Вечером господин Дин поехал не в Ман Мирар, где у него были покои, а в свой особняк в городе. Там его ждала важная посылка и письмо. В лубяном плетеном коробе сидели три красногрудых голубя из небольшого городка Ашьин в двухстах пятидесяти лигах от Столицы. До Ашьина почтовый голубь летит полторы стражи. А всаднику, чтобы преодолеть это расстояние, нужно ехать двое суток с переменой лошадей. Из Ашьина другой голубь летит в Ван-Вадум, из Ван-Вадума в Эрем, из Эрема в Гадассу, из Гадассы в Ияш, а из Ияша в Эш. Итого, с учетом, что ночью голубь спит, за двое суток конный курьер будет всего лишь в Ашьине, а крылатый – в самом Эше. Что же касается Северной армии, то, делая на марше по пятьдесят пять лиг ежедневно, как это записано в уставе кавалерийских войск, она дойдет из Гадассы до Ияша только через пять суток, из Ияша в Эш еще через семь – по горной дороге, если не встретит препятствий в пути. А ведь при помощи небольшой пучеглазой птички с охряной грудкой и сильными крыльями препятствия для армии так просто устроить…
Дин просунул палец сквозь дырочку в коробе и пощекотал горлышко одному из голубей. Птица испуганно гукнула, сторонясь непрошеной ласки. Дин накрыл короб платком и отдал его слуге, велев следить за почтарями пуще, чем за незамужней дочерью.
Письмо, которое, закончив с голубями, вскрыл Дин, было от Волка. Волк писал из Эгироссы, что кир Аксагор ничего не имеет против женитьбы императора на таргской женщине, но только в том случае, если ею не будет его дочь. Насчет всего остального, сообщал Волк, он встретил среди таргов согласие и единомыслие. Многие из них готовы повторить то, что сделали однажды. Для этого кое-кто из них вернется в Столицу, а другие, если и не приедут сами, то пришлют помощь.
Из-за того, что в дело посвящено уже большое количество людей, следовало завершить его как можно скорее. И упрямство кира Аксагора было тут совершенно не с руки. Где еще взять невесту, чтоб подходила государю и по происхождению, и, главное, по всем политическим раскладкам, Дин не знал. Он подумал: «Ну что я зацепился за эту свадьбу? Разве нет других способов выманить государя из Ман Мирара?» Посчитал чуток другие возможные способы, ни одного более верного не нашел и обеспокоился.
Вроде бы до этого момента все было правильно. Государь – человек с причудами. Исчезает иногда неизвестно куда без объяснений. Царский Город – самое лучшее место для таких исчезновений. Много людей для того, чтоб Аджаннар исчез там, не требуется. Спрятать его – есть куда. Он подпишет отречение от престола в пользу сына, а уж потом всем недовольным придется принять это как должное. Дина не волнует, что половина сторонников мятежа, и в том числе Волк, по убеждениям – явные республиканцы. Волка контролировать будет просто: вместо подписи императора Аджаннара в указе о назначении Волка Первым министром будет подпись императора Шаджаннара – одну черточку надо будет подставить сверху над именем. И пусть попробует тронуть тогда своего хозяина хоть пальцем. Бунт против единовластия северяне в Столице не поднимут потому, что им будет не до того. На границе таргских провинций встанет войско Внутренней Области, и таргам придется выбирать уже не между императором и республикой, а между своим законным императором и императором-куклой эшских таргов. Ну а уж потом дело Дина, как уладить неразбериху, если такая начнется. Сейчас главное – вывести взаимодействующие силы на начальные позиции. А переставлять фигурки Дин умеет…
Но вот ведь собака Аксагор, такое дело может загубить. И на уговоры нету времени – мельница уже вовсю вертится.
А еще сегодняшнее посольство. Надо было сформулировать, как он будет докладывать о нем государю.
Моментов, на которые следовало бы обратить внимание, было несколько. Во-первых, их несомненная воинская принадлежность. Во-вторых, их груз. По виду, по весу, и по заботам, которыми окружали таю привезенные с собой ящики, вполне можно было предположить, что для вылазки в Тарген ничего, кроме золота, они с собой не захватили. И, в-третьих, что меньше всего нравилось Дину, – их знания. Где Натаниэль Лаллем мог в совершенстве изучить таргский язык? Откуда у них карта Столицы? Возможно, это не единственное, что они знают о таргском государстве. В таком случае, давно ли они знакомы с Таргеном и каков характер их интересов здесь? Почему они знают о Таргене многое, а в Таргене о них не знают ничего? Не удалось идентифицировать их язык. Неясно их происхождение и место прежнего обитания. Они ведь не дикари и явились не с пустого места. Что заставило их искать поддержки в Столице? Откуда у них такие богатства, наконец? Нет, в самый раз Тайной страже заняться этими подозрительными гостями.
