— Не прерывай Роджера, когда он беседует с близнецами, мама, — миролюбиво сказала доктор Стоун. — Мид, повернись чуть-чуть влево.
— Тут ты попал в точку, Кас, — ответил мистер Стоун. — Но чтобы распоряжаться ими, вы все-таки не доросли. К чему ты, собственно, ведешь?
Кастор подал брату знак глазами, и Поллукс включился в беседу:
— Папа, у нас есть хороший шанс пустить эти деньги в дело. Ни в какое авантюрное предприятие их вкладывать не надо, вообще о капиталовложении речь не идет. Мы все до цента поместим туда, где деньги будут у нас на глазах, и в любое время дня сможем их вернуть. А заработать можно будет гораздо больше.
— М-м-м… это каким же образом?
— Мы купим корабль и отправим его в рейс.
Отец открыл рот. Кастор быстро вставил:
— Мы можем дешево купить «детройтер-VII» и сами его отремонтируем — на ремонт ни цента не потратим.
— Ты же сам говорил, папа, — снова взял слово Поллукс, — что мы оба прирожденные механики, что у нас руки правильно вставлены.
— Мы будем с ним нянчиться, как с ребенком, ведь он будет наш собственный, — продолжил Кастор.
Поллукс:
— У нас обоих есть свидетельства на управление кораблем. Экипаж нам не понадобится.
Кастор:
— Никаких накладных расходов, вот в чем вся прелесть.
Поллукс:
— Мы полетим с товаром на астероиды, а вернемся с грузом руды. Прибыль гарантируется.
Кастор:
— Четыреста процентов, а то и пятьсот.
Поллукс:
— Шестьсот, скорее всего.
Кастор:
— А тебе никаких хлопот.
Поллукс:
— И мы перестанем сидеть на твоей шее.
Кастор:
— И опаздывать к обеду.
Поллукс открыл было рот, но отец снова заорал:
— Тихо! Эдит, — обратился он к жене, — тащи бочку. Время пришло.
Мистер Стоун часто рассуждал, что близнецов следует держать в бочке и кормить через дырочку от затычки. Однако такой бочки в природе не существовало.
— Да, дорогой, — сказала доктор Стоун, продолжая заниматься макияжем Мид.
— Не тратьте деньги на «детройтер», — сказала бабушка Стоун. — Они неустойчивы — гиросистема плохая. Я бы его и даром не взяла! Берите лучше «дуглас».
— Хейзел, — повернулся к ней сын, — если ты намерена поощрять выдумки мальчишек…
— Вовсе нет! Вовсе нет! Чисто умозрительная дискуссия. Вот на «Дугласе» они могли бы заработать. У «Дугласа» очень удобный…
— Хейзел?
Бабушка умолкла, затем задумчиво проговорила:
— Я знаю, на Луне существует свобода слова — сама писала в декларации.
— Знаете, мальчики, — снова обратился Роджер Стоун к сыновьям, — когда торговая палата решила включить в свою молодежную программу курсы пилотов, я это приветствовал. И был за, когда они решили выдавать юношеские права тем, кто закончит курсы с отличием. Когда вы получили ваши корочки, я ужасно гордился. Это игра для молодых — торговым пилотам выдают права в восемнадцать лет…
— А на пенсию их отправляют в тридцать, — добавил Кастор.
— У нас времени в обрез. Не успеешь оглянуться, как станешь слишком стар для этой игры, — добавил Поллукс.
— Замолчи. Сейчас я говорю. Если вы думаете, что я возьму деньги из банка и позволю двум юным питекантропам болтаться по Системе на развалюхе, которая, того и гляди, взорвется при первой же двукратной перегрузке, вы глубоко ошибаетесь. Кроме того, в будущем сентябре вы отправляетесь учиться на Землю.
— Мы уже были на Земле, — ответил Кастор.
— И нам там не понравилось, — добавил Поллукс.
— Слишком грязно.
— И слишком шумно тоже.
— И кругом одни земноводные, — закончил Кастор.
— Вы там пробыли две недели, — отмахнулся мистер Стоун, — и не успели получить полного впечатления. Вы полюбите Землю, когда привыкнете к ней. Научитесь ездить верхом, играть в бейсбол, увидите океан…
— Много грязной воды, — ответил Кастор.
— Лошадей едят.
— А уж бейсбол этот… — продолжал Кастор. — Бессмысленная игра. Как это можно вычислить траекторию при одном g, чтобы выйти на точку контакта с мячом в свободном полете? Мы не чудотворцы.
— Я же играл в него.
— Но ты вырос при одном g — у тебя искаженное представление о законах физики. И зачем нам, собственно, учиться играть в бейсбол? Мы же не сможем играть в него здесь, когда вернемся. Так и шлем можно разбить.
