Но Джу ничего на ум не шло из-за этой затеи с родительским делом. Он не мог отвлечь себя ничем. Ломал голову: как разобраться, как навести порядок в запутанных листах? Из того, что он успел просмотреть, общей картины не складывалось ну никак. Что положить в начало дела: пожарную сводку с холма Вальялар, показания каких-то наемников Валахада, что они вообще тут ни при чем, а просто мимо шли, справку из налоговой инспекции, что с денег, получаемых матерью Джу от его отца, она, как официальная содержанка, исправно платила налог?
У Джу душа чесалась достать бумаги прямо здесь и начать их раскладывать. Если бы Аглара не было рядом, он так бы и поступил, наплевав на все посольства.
Еще Джу испытывал настоятельную потребность встретиться с советником Дином или дядей Волком. К Волку поехать было можно без всякого повода – все-таки он родственник. Но ведь не Волк сказал ему про государево участие в смерти его родителей. А для свидания с господином Дином повод был необходим. Хотя бы формальный.
– Если ты вздумаешь выслуживаться за мой счет – тебе это боком выйдет, – ни с того ни с сего вдруг сказал Аглар. До этого момента он так же, как и Джу, был глубоко погружен в собственные размышления.
– Что вы имеете в виду? – встрепенулся Джу.
– То самое, – буркнул Аглар. – Ты с чего вино сегодня притащил? Тебя разве просил кто? Почему префект мне вдруг вопросы задавать начал? Мое счастье, что я чуть-чуть только выпил, и счастье Шана, что его при этом разговоре не оказалось вовсе. Но если ты захочешь подставить меня или его – предупреждаю: в нашей префектуре тебе не работать ни дня.
Если бы у Джу не лежало за пазухой дело и если бы он не помнил уже, что решил сегодня быть добрым, он бы немедленно вспылил, и кто знает, чем бы все кончилось. Потому что подобными обвинениями в адрес высокорожденных запросто не бросаются. Но по сравнению с уловом, который Джу с утра вынес из архива, мелочные подозрения Аглара показались ему такой ерундой, что он только скривил губы.
– Я могу вас успокоить, господин Аглар, – отвечал он. – Для того чтоб вас подставлять, вы слишком мелко плаваете. А угрожать мне впредь не нужно. Уличить вас с Шаном в пьянстве, взяточничестве или пренебрежении служебными обязанностями не составит мне труда, но и не прибавит чести.
– Какая твоя честь, курица ты мокрая? – хмыкнул Аглар. – Не говори о том, чего не смыслишь. Чести у нас с тобой поровну. Я такой же высокорожденный, как ты, верней, такой же полукровка. Только мой скот папаша не дал мне родового имени, чтоб я не вздумал претендовать на наследство. А твой не был дальновиден.
– Вы мне завидуете, господин Аглар? – удивился Джу. – Спасибо. Вы первый человек в моей жизни, который оказался на такое способен.
Аглар дернул щекой и отвернулся. Потом, через какое-то время, слегка хлопнул Джу ладонью по плечу.
– Ладно, забудь, – сказал он. – Я не хотел тебя обидеть. Так, подумалась ерунда какая-то. Не очень мне легко в последнее время живется…
Джу потянуло на откровенность:
– Знаете, господин Аглар, я рос в монастырском приюте у Молчальников. И мне запомнилось с тех пор, что человек должен быть добр, чтобы добро к нему возвращалось. Когда мы с вами заходили вчера в храм, я снова слышал то же самое. Вот я и решил помочь Шану.
Аглар кисло ухмыльнулся.
– Джу, не верь всему, что говорят попы. Они-то сами собственным советам следуют мало.
– Но если они не делают, кто-то ведь все равно должен.
– Экое ты дитя. Глупое и неиспорченное. В другой раз, когда захочешь помочь Шану, – не давай ему ни гроша, даже если он тебе нож к горлу приставит. Понял?
Джу вздохнул. Аглар вдруг схватил его за рукав:
– Едет кто-то. Посмотри, все ли наши на местах?
