Меняться Алла умела лучше всех и сменять могла что угодно на что угодно. Домашнее задание на губную помаду, дежурство по классу на разрешение дать поносить модную юбку, билет в кино на подсказку у доски, приглашение на вечеринку «без родителей» на секрет о том, что Инка в раздевалке целовалась со Славкой из параллельного. Она быстро усвоила главное: ценность чего бы то ни было не существует сама по себе, а зависит от значимости вещи или информации в чьих-то глазах. И самое, самое, самое главное – этой значимостью можно управлять. Слова, поставленные в нужном порядке, интонация, жесты, улыбки, намеки – все это может из сущего пустяка сделать Самую Важную Для Жизни Тайну, а из копеечной пудры – Самую Необходимую В Жизни Вещь.
Оказалось, людьми очень легко манипулировать.
Когда в предвыпускном классе Аллочке понравился Вадик из параллельного, ее ни на миг не смутило, что он уже «ходит» с кудрявой Леркой, которая при виде дожидающегося ее после уроков «своего мальчика» гордо задирала нос и исподтишка зыркала по сторонам: заметили ли, оценивают ли. Задачка выглядела простой, как дважды два. Аллочка, которая совсем недавно ходила с мамой в театр Вахтангова на «Много шума из ничего», извлекла из культпохода собственные выводы. И начала потихоньку намекать тщеславной Лерке, что на нее поглядывает «сам» Витька из выпускного «Б», признанная звезда любого школьного мероприятия – от традиционного «Осеннего бала» до не менее традиционного КВН. Лерка фыркала «заливаешь», хихикала, но… прислушивалась. Для пущей убедительности Аллочка «под строжайшим секретом» пересказала несколько якобы подслушанных разговоров, постепенно уже и сама почти поверив в придуманный «интерес», что только добавляло ее нашептываниям достоверности.
Лерка поссорилась с Вадиком – демонстративно, на публику – всего через полторы недели.
Вадик сперва кинулся выяснять у Аллы, что происходит – ну да, к кому же еще, как не к лучшей подруге. Потом начал демонстративно «ходить» уже с ней – чтоб «отомстить предательнице». А потом… а потом Алла потеряла к нему интерес.
Правда, ее изрядно позабавило, что у Лерки в итоге все-таки «получилось» с Витькой. Вроде как она, Алла, сыграла роль судьбы. Лерка даже подарила ей в знак признательности шейный платочек с мишкой и кольцами. Олимпийская символика еще не успела выйти из моды, так что подарок был отнюдь не из серии «на тебе, боже, что нам негоже». Алла даже менять его ни на что не стала. Платочек очень удачно подчеркивал цвет глаз и вообще был очень даже миленький.
Она вообще любила красивые вещи. И те словно отвечали Алле взаимностью. Стоило проявить интерес к чему-нибудь – будь то симпатичные бусы, флакончик духов или даже модное платье – и почти всегда получала понравившееся в подарок – потому что «тебе это больше идет». Ну да, Алла вполне могла намекнуть, что «ты в этом такая интересно бледная» или «ой, какие сразу аппетитные формы», так что мечтающая похудеть подружка моментально сплавляла ей «аппетитное» платье, но разве в этом есть что-то плохое?
«Олимпийский» платочек оказался вдобавок еще и везучим. Стоило его надеть – не обязательно на шею, хоть на ручку сумки повязать – и любой экзамен проходил без сучка без задоринки. Билеты попадались знакомые, задачки в них легкие, а экзаменаторы даже и не думали придираться. Не только свои, школьные, но и совсем незнакомые – на вступительных.
Не то чтобы Алла так уж стремилась к высшему образованию, просто иные варианты ей и в голову не могли прийти: после школы полагается поступать в институт, как иначе? Нет, бывают, конечно, всякие тупые троечники – но даже они, которым без блата ничего не светит, все равно пытаются. А девочке из приличной семьи с очень приличным аттестатом – прямая дорога в вуз.
Выбрать – куда именно – оказалось сложнее.
Филологический отпадал сразу: «сочиняла» – то Алла превосходно, но вот с грамматикой дела обстояли похуже. А уж школьную «русичку» с ее вечными вводными, сложносочиненными и прочими придаточными и вовсе вспоминала как страшный сон.
На истфаке придется тонуть в бесчисленных датах, неотличимых друг от друга королях и их завоеваниях. А еще всякие «предпосылки»… Нет, история – это что-то такое пыльное и никому не интересное.
В школе у Аллы лучше всего обстояли дела с естественнонаучными дисциплинами: на физике она всегда понимала, почему это колесико крутится так, а вон та частица летит туда, на химии могла объяснить, что и куда наливать и насыпать, чтобы что-то в результате покраснело, а что-то пожелтело. С биологией вообще все было прекрасно, даже ставившая многих в тупик генетика казалась Алле абсолютно очевидной, схемы наследования она расписывала лучше всех – сколько получится черных мушек-дрозофил, а сколько бескрылых и в каком поколении – ничего сложного!
