— Чтоб тебе подавиться, — в сердцах пожелала она, разглядывая пустую бутылку. Верка была почти трезвой и жаждала добавки. — Во всем доме пусто, — вздохнула она, — и Гришку теперь часа три не поднимешь. Эх, тоска…
— Давай я сбегаю, — искренне предложила я. — Где у вас тут продают поближе?
— Нет, — нахмурилась Верка, — Лешка не велел тебя выпускать.
— Пойдем вместе.
— Гришка проснется, сбегает. Я пожала плечами:
— Как хочешь. Может, я тогда тоже прилягу? Что-то в сон клонит.
Верка кивнула. Я ушла в маленькую комнату и легла на диван, укрывшись чьим-то старым купальным халатом. Уснуть, конечно, не уснула, не до того было. Чутко прислушивалась к Веркиным шагам. Понять, что ее так томило, было нетрудно. Где-то через полчаса она заглянула в комнату. Я дышала ровно и даже посапывала. Верка постояла настороженно, потом позвала:
— Ты спишь?
Ответить «сплю» было неразумно, и я промолчала. Верка на цыпочках удалилась, еще немного побродила по квартире и наконец решилась. Хлопнула входная дверь. Я молниеносно вскочила и выскользнула вслед за ней.
Верка бодро трусила к магазину, не оборачиваясь и ничем вокруг не интересуясь. Я направилась в противоположную сторону и тоже спешила. К счастью, то, что мне было необходимо, имелось за углом.
Я послала Эдичке на пейджер короткое сообщение: «Привет, Иуда. Помнишь, какой завтра день?» Хорошо зная Эдичку, я не сомневалась: получив от меня весточку, он завтра непременно появится. Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что он, Эдичка, умнее и удачливее всех. Лучший способ удачу отвадить — но он не был бы самим собой, если б думал иначе.
Еще я собиралась сигнализировать родным органам, пора и им узнать, что у них под носом творится. Но этот звонок можно было отложить на завтра. Решив так, я бросилась обратно — не хватало столкнуться с Веркой возле подъезда. Через несколько минут я уже спала под халатом. А Верка, заглянув в комнату и успокоившись, засела в кухне. В бутылке, надо полагать, быстро убывало, Верка развеселилась и исполнила несколько русских народных песен, правда, все больше в отрывках. А потом притихла — наверное, заснула. К вечеру, когда Алексей вернулся, выглядела она молодцом. Гришка пробудился и застонал, Алексей вручил ему бутылку, посидел с родными в кухне и в полной уверенности, что с меня глаз не спускали, поехал со мной на дачу.
День, которого я ждала больше месяца, стремительно приближался. Я не боялась — если честно, испугать меня непросто, — но беспокойство ощущала. Гера, конечно, технический гений и предусмотрел как будто все, но… никогда нельзя быть уверенным, что события будут развиваться по плану. Ладно, так или иначе, завтра все кончится.
Утром меня ждал сюрприз: я проснулась от стука молотка. Открыла глаза и увидела, как Алексей вколачивает в оконную раму здоровенный гвоздь.
— Это зачем? — удивилась я.
— Это затем, чтоб ты окно не открыла.
— А зачем мне его открывать? — удивилась я еще больше, туго соображая спросонья.
— Кто тебя знает. Мне с гвоздями спокойнее. Если стекло вдруг разобьется от того, что по нему ветка стукнула, я с тебя шкуру спущу. Так что подумай хорошенько…
Мелькнула смутная догадка, но верить я отказывалась. Потянулась, взглянула на часы и заметила:
— Пять утра, вскочил в такую рань и стучишь.
— В шесть за мной приедут.
— Что значит «за тобой»? — насторожилась я.
— То и значит. Ты никуда не едешь.
Я вытаращила глаза, села (или в обратной последовательности), открыла рот и сразу закрыла, совершенно растерявшись.
— А я? — только и спросила жалобно.
— А ты подождешь меня здесь.
— Это крестный так решил?
