— Он у компьютера. В чем проблема?
— Хейзел, а фольга, которую мы сняли, тоже в списке балласта?
— Конечно. Возьмем другую на Марсе, когда соберемся назад. А зачем она вам?
— Для радарного отражателя, вот зачем. — И близнецы поделились своими планами.
— Вероятность мала, но смысл есть, — кивнула Хейзел. — Давайте-ка привяжите весь балласт к велосипедам. Может, еще и получим все обратно.
— Само собой!
И близнецы взялись за дело. Пока Поллукс собирал связки велосипедов, почти все отремонтированные и сверкающие свежей краской, Кастор сконструировал любопытную геометрическую игрушку с помощью проволоки восьмого калибра, алюминиевой фольги и липкой ленты. Гигантский квадрат фольги он натянул на проволочный каркас. В середине квадрата и под прямым углом к нему Кастор прикрепил второй. Эти два квадрата Кастор рассек пополам третьим квадратом под прямым углом. Получилось восемь сверкающих прямоугольных граней во всех возможных направлениях — радарный отражатель. Каждая грань будет отсылать радарные волны обратно к источнику — так резиновый мячик отскакивает от стенки комнаты или коробки. В результате эффективность радара возрастает во много раз, по крайней мере теоретически — закон обратной четвертой степени сменяется законом обратных квадратов. На практике эффект не столь велик, но радарная отдача объекта значительно повышается. Объект с такой этикеткой будет светиться на экране радара, как свеча в пещере.
Свой гигантский, но хрупкий змей Кастор привязал к куче велосипедов и прочего балласта простой бечевкой. Привязывать крепче не было нужды — залетный ветерок не сдует его и никто не перережет бечевку.
— Пол, — сказал Кастор, — иди постучи в окошко и скажи — мы готовы.
Пол послушался и забарабанил в иллюминатор, чтобы привлечь внимание бабушки, а потом простучал свое сообщение. Тем временем Кастор прикрепил к грузу такое объявление:
НЕПРИКОСНОВЕННО!
Этот груз намеренно переведен на свободное перемещение. Нижеподписавшийся владелец намерен вернуть его и предупреждает всех заинтересованных лиц о недопустимости присвоения данного груза в качестве бесхозного. Согл. Постан. № 193401.
Роджер Стоун, капитан «Перекати-Стоуна», Луна.— Хейзел дает добро, но говорит, чтобы осторожно, — сказал Поллукс, вернувшись.
— Само собой.
Кастор развязал единственный трос, крепивший громоздкую конструкцию к кораблю, отошел и стал наблюдать. Груз не двигался с места. Тогда Кастор чуть-чуть подтолкнул его одним пальцем, и груз медленно-медленно начал отделяться от корабля. Кастор не хотел нарушать орбиту балласта, чтобы потом его легче было найти. Маленькая скорость, которую он придал ему — дюйм в минуту, на глаз, — будет держаться до самого Марса. Кастор хотел, чтобы векторная сумма осталась малой.
Поллукс оглянулся на сверкнувшего «Бога войны».
— А когда мы запустим двигатель, груз не попадет под струю?
— Будь спокоен. Я это уже вычислил.
Маневр, который им предстояло выполнить, был очень прост — сближение в космосе, в зоне, считающейся свободной от гравитации. Оба корабля находились практически на одном расстоянии от Солнца, а Марс был еще слишком далеко, чтобы брать его в расчет. Маневр состоял из четырех простых стадий: устранение небольшой векторной разницы между кораблями (или относительной скорости, с которой двигался «Бог войны»); ускорение в направлении «Бога войны»; пересечение пространства между кораблями; торможение с целью совмещения орбит и дрейф в пространстве относительно друг друга.
Первая и вторая стадии требуют увеличения скорости, на третьей надо просто выжидать. Вся операция требовала двух маневров, двух запусков двигателя.
Но в третьей стадии время, чтобы догнать «Бога войны», можно было значительно сократить, щедро расходуя топливо. Если бы им не было так дорого время, можно было бы спокойно ждать, «бросая камушки с кормы», как сказала Хейзел. Здесь существовало бессчетное число вариантов с разным расходом топлива. В одном из вариантов можно было сохранить велосипеды и личные вещи, зато время перехода растянулось бы на две недели.
Доктор требовался срочно, и Роджер Стоун решил сбросить балласт.
Но близнецам он этого не сказал и не приказал им вычислять траекторию. Он не желал, чтобы они знали о существовании выбора: сохранить их капитал либо оказать незнакомым людям медицинскую помощь. Отец счел, что близнецы еще слишком молоды.