Джу вскочил на бревно. Десять человек должны были следить за порядком на подходах к Большому Улью. Аглар отвечал за них, как десятник.
– Семерых вижу, трое должны быть за углом. Только это не посольство, господин Аглар.
Со стороны перекрестка Песочной и Рытой улиц к Большому Улью приближалась небольшая процессия, во главе которой бок о бок ехали два человека: один – огромный и толстый, совсем без шеи – круглая, как пивной котел, башка с выпирающим из расстегнутого ворота подзобком лежала сразу на широченных плечах, – он был так тяжел, что лошадь с трудом несла его; другой – одет в изысканно-модный кафтан цвета вишни с двойными рукавами и с хорошо знакомой Джу маской белой рыси на плече.
– Господин Аглар, – дрогнувшим голосом проговорил Джу, – мне нужно поговорить вон с тем человеком. – Он показал на белую маску. – Очень нужно.
Аглар привстал, чтоб рассмотреть, кого Джу углядел, и присвистнул.
– Ты уверен, что не перепутал его с кем-то? Это, если не ошибаюсь, его превосходительство тайный советник государя, господин Дин Дамгадан.
– Да, я знаю. Можно я к нему подойду? – Джу уже готов был сорваться с места.
– Стой! – велел ему Аглар. – О чем ты хочешь с ним говорить?
– По личному вопросу.
– Даже думать не смей. Ты на работе. Ты делаешь свое дело. Он тоже. Господин Дин встречает посольство. Если он посчитает нужным, он сам с тобой заговорит.
– Но это приятель моего дяди!
– А мне какое дело? Нагоняй за то, что ты бестолково шляешься и отвлекаешь занятых людей, будет не твоему дяде, а мне.
Джу опустил голову.
– Ну хорошо, – сказал Аглар. – Давай подойдем и встанем возле ворот. Когда он поедет обратно, он, может быть, сам тебя заметит.
Господин Дин был вне себя из-за творящихся на свете безобразий. Мало того, что он в жизни не видал подобного посольства. Так чертовы арданцы, которые привезли иноземцев в Столицу, еще что-то не поделили между собой, и в порту при их появлении произошла неприятность.
«Звезда Морей», здоровенная дура с мачтами высотой чуть не в три сотни локтей, – наверное, самый огромный корабль из выстроенных на военных верфях Диамира в последние годы, – вильнув в сторону на траверсе дальних причалов, снесла бортом четыре кормы у арданских же купцов. Разумеется, «Звезде Морей» ничего не сделалось от такого маневра, чуть поцарапалась краска и попортилась золоченая резьба на гладком лакированном боку, но вот одно из пострадавших судов начало тонуть, да и переполох в порту сделался немалый.
Дин ничего не смыслил в мореплавании, но тут даже он понял, что происшедшее – не случайная ошибка, а наоборот, злой умысел. Виновного арданцы схватили сами. Мнения – виноват он или нет, сам он это сделал или кто-то другой, и зачем вообще это было нужно, – как водится у арданцев, немедленно поделились на несколько течений. Едва «Звезда Морей» причалила, как с воды, суши и соседних судов ее окружили пострадавшие и любопытные, и поднялся такой крик на ужасном колониальном диалекте, что через сотую часть стражи голова у Дина уже звенела, словно пожарный колокол.
К чести посольства надо сказать, что оно на протяжении начавшегося бедлама и до времени, пока портовая стража не разогнала и не заставила так или иначе замолчать всех наблюдателей и участников событий, безобразиями не интересовалось и никакой деятельности не предпринимало. Напротив, эти люди выстроились на палубе в линию и стояли, не шевелясь, будто каменные. За таким поведением Дин сразу распознал военных, привычных к дисциплине. В административном плане это было для него очень удобно. В плане политическом – наоборот. Нет занятия тупее и бессмысленнее, чем вести с вояками какие-либо переговоры. Их не убедить, что он, Дин, действительно знает, о чем говорит, и им следует поступать по его советам, а не так, как им кажется умным.
