– Ийка, любимая моя, я так соскучился! Где ты?
– Мотаюсь по всяким неинтересным делам. Когда мы увидимся?
Людмила Васильевна волновалась. Сын позвонил и сказал, что хочет сегодня же познакомить ее со своей Ией. Они договорились, что Людмила Васильевна придет в кафе, где «случайно» окажутся Владислав Александрович с Ией.
– Не хочу ее заранее пугать, – объяснил он матери столь странную идею.
– Она такая пугливая?
– Да нет, но она напряжется, будет нервничать.
– Владя, а ты уже сделал предложение?
– Пока нет, но если честно, еле удержался.
– Любишь ее?
– Безумно, мама.
– Так зачем тебе мое мнение? Что оно может изменить?
– Хочу, чтобы в моем безумии появилась хоть какая-то метода.
Людмила Васильевна засмеялась.
– По-прежнему помешан на «Гамлете»?
– Я постоянен в своих привязанностях, по крайней мере литературных, – засмеялся он. – Так мы договорились?
– Разумеется. Тем более что я сгораю от любопытства.
Людмила Васильевна вошла в кафе и сразу заметила сына, сидевшего спиной к ней. Девушки с ним не было. Опаздывает, что ли? Это не понравилось Людмиле Васильевне. Она терпеть не могла непунктуальности и решила пока сесть за другой столик, понаблюдать со стороны. К ней сразу подошла молоденькая официантка с меню.
– Будьте добры, чашку американо со сливками.
Девушка кивнула.
И тут Людмила Васильевна увидела любимую женщину сына. Она, по-видимому, отлучалась в туалет. Очень высокая, стройная, смуглая, с густыми черными волосами. И на ее красивом, каком-то, как показалось Людмиле Васильевне, экзотическом лице играла такая улыбка и была написана такая любовь, что сердце матери дрогнуло. Ох, хороша, удивительно хороша, может быть, даже слишком? Ее старшая сестра тоже была очень красива, но у нее в лице всегда читалась какая-то жесткость, а эта, младшенькая, совсем другая. Подойти? Нет, сначала я выпью кофе. А как она на него смотрит… Как на сбывшуюся мечту. Надо же… А будет ли она с ним счастлива? Первое время, конечно, а там… Одному богу известно. У него нелегкий характер. А она совсем не стерва, в отличие от старшей сестры. Это хорошо. Конечно, разница в возрасте у них существенная, однако не роковая…
Допив кофе и расплатившись, Людмила Васильевна направилась в туалет.
– Мама! – окликнул ее сын. – Какими судьбами?
– Владя? Вот так встреча! Какая красивая у тебя девушка!
– Познакомься, мамочка, это…
– Погоди, торопыга, я сейчас вернусь!
Людмила Васильевна ласково улыбнулась Ие и скрылась в туалете.
– Это ваша мама? – испуганно спросила Ия. Она побледнела, глаза расширились.
– Чего ты испугалась, дурочка? Мама тебя не съест.
– Вы это… нарочно, да?
– Да ты что! Зачем? Да успокойся ты…
Но тут вернулась Людмила Васильевна. Слава богу, она не выше Владьки, успела подумать мать.
– Ну что тебе сказать, сын? Я, как говорится, даю добро. Хорошая, красивая, дельная, очень милая, только почему она обращается к тебе на «вы»?
Разговор происходил утром следующего дня на кухне родительской квартиры.
– Я ничего не могу с этим поделать, – развел руками Владислав Александрович. – Это нестрашно, может, привыкнет и перейдет на «ты». Хотя мне это даже нравится, если честно.
– Да тебе, по-моему, все в ней нравится. Кстати, я вчера, пока сидела отдельно, сняла ее на телефон и вечером показала папе. Он просто в восторге!
– Вот даже как! – засмеялся Владислав Александрович, впрочем, очень довольный.
– Да, и папа тоже сказал, что не нужно ничего скрывать от Саньки, тем более что вы будете жить отдельно от нас. Пусть мальчик знает, что у отца есть жена. Это только нормально, и я с этим тоже согласна.
– Знаешь, мамочка, а я вот думал, может, мы поженимся, а жить будем пока врозь…
– Это что еще за новости? – нахмурилась Людмила Васильевна.
– Ах, мама, я так давно живу один, я привык…
– О, милый друг, ты уже превращаешься в старого холостяка, терпеть не могу эту породу. Или ты, женясь на молодой красотке, намерен по-прежнему кобелировать на свободе? – возмущенно спросила Людмила Васильевна. – В таком случае будь готов к тому, что у тебя довольно скоро вырастут ветвистые рога!