Через одиннадцать часов после запуска двигателя «Стоун» повис в пространстве недалеко от «Бога войны». Корабли продолжали путь к Марсу, делая приблизительно шестнадцать миль в секунду. Относительно друг друга они были неподвижны, только лайнер продолжал плавное вращение. Навьюченная доктор Стоун — на ней был не только скафандр, баллоны, рация, ракетный двигатель и тросы, но еще и санта-клаусовский мешок с медицинским оборудованием — стояла рядом с мужем на борту «Стоуна», обращенном к лайнеру. Не зная точно, что ей может понадобиться, она забрала все, без чего могла обойтись ее семья, — наркотики, антибиотики, инструменты, перевязочный материал.
С остальными Эдит расцеловалась на корабле и велела им там и оставаться. Лоуэлл плакал и не пускал мать в шлюз. Ему не сказали, в чем дело, но настроение всех остальных действовало заразительно.
— Значит, так, — озабоченно говорил Роджер, — в ту же минуту, как поймешь, в чем там дело, и назначишь лечение, сразу домой, слышишь?
— Увидимся на Марсе, дорогой, — покачала головой Эдит.
— Ну уж нет! Ты…
— Да, Роджер. Я могу послужить переносчиком инфекции. Нельзя рисковать.
— Ты и на Марсе можешь быть переносчиком. Что ж ты, вообще не собираешься возвращаться?
Риторический вопрос Эдит оставила без внимания.
— На Марсе есть больницы. А семейную эпидемию в космосе я допустить не могу.
— Эдит! Я серьезно подумываю отказаться…
— Меня уже ждут, дорогой. Видишь?
У них над головой, на расстоянии двадцати ярдов, открылся пассажирский люк на оси вращения огромного корабля. Оттуда вышли две фигурки, осторожно прижали ботинки к борту и встали на корпусе, головами «вниз» к Стоунам. Роджер сказал в микрофон:
— Эй, на «Боге войны»!
— Есть на «Боге войны».
— Готовы?
— Ждем вас.
— Приготовиться к переходу.
Исполняющий обязанности капитана корабля Роули предложил прислать человека, чтобы помочь перенести доктора Стоун через проем, но она отказалась, не желая, чтобы человек с зараженного корабля контактировал с «Перекати-Стоуном».
— Тросы свободны, Роджер?
— Да, милая. — Роджер связал вместе несколько тросов, прикрепив один конец к ее поясу, другой — к скобе.
— Поможешь мне с ботинками, дорогой?
Роджер опустился на колени и молча расстегнул «молнии» на ее магнитных ботинках — у него пропал голос. Потом он выпрямился, и Эдит обхватила его руками. Они неуклюже обнялись — им мешали скафандры и ее заплечный мешок.
— Адью, милый, — нежно сказала она. — Береги детей.
— Эдит! Это ты береги себя!
— Да, дорогой. Подержи меня.
Роджер приподнял ее, она вынула ноги из ботинок — теперь ее удерживали только его руки.
— Готовься! Раз! Два! — Оба согнулись пополам. — Три! — Эдит отскочила от корабля, волоча за собой трос.
Долгие-долгие секунды уплывала она вверх, через пропасть между «Стоуном» и лайнером. Потом стало ясно, что прыжок получился не совсем прямой, и Роджер приготовился тянуть жену обратно.
Но комитет по встрече приготовился к неожиданностям. Один из двоих стал раскручивать над головой тросик с грузом, описывая все более широкие круги. Когда Эдит стало проносить мимо борта «Бога войны», он метнул свое лассо и зацепил грузилом за страховочный трос Эдит. На «Перекати-Стоуне» Роджер застопорил канат и остановил ее, а человек на лайнере осторожно подтянул к себе.
Второй перехватил Эдит и пристегнул крюк ей к поясу, потом отвязал длинный трос «Стоуна». Прежде чем войти внутрь, Эдит помахала рукой, и люк закрылся.
Роджер какой-то миг смотрел на закрытую дверь, потом втянул трос. Его взгляд упал на пару маленьких ботинок рядом. Он оторвал их от обшивки, прижал к себе и побрел к своему люку.
Глава 9 ВОЗВРАТ ИМУЩЕСТВА
В последующие дни близнецы старались не попадаться отцу на глаза. Он обращался со всеми непривычно мягко и нежно, но никогда не улыбался и мог совершенно неожиданно сорваться и впасть в гнев. Братья сидели в кубрике и делали вид, что занимаются, и вправду занимались какую-то часть времени. Мид и Хейзел делили заботу о Лоуэлле. Ощущение безопасности у малыша с уходом матери пропало. Он выражал это бурными капризами и требовал к себе внимания.