— Спорт — это не главное, — покачал головой мистер Стоун. — Играть в бейсбол или не играть, это ваше дело. Но вам нужно получить образование.
— А чем плох техникум Луна-Сити? Чего он нам не дал? Ты, папа, все-таки был членом комитета по образованию.
— Нет, я был мэром.
— Но это делало тебя членом комитета — Хейзел нам так сказала.
Мистер Стоун покосился на мать. Та смотрела в пространство.
— Наш техникум хорош в своем роде, но мы не можем дать его ученикам полноценное образование. Все-таки пока еще Луна — окраина цивилизации.
— Но ты же сказал в прощальной речи, — прервал его Поллукс, — что Луна-Сити — это будущие Афины и надежда новой эпохи.
— Поэтическая вольность. Техникум — еще не Гарвард. Разве вы, ребята, не хотите увидеть великие произведения земного искусства? Разве не хотите познакомиться с великой литературой Земли?
— «Айвенго» мы читали, — сказал Кастор.
— А «Мельницу на Флоссе» читать не хотим, — добавил Поллукс.
— Мы предпочитаем твое творчество.
— Мое творчество? Это же не литература. Скорее, инсценированная страничка юмора.
— А нам нравится, — твердо сказал Кастор.
Отец перевел дыхание.
— Спасибо. Ты напомнил о том, что мне надо ночью сотворить еще целую серию, а посему я прекращаю дискуссию. Во-первых, вы не сможете взять деньги без отпечатка моего большого пальца, а я с этого дня буду носить перчатки. Во-вторых, вы еще слишком малы, чтобы получить постоянные права.
— Ты можешь устроить нам временные права, действующие в Системе, а к тому времени, когда вернемся, может, дорастем и до постоянных.
— Вы еще малы!
— Слушай, папа, — заметил Кастор, — только полчаса назад ты одобрил мою идею, что одиннадцатилетний малец может управлять кораблем.
— Я прибавлю ему лет!
— Это испортит всю идею.
— Да провались она! Это всего лишь литература, к тому же низкопробная. Просто трюк, продажа номера. — Стоун подозрительно посмотрел на сына. — Кастор, ты нарочно подсунул мне эту мысль. Чтобы было на что опереться при защите своей безумной затеи, так?
— Отец, как ты мог подумать такое? — вознегодовал Кастор.
— Я тебе дам «отец». Я пока еще могу отличить кукушку от ястреба.
— Кто ж не может? — вставила бабушка Хейзел. — Класс «ястреб» — чисто торговый тип, а «кукушка» даже лучше «Дугласа». Мне нравится ее раздельное управление.
— Хейзел! — рявкнул Роджер. — Перестань подыгрывать им. И хватит хвастаться — ты не единственный инженер в семье.
— Единственный хороший, — надменно ответила Хейзел..
— Да ну? На мою работу тоже никто не жаловался.
— Что ж ты тогда-ее бросил?
— Сама знаешь. Месяцами возишься с головоломными цифрами, а что в итоге? Ремонтный док или дробилка для лома.
— Значит, ты не инженер, а просто человек, который разбирается в технике.
— А сама? Ты тоже не работала по специальности.
— Да, — созналась Хейзел, — но это другое дело. Я видела, как трое здоровенных волосатых мужиков получили повышение в обход меня, но ни один из них не умел интегрировать по частям без помощи карандаша. Тут я и поняла, что в Комитете атомной энергии существует предубеждение против женщин, что бы там ни говорилось в гражданском кодексе. И занялась пиратской торговлей. В Луна-Сити тогда особенно не из чего было выбирать, да и ты был у меня на руках.
Спор как будто угасал, и Кастор решил, что самое время его оживить.
— Хейзел, ты правда думаешь, что нам лучше взять «кукушку»? Я не уверен, хватит ли у нас денег.
— Теперь вам нужен третий в экипаж…
— Ты хочешь ее купить?
— Хейзел, — вмешался мистер Стоун, — я не намерен больше терпеть твоего потворства. Я решительно против…
— Хватит меня воспитывать, Роджер. В девяносто пять мои наклонности уже определились.
— Как же, в девяносто пять! На прошлой неделе тебе было восемьдесят пять.
— Неделя выдалась тяжелая. Вернемся к нашим баранам. Почему бы тебе не отправиться с ними? Ты бы присмотрел за ними, берег их…
— Кто? Я? — мистер Стоун перевел дух. — а) даже десантник Космофлота не смог бы уберечь этих недозрелых наполеонов. Я знаю, я пробовал; б) мне не нравится «кукушка», она жрет слишком много топлива; в) мне каждую неделю нужно делать по три серии «Бичей космоса», включая и ту, которую я должен записать ночью, если эта семейка когда-нибудь уймется!
