– Подождите расстраиваться… – Я вспомнила предположение, мелькнувшее у меня, когда Лена разговаривала по мобильнику. – Можете отсюда быстро добраться до Суворовского?
– Спрашиваешь! – горделиво проговорил дядя Вася. – Да я на своей ласточке туда за пять минут домчу!
Я посмотрела на него с некоторым ехидством, и он слегка потупился:
– Если, конечно, мотор снова не заглохнет…
Но на этот раз пристыженный автомобиль вел себя прилично, а сам дядя Вася продемонстрировал чудеса вождения и отличное знание города. Он мчался какими-то ему одному известными переулками, нигде не стоял на светофоре, нигде не попал в пробку и доехал до Суворовского проспекта если не за пять, то за семь минут.
Гордо взглянув на меня, он сбросил скорость и спросил:
– Ну, и куда теперь?
– Вон туда! – показала я ему на соседний квартал, где как раз в это время остановился знакомый нам «Опель», и на тротуар выпорхнула девушка в красном пальто.
– Смотри-ка, догнали! – удовлетворенно проговорил Василий Макарович и погладил руль: – Ничего, мы с тобой еще на что-то годимся! А то сразу – менять! Мы с тобой еще послужим…
Как я и предполагала, Лена направлялась к антикварному магазину «Барокко». Видимо, решила еще немного поторговаться или все же отдать кулон за предложенную хозяином сумму.
Лена подошла к дверям магазина, подергала за ручку… и отошла в растерянности: магазин оказался закрыт, двери заперты.
Она огляделась, двинулась вдоль витрины и подошла к неприметной двери возле дворовой арки. Видимо, там находился служебный вход магазина. Лена взялась за ручку двери и легко открыла ее.
Судя по всему, хозяин поджидал ее в магазине и специально оставил дверь незапертой.
Лена скрылась внутри магазина, и я взглянула на дядю Васю:
– Надо идти за ней и перехватить кулон прежде, чем она продаст его антиквару! А тот – стреляный воробей и, что к нему попало, ни за что не отдаст!
– Ну, надо так надо… – вздохнул дядя Вася. – Ты иди вперед, чтобы их не спугнуть, а я за тобой следом… не волнуйся, вовремя подоспею!
Я недоуменно взглянула на него, выбралась из машины и, пробежав десяток метров, дернула ручку служебного входа.
Дверь оказалась открыта, и я без проблем проскользнула внутрь магазина.
Внутри было темно и пахло старым рассохшимся деревом, пылью, кожей и еще чем-то неуловимым и неприятным.
Я почувствовала смутное беспокойство, однако следовало довести начатое дело до конца, и я пошла вперед, стараясь не шуметь.
Это было не так уж просто: старый паркет скрипел под ногами, и я в темноте то и дело натыкалась на какие-то громоздкие предметы.
Вдруг впереди меня в темноте раздался приглушенный вскрик и торопливые удаляющиеся шаги…
Я на мгновение задержалась, пытаясь понять, что происходит, но снова наступила тишина, и я двинулась дальше: другого способа разобраться в ситуации просто не было.
Вскоре я увидела перед собой неплотно прикрытую дверь, из-за которой пробивалась полоска света. Я потянула ручку на себя и оказалась в кабинете директора магазина.
Кабинет был неожиданно просторный, обставленный дорогой старинной мебелью. Несколько массивных резных кресел красного дерева, стеклянная горка с фарфоровыми статуэтками (куда лучшими, чем те, что выставлены в торговом зале), пара красивых фарфоровых ваз. По стенам – темные старые портреты, мужчины в мундирах с золочеными пуговицами, женщины в атласных и парчовых платьях… Или пейзажи, причем исключительно виды русской природы средней полосы – не какой-нибудь там «Итальянский полдень», а осиновая роща или же пологий берег неширокой реки и поле вдали. Или две-три елочки, а на переднем плане – избушка, маленькая, как из сказки. Так и хочется подойти и сказать: «Избушка-избушка! Встань ко мне передом, к лесу задом!» И она повернется, а там, внутри, печка сама печет румяные пирожки, а рядом протекает молочный ручей с кисельными берегами…
Письменный стол директора тоже был антикварный, черного дерева, инкрустированный перламутром и бронзой, а вот кресло за ним – современное: вращающееся и обтянутое мягкой черной кожей. Видимо, директор, при всей любви к старинным вещам, предпочитал современный комфорт. Или страдал радикулитом и заботился о пояснице…
И это кресло было повернуто боком, почти спинкой ко входу.
В первый момент я подумала, что в кабинете, кроме меня, никого нет, но потом заметила на подлокотнике директорского кресла тяжелую мужскую руку с массивным перстнем на безымянном пальце. Перстень украшал крупный черный камень.
