– Что у него за проблемы с отцом были?
– Из-за ерунды. Хотя для его отца – не ерунда. Однажды Валерий Петрович пришел к нам в таллинскую квартиру, когда там Рольф жил, – у него был свой ключ, – вошел в спальню, увидел, чем мы втроем занимаемся, и начал орать. Герман его вытолкал вон достаточно грубо. И все. С тех пор они не общались. Но Герману и не надо было.
Гречин молчал. Инта достала из пачки новую сигарету.
– Это все, о чем вы хотели спросить?
– Я просто хотел узнать, мог ли Дарькин использовать свои наклонности для личной выгоды. Для карьерных целей.
– Естественно. Он был не дурак, а секс – величайшее средство для использования другого человека в своих интересах. Посмотрите вокруг: секретарши, приходя в хорошую фирму, знают, что им придется спать с шефом, и сознательно начинают соблазнять мужчину, даже если у того и в мыслях ничего подобного не было. А возьмите шоу-бизнес – сколько там безголосых, но смазливых девочек и мальчиков, похожих на девочек, не умеющих не только петь, но и говорить. И все равно некоторые из них становятся звездами, потому что готовы на все ради успеха, пусть незаслуженного. Все думают о сексе. Мужчины и женщины. Все фантазируют. Причем женщина в своих фантазиях намного превосходит мужчину. Раньше считалось, что у женщины есть три прихоти, которые она мечтает воплотить: переспать с двумя мужчинами, переспать с представителем другой расы и переспать с женщиной. А на самом деле фантазий много. Зачастую связанных с уровнем образования, но не всегда. А те три фантазии, о которых я упомянула, реализуются почти всегда. Если нет, то женщина несчастна в постели и, когда занимается любовью даже с очень близким ее сердцу человеком, закрывает глаза, представляя неосуществленные на практике варианты.
– Думаю, вы заблуждаетесь.
– Отнюдь. Зато я могу с уверенностью сказать, что вы лично никогда не делили свою невесту с лучшим другом. А почему? Ведь это двое самых близких вам людей. Вы за каждого готовы отдать жизнь, а сделать вместе то, что доставляет удовольствие, не представляете возможным.
– Я, наверное, не так воспитан.
– Бросьте, воспитание здесь ни при чем. Воспитанный и добрый человек делится последним с тем человеком, которому чего-то не хватает: голодному отдаст хлеб, нищему деньги, обделенному любовью подарит ночь сладострастной любви. Так было всегда в дохристианские времена. К сожалению, церковная мораль встала на пути добра. Я говорю не о православной морали, параллельно с которой на Руси существовали ведические традиции, а в большей степени о католической этике, которая запретила буквально все – даже думать о сексе стало считаться грехом. Но наибольший вред в отношениях между людьми нанесла реформация. Протестантизм – религия ханжей. Это религия для людей, которые говорят одно, делают другое, а думают третье, подразумевая четвертое. Да и католические священники, которые дают обет безбрачия, сами далеко не образцы целомудрия – занимаются тем же, что остальное население. Правда, педерастией в большей степени… Я вас не утомила?
– Нет. Я готов разговаривать и даже поспорить. Хотя бы о религии. Просто я ограничен временем.
– Так берите Марину и приезжайте. Заодно и поболтаем. Шучу! Честно признаюсь, что, когда смотрю на вас, господин майор, испытываю желание. Я даже Рольфу сказала, что мне по скайпу звонил полицейский из России, очень симпатичный, спортивный и застенчивый. Рольф просил передать, что можете приезжать в любое время. Не любите групповые отношения – ради бога. Никто на вас нападать не собирается. Все должно происходить по взаимному стремлению, только тогда получаешь удовлетворение от того, чем занимаешься. Это как с любимым делом. На случайной работе устаешь за полчаса, а любимой работой готов заниматься не восемь часов, а все двадцать четыре в сутки.
Запиликал мобильник.
– Марина звонит? – спросила Инта.
Гречин кивнул.
– Тогда не буду вам мешать, – почему-то шепнула первая жена Дарькина, – прощаюсь. Скажу только, что вы очень хорошая пара, вам обоим повезло… Только мне кажется, что ей повезло чуточку больше. Передавайте Марине привет от меня.
Инта отключила связь, и тогда Алексей ответил на звонок невесты.
– Слушаю тебя, моя единственная, – произнес он.
И вдруг почувствовал, как сдавило сердце от последних слов. Теперь у него никогда не будет других женщин, только Марина. А хорошо это или плохо, именно сейчас он понять не мог, потому что такая мысль пришла к нему впервые.
– Почему долго не отвечал? – спросила Марина после того, как перестала чмокать трубку.
