Причиной такой радости было появление Алексея. Он спускался по ступеням без сопровождения и без улыбки. Возле бассейна они встретились, обнялись, пожали друг друту руки, а старичок, который, кажется, все-таки оказался крестным, наклонил к себе стриженую Лешкину голову и трижды его облобызал. Они еще с минуту постояли, крестный держал Лешку за руку чуть выше локтя и вроде бы рассматривал, а потом махнул рукой в сторону полосатого грибка, приглашая проходить и быть как дома.
Оба сели за стол — Алексей с опаской на стул с витыми ножками, а улыбчивый крестный в кресло. Беседовали они довольно долго, говорил все больше старичок, наклонясь к Лешке и постукивая л донью по его руке, а тот кивал с очень серьезным выражением на лице.
Из-за кустов появился квадратный с сер-вировочным столиком, подкатил его и исчез. Крестный выставил коньяк, две рюмки, лимон дольками, они выпили, чокнувшись по русскому обычаю, и опять заговорили. Мне чрезвычайно хотелось услышать хоть одну фразу из десяти, но приходилось довольствоваться пантомимой и придумывать подходящий текст самой. Примерно с полчаса ничего не происходило, разве только что коньяк стремительно убывал. Лицо крестного становилось все ласковее, все добродушнее, да и Лешка как будто рассла — бился.
Из-за кустов опять возник квадратный, наклонился к старику и что-то доверительно зашептал. Старец посуровел, кивнул, а Лешка нахмурился и замер, сложив руки на коленях. Так-так… Я взяла левее и увидела сходящее по ступеням веранды трио: высокий брюнет в дорогом костюме с физиономией сутенера и двое ребят, широких, как река в половодье, и настолько бесцветных, точно лиц у них и не было вовсе, одни темные очки. Если это не охранники, то съешьте меня с потрохами.
Охрана замерла метрах в пяти от первого стула, а брюнет подошел к крестному. Тот пожал протянутую руку и что-то сказал, тыча пальцем то в Алексея, то в гостя. Гость стоял ко мне спиной и его физиономии я видеть не могла, зато Лешкину видела отлично: он багровел, хмурился и глядел свирепо. Поэтому когда Алексей вдруг вскочил, как подброшенный пружиной, я нисколько не удивилась. Он сгреб брюнета в охапку и с душой врезал ему по физиономии. Брюнет улетел в кусты. Охрана забеспокоилась, но старичок махнул рукой, усмиряя страсти, дождался, когда гость выберется из кустов, и опять заговорил. Брюнет вытер разбитую губу, косясь на Лешку, тот бросил что-то презрительное, а старичок, надо полагать, прикрикнул. Оба разом повесили головы, заметно опечалившись. Так они и стояли, точно две побитые собаки, а крестный продолжал толкать речь, обращаясь то к одному, то к другому. Длилось это минут пятнадцать, не меньше. После чего Алексей и брюнет с видимой неохотой пожали друг другу руки, за что удостоились улыбки старика и дружеского похлопывания по спинам. Все трое не спеша пошли к дому.
Больше я при всем желании ничего увидеть не могла, поэтому с дерева слезла. И вовремя: к нему как раз бежала ватага ребятишек, как видно, законные хозяева скворечника. Я поспешила убраться подобру-поздорову. Возле моста тормознула первую проезжавшую машину, «Жигули» странного желто-зеленого цвета, с водителем, столь юным на вид, что было яснее ясного: эту машину он только что позаимствовал из гаража папочки. Впрочем, это не мое дело.
— Хочешь заработать? — спросила я.
— Ну, — ответил он и нахмурился.
Тут я сообразила, что паренек скорее всего ехал на пляж и на меня имел другие виды. Я показала десять долларов и обьяс-нила, что надо делать. Доллары произвели впечатление, а желание поучаствовать в чем-то интересном бьно еще сильнее. Мы спустились к Николо-Перевозинекой и встали недалеко от поворота. Я извлекла бинокль. Парень таращился с любопытством и некоторым уважением. Он собрался было что-то спросить, но тут со двора дома номер три показалась машина — шикарный «Мерседес» черного цвета. Я сползла по сиденью вниз, притворившись, что меня здесь и нет вовсе. Паренек неожиданно занервничал, пришлось посулить ему еще десятку.