— Это я так решил. И он согласился. Уж больно ты сюpпpизы любишь.
— Послушай, — начала я как можно мягче, но он меня перебил:
— Все. Вопрос решен. Считай, уже обсудили, проголосовали и приняли единогласно.
— Без меня у вас ничего не выйдет, — сказала я. — Вдруг возникнут какие-то вопросы.
— Мы их сами решим. Тебе там делать нечего. Сама говорила: Эдичка явится… Зачем мне лишняя головная боль, свою бы шкуру сберечь, а тут еще о твоей хлопочи… Как только крестный деньги получит, я тебя заберу.
— И мы уедем? — спросила я.
— И мы уедем, — кивнул он. За это я могла простить ему многое. Я встала, натянула футболку и к нему подошла.
— Бронежилетом ты, конечно, не разжился? — Он усмехнулся. — Зря. Полезная вещь. Ладно, если я, по — твоему, должна сидеть здесь, посижу… а нельзя тебе тоже не ездить? — Лешка опять усмехнулся, а я вздохнула. — Жаль… Вот что, я в тот раз, когда от Эдичкиных ребят бежала, с кирпичным заводом неплохо познакомилась…
— Мы его осмотрели, — сказал Алексей.
Много вы увидели, хотелось съязвить мне, но я воздержалась. Нашла лист бумаги, авторучку и стала чертить план.
— Ты уже объясняла, — нахмурился Лешка, а я сказала:
— Вот здесь под старыми поддонами люк. По нему можно спуститься в туннель, или подземный ход какой — то, и выйти возле поселка, тоже через люк.
Алексей настороженно в мои глаза уставился и спросил:
— Что там есть еще, о чем я не знаю? Я вздохнула, игнорируя вопрос.
— Я бы предпочла быть рядом с тобой, мало ли что…
— А я предпочитаю, чтоб ты была как можно дальше. Меня терзают смутные сомнения…
— В моей любви? — Было немного обидно.
— Нет, в твоей искренности. Ты, дорогуша, левая — перелевая, как дешевая водка. Потому под замком посидишь, покуда все не кончится.
И он посадил меня под замок. Приехал братан Колька на своей машине, которую он со страстью русского человека все называть на свой лад кликал «бээмвухой». Перед отъездом мы с Алексеем успели еще раз сцепиться. Проверив оконную раму на прочность, он поцеловал меня в нос и пошел к двери, на ходу извлек из кармана ключ и напомнил:
— Никаких разговоров про случайно разбитое стекло.
— Ты что, меня в комнате запрешь? — вытаращила я глаза.
— А как ты думала?
— Постой, ты ж не на пять минут уезжаешь. А в туалет? А завтрак?
— Я обо всем позаботился, возьми на кухне термос с бутербродами и ведерко на случай крайней нужды.
— Еще чего…
— Значит, без бутербродов и без ведерка.
Свирепея, я сходила на кухню. Колька в компании с каким-то уродливым парнем сидел на веранде и пpоникновенно мне улыбался. Алексей наблюдал за мной с таким видом, точно каждую секунду ожидал, что я превращусь в облачко пара или в мотылька, а скорее всего в ядовитую змею и прошмыгну в узкую щель на волю. Я же, со своей стороны, сожалела, что подобные превращения мне не по силам. Убедившись, что крылья у меня не выросли и юрким мышонком я не стала, Алексей запер дверь и, крикнув: «Не скучай!» — отбыл с дачи.
А я стала отодвигать шкаф. Лешка, хоть и мнил себя крутым, но, как я успела заметить, грешил некоторым верхоглядством. Я же все делаю основательно, потому как никогда с уверенностью не знаешь, что в жизни пригодится. К примеру, эту комнату я не зря избрала своей. Понравилась она мне тем, что в ней был люк в подпол. Подпол располагался под всем домом, в его вели три люка: из кухни, с веранды и из моей комнаты. Прежние хозяева были людьми запасливыми, и всему у них было свое место. Под комнатой, судя по многочисленным полкам, хранились соленья и варенья, под кухней размещались контейнеры с картошкой, а под верандой были сделаны длинные лавки. Немного пораскинув мозгами и вспомнив, что я видела в саду на лужайке, я решила: зимой здесь держали пчел.