– Господь с тобой, мама, что ты такое говоришь!
– Просто я чего-то, видимо, не понимаю.
– Мама, это принято сейчас, называется гостевой брак, – растерянно бормотал Владислав Александрович, никак не ожидавший от матери такой реакции.
– Ах, гостевой брак, говоришь?
– Ну да, а что такого…
– А мне приходит в голову только картина Пукирева «Неравный брак»! Помнишь такую?
– Мама, побойся бога, ты сравниваешь меня с этим разваленным старикашкой? Несправедливо, мамочка, чудовищно несправедливо! – смеялся уже Владислав Александрович.
– Да, сейчас ты еще вполне недурно смотришься, но если будешь холостяковать по-прежнему… Ишь чего надумал, потаскун, жениться на милой девушке, закабалить ее, а самому остаться свободным! – негодовала Людмила Васильевна. – И не мечтай! Я этого не допущу!
Владислав Александрович давно не видел мать в таком гневе. А он-то думал, она ухватится за идею гостевого брака. Вот и пойми этих женщин!
– Короче, или ты заведешь нормальную семью, или…
– Или что? Мам, тебе не кажется, что я уже вырос из детских штанишек и могу поступать так, как считаю нужным?
– Тогда какого черта ты со мной советуешься?
– Сам не знаю. По дури. Хотя… На самом деле, мамочка, ты во всем права, а я попросту испугался коренных перемен, испугался, что женщина в доме, даже такая любимая, может помешать нормальной работе.
– Ну вот что… У Ии есть квартира?
– Есть.
– Большая?
– Двухкомнатная.
– И у тебя двухкомнатная. Я найду надежного риелтора, он подыщет вам четырехкомнатную, и тогда у каждого будет свое личное пространство, хотя, по-моему, и в двух комнатах можно иметь это самое пространство. А кстати, в новых районах строят квартиры даже с двумя туалетами, так что…
– Мамочка, полегче!
– А что, разве я плохо придумала? Ты не волнуйся, я сама всем займусь, и обменом и ремонтом, – чрезвычайно воодушевилась Людмила Васильевна.
– Мама, не горячись! Ия живет в двух шагах от своего ателье, у нее там еще и гараж, ей там все очень удобно.
– Гараж? А какая у нее машина?
– У нее скутер.
– Это что такое?
– Нечто вроде мотоцикла.
– Вы оба совсем с ума сошли?
– Почему?
– Как ты можешь позволять женщине гонять на мотоцикле? Это самый опасный вид транспорта! Просто безобразие. Но это все преодолимо! Значит, риелтор подыщет квартиру в Иином районе, только и всего. Да, вам нужна именно четырехкомнатная. Вы с ребенком-то не затягивайте особо, а то ты уже старый хрен, тебя все будут считать дедушкой малыша!
– Ну, мама, ты даешь! Тебе так глянулась моя жирафа?
– Жирафа? Ты совсем обалдел? – взвилась Людмила Васильевна.
– Вижу, глянулась, – рассмеялся Владислав Александрович. – Да, мам, у нее еще в школе была кличка Жирафа. А знаешь, с чего вообще все началось? Мы с Санькой гуляли в Берлинском зоопарке, и вдруг я увидел дивного жирафенка и сразу вспомнил Алинину сестричку. Потому и зову ее жирафкой, но она не обижается, ей это даже нравится. Она вообще необидчивая и очень добрая. Но все равно, лучшая женщина на свете – это моя мамочка.
– Не подлизывайся. Ты лучше поинтересуйся у своей жирафы, согласна ли она за тебя выйти. «У жирафа вышла дочь замуж за бизона…» Надо же!
– Вот что, мамочка, подыскивай риелтора!
– Алинка, я выхожу замуж!
– Ну, слава богу! Поздравляю. За кого? За Мишу?
– Нет… За… Голубева.
– Что? Я не ослышалась? За Влада Голубева?
– Да.
– Ну надо же… Значит, детские мечты иногда все же сбываются…
– Тебе это неприятно?
– Да нет. Если моя маленькая долговязая сестренка счастлива, я только рада. Маме, правда, это не понравится, но ей вообще мало что нравится. А для меня Голубев уже далекое прошлое. А между прочим, я сразу заметила, что он на тебя запал. Когда свадьба? Приглашаешь?