Вскоре появилась и «Нива», однако свернула она в противоположную от нас сторону. Не поднимаясь с пола, я шепнула:
— Давай за ним.
Паренек, все еще нервничая, тронулся с места. Дорога была сущим наказанием: подняться я не решалась, а сидеть, ничего не видя, было не по мне. Поэтому я обрадовалась, когда наконец взвизгнули тормоза и мой водитель сказал:
— Вылазь, ушел он.
Находились мы возле бара «Вечерний».
Репутация у этого заведения была скверная, и парнишка опять задергался.
— Этот тип на «Ниве» туда ушел, — сообщил он мне и добавил:
— Что за дела, а?
— Не вибрируй. Посиди немного, по-
Лучишь свои деньги и исчезнешь.
— Ты вообще кто такая?
— Жена
— Чего?
— Жена этого типа. Хочу узнать, как он время проводит.
Парень мне не поверил, но немного успокоился. Время шло, а Алексея все не было. Первые полчаса я еще смогла высидеть, но, когда за час перевалило, занервничала почище своего соседа. Наконец я потеряла терпение и отправилась в бар. Шла, насвистывая и размахивая сумкой для храбрости. Встреча с Алексеем ничего хорошего не обещала, но его долгое отсутствие по-настоящему пугало. С болью душевной я вспомнила об арсенале, который он перетащил на дачу: пара гранат могла бы пригодиться.
В баре в этот час было пустынно, только трое мужчин сидели за стойкой да парочка за столом в углу. Щеголеватый бармен отрешенно натирал стаканы, пахло дрянной водкой, висел табачный дым. Расхожий кадр боевика. Я остановилась у стойки.
Меня как ударили: Лешки в баре не было. Воображение рисовало картины одна мрачнее другой.
Троица за стойкой и бармен удивленно уставились на меня. С моей точки зрения, ни на мне, ни во мне не было ничего, чтобы так глазеть.
— Пачку «LМ», пожалуйста, — попросила я. Голос звучал пискляво, как-то по-детски, я начала злиться, а тут еще сосед справа решил проявить интерес.
— Привет, — сказал он. — Что-то я те-
Бя здесь раньше не видел.
— Неудивительно, я проездом.
— Разве спортсменки курят? — спросил он, кивнув на ракетку.
— Я только носильщик.
Я прикидывала, стоит ли спросить о Лешке. Решив, что не стоит, взяла сигареты и пошла к выходу.
— Может, встретимся? — крикнул вслед парень.
— Ага, в будущем году в Уимблдоне.
Я вышла из душного полумрака. Куда же мог подеваться Алексей? Ломая голову над этой загадкой, я едва не проглядела предмет своего беспокойства: появившись откуда ни возьмись, Алексей садился в «Ниву». Я шарахнулась за угол и стала осторожно пробираться к своим «Жигулям»" но тут меня ждал сюрприз: машина заперта, а паренька и след простыл. Взвыв от досады, я принялась шарить вокруг глазами и увидела своего шофера: он бежал с противоположной стороны улицы, нарушая все возможные правила дорожного движения. «Нива» тем временем покинула стоянку и влилась в поток машин. Рискнув жизнью без видимой пользы, парень открыл машину и виновато объяснил:
— За газетой сбегал, в киоск, одуреешь так сидеть…
Я ничего не ответила: мое внимание привлекла вишневая «восьмерка» с тонированными стеклами, которая плавно тронулась с места и покатилась за «Нивой». Именно за ней — это было мне ясно с первой секунды. Почему — объяснить бы не смогла, ясно и все. «Это хвост», — подумал Штирлиц…
— Давай вон за той «восьмеркой».