Но чистая наука не то чтобы пугала, но как-то не слишком привлекала. Хотелось чего-то более… практического.
Когда тетка-фармацевт подсказала медицину, мысль показалась перспективной, но и тут приходилось делать выбор – медицина большая.
– В стоматологии и гинекологии самые большие доходы, – рассуждала тетка, – но ковыряться всю жизнь в чужих вонючих ртах и даже где похуже – через год от такой работы тошнить начнет. У хирургов тоже занятие не из приятных. У терапевтов все чистенько…
– Вот уж в терапевты точно не хочу! – Алла вспомнила свою участковую, еще не старую, но выглядевшую так, словно ей полчаса до пенсии – волосы тусклые, глаза в синяках, сама какая-то серая, обвисшая. И очень раздражительная. «Вас тут много, а я одна» на лице во-от такими буквами написано. – Такую толпу каждый день принимать – с ума сойдешь. А еще по вызовам ходить… Мало ли к кому… – Она тоже задумалась. – Можно окулистом… Или этим, ну… который молоточком стучит. У того кабинета никогда очереди не бывает.
– Невропатологом? – Тетка покачала головой. – Так-то оно так… А если настоящий псих заявится? Окулистом можно, да…
– Теть, а если в медицинский идти, там же трупы надо будет резать? Я не смогу, это ужас. Надо что-нибудь еще придумать. Но не в инженеры же…
– Ну так давай по моим стопам, – разулыбалась тетка. – На фармакологии никаких трупов, ну, может, сводят показать и все, а так только анатомический атлас, и то недолго. Да и поступить туда проще…
И Алла пошла на фармакологический. То ли действительно на фармфакультет было поступить проще, чем в «общую» медицину, то ли ей повезло, но вступительные она проскочила на удивление легко.
Собственно, и учеба оказалась не труднее. Институтские годы пролетели без особых проблем.
Проблемы начались после получения диплома.
Единственным плюсом оказалось то, что отменили распределение. Ехать на три года «молодым специалистом» в какую-нибудь тьмутаракань Аллу не прельщало.
Впрочем, плюсы на этом заканчивались.
Идти, как полагалось бы, провизором в аптеку тоже не вариант. Вакансии, конечно, были, но все в каких-то, мягко говоря, окраинных точках. А в приличную аптеку, чтобы в центре, просто так не попадешь. Тетка обещала «поспособствовать»: мол, позвоню старым знакомым, найдем что-нибудь. Но всерьез на эту помощь рассчитывать вряд ли стоило. Какие там у нее «знакомые»! Сама за всю жизнь только и дослужилась от простого провизора до заместителя директора своей аптеки. Заместительница – там весь коллектив три с половиной человека, если приходящего бухгалтера считать – смешно.
Собственно, работа – если иметь в виду занятие, за которое платят хоть какие-нибудь деньги, – вокруг была. Но какая-то… Требовались курьеры (это что, целый день бешеной собакой по городу скакать?), агенты для раздачи листовок у метро (а если дождь?), телефонные операторы («Здравствуйте, наша компания проводит рекламную акцию!») и торговые представители по продаже каких-то двусмысленных «чудо-препаратов». Про «чудо-препараты» Алле, с ее образованием, было все сразу ясно: в лучшем случае плацебо – пустышка то есть, которая действует ровно настолько, насколько потенциальный пациент в нее верит. А то и что-то похуже: черт их знает, что они в свои «препараты» намешивают, кто-нибудь помрет, а тебя потом в тюрьму и доказывай, что ты ни при чем. Можно было еще устроиться секретаршей, но и это Аллу не слишком устраивало: деньги копеечные, перспективы сомнительные. Лучше уж тогда и впрямь по специальности – провизором.
Промаявшись так некоторое время, она совсем уже было приготовилась встать за аптечный прилавок, пообещав себе: если за неделю ничего подходящего не найдется, что ж, буду работать на Теплом Стане, благо метро туда дотянули, до него «только» шесть остановок на автобусе – всего ничего. Но ситуация с работой (точнее, с ее отсутствием) вырисовывалась такая, что сарказм становился единственным спасением.
С Маратиком она столкнулась случайно – все-таки Москва, как шутят и аборигены, и приезжие, очень маленький город. Бредя с очередного собеседования (столь же бесплодного, как и предыдущие), в задумчиво зависшей возле газетного киоска фигуре Алла неожиданно опознала бывшего сокурсника. Физиономия его являла миру странную смесь довольства и выражения, говорившего, «как мне все это надоело».
