– Господин полковник, – щелкнув пятками, отчитался он, – во время выполнения маневров на пересеченной местности мое подразделение задержало отряд условного противника! Задержанные доставлены для допроса!
Господин полковник оторвался от изучения информационного планшета, и теперь близняшки смогли его рассмотреть. Верхнюю часть лица командующего поляной занимали здоровенные черные очки, за которыми не было видно глаз. Нижнюю челюсть заменили на металлическую, грубую и выступавшую вперед, что придавало офицеру угрожающий и вечно недовольный вид. Из левого уха торчал провод, убегающий в вычислительную машину.
Не успел полковник как следует оглядеть нарушителей, как Витька вскинул подбородок.
– Как вы могли стрелять в детей? – дрожащим от пережитого испуга голосом спросил он за всех троих. – Что б вас Птицы заклевали! Это же бесчеловечно! Это самое страшное кощунство, какое только можно представить!
Казалось бы, истина, бесспорная для нас с вами, была обязана произвести на военного должное впечатление. Но путешественники еще не привыкли, что окружающий мир подчас бывает не таким правильным, как бы того хотелось хорошим людям.
– Ребенок, завербованный противником и отправленный в тыл, – враг, – хрустнув толстыми пальцами, ответил полковник, отчего челюсть его заскрипела. – В него стрелять можно.
От его невозмутимости и беспредельного ощущения собственной правоты стало жутко и неуютно. Настя, сделав маленький шажок за спину братьев, вцепилась в руку Дмитрия. Витя замешкался, но все же нашел в себе еще немного смелости и выпалил:
– Кажется, вы заигрались в войну, дяденька полковник. – Его лицо раскраснелось, и он затравленно обернулся на капрала, словно ждал подзатыльника. – Какому чудовищу придет в голову отправлять своих детей под пули?
Машина в углу шумно защелкала, по дисплеям пробежали строчки незнакомых символов. Полковник, словно получив от нее подсказку, повернул голову, глядя прямо на юного смельчака.
– Враг коварен и способен на все что угодно, – заученно ответил он. – Так гласит Устав.
– Да какой еще враг? – возмутился Димка, поддерживая брата. – Нет никакого врага. Мир давно.
– Условный враг. – Толстый полковник заерзал в кресле, скрипя коленными шарнирами. – Враг со всех сторон. Умный, только и выжидающий возможность напасть и захватить наши ресурсы, взять пленников и разрушить Спасгород. Например такой, что послал вас, маленькие шпионы!
От этих слов Витька задохнулся, а Димка сжал кулаки.
– Кто шпионы? Мы?! – продолжили оправдываться мальчики. – Что за глупости…
Полковник поднял голову, уставившись на капрала, и облизнул верхнюю губу, все еще человеческую.
– Смотрите, капрал, – с усмешкой прокомментировал он, – какие разговорчивые и ловкие модели вам попались.
– И верткие, – услужливо поддакнул тот, выпячивая грудь и задирая подбородок. – Залп целого отделения не смог причинить им вреда, только испортил униформу на этом образце.
Он ткнул пальцем в Витьку, и только теперь дети заметили, что шальная пуля все-таки порвала штанину мальчика, чудом не задев ногу. Димка хотел вспылить, Витя побелел от запоздавшего страха. А полковник довольно потер ладоши.
– Значит, враг разработал очередную модель шпионов! – Казалось, он неподдельно рад, хотя чему именно – оставалось загадкой. – Новую модель, уменьшенную. А что, очень удобно… ростом модель гораздо ниже стандартной боевой саморемонтируемой единицы. Не такая заметная. Быстрая. В пользу моего предположения также говорит сходство между ними. Видимо, пока враг успел запустить только одну линию производства…
Он повернул голову, из-под непрозрачных очков рассматривая всех троих.
– Не уверен, что их скелет выдержит вес боевой амуниции. Но это лишь подтверждает, что перед нами – разведывательный образец.
– Да мы же близнецы! И никакие не модели, – вступила в разговор Настя, но у нее получилось не очень убедительно и чуть-чуть плаксиво. – Мы просто дети. Вы тоже, до того как стать саморемонтирующимися моделями, когда-то были детьми!
И полковник, и капрал замолчали, не понимая, о чем говорит девочка. На минуту в кабинете стало тихо, и только пощелкивал внутренними реле вычислительный аппарат в углу. Казалось, начальник ветхого гарнизона прислушивается к советам машины, а лампочки на штекере за его ухом замигали часто-часто.
– Это невозможно, – наконец констатировал тот, откидываясь на спинку кресла. – Картотека воспоминаний сообщает мне значение слова «дети». Но наиболее подходящие по субъективному семантическому анализу понятия это: кадет, новобранец или конскрипт. Вы кадеты-новобранцы?