Хейзел взялась готовить ленч и обед, У нее это получалось не лучше, чем у Мид. Дважды в день всем было слышно, как она то и дело обжигается, сыплет проклятиями и жалуется, что она не домохозяйка и никогда не стремилась ею стать. Никогда!
Доктор Стоун звонила ежедневно и, быстро переговорив с мужем, умоляла больше никого не звать — она слишком занята. Роджер взрывался обычно как раз после таких разговоров.
Только у Хейзел хватало отваги приставать к нему. На шестой день за ленчем она спросила:
— Ну что, Роджер? Какие новости? Поделись с нами.
— Ничего особенного. Хейзел, эти отбивные — просто гадость.
— А должны быть хороши — я их приправила собственной кровью! — Она показала перевязанный палец. — Попробовал бы сам стряпать. Но ты мне не ответил — не увиливай, парень.
— Она, кажется, что-то обнаружила. Насколько видно по их записям, пока не заболел ни один человек, переболевший раньше корью.
— Корью? — удивилась Мид. — Но ведь от нее не умирают.
— В общем, нет, — согласилась бабушка. — Хотя для взрослых она может быть опасна.
— Я не говорил, что это корь, — раздраженно ответил Роджер, — и мама тоже не говорила. По ее мнению, болезнь родственна кори, может быть, мутация, более сильный вирус.
— Назовем ее «неокорь», — предложила Хейзел. — Хорошее название — сразу возникает масса вопросов и звучит по-научному. Были еще смертельные случаи, Роджер?
— Да, были.
— Сколько?
— Она не говорит. Хотя Ван еще жив, и Эдит сказала, что он поправляется. Она сказала, — добавил он, будто стараясь убедить самого себя, — что, кажется, поняла, как это лечить.
— Корь, — задумчиво сказала Хейзел. — Ты не болел ею, Роджер.
— Нет.
— И дети тоже.
— Еще чего, — сказал Поллукс.
Луна-Сити, несомненно, был самым здоровым местом в известной человеку Вселенной. Детским болезням, обычным на Земле, не дали там прижиться.
— Какой у нее голос, сын?
— Смертельно усталый, — хмуро сказал Роджер. — Даже накричала на меня.
— Только не мама!
— Тише, Мид. У меня была корь лет семьдесят-восемьдесят назад, — вспомнила Хейзел. — Роджер, я пойду помогу ей.
— Она это предвидела, — невесело улыбнулся Роджер. — И просила передать тебе спасибо, но неквалифицированной помощи у нее более чем достаточно.
— Неквалифицированной! Мне это нравится! Да во время эпидемии девяносто третьего года я была единственной женщиной в колонии, способной перестелить постель. Уф!
На следующий день Хейзел заняла пост у рации, чтобы самой перемолвиться словечком с невесткой. Звонок раздался в обычное время, и Роджер принял его. Но это была не Эдит.
— Капитан Стоун? Тернер, сэр, — Чарли Тернер. Я третий инженер. Ваша жена просила позвонить вам.
— В чем дело? Она занята?
— Очень занята.
— Попросите ее позвонить мне, как только освободится. Я буду ждать у аппарата.
— Боюсь, это бесполезно, сэр. Она определенно сказала, что не будет звонить вам сегодня. У нее нет времени.
— Чепуха! Это всего тридцать секунд. На таком большом корабле она может связаться со мной из любого места.
— Извините, сэр, — растерялся его собеседник. — Доктор Стоун строго наказала не беспокоить ее.
— Да пропади все пропадом, я…
— Прошу извинить меня, сэр. До свидания.
Тернер оставил Роджера ругаться в пустоту.
Стоун помолчал и сказал матери с отчаянием:
— Она подцепила эту хворь.
— Не спеши с выводами, сынок, — спокойно ответила Хейзел.
Но в глубине души и она пришла к такому же выводу. Эдит Стоун заразилась болезнью, которую отправилась лечить.
Той же нехитрой байкой угостили Роджера и на другой день, но на третий перестали обманывать. Доктор Стоун больна, но ее мужу не следует волноваться. Перед тем как заболеть, она успела разработать метод лечения, и все вновь заболевшие, включая ее, поправляются. Так ему сказали.
Нет, она не станет разговаривать с ним с больничной койки. Нет, с капитаном Ванденбергом поговорить нельзя — он еще слишком болен.
— Я иду к вам! — крикнул Роджер.
— Это ваше дело, капитан, — замялся Тернер. — Но если вы так поступите, нам придется задержать вас тут на карантине. Письменный приказ доктора Стоун.