— Как? — ошалел парень. — Мы ж за «Нивой», ты что, сдурела совсем? А ну, катись из машины, — прорычал он агрессивно, однако с места тронулся и «восьмерке» на хвост сел.
— Не торопись, — тоном бывалого сыщика заметила я. — А то засекут.
— Вы из милиции, что ли? — вдруг перешел он на «вы».
— Ага. Только значок дома забыла.
Мы замерли на перекрестке в шахматном порядке:Алексей, чуть позади «восьмерка» и на почтительном расстоянии — мы. И тут произошло нечто непонятное — мистика, да и только. Светофор мигнул, мы тронулись прежним порядком, и вдруг Алексей исчез: только что был, и вдруг нет!
«Восьмерка» бестолково задергалась: рванула вперед, притормозила, вильнула направо, опять вернулась… Мне все было хорошо видно через ветровое стекло: «хвост» Алексея потерял. Правда, я тоже. Но опечалило меня это несравненно меньше.
— Тормозни на остановке, — попросила я, вручая парню двадцать долларов и оставила его с неудовлетворенным любопытством и мутной тоской по иной, богатой приключениями жизни.
На дачу я вернулась автобусом и сразу-поняла, что опоздала. Открыла калитку, бесшумно поднялась по ступеням и тихонько позвала:
— Алеша!
Он вынырнул откуда-то справа, схватил за плечи, я взвизгнула, сердце оборвалось. С трудом отдышавшись, я заорала на него:
— Спятил? Эдак человека до инфаркта доведешь!
— Ты где была? — сурово спросил он, глядя волком.
— Тут неподалеку, на дереве сидела, — пожала я плечами и прошла на веранду. Там сбросила сумку, извлекла из нее ракетку с биноклем; ракетку зашвырнула на шкаф, а бинокль поставила на подоконник, где вчера его обнаружила.
— Что, вот так целый день и сидела? — усмехнулся Алексей.
— Вот так. Береженого Бог бережет.
Слышал такую поговорку?
— Дорогуша, ты часом срок не мотала?
Веры в тебе, как в бывалом зеке.
— Точно. Потому до сих пор и гуляю на свободе.
Алексей передернулся, видно, приняв мои слова на свой счет, хмыкнул и потопал на кухню, недовольно ворча:
— Лучше б жрать приготовила. Пользы от тебя ни на грош…
Я устыдилась, в кухню бросилась резво, изловчившись опередить его в дверях, и засновала от стола к плите, суетливо и довольно бестолково. Алексей, устроившись у окна, курил и на меня поглядывал, не скажу, что одобрительно, но и без злости. Я нажарила картошки, сделала огромную миску салата, нарезала колбасы. Втайне надеясь на похвалу, собрала на стол и поглядела на Алексея слегка заискивающе.
— Ну как? Есть от меня польза?
— Это я и сам смогу. Нет бы щей сварила, поди, не умеешь. Вот почему так: если баба красивая, так непременно по хозяйству ни на что негодная?
— Ешь, хозяйственный, — улыбнулась я. — Щи завтра сварю. И вообще, я способная, просто сейчас не в лучшей форме.
— Чего меня в доме не ждала?
— Говорю, испугалась. Кто знает, что у тебя на уме? Вот я бдительность потеряю, ты меня и сдашь.
— Дура баба. Хотел бы — давным-давно бы сдал.
— Вот я и подумала: посижу-ка лучше на дереве. Для успокоения нервов. А ты как съездил?
— Нормально, — кивнул он. — Повидался.
— И что?
— А ничего. Воспитывал. Мол, слушай старших, а старшие решили так-то. Мирил с Серым…
— Да ну? — притворно удивлялась я. Что улетевший в кусты брюнет скорее всего Серый и есть — это стало мне ясно еще на дереве.
— Ну да. Явился и Серый… морда наглая… замириться, значит…
— А ты?
— Поколебался для порядка, по роже ему съездил, потом остыл, потому как я старших всегда слушаю. Вник, прочувствовал и понял.