– Да нет же! – не зная, какие еще аргументы привести твердолобому вояке, в отчаянии закусил губу Витька.
Дмитрий же, пока никто не видел, вдруг нахмурился, о чем-то глубоко задумавшись, и уставился в пол. Однако следующие слова полковника заставили его вздрогнуть и забыть о размышлениях.
– Тогда вы шпионы… – с нотками радости в механическом басистом голосе промычал полковник. – Господин капрал, расстрелять их!
Настя вскрикнула, Виктор повернулся к капралу, сжимая кулаки и готовясь драться. А Димка, вдруг посветлев лицом, вскинул руки над головой и бросился к столу.
– Нет, постойте!
Он лихорадочно поглядывал то на капрала, готового к исполнению приказа, то снова на брата и сестру.
– Господин полковник, произошло недоразумение! – заискивающе проговорил мальчик. – Вы совершенно правы, мы кадеты… Новые модели, без функции саморемонта.
Настины брови полезли на лоб, а Витька раздраженно фыркнул.
– Димка, ты чего городишь-то?..
– Тихо… – прошипел тот, почти не открывая рта. – Я разгадал их алгоритм…
Капрал замер на месте, ожидая дальнейших распоряжений, а полковник задумчиво почесал затылок под фуражкой. Огоньки на его ухе снова замигали.
– Капрал, отставить… – наконец сказал он, постукивая железными зубами по остаткам настоящих. – Ожидаемое подкрепление прибыло. Примите новобранцев в свое отделение и немедленно приступайте к боевой подготовке.
Машина довольно затрещала реле. Символы на ее экранах побежали с утроенной скоростью, обновляя базу данных Казармы. Полковник начал перебирать бумаги, пестрящие синими и черными печатями, что-то штампуя в бланках.
– Добро пожаловать в Казарму, недомерки, – пробасил он, через провод в ухе отдавая вычислительному аппарату какие-то распоряжения. – Для начала вам будет прочитан базовый курс молодого бойца. Затем вы пройдете необходимую подготовку, выучите Устав, выберете вооружение и познаете способы ведения боя. Ваши идентификационные номера?
– 38-985, 38-986 и 38-987, – не давая Вите и Насте опомниться, выпалил Дмитрий, сочиняя на ходу.
– Зафиксировано. – Полковник кивнул, продолжая штамповать личные дела «новобранцев». – Через три десятка лет, когда ваши органы начнут приходить в упадок, вы пройдете курс саморемонта. После этого заступите на вечное служение Родине. Без болезней или мутаций, с чистым стремлением отдать жизнь за оборону ее границ.
Настя чуть слышно застонала, а Витька покачал головой, только представив себе три десятилетия, проведенных в подметании плаца и ношении автомата. Дима же, как безумный, радостно улыбнулся полковнику, даже неумело щелкнул каблуками.
– Так точно, господин полковник!
– Можете идти, – распорядился толстяк. – Капрал, определите новеньких в казарму и выдайте им униформу. С рассветом приступайте к учениям.
– Будет исполнено, – отдал честь капрал, открывая двери. – Новобранцы! За мной, шагом марш!
И они понуро вышли из кабинета, в котором правили военный с искусственной челюстью и его устаревшая машина, бредящая условным врагом.
– Ну и что ты наделал, дурень? – Прижимаясь теснее, чтобы не расслышал солдат, Витька ущипнул брата за плечо.
– Тсс… – отмахнулся тот. – У меня есть план…
– Не хочу курс саморемонта, – прошептала Настя, теперь сжимавшая локоть Виктора. – Вообще служить в армии не хочу… Это все неправильно. Эти существа ничем не лучше червяков…
– Тут все неправильно. Но до вечера придется потерпеть… – стал успокаивать ее Дима, пока рука капрала не хлопнула новобранца по затылку.
Молча, под его неустанным присмотром, они покинули штаб, направившись к одной из казарм на краю поселения. Уже не пленники, но начисто лишенные свободы…
Жилая часть здания оказалась одной огромной комнатой, в которой разместились несколько десятков двухъярусных коек. Даже беглый осмотр кроватей давал понять, что из них используется совсем немного, в лучшем случае процентов десять. На остальных матрасы и одеяла были свернуты в рулоны, а прикроватные тумбочки пусты.
– Выбирайте места, – приказал капрал, оставив детей в одиночестве и удалившись в подсобное помещение.
Не сговариваясь, они переместились в самый дальний, почти нежилой угол спальни. Им очень хотелось выговориться, но военный за тонкой стенкой мог подслушать, а потому все трое прикусили языки.
– Выбирайте места, – приказал капрал, оставив детей в одиночестве и удалившись в подсобное помещение.