Роджер прервал связь. Он знал, что это решает дело — во всем, что касается медицины, Эдит была верховным судьей, а он не мог покинуть свой корабль и свою семью, предоставив им самим добираться до Марса. Хрупкая престарелая женщина и двое самоуверенных пилотов-недоучек — нет, он должен сам привести корабль к месту назначения.
Семья переживала трудное время. Стряпня становилась все хуже, если вообще кому-нибудь приходила охота стряпать. Прошло семь бесконечных земных дней, и наконец на ежедневный звонок ответили:
— Роджер! Здравствуй, дорогой!
— Эдит! Как ты, ничего?
— Поправляюсь.
— Какая у тебя температура?
— Не собираешься ли ты лечить меня, дорогой? Температура удовлетворительная, как и общее самочувствие. Немного похудела, но мне это не повредит, тебе не кажется?
— Нет, не кажется. Слушай — иди домой! Слышишь?
— Роджер, милый! Не могу, это дело решенное. Весь корабль на карантине. Как там мое остальное семейство?
— Да хорошо, хорошо, что им сделается! Мы все благоденствуем.
— Так и продолжайте. Позвоню завтра. Пока, дорогой.
Обед в тот день был праздничный. Хейзел опять порезала палец, но не обратила на это никакого внимания. Ежедневные звонки уже не заставляли тревожно вздрагивать, а радовали. Через неделю доктор Стоун сказала:
— Оставайся на связи, Роджер. С тобой хочет поговорить один друг.
— Хорошо, дорогая. Целую тебя, до свидания.
— Роджер-поджер! — сказал знакомый бас.
— Ван! Ах ты, голландец пузатый! Я так и знал, что избыток подлости не даст тебе помереть.
— Жив-здоров, благодаря твоей замечательной жене. Только больше не пузатый — не успел еще отрастить.
— Ничего, отрастишь.
— Не сомневаюсь. Вот что: я спрашивал нашего доктора кое о чем, но она не совсем в курсе — это по твоей части. Роджер, сколько моно-аш у тебя осталось после этого пробега? Добавить тебе горючего?
— А у тебя есть лишнее, капитан?
— Есть немного. Для моего вагона немного, а для твоей тарелки как раз хватит.
— Нам пришлось сбросить балласт, знаешь?
— Знаю и прошу прощения. Я прослежу, чтобы ваше заявление попало куда надо. Я бы и сам возместил, капитан, да после уплаты алиментов на трех планетах у меня ничего не останется.
— Возможно, это не понадобится. — И Роджер рассказал о радарном отражателе. — Если бы мы вернулись в старое русло, то как раз встретились бы со своими пожитками.
— Хотел бы я снова повидать твоих парней, — усмехнулся Ванденберг. — Похоже, они подросли за эти семь лет.
— Не советую. Они утащат протез у тебя изо рта. Так как насчет моно-аш — сколько ты можешь выделить?
— Тебе хватит, я уверен. Хочется проделать этот трюк даже из спортивного интереса. Уверен, этого никто раньше не делал. Никто.
Два корабля шли вровень на глаз и почти вровень по приборам, но их отнесло на пару миль друг от друга, пока на лайнере боролись с эпидемией. Неуловимое взаимное притяжение делало обоюдную скорость освобождения намного ниже, чем их крохотная остаточная относительная скорость. В этом направлении ничего не предпринималось, пока корабли оставались в пределах телефонной связи. Но теперь возникла необходимость перекачать топливо с одного корабля на другой.
Роджер привязал груз к концу легкого троса и метнул его как можно дальше и как можно прямее. Когда движение груза замедлилось благодаря натяжению троса, с «Бога войны» вышел человек в скафандре и поймал его. К легкому тросу привязали трос покрепче, который был прикреплен к «Перекати-Стоуну». Этот трос вытягивали вручную. Хотя масса «Стоуна» была громадной по сравнению с физической силой человека, вектор был слишком мал для запуска двигателя, а трение равно нулю. Не зря же на космических кораблях нет тормозов — хотя, казалось бы, многочисленные вмятины на кораблях и станциях свидетельствуют об обратном.
В результате такого постепенного подтягивания через два с половиной дня корабли подошли друг к другу достаточно близко, чтобы между ними можно было протянуть шланг для горючего. Роджер и Хейзел, хоть и были в скафандрах, работая со шлангом, пользовались гаечным ключом, чтобы не нарушать карантина. Даже доктор Стоун не могла бы придраться. Через двадцать минут и эта связь оборвалась — запас горючего на «Стоуне» был восполнен.
И вовремя. Марс в виде красной, почти полной луны рос в небе. Пора было готовиться к маневру.
— Вот они! — Поллукс нес вахту у экрана радара; на его крик приплыла бабушка.