Излишне говорить, что попасть из одной части подвала в другую было делом пустяковым. Поэтому, отодвинув шкаф, я через пару минут воевала с крышкой люка в кухне, а спустя еще минуту отряхивалась от пыли и паутины. Проложила входную дверь газетой, чтобы она случайно не захлопнулась, и бросилась к гаражу, сняв ключ с гвоздя в кухне. Алексей отправился к крестному на Колькиной машине, и у меня был шанс значительно облегчить себе жизнь. Алексей оказался верен своим привычкам: ключи от «Нивы» лежали под водительским сиденьем. Я завела машину.
Поселок кирпичного завода тихо и сладко спал, что было неудивительно в воскресенье. Две бабульки выгуливали собак, дворничиха подметала участок перед магазином, разбрызгивая из ведра воду. Съехав с асфальтовой дороги, я затормозила возле кустов сирени. Машина здесь никому не помешает и в глаза не бросается. Я взяла сумку с заднего сиденья и зашагала через пустырь.
Люк был почти целиком скрыт в траве. Если о нем не знать, то, пожалуй, и не заметишь. Впрочем, и заметишь, так не придашь значения: обыкновенный канализационный колодец, каких тысяча по городу. Я достала из сумки ножницы и сдвинула люк в сторону. Включила фонарик и начала спускаться. Единственное, что меня беспокоило, — крысы. Гера клялся, что их здесь нет, потому как питаться нечем, но я почему-то его клятвам не верила. Маршрут был пройден мною неоднократно, необходимое расстояние я преодолела за десять минут и замерла перед металлической дверью. На ней был нарисован череп с костями, а надпись гласила: «Посторонним вход воспрещен». Я себя посторонней не считала, достала ключ и дверь открыла. Комната с хаотичным переплетением труб. С некоторым волнением я устремилась к противоположной стене. Угол темный, и для крыс место просто идеальное… Крысы отсутствовали. На стене щиток с двумя кнопками. Я нажала обе, раздался щелчок, открылась еще одна дверь, и я протиснулась в узкий проход, больше напоминающий тpубу. Идти здесь было невозможно, пробиралась я на четвереньках. Неудобство временное — труба скоро закончилась, и я оказалась в другой комнате, почти точной копии предыдущей. Отсюда был выход в бесконечное хитросплетение переходов. Меня это не пугало. Во-первых, есть карта, во-вторых, целый месяц Гера исправно гонял меня данным маршрутом, так что я могла двигаться здесь с закрытыми глазами.
Набрав код, я вошла в помещение, которое Гера громко именовал «бункером». Сбросила сумку и неторопливо устроилась возле мониторов. Волнения не было, впрочем, как и абсолютной уверенности в успехе. Гений гением, но воплощать Герины великие замыслы мы должны были втроем.
На несколько минут я закрыла глаза, пытаясь расслабиться, а потом взялась за работу. И сразу почувствовала: на заводе кто-то есть. Ничего удивительного. Сегодня здесь будет шумно.
«Гости» вели себя осторожно, но не настолько, чтобы я, понаблюдав час, не засекла их. Это послужило слабым утешением: форму той или иной армии они, к сожалению, не носили, и определить, чьи это люди, я не могла. На всякий случай я занесла на карту места, где видела снайперов. Стрелки часов приближались к одиннадцати, меня начало лихорадить от волнения. Волновалась не только я — ребята наверху заметно подтянулись.