– Господин директор! – произнесла я немного робко. – Не подумайте, что я вторглась к вам в магазин с какими-то преступными целями. Наоборот, я хочу предотвратить преступление! Та вещь, которую принесла вам на продажу девушка в красном пальто, – ворованная, и если вы ее купите – у вас будут большие неприятности.
Директор не отозвался, и даже рука на подлокотнике кресла не шелохнулась.
– Вы не хотите со мной разговаривать? – возмутилась я. – Напрасно! Очень напрасно! Между прочим, я не просто случайный свидетель, а частный детектив! Ну, скажем, помощник частного детектива… – скромно поправилась я.
Но и это известие не произвело на хозяина кабинета никакого впечатления.
– Понимаю, – раздраженно проговорила я. – Вы уже купили этот кулон, заплатили за него свои деньги и теперь не хотите нести убытки? Но учтите, если я, то есть мы с моим шефом, вызовем милицию и докажем, что вы купили ворованную вещь, вы понесете гораздо большие убытки! Ваш магазин могут вообще закрыть, а вас – посадить на приличный срок! Скупка краденого – это, между прочим, сорок восьмая статья Уголовного кодекса, она предусматривает тюремное наказание сроком до восьми лет…
На самом деле я понятия не имела, какая это статья и сколько лет полагается за скупку краденого, но подумала, что конкретная ссылка произведет на него большее впечатление.
Однако и на этот раз я ошиблась – никакого впечатления на директора мои слова не произвели. Он нисколько не испугался, даже не шелохнулся, даже не шевельнул рукой!
Ну и нервы у этого человека!
– Да что же это такое! – возмутилась я. – Вы хотя бы посмотрите мне в глаза! В конце концов, это просто невежливо! Разве так себя ведут с посетителями?
Он опять не шелохнулся, и тогда я подумала, что если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, и обошла стол, чтобы наконец увидеть его лицо…
Лучше бы я этого не делала!
Да, лицо директора магазина я увидела.
Лицо у него было неприятное – жирное, надменное, в каких-то складках. Под глазами – темные набрякшие мешочки. А сами глаза – широко открытые, недовольные, удивленные, уставившиеся на что-то за моей спиной…
Мертвые глаза мертвого человека.
А на виске у него темнела глубокая неровная рана, и какие-то черно-красные сгустки стекали по щеке. Этими же сгустками был испачкан темно-серый пиджак директора.
То есть он не умер вследствие приличной и соответственной возрасту причине вроде инфаркта или инсульта. Он был убит. Ему грубо и недвусмысленно проломили череп.
А на полу возле кресла валялось и орудие убийства – тяжелый бронзовый подсвечник на три свечи.
Я машинально потянулась к этому подсвечнику, чтобы разглядеть его… но вовремя остановилась, вспомнив, как в каждом втором детективном фильме глупая героиня хватается за орудие убийства, оставляя на нем отпечатки пальцев.
– Мама! – проговорила я, пятясь. – Что же это творится!
Незначительное, мелкое дело, за которое мы с дядей Васей взялись, так сказать, на безрыбье, неожиданно обернулось криминалом…
Тут до меня дошли сразу две вещи.
Во-первых, директора магазина убили только что. Причем, скорее всего, его убила Лена. Наверное, они не сошлись в цене на краденый кулон, девица слетела с катушек и огрела его по голове первым, что попало ей под руку. А именно, бронзовым подсвечником. И забрала деньги из сейфа – вон он открыт, и видно, что полки пустые…
Во-вторых, что гораздо важнее, – если меня застанут здесь, рядом с трупом, мне будет очень трудно доказать, что не я его убила.
Конечно, на подсвечнике моих отпечатков нет, но мне могут заявить, что я их стерла. Конечно, со мной был Василий Макарович, но он ведь не видел меня в этот момент, значит, не может обеспечить мне алиби…
Кстати, куда он вообще-то подевался?
Как бы то ни было, мне пора как можно скорее удирать отсюда.
Я крадучись вернулась к двери кабинета, приоткрыла ее и выскользнула в темноту. При этом я почувствовала холод между лопатками – как будто мне в спину пристально смотрели мертвые глаза…
Я хотела притворить дверь кабинета, но вовремя одумалась – незачем оставлять на дверной ручке свои отпечатки!..
Стараясь не шуметь, я двинулась к выходу из магазина.
Однако в темноте я сбилась с дороги и оказалась в каком-то узком коридоре.
И тут услышала совсем рядом какой-то странный звук. Как будто в темноте кто-то тихонько печатал на пишущей машинке. Или выстукивал сообщение азбукой Морзе.
