Что нас собираются развести как лохов и продинамить, я сообразил сходу, так что дара речи от юлькиного фортеля не потерял.
— Макс, тут ведь нет ни стиральной машины, ни порошка!
— Вижу. Электрической розетки тут тоже нет. И что с того?
— Ну, я же вот так, без ничего, не умею! Помог бы, а?
— А я, значит, умею?
— Ну, ты же мужчина!
— А почему бы тебе не попросить об этом Серёгу? Тебе не кажется, что это было бы логичнее?
— Да толку от него! Он же мальчик домашний, от армии отмазавшийся, а ты служил.
— И чего?
— Ну, умеешь выкручиваться из безвыходных положений…
— Хорошо, я тебе покажу, как это делается, — мне тоже следовало постираться, так что кое-какой резон в ейных доводах был, — А ты пока бери-ка арбалет и покарауль!
Чтобы добраться до донного песка, мне пришлось отгрести в сторону покрывавший его ил, после чего подождать, пока осядет муть, но при отсутствии мыла иной альтернативы не было. На вид после стирки с песком мои шмотки, когда высохнут едва ли будут выглядеть намного чище, чем выглядели до того, но хоть не будут так засалены, а это важнее с точки зрения практичности. Закончив, я отжал свои тряпки от воды и развесил их на ветках кустов, после чего, «не поняв» намёка в виде красноречиво протянутых мне юлькиных тряпок, бултыхнулся в воду сам и с удовольствием выкупался. Выйдя и отфыркнувшись, забрал у неё арбалет и с наслаждением уселся на травке.
— А мои?
— Ты видела, как это делается? Приступай. А я буду караулить.
— Сволочь! Эгоист! Самец!
— Ага! Да ещё какой! — и по собственному опыту, и по труду Новосёлова я прекрасно знал, что позволить бабе вить из себя верёвки — самый верный способ быть продинамленным на поощрение. А нахрена тебя, спрашивается, поощрять, когда ты и так под каблуком? Вместо глупости, на которую меня столь настойчиво подбивали, я погрузился в медитацию — зря, что ли, биоэнергетикой в своё время увлёкся? Раздуть собственную эфирку до размеров слона и накачать её энергией под завязку — элементарные азы ДЭИРовской «единички», зато на подсознательном уровне это воспринимается приматами как признак высочайшего ранга в иерархии обезьяньего стада.
— Макс! Ну мне же сил не хватит!
— Отжать — так и быть, помогу. Если ты не будешь тянуть резину до вечера.
— Ну у тебя же быстрее получится!
— Вот как раз и потренируешься, чтоб у тебя тоже быстро получалось.
Её шипение вряд ли сильно отличалось от шипения королевской кобры, но этим меня не проймёшь. Мы, биоэнергетики ДЭИРовского толка — народ толстокожий. Медитируя и накачивая помимо плотной эфирки ещё и частичную невесомость — полная левитация, конечно, так и осталась для меня несбыточной мечтой — я не забывал и лапать занявшуюся ремеслом древней прачки и продолжающую яростно шипеть Юльку за её выпуклости — эфирными руками, конечно. Поняла она, что происходит или нет — хрен её знает, но ощущает что-то эдакое явно — вон как спина напряглась! Понятно, что и её «динамо-машина» включена на полную мощность, и сегодня точно ничего не светит, но урок я ей преподал.