С Маратиком она столкнулась случайно – все-таки Москва, как шутят и аборигены, и приезжие, очень маленький город. Бредя с очередного собеседования (столь же бесплодного, как и предыдущие), в задумчиво зависшей возле газетного киоска фигуре Алла неожиданно опознала бывшего сокурсника. Физиономия его являла миру странную смесь довольства и выражения, говорившего, «как мне все это надоело».
Уже через пару минут почти бессодержательной болтовни причина столь странной комбинации прояснилась: родители в честь успешного завершения учебы профинансировали единственному отпрыску покупку собственной квартиры, а отпрыск все никак не может «начать самостоятельное существование»:
– Понимаешь, – жаловался Марат, – вариантов вроде море, а толку? Сумма-то не бесконечная, и больше не дадут, я предков своих как облупленных знаю. А с тем, что есть, могу выбирать между однокомнатным сарайчиком в центре или чем-то более просторным, но где-нибудь на краю географии, типа Митино. Вот и мечусь…
– А не боишься с пшиком остаться? Цены-то… – Алла возвела очи горе, демонстрируя, что именно происходит с ценами.
– Обижаешь, подруга! – фыркнул Марат. – Это рублевые цены, – он повторил ее пантомиму. – Мои предки – люди разумные, деньги в баксах отстегнули.
– Действительно, разумно.
– И, главное, я даже нашел одну. Роскошная берлога, почти на Садовом кольце, три комнаты… и хотят почти столько, сколько у меня есть. Только разница в сторону «плюс», так что хожу и облизываюсь.
– Трешка на Садовом почти в ту же цену, что и единичка внутри оного? С ней что-то не так, с этой квартирой? Стены рушатся или что?
– Да нет, все там в порядке. И не совсем, конечно, на Садовом – за парком Горького. Но район-то отличный. А просят недорого, потому что предатели.
– В смысле?
– Ну помнишь, как нас в детстве учили? Насчет предателей Родины.
– А! Уезжают, что ли? – догадалась Алла. – На ПМЖ? В землю обетованную?
– Ну да. В смысле насчет земли обетованной я не в курсе, но – уезжают. Поэтому тянуть с этой квартирой никто не будет. Думаю, ее уже через неделю купят, не больше.
– Понятно, – протянула Алла, еще не очень понимая, с чего она ввязалась в столь горячее обсуждение чужого квартирного вопроса. И вдруг предложила: – Можешь мне ее показать?
– Чего показывать-то? – удивился Марат. – Хорошая квартира, я ее только что не в микроскоп разглядывал. И с какой стати я тебя-то туда притащу? Типа еще один покупатель?
– Скажешь, что я твоя невеста. Типа мне там жить, – передразнила Алла, – поэтому без меня ты никак решиться не можешь.
– Ну… поехали, – без особого воодушевления согласился Марат и пошел к ближайшему автомату – звонить представителю хозяина квартиры.
Представитель тоже не особо воодушевился:
– Вы уже покупать? А то что толку десять раз…
– Возможно, – оборвал его Марат. – Я там не один жить собираюсь, как вы понимаете. Моей невесте тоже нужно посмотреть.
– Ах, ну конечно же! – недовольство в трубке сменилось почти восторгом. – Когда вам удобно?
Вместе с представителем на «смотрины» почему-то явился и сам хозяин, с презрительной гримасой слушавший хвалебные завывания агента. А тот, отрабатывая будущий гонорар, разливался соловьем: и стены кирпичные, не какие-то там блочные, и планировка великолепная (что было правдой), и район прекрасный (что тоже было правдой), и до метро рукой подать, и этаж самый лучший – четвертый: и не у земли, и не под крышей, ни один злоумышленник не заберется.
– А это что? – Алла, скорчив гримасу не хуже хозяина, ткнула пальчиком в паутинно-тоненький «волосок», змеившийся по стене возле кухонной раковины.
– Да пустяки! – махнул рукой агент.
– Как же пустяки, когда тут трещина! – Она даже глаза округлила, как бы демонстрируя ужас.
– Да какая там трещина, – подал голос хозяин квартиры, изобразив пренебрежительную гримасу, – так, ерунда. Все равно же ремонт хоть какой будете делать, тут один раз шпаклевкой пройтись и все дела.
– Ничего себе ерунда! – Алла чуть не взвилась. – Ее же видно, значит, «один раз шпаклевкой», – она скептически сморщилась, передразнив и гримасу хозяина, и его интонацию, – не обойдешься. Скорее всего, так и будет вылезать. Что ж, каждый месяц ее замазывать? А может, и вся стена поплывет, тогда что? Стяжки ставить или еще что?