Не сговариваясь, они переместились в самый дальний, почти нежилой угол спальни. Им очень хотелось выговориться, но военный за тонкой стенкой мог подслушать, а потому все трое прикусили языки.
Еще через минуту тот вернулся, притащив несколько комплектов форменной песочно-зеленой одежды. Бросил на кровать, задумчиво осмотрев кадетов.
– До ужина у вас свободное время, – проскрежетал он, уперев руки в бока и вращая механическим глазом. – Нашивки с именами будут готовы завтра, тогда же пришьете их к нагрудным карманам. Так что пока – заправить койки и переодеться. По сигналу горна отделение направляется в столовую. Затем общее построение и отбой. Завтра начинаем физические упражнения и курс знакомства со стрелковым оружием. – Вояка широко улыбнулся, сверкнув железными коронками. – Это сейчас вы жалкие хлюпики. Но совсем скоро ваши мышцы станут железными, сухожилия – витыми канатами, а кости не сможет сломать даже самый сильный удар! Вы рады?
Ответом ему были рассеянные и совсем безрадостные кивки. На наших героев вообще было жалко смотреть. Смирившись с горькой участью, они молча выслушивали инструкции капрала, не поднимая голов. И только Димка изучал казарму внимательно, заинтересованно, стараясь не пропускать ни единой мелочи.
– Когда я закончил, положено отвечать – да, господин капрал! – Военный поднял руку для подзатыльника, но так и не ударил. – Это ясно?
– Да, господин капрал… – нестройным хором ответили дети.
– Выполнять приказ, – напоследок бросил солдафон, покидая комнату.
Настя и Витя немедленно обернулись к брату. Тот, словно ни в чем не бывало, начал перебирать принесенную одежду. Тут нашлись штаны с множеством карманов, нижняя рубашка, куртка защитного цвета, пилотка и универсальный пояс-трансформер, откровенно заинтересовавший мальчика.
– Какой Птицы ты наделал, балбес?! – шикнул на него Витька, надвигаясь и выбивая из рук стопку одежды. – Дать бы тебе в ухо…
– Погоди, Витя… – Настя ухватила его за плечо. – Димка, правда, ты не хочешь объясниться?
– Отчего же… хочу. – Тот делал вид, что провокационная выходка брата его нисколько не задела. – А может, вы мечтаете, чтобы капрал вывел нас на плац и расстрелял? Так я могу попросить…
– Перестань паясничать!
– Ладно… – Дмитрий уселся на панцирную сетку, еще не заправленную матрасом. – Неужели вы не поняли, что вояки живут исключительно по Уставу? В котором вообще нет места такому понятию, как «дети»…
– Допустим… Но дальше-то нам что делать? – не сдавался Виктор. – Ну, отсрочил ты время нашей казни. А потом? Служить тут до старости?
– А железо в воде тонет? – фыркнул Димка, словно услышал что-то забавное. – Разумеется, мы сбежим.
– Отсюда? – Настя обернулась и понизила голос, будто капрал мог стоять за дверью и слушать их разговор. – Ты видел забор из колючей проволоки?
– А ты видела дыры, которые в нем давно никто не ремонтирует? – вопросом на вопрос ответил ей брат. – Да тут все разваливается, вы только посмотрите.
Он демонстративно потряс койку, на которой сидел. Та заскрипела и чуть не распалась на куски.
– Если уж мы сбежали от крыс, червей и оборотня, – продолжил заговорщицки шептать Дима, – то отсюда тоже сумеем. Главное – найти Компетенцию.
– Мы даже не знаем, где ее шахта… – уже более спокойно, но все равно хмуро пробубнил Витька.
Разобрав комплекты униформы, они принялись прикладывать ее к себе, поражаясь огромным взрослым размерам. Это было логично – детской одежды на поляне не было и в помине.
– Надевайте поверх, – скомандовал Димка. – В случае чего, так еще и теплее…
И хоть он и не уточнил, в каком это таком случае, «новобранцы» начали натягивать мешковатую военную форму. За время этого опасного и полного неожиданностей путешествия быть готовыми ко всему научились все трое…
– И как же ты думаешь бежать? – справившись с воротником гимнастерки, поинтересовалась Настя, все еще оглядываясь на вход в казарму.
– Позже, после столовой… – кивнул ей мальчик, будто давно уже все придумал. – Вспомни, как в нашей школе – на выходе из пищеблока всегда образуется пробка. Я сам видел, как хулиганы успевают смыться, если хотят прогулять урок… И тут сработает. Если до вечернего построения нас не хватятся, будет время улизнуть…
Однако никто из них, мерявших военную форму и застилавших себе кровать, и предположить не мог, насколько сильно ошибается Дмитрий. Потому что если толпа школьников на самом деле шумна, многочисленна и не поддается пересчету, то военные ходят есть строем. И никто не имеет права покинуть столовую до тех пор, пока не отужинает все отделение.