– Говорил со Швецией по скайпу.
– С Интой Эльфстранд? Жалко, что меня рядом не было, я бы просто посмотрела на нее. Очень умная женщина и красивая, что, согласись, бывает редко.
– Ты красивее и умней, – сказал Гречин.
– Хотелось бы… – вздохнула Марина. И тут же, видимо, вспомнила о цели своего звонка. – Я вот чего тебя беспокою. Ты не передумал еще выгодно вложить свои деньги?
– Нет вроде. Я тебе полностью доверяю.
– Тогда я привезу тебе на подпись договор, а завтра ты сможешь внести деньги. Переводить их не надо. За перечисление из банка в банк снимут процент, а это крупная сумма – зачем ее терять? Можно взять векселем. Или переоформишь свой договор с банком, впишешь меня как доверенное лицо.
– Как скажешь, – отозвался Гречин. – Приезжай скорее.
Ночью Марина поинтересовалась, о чем он разговаривал с Интой Эльфстранд.
– Наводил справки об одном человеке, – ответил Алексей.
– Приглашала в гости, как в прошлый раз?
– Приглашала.
– Может, съездим? Мне очень хочется познакомиться с этой женщиной. Она становится все популярнее – недавно в «Космополитене» было огромное интервью с ней, а до того в «Elle».
Гречин помолчал, а потом признался:
– Меня туда не тянет. Хотя я согласен, Инта умна и симпатична. Только вот некоторые ее идеи меня не трогают.
– Ты о групповых гостевых браках говоришь? Мне тоже кажется, что это как-то слишком.
Марина поцеловала его в плечо и шепнула на ухо:
– Но если честно, попробовать разок хочется. Но только вместе с тобой, разумеется. И не абы с кем.
– Ты серьезно? – поразился Алексей и сам почувствовал, как неискренне прозвучало его возмущение.
– Нет, конечно, – поспешила ответить Марина. – Мужчина, который мог бы быть рядом с нами, должен, по крайней мере, не уступать тебе во всем – в уме, красоте, силе. А таких больше нет. Поэтому можешь насчет моих фантазий не переживать – ты у меня тоже единственный.
Она поцеловала его и шепнула:
– Знаешь, в детстве у меня была одна фантазия. В двенадцать лет или, может, даже раньше появилась и долго потом во мне жила. Я ложилась спать, закрывала глаза и представляла, будто рядом лежит взрослый мускулистый мужчина, который обнимает меня, прижимает к себе, гладит… А ты что представлял?
– Не помню, – ответил Гречин. – Я, когда ложился спать, почти сразу засыпал: у меня каждый день тренировки были, и я сильно уставал. Даже уроки не всегда успевал делать. Потом в школе перед началом уроков у друзей списывал.
Глава 14
Утром Марина никуда не спешила. Они лишний час провалялись в постели, потом вместе приняли душ, позавтракали и отправились в отделение банка, где Гречин переоформил договор. Майор заполнил новую банковскую карточку, в которую внесли подпись и Марины, чтобы та смогла распоряжаться его деньгами.
Занимались этим важным делом не в общем зале, а в кабинете управляющего отделением банка, и мужчина всем своим поведением показывал, как относятся в его учреждении к уважаемым клиентам. Только он явно подумал, что основное лицо в данной клиентской паре именно Марина. Хотя ведь именно она занималась оформлением документов, а Гречин сидел в кресле возле журнального столика и пил кофе с корицей и медом, предложенный услужливым управляющим. Невеста Алексея задавала вопросы, что-то вписывала в бланки, поглядывала на него и улыбалась. Гречин все пытался запомнить ее улыбку, но она каждый раз менялась, словно Марина улыбалась только своим мыслям, а не ему, единственному любимому человеку.
– Если я открою счет в вашем отделении на юридическое лицо, как мы сможем наиболее эффективно использовать среднемесячный остаток? – поинтересовалась девушка у управляющего.
– Есть много вариантов, – растягивая слова, ответил тот, – все зависит от суммы. Если значительная, то можно поработать с экспресс-кредитами…
– Нет, данный вариант вряд ли меня устроит. А на Форексе вы не работаете? В ночное время выгодно – когда у нас ночь, торги на токийской бирже в самом разгаре.
– А возможные потери? – таким же сладким голосом пел финансист. – Кто их будет компенсировать? Надежной системы страхования банковской игры пока не изобрели.
– Я расскажу, как это делается, – сказала Марина и снова улыбнулась Гречину.
– Нет, данный вариант вряд ли меня устроит. А на Форексе вы не работаете? В ночное время выгодно – когда у нас ночь, торги на токийской бирже в самом разгаре.