Предоставив ей шипеть и кипеть самостоятельно, я вернулся на прежнее место и застал там уже вернувшихся раньше меня Васкеса и Наташку — нестиранных и сверлящих друг друга яростными взглядами. Этого я тоже ожидал — не владеющий моими знаниями по этологии мент был оскорблён в лучших чувствах, но и стервозная блондинка недооценила горячего южного мачо, не позволившего использовать себя в качестве прачки. Зато, судя по следу пятерни на щеке, он явно попытался позволить кое-что себе…
Я указал ему на воду, дав понять, что сам уже искупался, и испанец с удовольствием последовал моему примеру, а Наташка, поняв, что ей грозит так и остаться нестиранной, направилась к Юльке. Вот и прекрасно — как раз и выкрутить тряпки друг дружке помогут. Когда Васькин выкупался, я подсказал ему идею насчёт песка под донным илом, и он тоже кое-как привёл в относительный порядок своё полицейское обмундирование, после чего сменил меня на карауле. Я как раз придумал к этому времени, как сделать курительную трубку, чем привёл его в восторг, поскольку он тоже был заядлым курильщиком, а курево у нас катастрофически заканчивалось. В свою очередь испанец подсказал мне лучшую замену табаку, чем рябиновые листья, указав мне на прибрежные ивы. В самом деле, североамериканские индейцы курили ведь ивовые листья — я вспомнил читанных в детстве «Сыновей Большой Медведицы». Придя в благодушное настроение, я даже позволил Хренио помучить меня очередным уроком баскского языка, на котором мы и пообсуждали «этих стерв», резонно рассудив, что они сейчас заняты абсолютно тем же самым в отношении нас на трёхэтажном русском.
После того, как бабы закончили свои постирушки, мы подверглись их изощрённой мести. Обе снова устроили прямо у нас на глазах эротическое купание, а затем разместились нагишом на берегу — ага, с понтом обсыхать. Но к этому мы были уже морально готовы, и ожидаемого эффекта им добиться не удалось, что их изрядно обескуражило. Зато я снова дал волю эфирным конечностям, энергетически полапав обеих без всяких куртуазных церемоний. Кажется, обе чего-то почувствовали, поскольку зыркнули недовольно, затем переглянулись и стали принимать позы ещё эротичнее. А когда и это не помогло, они с яростным раскачиванием бёдрами и колыханием верхних выпуклостей вышли к самой кромке берега, где трава доходила до самой воды и уселись там рядышком, изображая страстно увлечённых друг дружкой. И пожалуй, довольно убедительно — не знай мы, что они нормальные, так могли бы на это и купиться.
Ничего не подозревавшие о кипевших на озерце шекспировских страстях Володя с Серёгой как раз к нашему возвращению закончили шашлык, так что за ужином мы могли пожалеть разве что об отсутствии соли с перцем, да бутылочки хорошего красного вина — увы, не бывает в реальной жизни полного идеала. Впрочем, недовольны этим оказались только всё те же, что и раньше, а нам, мужикам, и так шашлык пошёл за милую душу.
4. Легализация поневоле
Следующие пять дней прошли для нас спокойнее и размереннее, поскольку в три арбалета мы таки рискнули добыть и небольшого кабанчика, которого тоже прикоптили над костром, так что сиюминутные заботы о желудке от нас временно приотстали. Мы тренировались в стрельбе из арбалетов и в фехтовании на деревянных подобиях мечей — кое-какие уроки нам преподал и Васкес, обученный обращению с полицейским «демократизатором», а Володя как бывший спецназер натаскивал нас по ножевому бою. Не то, чтобы нас так уж тянуло меряться воинским мастерством с аборигенами, но жизнь ведь не всегда спрашивает наши желания, да и положение обязывает. Мы посланцы нашего князя или где? А раз так — люди мы не совсем простые — таким никто серьёзной миссии не доверит — и хоть какие-то боевые навыки должны иметь просто по определению. Естественно, Хренио не забывал учить нас и баскскому языку, и на уровне «моя твоя понимай» у нас уже начинало кое-что получаться. А куда денешься, когда время от времени этот изверг включает «моя твоя не понимай» по-русски?
С грехом пополам решили и проблему временной замены бабьих длинных юбок. Наши большие пляжные полотенца оказались для этой цели узковаты, но Юлька додумалась подшить их к нижним краям их мини-юбок, удлинив их таким образом. Другое дело, что ни иголок, ни ниток не оказалось ни у той, ни у другой, а уж у нас — тем более. Проблему с нитками решили, расплетя на них остаток володиного линя — после использования на арбалеты его осталось около метра, что дало нам три метровых примерно куска толстой нейлоновой нити, а вот над иголкой пришлось поломать голову. В конце концов я вспомнил свои детские эксперименты — как-то раз я делал иглу наподобие большой «цыганской» из медной проволоки, а её у меня немного имелось. Откусив кусок в мизинец длиной, я расплющил один конец гладким камнем на другом камне и провертел в нём отверстие шилом, после чего аккуратно припилил кончик за ним напильником и скруглил углы. Затем ещё аккуратнее, дабы не переборщить, подплющил ушко с ребра, обеспечив ему вытянутую форму, как у настоящей швейной иглы. После этого обколотил тем же камнем другой конец — холодная ковка упрочняет металл, что для мягкой меди совсем не лишнее — и заточил острие напильником.