Дин расчертил лист бумаги на квадратики и стал рисовать позиции «Королевского войска». Позади скрипнула половица.
Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, кто идет. За пятнадцать лет Дин научился узнавать ее по шагам. Легкие руки легли ему на плечи. Продолжая рисовать маленькие фигурки, левой ладонью Дин накрыл гладившие его шею тонкие сухие пальцы.
– Устал? – шепотом спросила госпожа Каис.
Вместо ответа Дин повернул голову и тронул губами полупрозрачное запястье. Не прекращая своего занятия. Каис за его спиной едва слышно вздохнула. Прошелестели шелковые одежды, щелкнул пружинный замочек на дверях кабинета. И только тогда Дин поглядел через плечо в сторону, где скрылась его жена.
Пятнадцать лет назад никому не известный безродный сыскной десятник Дин Дамгадан совершил невозможное: женился на высокорожденной таргке. По любви. Госпожа Каис была моложе его на два года, но теперь выглядела лет на десять старше. Нет, Дин не раскаивался в том, что сделал тогда, отобрав Каис у ее надменного отца. Если речь идет о деньгах и положении в обществе, Дин дал ей во много раз больше, чем она имела у родителей. Ведь кроме высокомерия и фамильной гордости они не обладали практически ничем. Но любовь, которая помогла им проломить стену сословного неравенства, не выдержала испытания куда более страшного, нежели непомерная гордость древних северных династий.
Недаром всегда говорили, что у таргских женщин порченая кровь. Многие из них бывали бесплодны, многие рождали на свет мертвых или нежизнеспособно-уродливых детей. Но если уж маленький тарг выживал в первые часы после рождения, он оставался здоров и крепок до глубокой старости. Болезней тарги почти не знали.
После того как Каис трижды была неудачно беременна, Дин начал ее жалеть и немного побаиваться. Четвертого ребенка она выносила и родила. Но, видит Небо, лучше бы он умер недоношенным, как предыдущие трое. Дин готов был дать ответ перед Единым за подобные мысли о собственном долгожданном сыне. У него часто не хватало душевных сил просто зайти и посмотреть на сына, а от молчаливого укора в глазах Каис Дину становилось только хуже. Так, постепенно, год за годом, они становились друг от друга дальше и дальше. Она считала себя виноватой в том, что произошло. Он дал себе слово, что больше детей от этой женщины у него не будет. Та небольшая капля доверия и душевного тепла, которая еще хранилась между ними, была скорее данью привычке, чем каким-либо чувствам. Каис никогда не ревновала Дина, а ему ревновать жену к кому-либо – кроме несчастного полуслепого уродца, в одиннадцать лет едва способного промычать несколько слов, с трудом передвигавшегося в пределах небольшой комнаты и постоянно там что-то бьющего и роняющего, – не имело смысла.
Дин задумался. А ведь Каис его ждет. Не ложиться же ему спать в кабинете. Он представил, как тянутся обнять его тонкие прутики-руки с синюшными ногтями, как вздымается в приступе страсти цыплячья грудная клетка, а под суховатой, словно пергаментной кожей взглядом можно пересчитать все кости. Первый раз в жизни ему стало неприятно при воспоминании о жене. Что-то она совсем сдала за прошедший зимний год, думалось ему. Конечно, заботы о больном ребенке никому не пойдут на пользу, но нельзя же доводить себя до полного измождения…
И все-таки он взял светильник и пошел в спальню на второй этаж. Раз уж приехал на ночь глядя, лучше не обманывать ожиданий.
Ему вспоминался хорошенький переводчик с невозможным именем. Как выяснилось к вечеру – подлинная причина кораблекрушения. Милая мордашка, стройные ножки. В округлых, слегка широковатых для женщины плечах чувствуется сила крепкой деревенской девушки. Такая даст оплеуху – забудешь, зачем к ней подошел. И очень красивые глаза. За них можно не только корабль разбить. Сокровище, а не девка. Жаль, что чужая. Но если представлять себе ее вместо Каис, можно оставаться довольным жизнью. Хотя бы эту ночь.
Глава 3
Из-за огромного расстояния в тысячу двести лиг, лежащего между Столицей и Ияшем, шпионская сеть в савр-Шаддате действовала ненадежно. Проверить поступавшие оттуда официальные доклады не было никакой практической возможности. Торговые караваны и одиночные путешественники привозили новости месячной давности, а короткие письма, доставленные голубиной почтой, зачастую носили противоречивый характер и являлись отражением всего лишь чьих-то личных впечатлений, подверженных таким влияниям, легко сказывающимся на их правдивости, как взятка, угроза или непроходимая глупость отправителя.