– Свадьбы не будет. С меня одной свадьбы хватило.
– А свадебное путешествие?
– Хотим поехать в Израиль.
– К Авивке?
– Нет, зачем? В гостиницу, у Голубева там еще дела какие-то…
– А жить где собираетесь?
– Да пока у меня, а там видно будет.
– А ты часом не беременна?
– Нет.
– А хочешь ребеночка?
– Наверное, я еще ничего не поняла, Алинка.
– Но ты счастлива?
– До ужаса!
В конце октября по телевизору показали программу «Четвертая составляющая» из нового цикла «Гений разведки». Как ни убеждал Голубев продюсеров поменять название, объяснял, что героиня первой программы не хочет применительно к себе слышать слово «гений», но все было напрасно. Вопреки ожиданиям автора и героини, рейтинги оказались очень высокими.
Ия и Голубев смотрели программу у Марии Евграфовны в гостях.
– А все-таки я, пожалуй, заслужила такого звания – гений разведки! – усмехнулась Мария Евграфовна. – Черт возьми, редко кому при жизни удается о себе такое услышать…
– Вы чудовищно непоследовательны, дорогая Мария Евграфовна, – засмеялся Владислав Александрович, – сколько нервов я потратил в борьбе с продюсерами, чтобы этого названия не было… А теперь вы…
– Что поделаешь, женщины часто непоследовательны, голубчик Голубев! О, я теперь всегда буду вас так звать – голубчик Голубев. Иечка, вам нравится?
– Очень! Голубчик Голубев, – словно пробуя на вкус, повторила Ия.
– Только ты не вздумай так меня звать, – засмеялся он.
Тут у него зазвонил телефон и весь вечер звонил почти не переставая – первый эфир оказался на редкость удачным, и Голубев принимал поздравления, искренние и не очень. Дамы тем временем беседовали.
– Ия, деточка, как вам живется с ним? Непросто наверное?
– Я бы не сказала… Мне хорошо. У него чудесная мама. Она ко мне так тепло отнеслась, я даже от родной матери сроду такой заботы не видела, просто до слез… И отец очень славный, только немножко занудный, – ласково улыбнулась Ия.
– А сынишка?
– Чудесный парень! Сперва стеснялся меня, дичился, но один раз пришел с бабушкой ко мне в ателье, увидал всякие электронные машинки и так заинтересовался… Особенно ему вышивальная машинка понравилась.
– Выходит, вы счастливы, деточка?
– Кажется, да. Я ведь и мечтать о таком никогда не смела.
– Но есть какое-то «но»?
– Да нет, просто я боюсь, что в один прекрасный день ему станет со мной скучно.
– Чепуха! Когда ему скучать? Но я позволю себе дать вам один совет. Всегда интересуйтесь его делами, пусть он все вам рассказывает, а вы расспрашивайте его, вникайте, даже если это вам не слишком интересно. Ох, деточка, у меня с этой передачей все из головы вон, голова-то уже дырявая… Звонил Марк Борисович, сказал, что самое позднее во вторник вашего Чащина выпустят до суда под подписку о невыезде.
– Ох, как хорошо! Надо скорее позвонить Аньке.
– Да он уж сам ей позвонил. Ему страшно нравится эта парочка, хотя он, как теперь выражаются, положил глаз на вас, деточка.
– Да ну…
– Иечка, пока голубчик Голубев пожинает телефонные лавры, я задам вам, возможно, бестактный вопрос: а что с вашим бывшим деверем?
Ия нахмурилась.
– Я не знаю, Мария Евграфовна. Он совсем пропал. Он же спасатель, а что творится на Дальнем Востоке, сами знаете. Он там. Последний раз звонил месяца два назад. Я пыталась ему дозвониться, что-то сказать… о себе, но не удалось.
– Да, если помните, я вам говорила, что он мужчина не для жизни, вольный казак…
– О чем тут шушукаются мои любимые дамы? – вернулся к ним Голубев. Он был радостно возбужден, весел, голубые глаза сияли.
– О чем шушукаемся? – лукаво переспросила Мария Евграфовна. – Разумеется, о мужиках!
Прошел еще месяц. Ия с Голубевым расписались и улетели в Израиль. Авива пригласила их в гости, у нее была отличная квартира на улице Моше Даяна в Тель-Авиве. Она накрыла стол, наготовила всяких вкусных вещей.