Когда стараниями портовой стражи и при содействии войска Порядка и Справедливости Портового округа на причале и вокруг установился шаткий порядок, Дин обменялся рукопожатием с возглавляющим посольство официальным лицом и пригласил его ступить на землю Тарген Тау Тарсис.
Советник Дин произносил протокольные вежливые фразы, а краем глаза привычно отмечал детали. Одеты все одинаково и довольно просто: штаны и короткие куртки из неизвестной Дину черной ткани с легким шелковым блеском; высокие ботинки на толстой подошве, вместо шнурков или пряжек на них – застежки из матово-серого металла; знаки отличия в виде нашивок, но не слева на воротничках, как принято в Таргене, а на плечах, с обеих сторон они выглядят одинаково; кое у кого золоченые бляшки на груди или шевроны на рукавах, но меленькие, малозаметные. Лица попадаются разные. Основной тип близок к южному – арданскому или даже птоорскому: темные волосы острижены по плечи или чуть короче, слегка смугловатая кожа, широкие скулы, наружные уголки темных глаз немного приподняты к вискам. Но попадаются среди них и светловолосые, почти рыжие, с бесцветными глазами и бледной кожей.
Еще господин Дин мог бы побиться об заклад, что кое-кто из них бабы, хотя и стремятся это скрыть. Что за страна такая, где женщины стоят в одном строю с мужчинами, Дин понятия не имел. Среди цивилизованных народов подобное бывало лишь в глубокой древности, когда жизнь не баловала женщин выбором: вышивать ли любимым платочки или драться за жизнь собственных детей. Но посланцы не казались похожими на людей, находящихся в безвыходном положении. Наоборот, судя по сумасшедшей сумме золотом, уплаченной ими за ничего не стоящий остров Бо, положение их было в некоторой мере даже завидным. Если только у них имелось во владении еще хоть что-нибудь, кроме золота…
Еще господин Дин мог бы побиться об заклад, что кое-кто из них бабы, хотя и стремятся это скрыть. Что за страна такая, где женщины стоят в одном строю с мужчинами, Дин понятия не имел. Среди цивилизованных народов подобное бывало лишь в глубокой древности, когда жизнь не баловала женщин выбором: вышивать ли любимым платочки или драться за жизнь собственных детей. Но посланцы не казались похожими на людей, находящихся в безвыходном положении. Наоборот, судя по сумасшедшей сумме золотом, уплаченной ими за ничего не стоящий остров Бо, положение их было в некоторой мере даже завидным. Если только у них имелось во владении еще хоть что-нибудь, кроме золота…
Их народ назывался таю. Имена таю на первых примерах показались Дину простыми, односложными и почему-то сочетались парами. Господина посла звали Фай Ли, помощника посла и одного из переводчиков – Ли Фай. Если среди чужеземцев попадался какой-нибудь Сао Ши, то неподалеку непременно появлялся и Ши Сао. Дин порадовался, что запоминать будет просто. Но когда назвал свое имя второй переводчик, господин советник чуть не вывихнул язык, пытаясь повторить «Натаниэль Лаллем». Лаллем Натаниэль, к счастью, Дину представлен не был, и ломать язык повторно ему не пришлось.
– Простите, но ваше имя я запишу, – извинился Дин. – Иначе я буду путаться.
– Ничего страшного. Можете называть меня просто Нэль, – улыбнулся одними губами молодой таю.
Кроме имени Натаниэль Лаллем поразил Дина двумя другими обстоятельствами. Во-первых, он очень хорошо говорил по-таргски. Намного лучше Ли Фая. Во-вторых, при почти белых, с легким золотистым отливом волосах, у него были яркие карие глаза – сочетание крайне необычное не только для Таргена, но, по-видимому, и для чужеземцев, потому что подобных ему Дин среди таю не заметил.