Я замерла на месте, прислушиваясь.
Глаза немного привыкли к темноте, и я разглядела слева от себя приоткрытую дверь. Именно оттуда и доносился странный стук.
Конечно, я понимала, что нужно скорее смываться из магазина, но загадочный звук не давал мне покоя. Я чувствовала, что он каким-то образом связан с убийством директора…
Так или иначе, я нажала на дверную ручку, толкнула дверь и проскользнула в тесное помещение.
Прямо против двери в темноте светился белым овальным пятном унитаз.
Так, приплыли. Чего я в туалете-то позабыла?
Как ни странно, здесь было светлее, чем в коридоре, – наверху находилось маленькое матовое окошко, в которое сочился с улицы свет фонаря.
В слабом разбавленном свете я разглядела скорчившуюся на полу женскую фигуру.
Приглядевшись, я узнала Лену. А прислушавшись, поняла, что стук, который я услышала из коридора, издавала она.
Лена просто-напросто стучала зубами.
Первой моей мыслью было плюнуть на все и немедленно удрать из магазина.
Но потом частный детектив в моей душе проснулся и громко заявил о себе. И, кстати, сообщил, что сейчас – единственный подходящий момент, чтобы заставить Лену сказать правду.
Сейчас девица не сможет врать и расскажет про Машин кулон и про убийство директора, которое сейчас, честно говоря, волновало меня больше, чем краденый кулон.
Я наклонилась над ней, схватила за лацканы пальто и как следует встряхнула.
При этом зубы Лены клацнули, как кастаньеты.
– За что ты его убила?! – проговорила я замогильным голосом, каким, наверное, говорила тень отца Гамлета.
Лена еще раз клацнула зубами и едва слышно выдохнула:
– Не убивала я его… когда я вошла, он уже был мертвый…
Да… новый поворот сюжета! Ведь я только что решила, что Лена сейчас не в том состоянии, чтобы врать. Значит, она действительно не убивала антиквара…
Но если не она, то кто же?
– Ты не врешь? – на всякий случай переспросила я, буравя ее пронзительным взглядом.
Тем самым, который я долго отрабатывала перед зеркалом. И опробовала на Бонни. Признаюсь честно, на бордоского дога мои взгляды не произвели никакого впечатления.
– Нет… – прошелестела она одними губами и для верности помотала головой. Вдруг в глазах ее мелькнула жизнь, она уставилась на меня и спросила почти человеческим голосом: – А ты кто такая?
– Детектив, – ответила я почти правду.
– Я его правда не убивала… – повторила Лена, постепенно оживая.
– Где кулон? – задала я следующий вопрос из своего списка.
Раз уж не вышло с убийством, надо разобраться хотя бы с кулоном, пока она еще отвечает на мои вопросы…
Но не тут-то было!
– Какой кулон? – спросила Лена, удивленно уставившись на меня.
– Вот только не надо вводить следствие в заблуждение, мы все равно докопаемся до правды! – произнесла я фразу, которую говорил следователь в каком-то старом советском фильме. – Ты прекрасно знаешь, о каком кулоне я говорю!
– Понятия не имею! – ответила она твердо.
Я почувствовала, как почва уходит у меня из-под ног.
Но ведь я же своими ушами слышала, как она торговалась с директором магазина насчет этого злополучного кулона!
– Кулон, который ты украла у Маши Галкиной! – произнесла я с той же грозной интонацией, но без прежней уверенности.
– Какой кулон? А разве он пропал? – удивилась Лена. – Да не брала я этот кулон! – воскликнула она с искренней обидой. – Что за ерунда? Я не воровка!
– А что же тогда ты хотела продать антиквару? – попыталась я снова прижать ее к стенке. – Я сама слышала, как ты говорила про изумруд! Может быть, ты и не воровка, но твоему бойфренду грозят серьезные неприятности, вот ты и не устояла…
– Да при чем тут Машкин кулон! – возмущенно выпалила Лена. – Вот, посмотри!
И она достала из-за пазухи маленькую бархатную коробочку.
Я нетерпеливо выхватила коробочку у нее из рук, открыла ее… моему разочарованию не было предела: вместо кулона, который я надеялась увидеть, на черном бархате коробочки лежал старинный золотой перстень. В центре его красовался крупный темно-зеленый камень, как бутон цветка, охваченный золотыми лепестками. На этих лепестках, словно капли росы, сверкали мелкие бриллиантики.
– Какая красота! – проговорила я восхищенно.
– Это перстень моей бабушки… – мрачно сообщила Лена. – Последнее, что от нее осталось…
– И ты хотела из-за этого козла Гарика продать бабушкину память?! – возмущенно воскликнула я. – Последнюю семейную ценность?