Здание, в котором обитатели Казармы принимали пищу, вообще достойно отдельного упоминания. Например, на длинных столах, за которыми размещались несколько сотен солдат и офицеров, кроме кастрюль с похлебкой стояли также бутылочки с машинным маслом. И пока одни ели суп, зажевывая его пресным сухим хлебом, другие капали масло в шарниры, на механические суставы и даже в рот.
Никто не разговаривал – под низкими сводами пищеблока стучали ложки, клацали искусственные челюсти, скрипели механические протезы и шаркали под столами подошвы ботинок. Над входом в столовую висел старый и потускневший плакат, на котором было написано: «Когда я ем – я вспоминаю Устав».
На детей, облаченных в форму, никто даже не смотрел, негласно и окончательно приняв в огромную сумасшедшую семью военных. На то, что один из новобранцев – девочка, внимания не обращалось также, – жители Казармы действительно не знали, что это такое. Да и вообще, как заметили близнецы, лишние разговоры и обычная жизнерадостная болтовня тут были не в почете. Это вам не приятный ужин с мамой и папой…
Усевшись за стол с теми же самыми солдафонами, что поймали их в искусственном лесу, новички рискнули впихнуть в себя по ложке невкусного супа. Аппетита не было совершенно, но наблюдательный капрал заставил их съесть хотя бы половину.
Затем гарнизон поляны вывели на плац и построили рядами. Там, под ветхим дырявым знаменем, толстый полковник (одна нога которого тоже оказалась механической) провел полную перекличку, объявив отбой и распустив подразделения спать. Бодрствовать остались лишь те солдаты, которым предстояло заступить в караулы.
Замыкая походную колонну, братья и сестра строевым шагом вернулись в казарму. Застыв у дверей, ненавистный капрал терпеливо дождался, пока все улягутся по койкам. Улучив момент, когда тот отвернулся, наши герои юркнули под одеяла, не снимая одежды и даже ботинок. Убедившись, что все разместились по кроватям, офицер выключил свет и вышел прочь.
Съежившиеся, напуганные и предоставленные сами себе, путешественники дрожали под тонкими одеялами, прислушиваясь к незнакомым звукам общей спальни. Кто-то ворочался, кто-то уже храпел, кто-то скрипел суставами и кроватной сеткой. Ни о каком сне не могло быть и речи, и дети терпеливо пережидали двадцать бесконечных минут, пока комната не затихнет окончательно…
Глаза понемногу привыкли к темноте, и вот Витька заметил, как с верхней койки бесшумно соскользнул брат. Толкнул Настю, сжавшуюся в комок на соседней кровати.
– Пошли, Витька… пора… – чуть слышно прошептал он, озираясь. – Попробуем через вон то окно. Я заметил, там сломана задвижка…
Настя тоже выбралась из-под одеяла. Девочку трясло от страха, и она прикрыла рот рукой, чтобы не стучали зубы. Всем троим казалось, что из мрака на них сейчас грозно таращится неугомонный капрал, поймавший «шпионов» в лесу.
– Я не могу… – прошептал в ответ Виктор, чувствуя, как свело мышцы ног.
– Чего?! – Димка не мог поверить ушам.
– Давайте не сейчас… – Его брат был готов заплакать, так велико оказалось пережитое напряжение. – Давайте дождемся, когда нас отправят в караул, и тогда… я сейчас не могу… меня и так чуть не ранили уже…
– Ты с ума сошел? – Настя нависла над мальчиком, встряхнув за плечо. – Вставай, а то перебудим всю комнату!
– Витька, не глупи… – Судя по голосу в полумраке, Дмитрий начинал злиться, но пока сдерживал эмоции. – Вставай, дурень, другого шанса может вообще не быть! А если нас в караул порознь отправят? А если через два года? Вставай, говорю!
И он ухватил брата за ногу, осторожно потянув с койки.
– Витенька, миленький, мне тоже страшно, – бережно, но твердо отцепив пальцы одного брата от штанины другого, прошептала тогда Настя. – Ты даже не представляешь, насколько. Но я знаю, что нам нужно бежать. Прямо сейчас. Мы уже через столько прошли, чтобы вот так вот сдаваться! Поверь, братишка, всю жизнь прятаться под одеялом ты не сможешь…
Какое-то время казалось, что Виктор не слышит сестру. Лежит в темноте – только руку протяни, но одновременно где-то далеко-далеко, и за неделю не найдешь, – смотрит в потолок и готовится стать настоящим военным. Но затем он сдавленно всхлипнул, отбросил одеяло и аккуратно поставил ноги на пол.