Впрочем, в том, чтобы разглядывать переводчиков, Дину пользы было мало. Столкновением арданских судов проблемы не ограничились. Выяснилось вдруг, что таю не ездят на лошадях. Потом – что у них странный багаж. Большие металлические ящики. Очень тяжелые. Перетащить их на берег и погрузить на телеги – трудная и долгая работа. Что покинуть свое имущество под присмотр грузчиков и извозчиков, а самим отправиться в Большой Улей, они позволить себе не могут. Что они не желают присутствия на территории своего проживания никого из посторонних. Ни домовая, ни дворовая прислуга им не требуется. Обеспечить нужно лишь доставку пищи и какое-либо сообщение с властями. И, самое главное, – что с Дином им говорить, в общем-то, не о чем. Им нужен государь. Лично. Во всяком случае – пока так считается. А там видно будет.
Дин планировал встречу и последующие за ней события немного иначе. Видя, что господин посол со своими людьми вплотную занялись багажом, Дин доверил представлять интересы Таргена двум младшим советникам, а сам отправился в Большой Улей. Он еще раз обошел отмеченные государем комнаты. Пыль везде вытерли, мебель, паркет, оконные рамы и двери привели в порядок. Все булавки были на своих местах, кроме похищенной Дином. Толстенный представитель муниципалитета, заменявший в Большом Улье управляющего, был еще раз категорически предупрежден, что, если не расселит постояльцев в указанном порядке и согласно составленному Дином списку с именами – лишится должности.
Казалось бы, ничего особенного не случилось. Не Дину было удивляться вывертам иноземных послов. Господин советник хорошо знал работу, которой занимался, и не сомневался в собственных силах и дипломатических способностях на тот случай, если возникнут непредвиденные осложнения. Информации у него не меньше, чем у некоторых, а в каком-то смысле даже побольше. Но на душе у Дина было неспокойно. Сначала ему казалось – из-за того, что он не знает подоплеки того небольшого кораблекрушения, сопровождавшего прибытие посольства. Происшествие было по меньшей мере странным. Он разослал своих людей для тихого выяснения всех обстоятельств. Потом Дин подумал и понял, что дело не в этом. И не в том, что ему сильно не нравятся булавки. И даже не в том, что он понятия не имеет о каких-то там таю, а они в это время прекрасно говорят по-таргски. Просто что-то меняется во всем мире и в его жизни тоже. А человек не всегда сразу видит, что сулят ему перемены. Советник Дин многое отдал бы, чтоб быть уверенным в завтрашнем дне.
И вообще, очень похоже было на то, что господин Дин в данный момент бестолково суетится, словно самый простой смертный. Делает лишние движения. Наверное, скверная усадьба как-то особенно влияет на него. Иначе – чем объяснить всякие неприятные состояния, которые случаются с ним, стоит ему только попасть за ограду?..
Господин Дин велел подать лошадь и поспешил обратно в порт.
Случай был упущен. Советник Дин не пожелал разговаривать с Джу. Разумеется, он заметил, что Джу стоит у ограды недалеко от ворот. Но никаких вопросов Джу ему задать не успел. В ответ на приветствие Дин проговорил только: «А, здравствуйте, господин Джуджелар. Прекрасная сегодня погода, не так ли?» – посмотрел куда-то мимо Джу и пустил лошадь в галоп. Поскакал в сторону порта.
Лицо у господина Дина было при этом такое, будто его стукнули пыльным мешком из-за угла. Джу отнес это на счет чрезмерной занятости господина советника. Должно быть, ему и в самом деле вздумалось подойти не вовремя.
– Ну что, поговорил? – спросил Аглар, наблюдавший обмен любезностями.
– Поговорил, – кивнул Джу.
– Успокоился?
– Да.
– Вот и славно.
Они вернулись к пруду, и господин Аглар полез на старые шаткие мостки, чтобы почистить следы мела с одежды: заглядывая в сад усадьбы через свежепобеленную ограду, он нечаянно испачкался. К Джу Аглар подошел, помахивая полой кафтана, на которой расплывалось мокрое пятно. Снаружи побольше, на подкладке меньше.
И тут на Джу снизошло просветление. Он догадался, в каком порядке разложит перепутанные страницы.