– Ну если вам не нравится, – хозяин квартиры дернул плечом в сторону выхода, – почему бы не подыскать что-нибудь другое. Без трещин.
– Если бы мне не нравилось, я бы так все не разглядывала! – сухо отрезала Алла, поджав губы и окончательно входя в роль придирчивой невесты. – В том-то и дело, что нравится, – она слегка сбавила обороты, даже впустила на губы легкий намек на улыбку. – И планировка устраивает, и кирпичные стены – это прекрасно, и метро действительно в двух шагах. Правда, под окнами сплошные гаражи…
– Вы тут жить собираетесь или в окно любоваться? – поинтересовался хозяин довольно холодно, даже с ноткой плохо скрываемого раздраженного нетерпения.
– Вот именно! – Алла лучезарно улыбнулась. – И жить, и детей растить. Ну, – она смущенно потупилась, – когда появятся. А где им тут гулять и играть?.. Когда мы подъезжали, я ничего похожего на детскую площадку не заметила, – добавила она с тяжелым вздохом, словно бы искренне огорченная печальной судьбой гипотетических детишек.
– Так вы, наверное, с другой стороны подъезжали, – подал голос воспрявший вдруг агент. – В соседнем дворе детская площадка.
– Вот видите… – На лице Аллы отразилась скорбь почти вселенская. – В соседнем. Как за ними приглядывать? Если бы в собственном, можно в окно, а так… Правда… вдруг, пока время пройдет, тут тоже… – Придирчивая невеста явно, явно, явно хотела купить именно эту квартиру, и обнаруженные недостатки ее саму до глубины души огорчали.
Но ведь от ее огорчения они не переставали быть недостатками, правда?
Одно, другое, пятое, десятое… В ванной «немилосердно тянуло» из вентиляции, в гостиной – от балконной двери. Сам балкон нареканий не вызвал, зато возле примыкающей к нему батареи Алла углядела микроскопические ржавые потеки – «значит, батарею тоже менять придется? Как минимум одну»…
К исходу третьего часа брюзгливое выражение с лица хозяина исчезло, а сам он настолько уверовал в серьезность обнаруженных «недостатков», что согласился на солидную скидку с первоначальной цены.
– Только если тянуть не будете! Завтра оформим и всю сумму сразу, понятно? Иначе ищите себе другое жилье, я каждый раз по три часа на вас тратить не могу, – это была попытка хоть как-то отыграться за перенесенные унижения.
– Да хоть прямо сейчас! – радостно заявил Марат. – Действительно, чего тянуть.
– Конец рабочего дня, – сухо парировал хозяин. – Нотариусу сверхурочные кто платить будет? Вот этот? – Он повел плечом в сторону посредника. – Так что завтра с утра. И ждать не стану, ясно?
Марат еще раз, теперь уже пантомимой, изобразил готовность «хоть сейчас», но утомленный переговорами хозяин только устало отмахнулся.
– Коллега? – недовольно осведомился у Аллы представитель владельца, слегка приотстав. – Давно квартирами занимаетесь?
Она лишь лучезарно улыбнулась.
На новоселье, куда Алла была приглашена в качестве «самой почетной гостьи», Марат пересказывал эту историю раз двадцать, расцвечивая ее все новыми и новыми подробностями: кто как плечиком поводил, кто как морщился, кто как вздыхал. И как потрясающе «вот эта очаровательная девушка» всех уболтала – так что даже на празднование хватило, давайте еще раз за нее чокнемся!
Действительно, после выбитой из хозяина скидки у Марата хватило денег не только на квартиру, но и на организацию довольно-таки обильного застолья.
– С мебелью после как-нибудь разберусь! – смеялся он.
Так что вид новая квартира имела несколько странный. Одна комната была обставлена полностью – Марат целиком перевез сюда обстановку своей «берлоги» в родительской квартире, во второй царил древний, перевезенный с дачи, хотя и вполне еще крепкий, диван и две кочевавшие на кухню и обратно табуретки, в третьей на полу валялись два надувных матраса. Собственно, между этих матрасов и был накрыт «дастархан»:
– Если все равно придется сидеть на полу, так чтоб хоть в тесноте не жаться, – хохотал свежеиспеченный квартировладелец.
Про тесноту было сказано не ради красного словца: народу на новоселье собралось столько, что на кухне все поместились бы разве что впритык, плечом к плечу. А на двух матрасах с добавлением нескольких диванных подушек гости расположились вполне комфортно.
Алла не знала и половины приглашенных, но вечеринка – на то и вечеринка, чтобы все моментально перезнакомились. Почему бы не развлечься в свое удовольствие. Тем более что к развлечению приложилась и польза. На фоне буйных восторгов, расточаемых Маратом ее таланту вести переговоры, Алла неожиданно получила две просьбы о таком же «содействии».