— Роджер, — ответила ему мать, — треволнения для этой семьи — все равно что вода для рыбы. И никто не просит тебя покупать «кукушку». Что касается «в», то дай мне чистую катушку, и я надиктую тебе твои три серии, пока буду причесываться на ночь. — Волосы у Хейзел были еще густые и совершенно рыжие. И пока еще никто не поймал ее на том, что она их красит. — Все равно тебе пора разорвать этот контракт. Ты выиграл пари.
Роджер поморщился. Два года назад он позволил втянуть себя в пари, что сможет писать проекцию лучшего качества, чем та, что продается с Земли, — и с тех пор увяз в трясине щедрых гонораров и премий.
— Я не могу себе этого позволить, — еле слышно проговорил он.
— Что проку в деньгах, если тебе некогда их тратить? Давай пленку и вертушку.
— Ты не сумеешь.
— Хочешь пари?
Роджер отступил — никто никогда еще не выигрывал пари у Хейзел.
— Это не меняет дела. Я человек семейный — мне надо еще подумать об Эдит, Мид и Вундере.
Мид повернула к нему голову.
— Если речь обо мне, папа, то мне хотелось бы полететь. Я же нигде никогда не была — только один раз на Венере и два раза в Нью-Йорке.
— Сиди тихо, Мид, — спокойно сказала доктор Стоун. — Знаешь, Роджер, я как раз думала, какая тесная у нас квартира. И мы нигде не были, как сказала Мид, с тех пор как вернулись с Венеры.
— И ты тоже? — уставился на нее мистер Стоун. — Эдит, эта квартира все же просторнее, чем любой корабельный отсек, сама знаешь.
— Да, но корабль кажется больше. А при невесомости места гораздо больше, чем в нашей квартире.
— Дорогая, если я правильно понял, ты поддерживаешь проект этого пикника?
— Совсем нет! Я говорю в общем и целом. Но ты на корабле спишь лучше. Ты никогда не храпишь в невесомости.
— Я вообще не храплю!
Доктор Стоун не ответила. Хейзел хмыкнула. Поллукс перехватил взгляд Кастора, тот кивнул, и близнецы тихо удалились в свою комнату. Им стоило немалого труда втянуть мать в семейные дебаты, но они потрудились не зря: без нее ни одно важное решение не могло быть принято.
Вскоре к братьям постучалась Мид. Кастор впустил ее. Она была одета точь-в-точь по моде американского Старого Запада.
— Опять на танцы, что ли?
— Сегодня нет. Слушай, Кас, даже если папа согласится расстаться с деньгами, вам ведь не дадут бессрочные права, верно?
— Мы рассчитываем на разовые.
Они обсуждали также возможность полета без всяких прав, но пока об этом было рано рассказывать.
— Их вам тоже могут не дать. Но не забудьте — мне на будущей неделе восемнадцать. Пока!
— Спокойной ночи.
Когда она ушла, Поллукс сказал:
— Глупости. У нее ведь даже временных прав нет.
— Ну и что же? Она проходила астрогацию в школе, и мы можем ее натаскать.
— Кас, ты с ума сошел. Мы не можем возить ее по всей Системе. Девчонки — такая обуза.
— Вот тут ты ошибаешься, юнец. Сестры — да, а девчонки как раз ничего.
— Ты прав, пожалуй, — рассудил Поллукс.
— Я всегда прав.
— Да ну? А как ты хотел сделать из жидкого воздуха…
— Не будем мелочиться.
Следующей к ним заглянула бабушка Хейзел.
— Краткое донесение с фронта, мальчики. Отец колеблется, но держится стойко.
— Он даст нам деньги?
— Пока не собирается. Скажите, а сколько Экизян запросил с вас за «детройтер»?
Кастор назвал сумму, и Хейзел присвистнула.
— Вот мерзавец, — ласково сказала она. — Вот земноводное бессовестное. Да я у него лицензию отберу!
— Да мы и не собираемся столько платить.
— Никаких сделок с ним без меня не заключайте. Я-то знаю, где собака зарыта.
— Ладно. Хейзел, ты правда считаешь, что «детройтер-VII» ненадежен?
Она наморщила лоб.
— Гиростабилизаторы слишком легкие для его момента инерции. Не выношу, когда корабль рыскает. Вот если бы купить у военных по дешевке двойную или тройную гиросистему, тогда другое дело. Я поспрашиваю.
Много позднее зашел мистер Стоун.
— Не спите еще?
— Нет, входи, пожалуйста.
— По поводу того, что мы обсуждали вечером…
— Ты дашь нам денег? — спросил Поллукс.
Кастор толкнул его локтем под ребро, но было поздно. Отец сказал:
— Я уже говорил — это исключено. Я вот что хотел узнать: когда вы смотрели корабли, вы случайно не спрашивали… э-э… сколько стоит модель побольше?
— Нет, сэр, — опешил Кастор, — на большой корабль у нас не хватит — да, Пол?