– Ты про него ничего не знаешь! – огрызнулась Лена. – Он… он несчастный…
– Да он эгоист и мерзавец! Это сразу видно! Воспользуется тобой, а потом выбросит…
– Заткнись! – вскрикнула она. – Что ты понимаешь! Он такой… такой… он особенный!..
Эта вспышка эмоций имела свою положительную сторону: Лена перестала трястись и ожила.
– Ну ты и дура! – проговорила я с чувством. – Особенный… да ничего в нем нет особенного, кроме особенной наглости. Вот ты – действительно особенная дура! Сколько можно терпеть такое хамское отношение? Вот уже доигралась – влипла из-за него в историю с убийством… Это что, по-твоему, – шутки?
Она вздрогнула, и снова в ее глазах плескался страх. Видимо, вспомнила, как нашла труп в соседней комнате…
Ну, может, хоть слегка поумнеет!
– А вообще, откуда ты знаешь про Гарика? – На этот раз в ее глазах мелькнула подозрительность.
– Профессиональный секрет! – строго отрезала я. – Я ведь все-таки детектив!
Кажется, такое объяснение не очень ее устроило, но тут дверь приоткрылась, и к нам заглянул дядя Вася.
– А что это вы тут делаете? – спросил он, удивленно разглядывая сидящую на корточках Лену и меня, склонившуюся над ней.
– Занимаемся психотерапией! – отмахнулась я. – Видите – девушка в шоке…
– Что насчет кулона? – осведомился он строго. Мол, кого сейчас интересуют Ленины нервы, мы сюда, вообще-то, по делу пришли, и время у нас не казенное…
– Насчет кулона мимо, – сообщила я. – Ошибочка вышла. Но тут есть обстоятельства более серьезные. В соседней комнате… точнее, в кабинете, труп директора. Или хозяина, я уж не знаю.
– Мать честная! – Дядя Вася переменился в лице и повернулся к Лене. – Ее работа?
– Нет, – ответила я за Лену, которая снова принялась стучать зубами. – Когда она пришла, он уже был мертв…
– И ты ей веришь? – с сомнением протянул Василий Макарович.
– Как ни странно, верю. Вы видите, в каком она состоянии? Вряд ли она сейчас способна сочинить правдоподобную версию…
– Ну, не знаю… – Дядя Вася с сомнением покачал головой. – Женщины – они на многое способны… Пойду-ка я погляжу на покойника, а вы тут заканчивайте со своей… психической терапией и готовьтесь к отступлению!
Он исчез на какое-то время.
Я помогла Лене подняться, подвела ее к раковине и плеснула в лицо холодной водой.
Кажется, она немного очухалась.
Мы вышли в коридор и двинулись вперед, но в темноте опять перепутали направление и оказались в торговом зале. В полутьме отсвечивали бронзовые безделушки, фантастические тени делали скромный зал захудалого магазина странным и пугающим, как пещера разбойников из сказок «Тысячи и одной ночи». Я попятилась, хотела вернуться в служебный коридор, но вдруг едва не наступила на человеческое тело.
– Господи! – Я зажала себе ладонью рот, чтобы не закричать.
Еще один труп… мало нам директора…
В это время у нас за спиной раздались осторожные шаги. Я вцепилась в Ленино плечо, обернулась… и облегченно вздохнула, увидев приземистую фигуру дяди Васи.
– Вы куда пошли? – спросил он громким шепотом.
– Тут… – прошептала я в ответ. – Тут еще одни труп!..
Лена, которая только сейчас заметила лежащее на полу тело, шарахнулась от него и едва не налетела на горку с фарфором. Дядя Вася поймал ее за руку, строго прикрикнул и, включив карманный фонарик, направил свет на неподвижную фигуру.
Это был охранник, тот самый толстый дядька с внешностью военного отставника, которого я видела днем. Видимо, в погоне за «длинным рублем» он работал в магазине сутками… впрочем, подумала я, работа у него – не бей лежачего…
Я тут же устыдилась этой мысли, тем более что она так буквально реализовалась… Дядька действительно лежал на полу…
Василий Макарович склонился над ним, потрогал шею и озабоченно проговорил:
– Жив, пульс есть…
Словно для того, чтобы подтвердить его слова, охранник застонал и пошевелился.
Дядя Вася выпрямился, взглянул на Лену и прошептал:
– Значит, это и правда не она… убить директора подсвечником смогла бы и женщина, но оглушить охранника – вряд ли. Кроме того, она просто не успела бы. Типичное ограбление – антиквара убили, денежки из сейфа поперли… Но так или иначе, ситуация меняется: для охранника нужно вызвать «Скорую»… ну, и милицию, конечно…