Юлька пришла от моего изделия в восторг и тут же пожелала превращения в такие же иголки всего остатка моей проволоки, но у меня на неё были другие планы. Пока бабы подшивали полотенца к своим юбкам — сперва, конечно, попытавшись припахать к этому нас, но безуспешно — я занялся трубкой. Чубук у меня уже был готов — он короткий, и высверлить в нём нужные отверстия было делом техники, а вот как прикажете делать длинное тонкое отверстие в мундштучной части? Вот для этого мне и понадобилась моя проволока. У молодых побегов того же орешника и других кустарниковых мягкая сердцевина, которую я и высверлил расплющенным и заточенным наподобие перового сверла концом проволоки, длины которой вполне хватило. Склеил я обе части сосновой смолой Поскольку деревянные трубки быстро прогорают, да и не один я заядлый курильщик — ясно, что их понадобится немало, и инструмент для их изготовления требовалось сохранить. Поэтому, выдержав уже привычное бабье обвинение в эгоизме, я ограничил их одной иголкой, которую мне пришлось дважды выпрямлять, когда они её погнули. Ладно, спасибо хоть — не потеряли…
Юлька пришла от моего изделия в восторг и тут же пожелала превращения в такие же иголки всего остатка моей проволоки, но у меня на неё были другие планы. Пока бабы подшивали полотенца к своим юбкам — сперва, конечно, попытавшись припахать к этому нас, но безуспешно — я занялся трубкой. Чубук у меня уже был готов — он короткий, и высверлить в нём нужные отверстия было делом техники, а вот как прикажете делать длинное тонкое отверстие в мундштучной части? Вот для этого мне и понадобилась моя проволока. У молодых побегов того же орешника и других кустарниковых мягкая сердцевина, которую я и высверлил расплющенным и заточенным наподобие перового сверла концом проволоки, длины которой вполне хватило. Склеил я обе части сосновой смолой Поскольку деревянные трубки быстро прогорают, да и не один я заядлый курильщик — ясно, что их понадобится немало, и инструмент для их изготовления требовалось сохранить. Поэтому, выдержав уже привычное бабье обвинение в эгоизме, я ограничил их одной иголкой, которую мне пришлось дважды выпрямлять, когда они её погнули. Ладно, спасибо хоть — не потеряли…
Сориентировались мы с тряпками вовремя — осень и в Испании нежаркая. Не то, чтоб очень уж похолодало, но в пасмурные дни и ночами наши пляжные шмотки оставляли желать лучшего. Наташка то и дело куталась в форменную рубашку нашего испанского мента, чем изрядно нервировала Володю, а Юлька всё время выпрашивала у меня моё пляжное полотенце, и от этого не был в восторге Серёга. Я тоже, поскольку мне спать в результате приходилось на моей безрукавке и ничем не укрытым. А неуютно было всем — ведь в довершение всех неудобств нас охватила ещё и изрядная сексуальная озабоченность. Одно дело просто съездить без бабы в отпуск на пару недель, и совершенно другое — попасть хрен знает куда, да ещё и, по всей видимости, насовсем. А бабы и вовсе остервенели, периодически лаская друг дружку, но держа даже собственных парней на голодном сексуальном пайке. Мы же с Васкесом уже были готовы взбеситься и при всём страхе неопределённости мечтали о том дне, когда наконец-то выйдем из «подполья» и легализуемся в местном социуме, а значит — доберёмся и до местных шлюх. А пока…
Нет, эта Юлька дохлого достанет! Навязалась на мою голову! Серёгу своего спровадила с Хренио на берег моря — попытаться выпарить хоть немного морской соли — а в лес по яблоки с орехами и ягодами её, стало быть, мне сопровождать. Володя-то доволен — остался один со своей Наташкой, и у него неплохие шансы всё-же раскрутить её на выпуск накопившегося пара, а каково мне? У меня и так-то ширинка на штанах, того и гляди, лопнет, а эта оторва мозолит мне глаза своими туго обтянутыми чисто символической одёжкой выпуклостями! И ладно бы молча свои ягоды искала — ага, хрен там! Поболтать ей охота! Просто так, ни о чём — типа, что вижу, о том и говорю. Интересно ей, видите ли, чего это я вдруг вздумал пух с одуванчиков на полянке собирать. Ну неужели так трудно было за последние дни въехать, что я зря ничего не делаю!
