— Что это вы готовите?
— Суп, что же еще, дьяволу его на стол! — проворчала Эдна, стряхивая перышко с куриной головы. Молли отметила про себя, что впервые невоздержанность и грубость Эдны пришлись как нельзя более кстати: суп, покрасневший от куриной крови, и впрямь годился на стол самому дьяволу.
— Как аппетитно, — проговорила Молли, хотя в животе у нее все переворачивалось от отвращения. — Флотский рецепт?
— Небось, пришла, чертовка, пожрать? Смотри, не зарази тут ничего.
— Вы выглядите чертовски усталой, — участливо произнесла Молли.
— А я и впрямь устала до чертиков, — отозвалась Эдна. — С ног сбилась, дьявол вас всех раздери. В кухне чертовская жара. — Она одернула белый фартук и замахала руками, напомнив Молли огромную жирную индейку.
— А вы присядьте, — предложила ей Молли. — Отдохните. Я помешаю ваш проклятый суп, а вы устраивайтесь поудобнее. Смелее, Эдна. Вам чертовски давно пора отдохнуть.
Эдна с подозрением воззрилась на Молли. Но какие-то нотки в голосе девочки успокоили ее.
— Садитесь, так вам будет удобнее, — уговаривала ее Молли.
И Эдна, ленивая от природы, согласилась.
— И впрямь, почему бы мне не отдохнуть. Ты, поди-ка, битых два дня в постели прохлаждаешься, а я тружусь тут как проклятая.
Она опустилась в кресло, раскинув ноги, как кукла.
— Мне кажется, так вам намного удобнее, — сказала Молли, забирая у Эдны поварешку. — Вы, наверное, действительно чертовски устали.
Эдна кивнула.
— И впрямь… Уф-ф! — она откинулась на спинку кресла и шумно вздохнула.
— Вы поступаете правильно, — говорила Молли, спокойно глядя на Эдну. — Дышите глубоко, вот так, очень глубоко, еще глубже, и вы — сможете — сильнее — расслабиться.
— М-да, ты, глядишь, права, — согласилась Эдна, испустив еще один хриплый вздох.
Голос Молли зазвучал чуть-чуть медленнее.
— Вдохните — еще — несколько — раз — и — вы — почувствуете — как — вы — расслабились… и как — вам — нужно — было — сесть…
— Да, — подтвердила Эдна. — Мне чертовски нужно было присесть. — Вдруг она открыла глаза: — Погоди-ка, ты ведь дьявольски заразна. Мне не велено подпускать тебя к этой проклятой еде.
Препятствие было неожиданным. Видимо, загипнотизировать Эдну будет не так легко, как казалось поначалу! Вот бы где пригодился маятник, которого у Молли, естественно, не было.
— Не — волнуйтесь — кипящая — вода — в проклятом — супе — убьет — всех — микробов, — сказала Молли и вдруг в порыве вдохновения схватила ложку и принялась медленно, ритмично помешивать суп. Деревянная ложка двигалась в такт ее словам. Эдна не сводила глаз с ложки. — Разве — вы — не — согласны, — говорила Молли, мелодично растягивая слова, — что — кипящая — вода — убивает — микробов? Не — нужно — беспокоиться. — Молли изо всех сил сосредоточилась на словах и движениях. Эдна, кажется, хотела что-то возразить, но была не в силах оторвать глаз от вертящейся ложки, и вскоре ее сморила ленивая истома.
— М-да, ты, пожалуй, дьявольски права, — проговорила она и опять осела в кресле.
— Мне — кажется — так — вам — гораздо — удобнее — и плечам — и спине, — почти напевала Молли.
— Мм-мм, — подтвердила Эдна. — И впрямь. Знаешь, Молли, у тебя очень большие глаза, — неожиданно добавила она.
— Спасибо, — ответила Молли, буквально впиваясь в Эдну своими зелеными глазами. — Ваши — глаза — очень — устали — веки — тяжелые — видите — вам — очень — нужно — отдохнуть.
Взгляд Эдны начал затуманиваться. Она неотрывно смотрела в глаза Молли и следила, как та мешает суп.
— А — в этой — кухне — так — тепло — и — приятно — вы — сидите — в кресле — а я — помешаю — суп — вот — так — кругом — и — кругом — и — кругом. — Молли крутила ложкой, стараясь не смотреть на куриные головы, плавающие в кастрюле. — Кругом — и — кругом — вот — так — я — мешаю — суп — а вы — Эдна — расслабьтесь — еще — и — еще — вам — наверное — хочется — закрыть — глаза.