Когда дело его родителей хранилось в свитке, деревянная катушка, на которую была намотана бумага, некоторое время лежала возле влажной стены. Несмотря на то, что у подобных свитков имелась лубяная обертка, неважные условия хранения нанесли документу непоправимый вред. Возможно, оттого и отсутствовало начало в деле, что первые несколько витков бумаги попросту сгнили. Однако чем ближе к центру свитка, тем меньше и незаметнее должны были становиться следы порчи. По размерам коричневых пятен на листах можно было попытаться определить, где начало протоколов, а где их окончание.
– Вы так и будете тут сидеть, пока посольство не приедет? – поинтересовался Джу.
– А что бы ты хотел?
– Сходить на суконные склады. Это здесь, недалеко. Я ведь вам сейчас не нужен?.. Архат Помогай промышлял раньше поддельным золотом. Он, правда, в тот раз попался со слитками, но новенький фальшивый пятиларовик уже декады полторы лежит у префекта на столе…
– Я и сам думал об этом, – вдруг воодушевился Аглар. Конечно, он врал. Аглар не посылал бы за делами Архата, если бы помнил их наизусть. Дознаватель посидел еще немного молча, и решил: – Знаешь что, Джу, побудь-ка ты здесь за меня. Сдается мне, ты прав, и на суконных складах есть что поискать. А с этим почетным караулом мы только упускаем зря время.
Идея нежданно пришлась Аглару по вкусу. Джу, правда, рассчитывал, что Аглар отпустит на свободу его. Ни на какие склады он идти не собирался. Просто очень хотелось немедленно начать разбирать страницы, и он не мог уже терпеть. Но и так, как получилось, тоже было неплохо. На самом деле никаких разумных выводов из предыдущего дела Архата Помогая Джу сделать не успел, да и прочитал совсем немного. Просто брякнул первое, что пришло в голову. Благо мысль выглядела правдоподобно.
Джу с нетерпением смотрел в спину Аглара, пока тот не скрылся за поворотом Песочной. Троих из младших соглядатаев господин Аглар захватил с собой. Джу немедленно извлек из-за пазухи свои листки, рассеял их в траве и начал сортировку. Прибытие посольства не сильно отвлекло его от этого занятия. Он только посмотрел, справляется ли со своими обязанностями городская стража. Пока посланники сгружали в пыль двора какие-то железные шкафы, все было спокойно. Скрипя колесами, одна за другой выехали за ворота Большого Улья пустые подводы. Убрался прочь толстенный дядька в сопровождении своих людишек. Солнце опускалось в кроны деревьев за прудами, и, когда в усадьбе не осталось никого из городских, а только приезжие, решетчатые кованые створки сомкнулись накрепко, отгораживая жизнь Столицы от жизни посольства. На ворота в несколько витков была наложена цепь с замком, а по верху беленой ограды чужеземцы протянули какую-то проволоку.
Аглар и не думал возвращаться. А рабочий день заканчивался. Джу решил, что может взять на себя ответственность, свистнул Агларовых людей, и они отправились назад в префектуру докладывать о выполненном задании.
Вечером господин Дин поехал не в Ман Мирар, где у него были покои, а в свой особняк в городе. Там его ждала важная посылка и письмо. В лубяном плетеном коробе сидели три красногрудых голубя из небольшого городка Ашьин в двухстах пятидесяти лигах от Столицы. До Ашьина почтовый голубь летит полторы стражи. А всаднику, чтобы преодолеть это расстояние, нужно ехать двое суток с переменой лошадей. Из Ашьина другой голубь летит в Ван-Вадум, из Ван-Вадума в Эрем, из Эрема в Гадассу, из Гадассы в Ияш, а из Ияша в Эш. Итого, с учетом, что ночью голубь спит, за двое суток конный курьер будет всего лишь в Ашьине, а крылатый – в самом Эше. Что же касается Северной армии, то, делая на марше по пятьдесят пять лиг ежедневно, как это записано в уставе кавалерийских войск, она дойдет из Гадассы до Ияша только через пять суток, из Ияша в Эш еще через семь – по горной дороге, если не встретит препятствий в пути. А ведь при помощи небольшой пучеглазой птички с охряной грудкой и сильными крыльями препятствия для армии так просто устроить…