Набрав наконец достаточно пуха, я скомкал его поплотнее, получив некое грубое подобие ваты…
— Макс, ты гений! Нам с Наташкой как раз ватные тампоны нужны!
— Ну так и насобирай на себя и на Наташку.
— Так а тебе-то вата на что?
— Всё тебе расскажи…
Естественно, суррогатная вата требовалась мне уж всяко не на бабьи тампоны. Осень в самом разгаре, не за горами зима — пусть и испанская, но всё-же зима — без огня коньки отбросим. А как его прикажете добывать, тот огонь, если солнце на небе отсутствует по причине облачности или тёмного времени суток, и от моей линзы толку ноль целых, хрен десятых? А зажигалки наши уже дышат на ладан. Деревяшки тереть или каменюками искры высекать — занятие сугубо на любителя, коим я никогда не был. Придётся, конечно, никуда мы от этого не денемся, но и в этом случае нужен трут, то есть что-то легко воспламеняемое. Например, предварительно обожжённая вата, что я в своё время, начитавшись «Академии выживания» Воловича, проверил лично. Карандаша с кремнями для зажигалок по его совету городить не стал, поленился, а вместо этого снял с пустой зажигалки жестяной ограничитель искр и чиркнул по обожжённой и притушенной вате. Полыхнула сразу! Пустая зажигалка у меня уже есть, скоро и ещё одна будет, да и остальных я предупредил, чтоб свои по исчерпании газа не выкидывали. Разжевал ей в общих чертах — вроде, дошло.
— А тебе волю дай — всё себе туда запихнёшь, — я показал пальцем, куда именно. Юлька захихикала и показала мне язык, я сделал ей пальцами «козу», она кинула в меня орех и попала в лоб, я подобрал его для адекватного ответа. Эта оторва, хихикая, ретировалась лёгкой рысцой, и я метнул орех вдогонку, попав ей в туго обтянутый мини-юбкой зад. Она ойкнула, швырнула в меня ещё пару орехов и продолжила ретираду, так что мне для ответного обстрела пришлось двинуться следом. Как-то незаметно мы очутились возле давешнего озерца.
— Хватит, Макс, синяки мне наколотишь! Пошли лучше купаться!
Юлька есть Юлька — разделась без малейшего стеснения и полезла в воду в чём мать родила. Я полез следом, и эта безбашенная тут же окатила меня брызгами. Я окатил в ответ её, она подобралась поближе и плеснула мне прямо в морду, я сделал то же самое, и как-то само собой вышло так, что мы сошлись врукопашную, вскоре ставшую весьма увлекательной. Потом, ощутив не только мои руки на своих верхних выпуклостях, но и моё закаменевшее естество в ложбинке между нижними, Юлька вспомнила о том, что вода не стерильная, и мы перебрались на берег, где о дальнейшем времяпрепровождении разногласий у нас как-то не возникло…
— А ты не хотел бы, чтобы мы с тобой были вместе постоянно? — огорошила она меня, когда мы закончили свои дела и отдыхали. Ну вот, начинается! Как и все пединститутские, Юлька озабочена не только сексуально, но и матримониально. А оно мне надо?
— Юля, по-твоему это ко времени?