– Если б вы знали, как я рада, что вы приехали! Мы с Жирафой так давно дружим…
И я столько от нее о вас слышала, еще классе в седьмом!
– Авивка! – одернула подругу Ия.
– А ты думаешь, Владислав Александрович об этом не знал? Еще тогда? Ведь знали?
А, Владислав Александрович?
– Сам бы не догадался, мне Алина сказала, – засмеялся он.
– Авивка, а зачем тебе одной такая большая квартира? – решила перевести разговор Ия.
– Ну, на перспективу, меня еще рано списывать со счетов! – задорно засмеялась Авива.
А на другой день, это была пятница, Авива не работала, подружки встретились с глазу на глаз. Голубев отправился на встречу со старым знакомым из МОССАДа.
– Ой, Ийка, я тебя понимаю, он хорош и влюблен в тебя по уши. Да, между прочим, твое платье имеет бешеный успех. Может, сошьешь еще одно?
– Не вопрос. А у тебя машинка-то есть?
– Есть.
– Тогда без проблем! А ткань?
– Пошли прямо сейчас, а то скоро все магазины закроются до завтрашнего вечера. Чего терять драгоценное время. А Голубев твой не будет сердиться?
– Только обрадуется, у него тут полно дел… Слушай, а как Ашот?
– Сказал, что дает мне полгода, и если я не перееду к нему, женится на армянке, которую ему сватают родственники.
– А ведь может! – встревожилась Ия.
– Я понимаю. Но я, Ийка, не хочу отсюда уезжать. Тем более в Питер, я теплолюбивое растение, я там зачахну.
– Ох, Авивка, он такой золотой мужик…
– Так и меня не на помойке нашли… ладно, полгода у меня еще есть, а вдруг я передумаю, или он…
Эпилог
В середине января Ия подъехала к своему ателье на новенькой «тойоте». Голубев категорически запретил ей гонять на скутере и подарил машину. Она пожаловалась было свекрови, которая, как правило, всегда была на ее стороне, но тут, к удивлению Ии, поддержала сына.
– Он прав, детка. Гонять на мотоцикле, особенно зимой, особенно в Москве, очень опасно.
– Но на машине тоже опасно, и пешком опасно, и даже в метро всякое может случиться…
Ие было безумно жаль своего железного коня, но ослушаться обожаемого мужа она не решалась.
И вот сейчас она возвращалась из магазина, где закупала фурнитуру для ателье. Делать это она никому не доверяла. Вытащив из багажника две громадные сумки, она подумала: да, на скутере я бы их не довезла, и теплая волна любви и благодарности мужу залила все внутри.
Навстречу ей выскочила Аня. Вид у нее был странный, словно бы испуганный.
– Наконец-то явилась! – прошептала она. – Тебя ждут!
– Кто? – испугалась вдруг Ия.
– Увидишь. Он в подсобке, кофе пьет.
И тут из подсобки вышел мужчина. Он так переменился, что она не сразу его узнала.
– Господи, Миша, это ты?
Он исхудал и как-то словно почернел. Это был вконец измочаленный человек.
У Ии сердце замерло от жалости. Но при виде ее он вдруг улыбнулся прежней улыбкой.
– Ну, здравствуй, красавица! Не узнаешь? Ничего, это все поправимо, просто пришлось очень несладко, сама небось знаешь, что там творилось. А я еще и заразу какую-то подцепил, почти два месяца в госпитале провалялся. Ты прости, что не подавал вестей, чувствовал, что тебе это не больно надо. Вижу, замуж вышла, – он глазами показал на ее руку с обручальным кольцом. – Правильно, я в мужья-то не гожусь. Сейчас оклемаюсь маленько и опять подамся на Дальний Восток, прикипел я к тем местам.
А ведь готов был в Москве остаться… Вон как бывает. Обычно амур людей сводит, а нас с тобой Амур-батюшка развел… И еще говорят – не разлей вода, а нас вода разлила… Вот так, Иечка. Ты только не думай, я на тебя не в обиде, зла не держу. Все правильно. Просто ты помни, что есть на свете человек, который тебя любит. Стоп, не говори ничего, и будь, пожалуйста, счастлива!
С этими словами он натянул куртку и вышел на крыльцо.
Ия потрясенно смотрела ему вслед, а в душе поднималось щемящее чувство невозвратимой потери…
Примечания
1
Имеется в виду стихотворение Н. Гумилева.
2
Принятое в немецком языке выражение из трилогии Ф. Шиллера «Валленштейн».