Эдна не закрыла глаза, но взгляд их стал отрешенным и сонливым. От радости Молли чуть не закричала «Ура! Получилось!», но удержалась и спокойно проговорила:
— Я — стану — считать — в обратную — сторону — от — двадцати — до — одного — а — вы — будете — рас-слаб-лять-ся — все — больше — и — больше — пока — я — считаю. — Молли не переставая мешала суп и старалась, чтобы ее голос звучал как можно более убаюкивающе. — Двадцать, девятнадцать. — Хмурая складка на Эднином лбу разгладилась. — Восемнадцать, семнадцать. — Веки Эдны затрепетали. — Шестнадцать, пятнадцать… четырнадцать… тринадцать.
При счете «тринадцать» глаза Эдны плотно закрылись, и по телу Молли поползло приятное щекочущее чувство.
— Чувство слияния! — ахнула Молли. Потом, заметив, что веки Эдны снова затрепетали, продолжила считать: — Одиннадцать… десять… девять… Теперь — Эдна — вы — полно-стью — рассла-бились — и — по-гру-зились — в транс… Восемь… вы — спокойны… Семь. Совер-шенно спо-койны.
Молли перестала перемешивать суп и подошла к Эдне.
— Шесть, — продолжала она, остановившись в полушаге от кухарки. — Пять… Пока я считаю, вы, Эдна, все глубже и глубже погружаетесь в транс, а когда я дойду до нуля, вы будете делать все, что я скажу. Четыре. Три. Два. Один… Ноль… Хорошо, — произнесла Молли, глядя на Эдну, обмякшую в кресле. Получилось! Девочка не верила своим глазам. Ее низкий, размеренный голос, за который она и получила свое прозвище Дрема, несомненно, лучше всего подходил для гипноза. Может быть, в ее глазах тоже скрывается что-то необычное! Ей казалось, что в эту минуту они светятся изнутри.
На миг Молли растеряла все слова. Она так старалась погрузить Эдну в гипнотический сон, что даже не задумывалась о том, что же именно она хочет ей внушить. Поэтому она начала с первого, что пришло в голову.
— С этой минуты, Эдна, вы будете очень, очень хорошо относиться ко мне, Молли Мун. Будете защищать меня, если кто-то меня отругает, или начнет дразнить, или задирать. — Начало было хорошим. — А когда я приду на кухню, вы разрешите мне делать бутерброды с кетчупом. Будете покупать мне в городе всякие вкусные вещи, потому что вы очень, очень меня любите, и никогда больше не станете готовить рыбу под сырно-ореховым соусом. И вы вообще никогда больше не будете готовить рыбу, если она не будет свежайшая… пойманная в тот же день… и… — Молли неуверенно замолчала, потом наобум добавила: — И вы заинтересуетесь… итальянской кухней. Достанете итальянские поваренные книги, будете стараться и станете лучшей итальянской поварихой в мире, и с этого дня будете готовить самые вкусные итальянские блюда. Только не для мисс Гадкинс — ее вы будете кормить по-старому, только класть ей в тарелку намного больше перца, чем обычно. И, сами того не сознавая, будете перчить еду и для Гизелы Хеккерсли, и для Гордона Бойлза, и для Роджера Фиббина… Понятно?
Эдна машинально кивнула. Зрелище было восхитительное! Молли едва удержалась от смеха, но тут у нее в животе громко заурчало, и она твердо произнесла:
— А теперь, Эдна, вы отвезете меня в город и купите чего-нибудь вкусного на завтрак, и всю дорогу останетесь у меня в подчинении.
Эдна кивнула, встала и, не открывая глаз, шагнула к двери.
— Но, разумеется, — торопливо добавила Молли, — для этого вам придется открыть глаза!
Эдна открыла глаза и опять кивнула. Взгляд у нее был отрешенный и стеклянный, совсем как давеча у Петульки.
— Хорошо, Эдна. Пошли.
И Эдна, как была, в белом фартуке, поварском колпаке и в белых башмаках на деревянной подошве, слепо, как зомби, помаршировала на улицу. Молли прихватила пальто, чтобы прикрыть свою пижаму, а Петулька нашла и взяла в пасть маленький камушек.
Ездить с Эдной и в лучшие времена было занятием малоприятным. Она могучей ножищей вжала в пол педаль газа так, что из-под задних колес автомобиля веером взметнулся гравий, и Молли поспешила пристегнуть ремень. Эдна, видимо, еще не до конца вернулась в реальный мир. На ее лице застыло весьма странное выражение — как будто ей за шиворот уронили кусочек льда. Она понеслась по дороге в Брайерсвилль резкими зигзагами, чуть не врезавшись во встречный грузовик. Потом проскочила два светофора на красный свет и зарулила на цветочную клумбу в парке, куда въезд был воспрещен. Наконец она, сбив мусорный бак, остановила машину на тротуаре возле кафе и, по-прежнему тупо глядя перед собой, ввела Молли и Петульку внутрь. Молли озабоченно выглянула из двери на улицу. Слава богу, кажется, их не заметил ни один полицейский.