— Ну, я же не тяну тебя прямо сейчас в ЗАГС расписываться. Я говорю о стабильных отношениях. Так как?
— Ага, стабильные! А между нами, мужиками? Ты понимаешь, что предлагаешь мне отбить тебя у Серёги?
— А ты разве не справишься с ним?
— А надо? Нас четверо — я имею в виду мужиков, вооружённых и способных хоть как-то этим оружием воспользоваться. А туземцев вокруг сотни и тысячи. И ты хочешь, чтобы при таком раскладе мы ещё и вдрызг рассорились меж собой? Извини, но такого подарка местным отморозкам я делать уж точно не собираюсь!
На это ей возразить было нечего, но губки она обиженно надула. Ничего, переживём! Собрав ещё яблок с ягодами и орехами, дабы не вызывать ненужных подозрений, мы вернулись к нашему лагерю.
Моё предвкушение сытного обеда было обмануто самым бесцеремонным образом. Я едва успел выкурить трубочку, когда на поляну внеслись как угорелые Хренио с Серёгой.
— Мы видели в море парус! У самого горизонта, но он направляется к берегу!
Легализовываться прямо сейчас мы не собирались — явно ведь ещё не готовы, но понаблюдать за местными в разведывательно-познавательных целях смысл имелся. Похватав на всякий случай свои манатки, мы устремились к берегу моря. И успели вовремя.
Прямо к тому месту, где мы притаились в зарослях, приближался довольно приличных размеров корабль — судя по пузатости и отсутствию тарана на носу это был «купец», то есть грузовой транспортник. Но он был не один — его преследовали две небольшие ладьи. Примитивного по сравнению с ним вида, но гораздо быстроходнее за счёт узкого обтекаемого корпуса и большего числа вёсел. Несмотря на меньшие размеры, людей там явно хватало, и их намерения сомнений не вызывали. Но и на «купце» моряки не даром ели свой хлеб — прямо у нас на глазах с него выстрелили тяжёлым дротиком из какого-то стационарного механизма и, похоже, попали — на идущей ему наперерез ладье раздался вопль, и с неё полетели в ответ стрелы и камни. Рано, ещё не сблизились достаточно, так что всё ушло в недолёт, а торгаши уже снова взвели свой агрегат и заряжали в него новый дротик…
Пиратам это явно не понравилось, и первая ладья резко ускорила сближение, а вторая устремилась к корме. Но на «купце» тоже нашлось несколько луков и пращей, а его более высокие борта обеспечивали экипажу немалое преимущество при перестрелке. Тяжёлый стреломёт торгаши развернули против второй ладьи и долбанули по ней горящим дротиком, да так удачно, что на ней загорелся парус. Её команда была вынуждена отвлечься на тушение пожара, что на мачте, да ещё и в условиях качки на волнах, оказалось задачей нетривиальной. Кто-то там, как мне показалось, даже за борт свалился, и им пришлось озаботиться ещё и спасением утопающего…
Первая ладья тем временем зашла таки наперерез «купцу» и начала пристраиваться к нему борт о борт — трое уже приготовили крючья на верёвках для сцепления на абордаж. Хотя пираты и понесли потери при обмене метательными снарядами, у них ещё сохранялось численное преимущество, да и вторую ладью рановато ещё было сбрасывать со счетов. В тот самый момент, когда ладья настигших добычу разбойников вильнула к носу атакуемого судна, а двое — третьего свалила меткая стрела — закинули на его борт свои крючья, кормчий «купца» вдруг, не сбавляя хода, резко вильнул навстречу противнику, и высокий нос тяжёлого судна врезался в низкий борт ладьи. Раздался треск дерева и вопли людей, ладья сильно накренилась, несколько человек с неё полетело в воду, а тяжёлый «купец» по инерции продолжил движение, пока вообще не перевернул её. Это сразу же изменило соотношение сил в пользу обороняющихся, которые не замедлили воспользоваться подарком судьбы, безнаказанно расстреливая барахтающихся в воде пиратов. Одного, кажется, даже трезубцем загарпунили.