Тем не менее, по скудным и отрывочным сведениям, что доходили из Ияша, можно было догадаться, что савр-Шаддат готов к войне. Новый саврский князь и новый ияшский наместник по-старому не уживались друг с другом. Князь открыто называл наместника имперской собакой, но, поскольку в распоряжении наместника были правительственные войска, дальше оскорблений дело пока не продвигалось. Наместник терпел наглость князя, однако кто знает, насколько крепко его терпение.
Некоторые секретные агенты сообщали, что при княжеском дворе царит опасное вольнодумие, князь вступил в соглашение со Свободным Легионом Внутренней Области, и Легион уже совершил налет на один из приграничных районов савр-Шаддата и даже уничтожил таможню, на которой взимались пошлины с проходящих вглубь страны товаров. Будто бы после ухода Легиона обратно в горы крестьяне и пастухи на пограничье взбунтовались против князя, но тот послал ловкого человека, утвердившего простаков в мысли, что винить следует только наместника, войско под руководством которого не защитило мирных жителей. Что будто бы по ту сторону гор, которые разделяют Тарген и Внутреннюю Область, собралась бесчисленная армия, и имперские власти в Ияше приведены тем в огромное замешательство. Наместник напуган, но не торопится просить помощи в Столице, потому что в случившемся могут обвинить его. Он пытается уладить все собственными силами и не оставляет надежду, что конфликт с Внутренней Областью не перерастет из обычной пограничной свары в более значительный конфликт.
Другие агенты утверждали, что в савр-Шаддате не случилось еще ничего такого, чего не случалось бы при государе Аджаннаре в прежние годы. Наместник с князем не поделили чьи-то взятки, но сцепиться из-за них открыто не позволяют приличия. Крестьяне и пастухи весной всегда недовольны властями, потому что в это время года им голодно и холодно, а Свободный Легион – это никому не подконтрольные бандиты, чуждые политических влияний как со стороны саврских князей и наместников, так и со стороны правителей Внутренней Области. Вторжения из Внутренней Области опасаться не следует, поскольку граница хорошо охраняется, и господин наместник, узнав о возможной угрозе, принял дополнительные меры – велел строить земляные валы на горных дорогах и перевалах. А из мелких разбойничьих налетов вряд ли разгорится настоящая война.
Хотя на самом деле нечто такое, чего не случалось при государе Аджаннаре в прежние годы, на этот раз все же произошло. За Та Биланом следили с орбиты, а господин Фай Ли привез в Столицу целый исследовательский комплекс, ориентированный в том числе и на работу со спутниками. Государь теперь не имел возможности лично отправиться в Ияш и выяснить там подлинное положение дел.
Он мог закрыть модуль камуфлирующим полем так, что заподозрить в нем летательный аппарат будет невозможно не только с орбиты, но и непосредственно стукнувшись об это поле лбом. Но скрыть тепловой след в атмосфере, оставленный пятитонным телом при более или менее скоростном полете, возможно было лишь забив телеметрию чужих спутников своим сигналом, транслирующим спокойную и мирную картинку. А государь пока не настолько хорошо знаком был со спутниками таю, чтобы проворачивать с ними подобные фокусы. «Крепость» и все, что к ней относилось, он намерен был во что бы то ни стало сохранять в секрете. А та мелкая шпионская техника, что была у него в наличии, годилась для сбора данных в общем, но никаких конкретных плодов в деле тайной дипломатии не давала. Для получения четкого результата нужно было заводить целый штат по обработке и фильтрации полученных сведений. Обнаружить построенную в боевой порядок армию государь мог – но только в тот момент, когда эта армия действительно выступит в поход. Сидеть сутки напролет за анализом информации ему было не по возможностям.
Поэтому государю пришлось действовать так, как казалось правильным из Столицы. Он отдал распоряжение отборным частям лучников и латной кавалерии Левого Крыла Северной армии передвинуться в Ияш для помощи наместнику в поддержании порядка. Что же касается саврского князя, то он еще двумя днями раньше должен был получить приглашение от государя прибыть в Столицу для пояснения ситуации в савр-Шаддате. Но ответа от него пока не поступало.