В кафе двое строителей подняли головы от сэндвичей с беконом и пристально посмотрели на Эдну. Мало того, что в своем белом наряде она выглядела довольно странно, да в придачу еще и двигалась, как заводная кукла. Молли поспешно усадила Эдну за стол.
— Что вам угодно? — спросил проворный официант с гвоздикой в петлице.
— Э-э, пожалуйста, — начала Молли, потому что Эдна не отрываясь сверлила взглядом солонку и уже начала потихоньку пускать слюни. — Я хочу четыре бутерброда с кетчупом, только не кладите слишком много масла, и полстакана концентрированного апельсинового сока, ничем не разбавленного. — Молли облизнулась. Как приятно заказать свои любимые вещи.
Официант стоял в замешательстве.
— Принести отдельно воды, чтобы разбавить сок?
— Нет, спасибо, — отказалась Молли. — Только принесите, пожалуйста, мисочку воды для нашей собачки. — Петулька преданно уселась у ее ног и, склонив голову набок, смотрела, как Эдна задумчиво дергает себя за нижнюю губу.
— А что желает леди? — поинтересовался официант.
— До чертиков обожаю все итальянское, — пробасила Эдна и сунула вилку в рот.
— Как хорошо хотя бы на денек выйти из больницы, верно? — ласково обратилась Молли к Эдне, как будто ту отпустили погулять из сумасшедшего дома. Официант сочувственно улыбнулся.
Двадцать минут спустя, после самого удивительного завтрака в жизни Молли, они ехали обратно в приют. Путь лежал мимо городских магазинов. Мимо фотомагазина под названием «Редкий кадр», мимо велосипедного магазина «Восьмерка», мимо антикварной лавки с названием, выведенным старинной вязью: «Золотая ржавчина». Молли представила себе шикарные вещи, которые ей всегда хотелось иметь, и почувствовала себя на верху блаженства. У мисс Гадкинс на банковском счету наверняка сложены тонны приютских денег. И надо только загипнотизировать мисс Гадкинс, чтобы она взяла Молли в поход по магазинам. Молли покосилась на Эдну — та сияла идиотской ухмылкой, широко разинув рот. Она была полностью во власти Молли. Интересно, всех остальных будет так же легко загипнотизировать, как Эдну? «Видимо, — решила Молли, — у меня есть природный талант».
— Эдна, — сказала Молли, — когда мы вернемся в приют, вы пойдете на кухню. Как только войдете в дверь, вы очнетесь. Вы забудете о нашей поездке в город. Не будете знать, что я вас загипнотизировала. Расскажете мисс Гадкинс, что я спускалась к вам за таблеткой от головной боли и что, по-вашему, я все еще серьезно больна. Понятно?
Эдна кивнула.
— И с этой минуты, если я хлопну в ладоши один раз, вы тотчас же снова впадете в транс и будете выполнять все, что я скажу. А когда я хлопну в ладоши два раза, вы выйдете из транса и не будете помнить ничего из того, что с вами произошло. Понятно?
Эдна снова кивнула. Ее рот был широко раскрыт, нижняя челюсть свисала, как у куклы. Потом, изо всей силы вдавив в пол педаль газа и нажав на клаксон, она на полной скорости повела автомобиль в гору.
Профессор Нокман спал беспокойно. Ему мерещились маятники и вертящиеся узоры. Проснулся он оттого, что под окнами его номера в брайерсвилльской гостинице загрохотал и громко засигналил автомобиль. Он протер глаза и провел языком по покрытым желтоватым налетом зубам. «Да здесь шумнее, чем в Чикаго», — проворчал он, выпутал медальон со скорпионом из тесемок на фуфайке и потянулся за стаканом воды.
После неудачи в библиотеке профессору пришлось задержаться в Брайерсвилле. Он решил, что если почаще нажимать на бестолковую библиотекаршу, та сумеет отыскать книгу. А может быть, ему удастся увидеть человека, который ее читает. Брайерсвилль — городок маленький.
С самою четверга он бродил по улицам, высматривая людей с книгами в руках. Матери с маленькими детьми переходили на другую сторону дороги, чтобы не сталкиваться с ним, а какая-то компания подростков обозвала его психом. Профессор не обратил на них внимания. Ему нужна книга доктора Логана, и он был полон решимости ее отыскать.
Ему необходимо было узнать секреты, скрытые под ее обложкой. У него были на это свои причины, и они не имели ничего общего с музейными исследованиями.
Профессор Нокман очень много знал о жизни великого гипнотизера. Он читал о том, как Логан вырос в Брайерсвилле и переехал в Америку, где работал на сцене, гипнотизировал публику, прославился и разбогател. Нокман изучил пожелтевшие вырезки из старых газет, где описывались чудеса, демонстрируемые доктором на сцене. Эти чудеса сделали доктора мировой знаменитостью своего времени. Нокман даже посетил Гипнос-Холл — дворец, построенный Логаном на деньги, заработанные им за годы сценической карьеры.