– А возможные потери? – таким же сладким голосом пел финансист. – Кто их будет компенсировать? Надежной системы страхования банковской игры пока не изобрели.
– Я расскажу, как это делается, – сказала Марина и снова улыбнулась Гречину.
– Послушайте, Мариночка, а мы с вами прежде нигде не встречались? – спросил управляющий, не обращая на Алексея никакого внимания.
– На юбилее вашего банка я представляла финансовую компанию «Веста».
– Ой, и правда! – обрадовался мужчина. – Помню, помню… Вы были с Виталием Степановичем Колосковым. На вас было чудненькое коктейльное платьице от Роберто Кавальи. Замечательное просто.
– Могу и вам такое же устроить, – с самым серьезным видом сказала Марина и подмигнула Гречину.
– Хи-хи-хи, – оценил шутку управляющий.
На всю процедуру в банке, сопровождавшуюся таким вот замечательным общением, ушло не более часа. Потом Алексей отвез Марину на работу.
Офис финансовой компании «Веста» занимал небольшой трехэтажный особнячок с собственным сквериком, окруженный высокой металлической оградой. Гречин подъехал к открытым воротам, остановился у полосатого шлагбаума. Марина опустила стекло, помахала рукой охраннику в будке, и шлагбаум сразу поднялся. Заехав на территорию, Алексей притормозил, чтобы выбрать свободное место на парковке среди дорогих автомобилей. Он знал, где работает его невеста, часто подвозил ее сюда или заезжал за ней после работы, но внутри ограды, за шлагбаумом, оказался впервые.
– Пойдем, покажу тебе мое рабочее место, – предложила Марина.
Они выбрались из машины, обогнули угол дома, подошли к крыльцу, Марина открыла входную дверь электронным ключом. У входа их встретил охранник в черном костюме.
– Добрый день, Марина Николаевна, – поздоровался секьюрити и внимательно посмотрел на Гречина.
– Это со мной, – повела в сторону спутника глазами Марина и потащила Алексея к широкой лестнице с черными мраморными ступенями.
Пол просторного вестибюля тоже был выложен черной мраморной плиткой, на которой отсвечивали потолочные светильники. Хрустальные подвески перемигивались разноцветными искорками.
– Прежде здесь детский дом был, – пояснила Марина, – а потом компания купила здание…
– А детей куда дели? – усмехнулся Гречин. – Продали?
Но невеста пропустила его замечание мимо ушей.
– Все менеджеры сидят на первом этаже, практически у каждого отдельное помещение. На втором кабинеты руководства и зал для заседаний. На третьем кухня, столовая, бильярд и пара гостевых номеров с сауной – на случай если кто-то из инвесторов приедет ненадолго. Очень удобно, не надо снимать номер в гостинице…
– Я понял, – кивнул Алексей. – А в подвале у вас номера для должников – с дыбой и с испанским сапогом?
– В подвале у нас технический этаж, – обиделась Марина.
На втором этаже пол тоже был из черного мрамора. На стенах – панели из белого дуба, двери кабинетов тоже дубовые. Марина остановилась возле одной из них.
– Здесь мое рабочее место – сказала она, пропуская жениха внутрь.
Алексей вошел и произнес только одно слово:
– Роскошно!
В довольно просторном кабинете находился большой рабочий стол, на котором стояли монитор компьютера и телефонный аппарат. Стульев для посетителей не имелось, зато возле журнального столика стояли два больших кожаных кресла. Вдоль стен располагались стеллажи с полочками и шкафчики. На столе между монитором и телефонным аппаратом примостилась фотография в металлической рамке. Она была повернута к двери, чтобы каждый входящий мог увидеть снимок, с которого широко улыбался Алексей Гречин.
Марина опустилась в кресло с высокой спинкой, повернула фотографию к себе и сообщила:
– На самом деле в подвале у нас сейфинг. Ведь через нас большие деньги проходят, в том числе и наличные. Сейф у нас такой, какой не у каждого банка имеется. Но это секрет.
Девушка поднялась и подошла к стеллажу.
– Хочешь, посиди в моем кресле, оно с массажером. Очень удобно. Особенно когда засидишься. Поясницу ломить начинает, а тут откинешься на спинку, нажмешь кнопочку, и боль как рукой снимет.
– У меня ничего не болит, – напомнил Гречин.
Марина открыла одну из дверок, за которой оказался подсвеченный бар.
– Коньячку или виски?
– Минералки, – ответил Алексей, – я за рулем.
Хозяйка кабинета открыла бутылку «Перье» и наполнила стакан. Они опустились в кресла возле журнального столика.
– Вот здесь я и работаю, – вздохнула Марина, – принимаю клиентов.