— А Серый?
— А Серый меня так же любит, как я его. В общем, пожали друг другу руки.
— Но ведь это хорошо, — нерешительно сказала я. — Теперь за тобой охотиться не будут…
Алексей фыркнул и взглянул на меня с усмешкой.
— Конечно, ваших бандитских дел я не знаю, — нахмурилась я. — Но если крестный вас помирил…
— Значит, хитрее будет Серый… а может, я. Ладно, черт с ним, не к спеху… Ты мне вот что скажи: имя Эдик тебе что-нибудь говорит? Эдик, Эдичка или Сорока.
— Сорока — птица, а Эдичка — писатель такой есть, Лимонов, только он тебе вряд ли интересен.
— Писатель мне точно не интересен, а вот Эдик Сорокин, или Эдичка, — это кому как нравится — интересен.
Я пожала плечами:
— Не знаю такого.
Конечно, я лукавила. Уж очень стремительно Алексей вышел на верную дорогу, это слегка пугало.
— Ну, Эдичка, и что? — спросила я, помолчав.
— Это он тебя со свету сживает.
— А за что? — округлила я глаза. — Я ведь его даже не знаю, слыхом о нем не слыхивала.
— Жаль. А я вот интересные веши услышал. К примеру, о твоем Олеге. Все ж таки картину ты слегка исказила. Начнем с исчезновения. Говорила ты мне, дорогуша, что с территории он не выезжают, а машина…
Я его перебила;
— Поняла, о чем ты. Когда я тебе рассказывала. не стала вдаваться в детали. Динка тогда к мужу не просто так заехала. У нее машина заглохла, а до офиса было рукой подать Олег велел ей взягь его «Вольво» — а я мол с твоей разберусь Она уехала, а ее машина осталась неподалеку от кирпнчного завода. Через два дня ее нашли за объездной дорогой в лесочке. Но след этот никуда не вел, потому я про него и не упомянула.
— Ага, — неопределенно кивнул Алексей. — Пусть так. Дальше: этот самый Олег — честный и неподкупный, ты говорила?
— Не совсем так. Я не говорила, что неподкупный, я говорила: ничем противозаконным он заниматься не станет…
— Ну, если транспортировка наркоты вещь законная…
У меня челюсть отвисла.
— Рот закрой, — сказал Алексей. — И слушай. Олег твой, по кличке Студент, работал с Эдичкой, а тот — человек в городе известный, так что верь на слово: где Эдичка, там наркота, Гера твой тоже кругом повязан, потому и схлопотали по пуле два веселых гомика.
— Но за что? Если они, как ты говоришь…
— За что, радость моя, всегда найдется. Ищет тебя Сорока, это точно, и причина может быть только одна. Месяц назад они с Олегом что-то не поделили, и Олег твой исчез с концами. А вот дальше очень интересно: месяц все тихо. и вдруг несколько дней назад Сорока начал на вас охоту. Что случилось за этот месяц?
— Ты меня спрашиваешь? Хоть убей, не знаю. Ни про наркотики, ни про Сороку, и вообще ни про что! — Я сочла нужным зареветь и заревела.
— Хорош сырость разводить, — нахмурился Алексей, — Динка твоя что-то знала, куда делся муж и что такого произошло за этот месяц, поэтому Сорока и решил разом от всех избавиться.
Я пожала плечами:
— Может быть, ты и прав, но мне она ничего не говорила.
— Прав я, прав, уже на собственной шкуре в этом убедился. Не успел потолковать кое с кем на эту тему, как на хвост мне сразу же сели дотошные ребятки.
— И что? — испугалась и.
— Ничего. Ушел покуда.
— И что теперь делать?
— Клубок распутывать.
— Ничего я распутывать не хочу. Тут ни сном ни духом, и то убить хотят, а если что ненароком узнаешь, и вовсе головы не сносить…
— А вот это вопрос. Для начала проведем разведку боем, кой-кому покажемся. Если Эдичка засуетится, значит, я прав. Мы тогда к нему присмотримся, авось и поймем, что к чему.