Весьма приятный человек, по распоряжению государя занимавшийся обеспечением для посольства таю всяческих удобств, господин тайный советник Дин Дамгадан, проявил о чужеземцах заботу и вечером прислал для Фая свод имперских законов с комментарием и подробное описание всех придворных церемоний. Фай с Маленьким Ли провели всю ночь над изучением этих документов. Рано утром господин Дин появился собственной персоной. Он привез деньги на текущие расходы и какие-то важные сведения лично для Фая.
О чем они говорили, не знал даже Маленький Ли. Фай, кое-как объяснявшийся по-таргски, решил вести предварительную серию переговоров сам, и услал Ли куда подальше, дав ему, впрочем, денег. Ли воспользовался моментом и собрал делегацию для выхода в город. Сходили они удачно. Принесли несколько больших корзин с едой, вино в пузатых кувшинах, какие-то безделушки, говорящую птицу и несколько длинных красивых ножей. До самого Большого Улья по улице за ними бежала ребятня, а Ли хвастался, что уже завел на рынке знакомства.
На Нэля снова напала черная меланхолия. То он начинал думать, какой же дурак Танай, и на что надеялся, устраивая представление в порту, то – о том, что дурак в первую очередь он сам. Потому что если хочешь распространить новость по всему свету – поделись ею с Маленьким Ли, и это самый верный способ.
Фай ничего не сказал Нэлю о его поведении. Он бесился молча, Нэль умел замечать это по его лицу. Фай делал вид, что брата не существует на свете. Нэль решил платить Фаю тем же, опять ничего не делал, прогулял завтрак, не пошел с Маленьким Ли в город, хотя тот его приглашал. Выйти за ворота усадьбы ему очень хотелось, но идти в одиночку он боялся, а компания Ли его не устраивала.
Работа в Большом Улье кипела вовсю. В правом флигеле усадьбы монтировали лабораторию, на крыше ставили антенны для спутниковой связи и разворачивали тонкую пленку солнечных батарей, собирали из блоков энергостанцию, проводили сигнализацию на двери и окна, устанавливали приборы слежения и защиты. Нэль скучал. Деваться ему было некуда. В технике он ничего не смыслил, идти помогать Фаю не собирался. В конце концов он нашел себе какое ни на есть занятие. Залез на корявое раскидистое дерево, что росло возле ограды, устроился в развилке и стал обозревать оттуда доступную взгляду часть города.
Свой разговор с советником Фай закончил к полудню, и немедленно объявил общий сбор в церемониальном зале усадьбы. Нэль не получил персонального приглашения, поэтому остался на своем наблюдательном пункте. И чем дольше он там сидел, тем сильнее обижался на Фая. Не то чтобы у него действительно была для этого веская причина. Меру собственной вины он осознал хорошо. Нет. Просто после происшествия в порту чувствовал он себя довольно мерзко. И без всякого Фая.
В доме позакрывали все окна и двери. Как будто разговор на языке таю здесь кто-то мог подслушать и понять. И у них началось секретное заседание. Нэль примерно представлял, о чем там может идти речь. Как обмануть Лала, обманувшего всех их.
Нэль совершенно расстроился. Не хватало еще, чтобы его и здесь держали за предателя. Жизнь давно шла ломаным путем, но ему уже надоело с этим мириться. Надо было что-то предпринять. Но что – он не имел представления.
Вдруг, в момент, когда ему стало особенно грустно, он увидел, что вдоль наружной ограды едет тот самый господин Дин со своими слугами, и все они смотрят вверх.
– Добрый день, господин… Нэль, – сказал государев советник, заставив светло-желтое верховое животное встать точнехонько под деревом. – Вам много видно оттуда сверху?
– Не особенно, – мрачно ответил Нэль, смущаясь своих покрасневших глаз.
– Но вы хотели бы увидеть больше, – предположил господин Дин.
– Конечно, – кивнул Нэль.
– Тогда спускайтесь, – рукой поманил Нэля советник.
– Как?
– Ко мне. Сюда, через ограду.
Нэль подвинулся по ветке в сторону Дина, но вдруг засомневался:
– А это можно?
– Да почему же нельзя? – рассмеялся советник. – Вам же интересно?
Он положил на шею животного поводья и протянул к Нэлю руки, давая, видимо, понять, что поймает, даже если Нэль свалится со стены ему на голову.
Нэль переступил через проволоку, на первое время проложенную по широкому гребню ограды, чтобы никто не влез в Улей снаружи незамеченным, был подхвачен Дином и оказался сидящим позади советника на крупе большого топчущегося на месте животного. Земля оставалась еще на значительном расстоянии внизу, и Нэль вцепился советнику в платье.
– Как вы посмотрите, если я отвезу вас пообедать? – поинтересовался Дин, при помощи пяток трогая свой транспорт с места.