– Хороший кабинет. Особенно кресло. Вот у меня в кабинете у всех стульев ножки подгибаются. Приходится выпрямлять их постоянно и предупреждать клиентов, чтобы не ерзали, когда их допрашивают, а то можно грохнуться вместе со стулом, как уже было не раз…
Дверь открылась, и на пороге возник мужчина в сером костюме, отливающем серебром. Марина поднялась, Алексей остался сидеть.
– Добрый день, Мариночка, – сказал вошедший. И посмотрел на Гречина: – А это, стало быть, твой жених.
Мужчина протянул руку гостю и представился:
– Колосков.
– Гречин, – отозвался Алексей, слегка приподнявшись с кресла.
Рукопожатие Колоскова было жестким и крепким.
– Марина говорила, что вы майор полиции. А в каком отделе? Не по раскрытию экономических преступлений случайно?
– В убойном, – ответил Алексей.
– Значит, не по нашей части.
– Почему не по вашей? Убейте кого-нибудь, и я за вами приду.
Колосков рассмеялся и даже хлопнул в ладоши.
– Браво! Люблю остроумных людей.
Марина, которая после появления начальства стояла несколько напряженная, улыбнулась.
Колосков двинулся к двери, открыл, но перед тем как выйти, посмотрел на Марину.
– Зайди ко мне, когда освободишься. Кое-что надо обсудить.
«Странно, что он спросил меня, из какого я отдела, – подумал Алексей. – Такая солидная фирма, крупными суммами крутит… Ведь наверняка проверили меня – хотя бы из интереса, за кого выходит замуж ведущая сотрудница. Несомненно, Колосков знает, откуда я, и все же задал вопрос. Зашел не просто так, а затем, наверное, чтобы на меня посмотреть и оценить. Охранник ему доложил, вот сразу и рванул сюда. Хм, в присутствии жениха можно было сказать «Марина Николаевна», а не «Мариночка». Он – не тупой, а значит, хитрый, наглый и уверенный в себе. Явно проверял мою реакцию».
– Как тебе Виталий Степанович? – спросила Марина.
Гречин пожал плечами.
– Да мне, в общем-то, все равно, какой он. Ведь я не на нем женюсь.
Засиживаться Алексей не стал, выпил минералку, поцеловал Марину.
Но перед уходом не удержался и спросил:
– У вас офисная мини-АТС «Панасоник»? На чей аппарат выведена прослушка?
– Что? – не поняла Марина.
– Функция есть такая у большинства офисных станций – прослушка любого аппарата. Надо бы еще кабинет твой проверить на наличие «жучков». Судя по всему, они есть. И плафон светильника с излишними наворотами – очень удобная штука, чтобы вмонтировать туда панорамный глазок для наблюдения. Ну, ладно, я пойду. Счастливо оставаться. Пока, ребята! – Гречин помахал рукой плафону под потолком и вышел.
Марина выскочила за ним в коридор, проводила до лестницы, ведущей на первый этаж. Поцеловала и шепнула:
– Сегодня вернусь пораньше.
Охранник, стоявший на входе, открыл перед ним дверь. И при этом придержал левую полу пиджака. «Под мышкой кобура», – догадался Гречин.
Майор вышел во двор, где возле урны курили еще двое парней в точно таких же костюмах, какой был на привратнике. «Сколько же всего у них людей в службе безопасности? – подумал Алексей. – Здесь двое, в доме один, еще один в будке возле ворот. Значит, и в самом деле есть что охранять».
Когда ехал домой, он вдруг вспомнил, что фильм про горничную Дарькин монтировал из кусков, снятых разными камерами, в том числе и камерами видеонаблюдения. Но при осмотре дома камеры не были обнаружены. Не нашли и кабель-каналов. Следовательно, если камеры убрали, проводка все равно осталась – скрытая под обоями. Вряд ли камеры устанавливаются на короткий срок, это все же система обеспечения безопасности. Зачем ставить их, а потом снимать? Висят себе и висят, никому не мешают, кушать не просят. Чего ради Дарькину понадобилось их убирать? Чтобы никто не видел, как он убивает себя? Нет, никто не стал бы с такой тщательностью обставлять самоубийство.
А что, если бизнесмен был убит и камеры забрал убийца? Или убийцы. Запись с них наверняка тоже была выведена на пульт, но диски с записями с них забрали, оставив только архив внешнего наблюдения. Если так, то это могли сделать только люди, которые бывали в доме. И не просто бывали, но были знакомы с системой наблюдения. Охранники, например. Или к убийству мог быть причастен человек из ближайшего окружения Германа Валерьевича – из тех, кто бывал в его доме часто и кому Дарькин доверял. А таких людей немного. Вычислить убийцу особого труда не составило бы. Плохо только, что дело закрыто.