— Мне «авось» не нравится, и не хочу я ни боев, ни разведки. Воевать — вообще дело не женское.
— Болтаешь много, не переслушать… Завтра пойдем в одно местечко, помельтешим. Только в затрапезном виде там появляться не с руки, так что баксы готовь, надо о прикиде подумать.
Отговорить его от дурацких разведок было все равно что паровоз руками сдвинуть. Я только вздохнула и, чтобы чуть-чуть в его глазах подрасти, занялась ужином. Рекомендую всем: очень отвлекает от невеселых мыслей.
Ужинали мы довольно поздно и н молчании. Мои кулинарные способности никак отмечены не были. Алексей остался на веранде, а я ушла в комнату, которую уже считала своей. Сна не было ни в одном глазу. Я сидела поверх одеяла, сунув за спину подушку, и размышляла. Мысли одолевали одна другой мрачнее. В дверь стукнули, и вошел Алексей, как видно, только что после душа: волосы мокрые, а вся одежда — ярко-красные трусы с белыми веревочками. Вид, с моей точки зрения, совершенно неподходящий для визита к даме вечерней порой.
— Чего грустная такая? — спросил он, усаживаясь. Правда, не на постель, а на стул рядом. Я скрестила ноги, пробуя натянуть футболку на колени, без всякого, впрочем, успеха. Понаблюдав за моими действиями, Алексей усмехнулся и сказал:
— Забавно.
— Чего тебе забавно? — разозлилась я. — Мне замечание делал, а сам по дому в трусах расхаживаешь. И в гости я тебя не звала,
— Рожа моя не нравится?
— В комплексе.
— Ясно. Не везет мне, а?
— Ты зачем пришел?
— Так просто, — пожал он плечами. — Пива хочешь?
— Нет.
— И правильно. Я тоже не хочу. — Он вдруг сгреб в ладонь мою ногу, целиком всю стопу, место в ладони еще осталось, что его позабавило. — Ножка, как у куклы, — покачал он головой. — Надо же…
Я гневно нахмурилась, высвобождая свою конечность, и сказала сердито:
— Вали отсюда!
— Не дергайся, приставать не стану.
— Попробуй, получишь по шее! Это я размечталась: слишком велика была разница весовых категорий. Он хо хотнул, легко поднялся и пошел к двери.
— Значит, не нравлюсь? — спросил с ухмылкой, и дверь за ним захлопнулась.
А я засомневалась: может, гнать его не стоило? Несколько часов я пролежала без сна, мучаясь этой мыслью, зато под утро уснула как убитая. Алексей, заявившийся в девять часов, с трудом меня растолкал.
— Чего поспать не даешь? — проворчала я, потягиваясь.
— Нечего бока отлеживать. Жрать хочу. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.
— Да что ж это за наказание, слона прокормить легче, ей-Богу!
— Ничего, ничего, суетись. Я когда долго не ем, соображаю плохо.
— В таком случае, ты никогда в жизни досыта не наедался, — съязвила я.
Он с ухмылкой смотрел, как я хожу по комнате, закалываю волосы и постель убираю.
— Ну и чего вылупился? — поинтересовалась я — Не видел бабу в футболке?
— Так то какая баба.
— Это у тебя вроде комплимента или наоборот?
— Комплимент.
— Надо кормить тебя и вовсе завязывать, — заметила я. — От хорошей жратвы и безделья направление мыслей у тебя не то становится.
— Чего ж это не то? Нормальные мысли, я бы даже сказал, естественные,
— Только не для нашей ситуации. Вот один мой знакомый, покойник, всегда говорил, что секс и дело путать не стоит.
— Если он такой умный, чего ж так рано помер?
— Не всем везет, — ответила я и скрылась в ванной, раздумывая, как бы от ненужных мыслей его избавить. Новый аспект наших отношений мог завести Бог знает куда, а дело сейчас важнее всего. По крайней мере, я смогла убедить себя в этом.