Стрелки сложились в острый угол: одиннадцать. Со стороны главных ворот на территорию въехали машина и микроавтобус и на малой скорости направились к третьему цеху. Одновременно со стороны западных — ворот тоже появились две машины. Через минуту они встретились. Справа возникли двое коротышек в дорогих костюмах, слева Алексей и крестный. Что крестный решит лично во всем участвовать — это было для меня неожиданностью. Одно хорошо — все мои инструкции они соблюдали. Обмен занял несколько больше времени, чем обычно. О чем шел разговор, я слышать не могла. Лица гостей выглядели бесстрастными, Алексей рта не открывал, крестный улыбался и, надо полагать, говорил в привычной цветистой манере. Из машины гостей появился еще один хорошо одетый и низкорослый, взял из рук Алексея чемодан и отправился с ним в микроавтобус. Четверка терпеливо ждала. Наконец он вернулся и сдержанно кивнул. Тут же из их машины выскочил квадратный тип с точно таким же чемоданом в руках. Чемодан положили на капот и приподняли крышку. Теперь кивнул крестный. Снайперы наверху потели от напряжения. Гости сели в машину, развернулись и под прикрытием микроавтобуса покинули завод. То же самое попытались сделать и ребята Савельича, но не столь успешно. Пока я наблюдала за гостями, два снайпера исчезли. Картинка шла без звука, и потому происходящее выглядело особенно страшным. Алексей, Савельич и еще двое вывалились из машины за секунду до того, как огненный столб превратил ее в крошево. Один из парней держал в руках чемодан, второй прикрывал его. Они попытались пробраться к другой машине, откуда палили из авто матов, но и она тотчас превратилась в факел. Два живых факела бились на цементном полу. Через ворота справа влетел ярко-красный джип с тонированными стеклами, слева, нетерпеливо пропуская друг друга, вырулили сразу три машины. Бойкие ребята выскакивали на ходу, паля из автоматов. Понять, кто за кого, было по-прежнему затруднительно.
Битва завязалась нешуточная. Алексей укрылся за углом где-то слева. И тут что-то внесло замешательство в ряды обеих армий. Я не сразу поняла что и только по тени на земле сообразила: вертолет. Конечно, люди здесь собрались не простые, но вертолет — это чересчур. Значит, все-таки доблестные органы сигналу вняли, прочувствовали и приняли меры.
Замешательство, вызванное появлением вертолета, было минутным. Обе армии подтянулись для решительного удара. Но как раз в этот чрезвычайно ответственный момент крестный вдруг схватился за плечо и стал заваливаться вправо, на руки подоспевшим соратникам. Среди них я с облегчением увидела Алексея, живого и невредимого.
Лишиться командира во время боя — значит почти неминуемое поражение. В рядах наступила легкая паника. И вот тут-то снайпер достал парня с чемоданом. Все остальное заняло секунды: красный джип возник рядом, чемодан исчез в его недрах, после чего машина, развивая бешеную скорость, стала удаляться в направлении центральных ворот.
Следует сказать, что я недооценила родную милицию: снаружи расположилось целое войско, весьма серьезно настроенное. Шансов прорваться у ребят на лихом джипе было немного. У Алексея их было еще меньше. В этой ситуации он принял единственно правильное решение: смываться. Поддоны были отброшены в сторону, Алексей с раненым крестным спустился в колодец, вслед за ним боевые друзья, прикрывая отход и вынося раненых.
Я вздохнула с облегчением: если Лешка ничего не напутает, то через десять минут будет в безопасности. Меня же беспокоил красный джип, а его, само собой, вертолет. Раскатывать по территории, представляя собой весьма привлекательную мишень, он не стал, попытался прорваться, используя естественные укрытия, и на полной скорости влетел в цех номер один, ворота которого были гостеприимно открыты. Правда, недолго. Я нажала кнопку: тяжелая металлическая дверь опустилась мгновенно, зловещая, точно нож гильотины, отпугнув особенно рьяных защитников правопорядка. Расстроились они зря — теперь ребятам на джипе от них не уйти. Конечно, те рассчитывали вырваться из цеха через противоположные ворота, но я им этого не позволила. Цех состоял из ряда секций, и теперь машина резко тормозила, потому что почти одновременно с первыми воротами закрывались и вторые, в самом цехе. Ворота эти в глаза не бросались, и потому водитель заметил их слишком поздно. Джип оказался в ловушке. Снаружи силы правопорядка проявляли беспокойство и любопытство: враги исчезли на глазах. Что происходило внутри цеха, меня больше не занимало. Минуту назад я получила подтверждение Гериной гениальности.