Но особенно поразило профессора то, что доктор Логан, оказывается, написал книгу, в которой рассказал все, что знал о гипнозе, и учил всех желающих своему великому искусству. Книга вышла очень малым тиражом и быстро стала библиографической редкостью. Профессору Нокману удалось выяснить, что чуть ли не единственный сохранившийся экземпляр находится в библиотеке города Брайерсвилля. С этой минуты он думал только об одном: как бы раздобыть эту книгу. Он почти добрался до нее, но глупая библиотекарша умудрилась ее потерять.
При мысли о библиотекарше Нокман буквально затрясся от ярости. Так бы и вцепился в ее тощую шею!.. Кровь бросилась ему в голову. Побагровев как помидор, он потянулся к телефону.
— Дежурная? — сердито сказал он. — Принесите мне чашку библиоте… простите, чашку кофе.
Как он мечтал об этой книге! Никогда еще он ничего не желал так сильно! Ни разу за всю свою бесчестную жизнь он не был ТАК одержим одной-единственной мыслью. От находки зависели грандиозные планы, вся его будущая жизнь! Никто не посмеет встать у него на пути, и он не вернется в Штаты, пока эта книга не окажется у него в руках!
Глава восьмая
Когда Эдна и Молли приехали обратно в приют, там было пустынно и тихо: мисс Гадкинс еще не вернулась из города, а дети — с прогулки. Петулька отправилась погулять по саду, а Молли, очень довольная, поднялась к себе на чердак. Она села на кровать и задумалась. Какая необычайная удача! Загипнотизировать Эдну — это казалось радостным сном. Молли размышляла о своих новых возможностях, а откуда-то снизу доносилась тихая музыка. От усталости у девочки начали слипаться глаза. Когда она гипнотизировала Эдну, произошло что-то странное. Тогда они как будто светились изнутри, а сейчас стали тусклыми и тяжелыми. Молли перелистала книгу — не написано ли там что-нибудь о светящихся или усталых глазах? В главе «Как загипнотизировать толпу» нашелся раздел под названием «Все дело — в глазах».
«Чтобы загипнотизировать большую толпу, нужно полагаться только на свои глаза. Это занятие очень утомительно для глаз. Рекомендуем следующие упражнения».
Дальше шли схематические рисунки. Глаз, смотрящий влево. Глаз, смотрящий вправо. Глаз, смотрящий на далекие и близкие предметы. Потом ей попался заголовок «Упражнение с зеркалом».
«Встаньте перед зеркалом и смотрите прямо в глаза своему отражению. Старайтесь не моргать. Вскоре ваше лицо изменит форму. Не пугайтесь. Вы почувствуете, будто ваши глаза светятся изнутри, именно этого свечения вы должны добиться, чтобы гипнотизировать людей с помощью глаз. Только так можно загипнотизировать толпу».
Так значит, Молли загипнотизировала Эдну с помощью глаз? А девочка была уверена, что больше всего ей помогли ложка, послужившая маятником, и голос. Она подошла к зеркалу и всмотрелась в свое лицо. Оно, как всегда, было розовое, пятнистое, нос картошкой. Молли вгляделась в свои зеленые, близко поставленные глаза. Отражение встретило ее напряженным взглядом. Десять секунд, двадцать, тридцать… Глаза задрожали и вдруг начали расти. Они становились все больше и больше. Музыка снизу доносилась все тише и тише — как будто уплывая куда-то далеко-далеко. Молли сосредоточенно смотрела в свои глаза, стараясь не моргать. Она пыталась вновь вызвать то странное, незнакомое чувство — как будто глаза светятся изнутри. И вдруг случилась удивительная вещь. Будто по мановению волшебной палочки лицо Молли растворилось, и на его месте в зеркале возникла совершенно незнакомая физиономия. Волосы стали оранжевыми и торчали в разные стороны, словно колючки. Крыло носа продырявила большая английская булавка, а веки покрылись яркой сине-белой косметикой. Молли предстала перед собой в облике панка. По ногам у девочки поползли мурашки, глаза будто бы вспухли и засияли. Они пульсировали, то включаясь, то снова выключаясь, словно луч маяка. Именно такими, как утверждала книга, должны стать глаза гипнотизера, желающего загипнотизировать толпу. Молли лихорадочно заморгала и через минуту с радостью снова увидела в зеркале собственное лицо. Ощущение было странным. Неужели она загипнотизировала саму себя через зеркало?! Может быть, книга объяснит, что произошло?!
Молли пролистала раздел под названием «Упражнение с зеркалом». И действительно, там нашелся параграф «Загипнотизируйте себя».