— Где там! А почему ты спрашиваешь, папа?
— Да просто так, просто так! Спокойной ночи.
И он ушел. Близнецы торжественно обменялись рукопожатием.
Глава 2 ДРАМАТИЧЕСКАЯ РАЗВЯЗКА
На следующее утро за завтраком — утро, конечно, по Гринвичу, ибо по местному солнечному времени стояла вторая половина дня, которая будет продолжаться еще двое суток, — семья Стоун разыграла очередную серию приключенческого сериала, которую Хейзел надиктовала ночью. Бабушка заложила пленку в автоматическую пишущую машинку, и каждый получил свой экземпляр. Даже Вундеру досталась маленькая роль, а Хейзел играла несколько ролей, прыгая по комнате и меняя голос от хриплого баса до сопрано.
Участвовали все, кроме мистера Стоуна — тот сидел с суровым лицом, на котором было написано: «Попробуйте насмешите».
Хейзел подчеркнула драматический — на самом интересном месте — финал, опрокинув свой кофе. Она поймала чашку в воздухе и подставила салфетку под коричневую струйку, не дав ей достичь пола. Слабое притяжение Луны допускало и такое.
— Ну? — спросила она сына, еще не отдышавшись от отчаянных попыток Властелина Галактики избежать справедливого возмездия. — Как? Конфетка, а? Напугаем мы их до смерти или нет?
Роджер Стоун хранил гордое молчание. Хейзел изумилась.
— Как, тебе не нравится? Роджер, я начинаю думать, что ты попросту завидуешь. Неужто взращенный мною сын столь низок, что завидует собственной матери?
— А мне понравилось, — заявил Вундер. — Давайте еще поиграем, как я стреляю в космического пирата, — он выставил палец. — Бжж! Вся переборка в крови!
— Вот тебе и ответ, Роджер. Это твоя публика. Раз Вундеру нравится, значит, все.
— По-моему, очень захватывает, — вставила Мид. — А что там не так, папа?
— Да! — воинственно сказала Хейзел. — Мы тебя слушаем.
— Хорошо. Во-первых, космический корабль не разворачивается на сто восемьдесят градусов.
— А этот разворачивается!
— Во-вторых, что это еще за Властелин Галактики? Он-то откуда взялся?
— A-а… Сынок, твое шоу умирало на корню, и я влила в него свежую кровь.
— Ну уж эти Властелины Галактики, скажу я тебе. Мало того что это нелепость, но ведь это уже было и было.
— Ну и что такого? На следующей неделе я приделаю к «Гамлету» атомный двигатель и запущу его заодно с «Комедией ошибок». Как Шекспир, подойдет?
— Подойдет, если убрать длинноты, — пожал плечами Роджер. — Ладно, отошлю. Другую писать некогда, а в контракте не указано, что сценарий должен быть хорошим — там просто сказано, что я должен его представить. Все равно на месте перепишут.
— Бьюсь об заклад — твоя зрительская почта после этой серии увеличится на двадцать пять процентов.
— Нет, спасибо. Я не могу допустить, чтобы ты в твоем возрасте изнуряла себя, сочиняя письма от зрителей.
— А чем тебе не нравится мой возраст? Раньше я задавала тебе трепку два раза в неделю — и сейчас могу. А ну, иди сюда!
— Не сразу же после завтрака.
— Слабак! Как предпочитаешь умереть — как маркиз Куинсберри, на больничной койке, или быстро?
— Пришли своих секундантов — надо все делать по правилам. А пока, — обратился Роджер к сыновьям, — какие у вас планы на сегодня?
Кастор взглянул на брата и осторожно сказал:
— Да мы собирались опять смотреть корабли.
— Я иду с вами.
— Ты дашь нам деньги? — встрепенулся Поллукс. Брат сверкнул на него глазами.
— Нет, — ответил отец, — ваши деньги останутся в банке, где им и место.
— Тогда зачем смотреть?
Тут Поллукс получил тычок под ребро.
— Хочу ознакомиться с положением дел на рынке, — ответил мистер Стоун. — Ты идешь, Эдит?
— Нет, дорогой, я полагаюсь на тебя.
Хейзел торопливо допила кофе и вскочила.
— Я пойду.
— И я! — соскочил со стула Byндер.
— Нет, милый, — остановила его доктор Стоун. — Доешь свою овсянку.
— Нет, я пойду? Можно, бабушка Хейзел?
Хейзел замялась. Присмотр за ребенком вне города с искусственной атмосферой требовал предельного внимания — Вундер был еще слишком мал, чтобы самостоятельно справляться со скафандром. Хейзел же нужна была свобода.
— Боюсь, что нет, Лоуэлл. Но знаешь что, золотко? Мы можем сыграть с тобой в шахматы по радио.