— Они прибудут в четыре часа. Имейте в виду, они, как ни странно, желают усыновить одного из вас. Как вы помните, в прошлый раз наши американские гости уехали с пустыми руками. Не подведите меня на этот раз. Мне не терпится избавиться от кого-нибудь из вас. Им не нужны вшивые чумазые недомерки. — Глаза мисс Гадкинс остановились на Молли. — Поэтому приведите себя в порядок. Выбрать могут только порядочного ребенка. Правда, некоторым из вас говорить все это — только время терять.
От этой новости у каждого из приютских детей екнуло сердце. Даже в глазах Гизелы Молли заметила огонек надежды.
За ужином Молли сидела одна и грызла битое яблоко.
Наконец, когда Молли начало казаться, что она вот-вот лопнет от нетерпения, ей представился удобный момент уединиться в пустой спальне. Она торопливо выхватила из-под матраца книгу и раздавленный пирожок, сунула их в мешок с грязным бельем и отправилась искать укромное местечко, чтобы без помех почитать.
Гадесом по-гречески называется ад. А в приюте так прозвали нечасто посещаемую прачечную, скрытую глубоко в недрах здания. Молли прямиком направилась туда, как будто собиралась постирать.
Прачечная была темным подвалом с низкими потолками. По стенам тянулись ржавые трубы, с которых свисала сохнущая одежда. По крайней мере, здесь было не холодно. В дальнем углу стояли старые фаянсовые раковины с белым известковым налетом вокруг сливных отверстий, в которых дети полоскали белье. Молли отыскала теплое местечко под электрической лампочкой, возле труб, и, сгорая от нетерпения, запустила руку в мешок с бельем.
Всю жизнь Молли мечтала быть непохожей на других. В фантазиях она представляла себя совсем особенной и постоянно ждала, что однажды с ней произойдет что-нибудь чудесное. В глубине души она знала, что в один прекрасный день на свет появится новая, блистательная Молли Мун и покажет всем обитателям Хардвикского приюта, какова она на самом деле. Вчера ей казалось, что необычайное происшествие вот-вот случится. Может быть, чудо просто запаздывало на денек.
Весь вечер Молли размышляла о том, поможет ли эта книга воплотить в жизнь ее мечты и чему она сможет из нее научиться. Голова шла кругом. Быть может, в своих фантазиях Молли забрела чуть-чуть слишком далеко?! Трепеща от волнения, девочка робко приподняла сухой кожаный переплет. С тихим скрипом старая книга приоткрылась.
Перед ней снова был титульный лист.
ГИПНОЗ Уроки древнего искусстваМолли перевернула страницу и после первого же абзаца буквально задрожала от нетерпения:
«Дорогой читатель!
Добро пожаловать в удивительный мир гипноза!
Поздравляю Вас. Ваше решение раскрыть эту книгу было правильным. Вас ждет необычайное путешествие. Если Вам удастся взрастить посеянные здесь семена мудрости, то Вы обнаружите, что окружающий Вас мир полон богатейших возможностей.
Счастливого пути!
Подписано: доктор Г. Логан.
Брайерсвилль,
3 февраля 1908 года».
Молли с удивлением отметила, что доктор Логан жил в Брайерсвилле. Этот сонный городок редко мог похвастаться выдающимися людьми. Девочка торопливо перевернула страницу.
«ВВЕДЕНИЕВы, вероятно, не раз слышали о древнем искусстве гипноза. Быть может, видели на ярмарке среди бродячих артистов практикующего гипнотизера. Он развлекает публику тем, что погружает кого-нибудь из зрителей в сон и заставляет вести себя так, как тот никогда бы не поступил в повседневной жизни. А может быть, вы читали о том, как людей погружают в гипнотическое состояние перед операцией, и они не чувствуют боли.
Гипнотизм — великое искусство. Однако, подобно другим видам искусства, он вполне доступен. Большинство людей могут научиться искусству гипноза, если только наберутся терпения и будут старательно упражняться. Мало у кого из учеников имеется природный талант. Еще реже встречается настоящий дар. Может быть, вы — один из одаренных гипнотизеров? Прочитайте эту книгу, и узнаете».
У Молли вспотели ладони.
«Искусство ГИПНОЗА, — говорила книга, — получило свое название из греческого языка. „ГИПНОС“ по-гречески означает „сон“. Гипнотизеры практиковали свое искусство с древнейших времен. Иногда гипнотизм называют МЕСМЕРИЗМОМ, по имени доктора Франца Месмера. Он родился в 1734 году и умер в 1815; изучение гипнотизма было главным делом его жизни.
Когда человек находится во власти гипнотизера, он погружается в ТРАНС. Люди часто впадают в транс, сами того не сознавая. Например, если вы кладете ручку, а в следующую минуту не можете вспомнить, куда ее положили, значит, в тот миг вы были в трансе.
Еще одна форма транса — грезы наяву. Люди, погрузившиеся в мечтания, находятся в своем собственном мире и, выйдя из транса, часто не помнят того, что говорили или делали в это время окружающие. В трансе мысли людей улетают из шумного мира в более тихие уголки сознания».
Молли подумала об изобретенном ею способе подниматься в космос и оттуда смотреть на наш мир. Она нередко уходила в себя, когда на нее кричали или ругались. Может быть, она, сама того не зная, погружалась в транс? Книга между тем продолжала:
«Таким образом наш мозг расслабляется и отдыхает. Транс — вполне нормальное явление организма».
Когда Молли прочитала следующее предложение, ее сердце заколотилось быстрее:
«Если вы умеете погружаться в транс, делаете это легко, часто и с удовольствием, возможно, вы станете умелым гипнотизером».
Девочка жадно читала дальше.
«Что же делает гипнотизер? Он погружает людей в транс и удерживает их там, разговаривая с ними особым образом. Когда человек погружен в глубокий транс — нечто вроде сна наяву, — гипнотизер может внушить ему определенный образ мыслей или поступок. Например, гипнотизер говорит: „Когда вы очнетесь, вам больше не захочется курить“. Или: „Когда вы очнетесь, вы не будете бояться ездить на автомобиле“».
Молли на миг отложила книгу.
— Или так, — сказала она: — «Когда вы очнетесь, то будете считать себя обезьяной».
Молли улыбнулась — идеи, одна другой лучше, вихрями носились у нее в голове. Но потом вдруг ее охватили подозрения. Эта книга говорит взаправду — или она написана рукой сумасшедшего?! Лихорадочно перелистывая страницы, Молли не могла отделаться от недоверия.
«Глава первая. Потренируйтесь на себе.
Глава вторая. Гипнотизируем животных.
Глава третья. Гипнотизируем других людей.
Глава четвертая. Гипноз с помощь маятника.
Глава пятая. Гипнотизируем небольшие группы.
Глава шестая. Как загипнотизировать толпу.
Глава седьмая. Гипноз с помощью голоса.
Глава восьмая. Гипноз на большом расстоянии.
Глава девятая. Удивительные чудеса гипноза».
Книга пестрела рисунками людей в старинных одеждах, демонстрирующих позы, которые нужно принимать для гипноза. На одной картинке женщина с ровной спиной лежала на двух стульях — одним под головой, другим под ногами. Рисунок назывался «Человек-доска». Было множество схем, где человек корчил самые немыслимые рожи — то раздувал щеки, как пухлая рыба, то закатывал глаза кверху так, что показывались белки. «Тьфу, какая гадость!» — подумала Молли. Переворачивая толстые страницы тяжелой старой книги, Молли постепенно дошла до шестой главы и обнаружила, что сразу за ней следует девятая. Две главы — седьмая «Гипноз с помощью голоса» и восьмая «Гипноз на большом расстоянии» — были аккуратно вырваны. Молли задумалась — кто же вырвал страницы? И когда это произошло — много лет назад или совсем недавно? Понять было невозможно.
Потом ей вспомнился уродливый, похожий на кабана человек в библиотеке. Он говорил, что приехал за этой книгой аж из Америки. Наверно, профессор считает, что под ее обложкой скрыты необычайно важные секреты. Вот так книга! Может быть — робко подумала Молли про себя — может быть, ей досталось настоящее сокровище!
Ближе к концу книги ей попались несколько страниц со старыми коричневатыми фотографиями. На одной из них был изображен человек с шапкой темных кудрей и очками на толстом, как картошка, носу.
«Доктор Логан, самый знаменитый гипнотизер в мире», — гласила подпись. Молли было приятно увидеть, что хороший гипнотизер вовсе не обязательно бывает писаным красавцем. Она торопливо перелистала страницы к первой главе: «Потренируйтесь на себе». Первый раздел был озаглавлен «ГОЛОС». Молли начала внимательно читать: «Голос гипнотизера должен быть тихим, мягким, убаюкивающим. Подобно руке матери, укачивающей младенца, голос гипнотизера должен погружать слушателя в транс».
Это было так соблазнительно, что даже не верилось! Ребята не зря наградили Молли прозвищем «Дрема»: они утверждали, что ее голос навевает на них сон. Выходит, эта способность — не порок, которого надо стыдиться, а наоборот, редчайший талант. Дальше говорилось: «Ниже приводятся несколько упражнений для тренировки голоса, их нужно произносить медленно и размеренно. Потренируйтесь».
Молли прочитала вслух: «У МЕ-НЯ ЧУ-ДЕС-НЫЙ СПО-КОЙ-НЫЙ ГО-ЛОС. Я СПО-КОЙ-НА И НА-СТОЙ-ЧИ-ВА. МОЙ ГО-ЛОС О-ЧЕНЬ…»
Неожиданно снаружи послышались громкие шаги. Молли поспешно захлопнула книгу, запихнула ее в мешок с бельем и вытащила раздавленный шоколадный пирожок.
В Гадес спустилась Гизела. Она вошла в сушильную комнату, громко топая своими подкованными туфлями.
— Фу, — наморщила нос Гизела. — Ты чо тут делаешь, дура? Ты чо, пыталась петь? Брось. У тебя голос невыразительный.
— Просто напевала, пока искала носки, — ответила Молли.
— А по-моему, ты спустилась сюда просто поразмыслить, почему тебя никто не любит. — Гизела сняла с верхней трубы свою спортивную форму и обернулась к Молли. — Дрема, ты ж сама как старый носок. Рваный, вонючий, никому не нужный носок. Почему бы тебе не выступить на конкурсе талантов в роли носка? А еще лучше — запишись на конкурс, где выбирают самого некрасивого человека в мире. — И, передернув плечами, добавила: — Спорим, Лупоглазая, твои родители были уродами.
Молли ничего не ответила, и Гизела продолжала:
— Да, кстати, сегодня, пока тебя не было, приходила твоя мерзкая чокнутая Тринкелбери. — И с довольной ухмылкой она зашагала прочь.
Молли посмотрела ей вслед, улыбнулась про себя и откусила пирожок. И вполголоса произнесла:
— Ну, погоди же, Гизела Хеккерсли. Погоди у меня.
Глава пятая
Назавтра, в пятницу, Молли проснулась в шесть часов утра, улыбаясь своим мыслям. Ей приснилось, что она стала знаменитым гипнотизером. В ее голове созрел дерзкий план.
В школу идти она не собиралась. У нее не было ни сил, ни желания сидеть на противных, как помои, уроках старухи Жаббс, когда под матрацем ее ждет книга, полная удивительных тайн. Кроме того, нельзя было оставлять книгу без присмотра. Ее может найти пронырливая мисс Гадкинс. А если взять книгу в школу, там ее наверняка стащит Гизела.
Когда задребезжал утренний звонок, Молли сделала вид, что не слышит, и продолжала лежать с крепко закрытыми глазами, даже когда за ней зашел Рокки. Гизела во второй раз затрезвонила колокольчиком у нее над ухом и стянула одеяло, но Молли все так же безучастно лежала на кровати.
— Что, Лупоглазая, опять все мозги проспала? — усмехнулась Гизела.
— Я плохо себя чувствую, — простонала Молли.
На завтрак Молли не пошла. Дождавшись, пока все спустятся в столовую, она торопливо вскочила с кровати и принялась за дело. Для начала она распахнула окно спальни и маленькими ножничками соскоблила немного зеленоватой плесени с каменной стены в пластиковую мыльницу. Потом осторожно размяла зеленые кусочки в мелкий порошок и припудрила им лицо. Кожа приобрела болезненно-зеленоватый оттенок. Молли аккуратно ополоснула мыльницу и поставила ее на место около раковины.
Потом она на цыпочках прокралась в медпункт. Там стоял электрический чайник. Молли включила его, дождалась, когда вода вскипит, взяла стакан, плеснула в него кипятку и спрятала под кресло. Достала железный тазик и водрузила его высоко на шкаф.
Вернувшись в спальню, Молли покопалась у себя в ранце и извлекла пакетик с кетчупом, припрятанный для бутербродов. Сунула его в карман пижамы и легла обратно в постель. Ловушка была расставлена.
Ребята начали возвращаться с завтрака. В комнату к Молли заглянул Гордон Бойлз.
— Заболела? Хоть какая-то надежда, — бросил он.
Что-то просвистело в воздухе, и на шею Молли шлепнулся противный, холодный и мокрый комок. Затем Молли услышала голоса Джерри и Джеммы — малыши зашли навестить ее.
— Кажется, она простудилась. Может быть, вчера она упала в лужу, — прошептала Джемма.
— Бедняжка Молли. Наверно, она заболела, потому что старшие все время над ней издеваются, — предположил Джерри.
— М-да. Пойдем, покормим твою мышку.
Наконец в комнату ввалилась сама мисс Гадкинс.
— Говорят, ты заболела, — безо всякого сочувствия заявила она. — Значит, иди в медпункт.
Молли встала, пошатываясь, как будто у нее страшно болела и кружилась голова, и проследовала за мисс Гадкинс по обшарпанному коридору. Ребята выглядывали из комнат, чтобы поглазеть на нее. В медпункте мисс Гадкинс усадила Молли в кресло, сняла ключ с большой связки у пояса, открыла шкафчик, достала градусник и сунула его Молли под мышку. Скрестив за спиной вспотевшие пальцы, Молли отчаянно молилась про себя, чтобы мисс Гадкинс хоть на миг вышла из комнаты. Спустя минуту ее молитва была услышана.
— Я вернусь через пять минут. Посмотрим, так ли уж ты больна. — Мисс Гадкинс вышла, причмокнув вставной челюстью.
Оказавшись в одиночестве, Молли вытащила из-под кресла стакан с водой — хоть уже и не кипящей, но все еще очень горячей — и опустила туда градусник. Тревожно, с колотящимся сердцем смотрела она, как ползет вверх столбик ртути. Сорок два градуса — вполне достаточно, такая температура убедит мисс Гадкинс, что девочка и в самом деле больна. Но для пущей убедительности Молли надорвала пакетик с кетчупом и сунула его обратно в карман. Нервы были натянуты до предела, и Молли, дрожа от страха, ждала воспитательницу, чтобы завершить свой план.
Спустя минуту в коридоре послышалось чмоканье и торопливые шаги — это возвращалась мисс Гадкинс. Молли повесила голову, стараясь выглядеть смертельно больной. Мисс Гадкинс вошла и, не говоря ни слова, выхватила градусник у Молли из-под мышки.
Молли глубоко вздохнула. Когда мисс Гадкинс водрузила очки на переносицу и всмотрелась в градусник, она скорчила гримасу.
— Мисс Гадкинс, — простонала девочка, извиваясь всем телом. — Меня ужасно тошнит.
Мисс Гадкинс отпрянула, будто ей на дороге встретился воинственный скунс, и торопливо огляделась по сторонам.
— Где же этот чертов таз? — заволновалась она. Молли тем временем издавала громкие утробные звуки. Пока мисс Гадкинс карабкалась на стул, чтобы добраться до тазика, Молли украдкой выдавила в рот немного кетчупа и набрала глоток воды. Едва мисс Гадкинс с тазиком в руках ступила на пол, Молли кинулась к воспитательнице.
— Уы-ву-у-фф. — Изо рта девочки на стальное дно выплеснулась розовая жидкость. Для пущей убедительности Молли покряхтела еще немного: — Ууырр-гхх, у-хх-ффу.
Кажется, представление удалось на славу.
— Простите, мисс Гадкинс, — еле слышно пролепетала Молли.
Воспитательница с отвращением отстранилась и еще раз посмотрела на градусник.
— Скорее собирай вещи — халат, зубную щет… — Она осеклась. — Короче, собирай вещи, и марш в изолятор! У тебя температура сорок два. Угораздило же тебя! Надеюсь, мы все не заразимся. И вымой этот чертов тазик. Заберешь его с собой.
Молли чуть не подпрыгнула до потолка от радости, что сумела провести мисс Гадкинс, но ничем не выказала своих чувств. Еле волоча ноги, она уныло потащилась в спальню, взяла легкий халатик и шлепанцы, достала из шкафа теплую кофту и прихватила мешок с бельем, в котором, разумеется, лежала книга по гипнозу. Потом по выстланной бутылочно-зеленым линолеумом лестнице направилась в изолятор.
Это, естественно, не был настоящий изолятор со множеством комнат и кроватей. Изолятором в Хардвикском приюте служила одна-единственная крохотная комнатка на чердаке, под самой крышей, подальше от спален. Она располагалась прямо над квартирой мисс Гадкинс. Молли прошла мимо площадки, куда выходила дверь воспитательницы. Она была уставлена тяжелой мебелью красного дерева, на стене висел громадный портрет хозяйки. На полу около массивного серванта лежала фиолетовая подушечка Петульки, рядом с ней — целая коллекция небольших камушков и гальки. Петулька имела странную привычку сосать камни, а потом выплевывать их. Возле камней стояло блюдце, полное шоколадного печенья.
Молли поднялась к изолятору, распахнула дверь и, поскольку ноябрьский день выдался солнечным, обнаружила, что внутри довольно тепло. В лучах света, падающих сквозь оконные стекла, плясали пылинки, на подоконнике между створками валялись дохлые мухи. Возле желтой стены стояла латунная кровать. Молли сняла с матраца чудовищную клеенку — не собирается же она мочить постель! — и застелила кровать ситцевыми простынями и парой одеял. Потом устроилась поудобнее и начала читать.
Первую главу — о тренировках на себе — Молли решила пропустить. Ей не терпелось узнать, что делать дальше, к тому же она посчитала, что и так уже провела много лет в забытьи и трансе. Она сразу перешла к главе второй.