Улыбнувшись с некоторым злорадством, я нажала кнопку на пульте, потом набрала код и покинула «бункер», прихватив противогаз, который предусмотрительно лежал рядом. Сумка болталась за спиной наподобие рюкзака, противогаз я держала в левой руке, а в правой фонарик. Металлические скобы в стене указывали местонахождение люка над головой. Я натянула противогаз и стала подниматься наверх. Люк был тяжелым. Согнувшись, я приподняла его спиной, отодвинула в сторону и осторожно выбралась на поверхность. Осторожность была излишней. Джип стоял с настежь распахнутыми дверцами. Запаниковав, ребята выскочили из машины, и теперь все пятеро лежали рядом, с посиневшими лицами, стискивая горло скрюченными пальцами. Зрелище не из приятных. Я улыбнулась и подошла ближе. И едва не закричала от разочарования: Эдички среди них не было. Иудушка и хитрец, как всег да, держался в стороне.
Чертыхнувшись, я заглянула в машину. Пусто. Да я и не ожидала найти его забившимся под сиденье. В сердцах погрозила кулаком, пообещала: «Все равно тебе крышка…» — и постаралась взять себя в руки. На все остальное ушли минуты. Я спустилась вниз, не забыв прикрыть люк, и побежала по тоннелю, слегка пошатываясь под тяжестью сумки. Обратный путь занял чуть больше времени.
Я выбралась из канализационного люка, радуясь травке и полевым цветам, когда раздался первый взрыв. Отзвук его прошел по тоннелям, сотрясая землю, а над кирпичным заводом взметнулся столб пламени. Я взглянула на часы: надо было спешить.
Народу в поселке заметно прибавилось. Люди стояли возле домов, тревожно вглядываясь в зарево над заводом. Где-то совсем рядом завыли сирены пожарных машин, а я, забросив сумку на заднее сиденье «Нивы», торопливо покинула поселок, через пятнадцать минут была на квартире Геры, а еще через двадцать пять — на даче.
Загнав машину в гараж, я потрогала капот и нахмурилась: если Алексей сейчас появится, придется объясняться. Парень он дотошный. Впрочем, в настоящий момент у него не о том голова должна болеть.
Я пробралась в свою комнату и, сдвинув на место шкаф, легла на диван. Начиналось самое тяжкое — ожидание.
Минут через сорок возле дома затормозила машина. Кто-то открыл входную дверь и торопливо прошел к моей комнате. Шаги были чужие. Я испуганно замерла. Дверь открылась, и на пороге возник братан Колька. На лице его не было и намека на прежнюю улыбку.
— Давай быстрей! — сурово позвал он.
— Алеша где? Случилось что?
— По дороге расскажу, поехали. Он гнал как угорелый, то и дело тревожно озираясь по сторонам.
— Лешка за тобой послал. В городе теперь опасно, Эдичка, сука, все ж таки влез. Савельича, кажись, зацепило. Лешка теперь за главного…
— А деньги? — спросила я.
— С деньгами разберемся, — туманно ответил братан, из чего следовало, что лично ему не до денег.
Мы прибыли на Николо-Перевозинскую. Колька затормозил возле крыльца и, опасливо сутуля плечи, кинулся вслед за мной. Дверь открылась сразу. За ней стояли двое молодцов весьма внушительного вида. Колька повел меня по коридору.
— Алеша здесь? — спросила я.
— Здесь. Только не до тебя ему. Сиди тихо, не высовывайся. Туалет там, кухня прямо, найдешь чего пожрать…
— Савельич тяжело ранен?
— Не знаю… тут такие дела, сам черт теперь концов не сыщет.
Что за концы, мне было не понять, но от Колькиного взгляда стало не по себе, и я попыталась уточнить: