Исследователи выяснили, что на прочтение предложений с описанием счастливых моментов до и после лечения ботоксом у добровольцев уходило примерно одинаковое время. А вот на изучение описания печали и гнева после курса терапии они тратили гораздо больше времени, чем до инъекций. Иными словами, ботокс изменил их способность к пониманию различных ситуаций отнюдь не в равной степени, а только в отношении негативной информации. По мнению Дэвида Хаваса и его коллег, причина кроется в том, что ботокс затрудняет как внешнее выражение, так и внутреннее восприятие негативных эмоций, о которых люди читали в предложенном им тексте. Вот почему лечение этим препаратом, назначавшееся пациентам с целью отучить их от привычки морщиться, помогает облегчить депрессию: когда вы не можете придать своему лицу несчастливое выражение, то и не чувствуете себя таким несчастным и вам не приходят в голову такие печальные мысли, как прежде{12}.
Так как же происходит передача информации по каналам обратной связи от лица к мозгу? По одной из теорий, когда мы читаем или даже просто думаем о каком-нибудь эмоциональном событии, мы мысленно вновь переживаем те чувства, которые сами испытали в похожей ситуации в прошлом. Иными словами, когда мы видим, слышим, читаем или думаем о чем-то плохом, мы «воплощаем» этот опыт в себе. Причем реагирует на ситуацию не только наш мозг – реакция распространяется и на нашу мимику и позу. То, как мы держим тело, в свою очередь, посылает мозгу сигнал о том, как мы себя чувствуем. Вот почему при чтении грустного рассказа или просмотре печального фильма выражение нашего лица склонно передавать овладевшие нами эмоции. Когда же мы не способны воспроизвести в себе определенный опыт – то есть когда от нашего лица не поступает информация, которая могла бы изменить настрой мозга, – происходит сбой в обработке данных об эмоциях. Звено в цепи, ответственное за извлечение смысла из информации о чувствах, куда-то пропало. Люди, страдающие депрессией, склонны очень часто морщить брови. Поэтому неспособность нахмуриться так, как они привыкли это делать, помогает им почувствовать себя в лучшем расположении духа.
Похоже, продолжительная неспособность формировать негативную мимику – морщить лоб или хмурить брови – действительно меняет способ восприятия мозгом негативных эмоций. У людей, избавлявшихся от морщин с помощью ботокса, наблюдается пониженная активность нервных центров, участвующих в переработке эмоций. Один из центров мозга, где формируются негативные эмоции, – миндалевидное тело; этот участок расположен глубоко в мозге человека и имеет миндалевидную форму. Так вот, после лечения ботоксом такие участки мозга пациентов реагируют на просьбу скорчить сердитую или грустную рожицу менее активно, чем до инъекций{13}. Неспособность на протяжении нескольких недель придавать своему лицу злое или печальное выражение заставляет мозг считывать негативный эмоциональный опыт иначе, размывает представления об отрицательных эмоциях и делает их менее ясными.
Недавно в Германии и Швейцарии было проведено исследование, которое в очередной раз подтвердило тот факт, что ботокс облегчает симптомы депрессии. Мужчинам и женщинам, пациентам местных психиатрических клиник, страдающим большим депрессивным расстройством, предложили в течение шести недель пройти курс лицевых инъекций. (Уколы ставились в области между и над бровями.) Добровольцам было известно, что часть из них получит инъекции ботокса, а часть – плацебо, но они, конечно, не знали, кому что достанется. Высокая степень достоверности исследования была достигнута именно за счет того, что оно проводилось по двойному слепому методу. Иными словами, ни врачи, делавшие инъекции, ни пациенты не знали, кому вводится ботокс, а кому – физиологический раствор. Шприцы с лекарством внешне ничем не отличались от шприцов с плацебо. Однако результаты сразу же бросались в глаза. За те шесть недель, что прошли после первого применения ботокса, признаки депрессии – у пациентов, которым его вводили, – такие как уныние, ощущение безнадежности и чувство вины, уменьшились на 47 процентов и продержались на этом уровне до конца теста. А испытуемые, которые получали плацебо, не продемонстрировали подобного явного прогресса. Проявления депрессии у них сохранялись в почти неизменном виде на протяжении всего срока исследования{14}.
«Откажитесь от выражения страсти, и она умрет»{15}, – писал отец современной психологии Уильям Джеймс в 1890 году. Век спустя ученые нашли подтверждение словам Джеймса в эффекте ботокса, лекарства, ставшего известным из-за способности разглаживать морщины.
Мимика не просто выражает наше внутреннее состояние, она также влияет на то, как мозг фиксирует и распознает эмоции. Одним из первых эту связь между телом и мозгом отметил Чарльз Дарвин. Как он писал в своей работе «О выражении эмоций у человека и животных»: «Свободное выражение эмоций посредством внешних знаков делает эти эмоции более интенсивными. И подавление внешнего проявления эмоций, насколько это бывает возможным, приводит к их смягчению. Тот, кто дает волю бурным телодвижениям, усиливает свою ярость; тот, кто не сдерживает проявления страха, будет испытывать его еще сильнее»{16}.
Теория воплощенного познания
Еще Дарвин в свое время доказывал, что психологическое состояние и телесные движения связаны и что эта связь и есть эмоция. Однако другие философы придерживались иного мнения. К числу последних относится и Рене Декарт, утверждавший, что тело и душа имеют совершенно разную природу и сделаны из разных субстанций. Такая дуалистическая точка зрения, в соответствии с которой тело не имеет никакого отношения к мышлению, обучению, пониманию и переживаниям, довольно широко распространена и в наши дни. Во многих даже совсем недавно вышедших книгах по неврологии роль тела в формировании мозга игнорируется полностью.
Только сегодня влияние движения на мышление и способность к рассуждению начинает изучаться и оцениваться всерьез. За последние несколько лет теория воплощенного познания, которая в полной мере соответствует учению Дарвина, убедительно доказала, что функционирование мозга тесно связано с телесными ощущениями. Она продемонстрировала нам в совершенно новом свете, какое мощное влияние оказывает тело на наш мозг. Теория воплощенного познания открыла нам глаза на то, как движения влияют на наши решения и выбор – начиная с того, с кем встречаться, и заканчивая тем, какие продукты покупать. Исследования в области воплощенного познания в корне изменили представления о возможностях человека в учении и труде, тем самым помогая нам реализовывать все лучшее, на что мы способны, и в школе, и на работе.
Мышление есть результат взаимодействия мозга, тела и опыта, особенно эмоционального опыта. Нам не просто необходимо, чтобы тело демонстрировало эмоции, – сама эмоция рождается в теле. Вот почему, когда вы держите карандашик в зубах таким образом, что на лице появляется подобие улыбки, у вас улучшается настроение. Именно поэтому и применение ботокса для устранения морщин приводит к уменьшению депрессии. Ваши мимические мышцы посылают мозгу сигнал о том, как вы, должно быть, чувствуете себя в данный момент.
Идея о всеобъемлющей связи между телом и разумом имеет лично для меня особое значение. Моя профессиональная деятельность как ученого-когнитолога[5] во многом складывалась под влиянием представлений о разности природы духовного и физического – представлений, которые на протяжении последних двух столетий доминировали в западной психологии и мысли. Говоря о разности ума и тела, люди нередко проводят аналогию с аппаратным и программным обеспечением компьютеров, с их «железом» и «софтом». Однако я не могу принять идею о том, что мы – это всего лишь набор программ, запущенных в нашем телесном аппарате. Дело в том, что, в отличие от компьютерного «железа», наше тело воздействует на мозг. И я как когнитолог использую все доступные мне инструменты, чтобы выяснить, как именно тело формирует мышление. Я пытаюсь понять, что представляет собой наш разум в более широком смысле слова, а также найти ключ к разгадке тайны максимальной реализации человеческих способностей.
Только приняв тот факт, что тело влияет на ум, мы оказываемся в состоянии понять смысл некоторых удивительных примеров взаимосвязи физики человека с его психикой – к примеру, боли. Некоторые участки мозга, регистрирующие физическую боль, когда вы, скажем, обожгли руку о горячую конфорку или ударились обнаженной стопой о твердый предмет, фиксируют также боль психологическую, вызванную, например, неудачами в любви. Поскольку один и тот же мозговой аппарат занимается обработкой и измерением как душевной, так и физической боли, то вполне логично предположить, что люди с повышенной чувствительностью к одному типу боли (например, вызываемой неразделенной любовью) будут склонны чаще жаловаться и на физическое недомогание. Люди, испытывающие душевную боль из-за депрессии, острее реагируют на физические страдания, чем те, у кого нет проблем с душевным здоровьем{17}.
Только приняв тот факт, что тело влияет на ум, мы оказываемся в состоянии понять смысл некоторых удивительных примеров взаимосвязи физики человека с его психикой – к примеру, боли. Некоторые участки мозга, регистрирующие физическую боль, когда вы, скажем, обожгли руку о горячую конфорку или ударились обнаженной стопой о твердый предмет, фиксируют также боль психологическую, вызванную, например, неудачами в любви. Поскольку один и тот же мозговой аппарат занимается обработкой и измерением как душевной, так и физической боли, то вполне логично предположить, что люди с повышенной чувствительностью к одному типу боли (например, вызываемой неразделенной любовью) будут склонны чаще жаловаться и на физическое недомогание. Люди, испытывающие душевную боль из-за депрессии, острее реагируют на физические страдания, чем те, у кого нет проблем с душевным здоровьем{17}.
Телесная боль оказывает влияние и на нашу интерпретацию психической боли. Так, например, фибромиалгию, заболевание, характеризующееся хронической костно-мышечной болью и усталостью, связывают с одиночеством{18}. И в целом люди с расстройствами, вызванными хроническими болями, чаще склонны иметь «ненадежные» связи и поддаваться страху одиночества и неудач в любви{19}. Повышенная чувствительность к физической боли идет рука об руку с повышенной восприимчивостью к боли, вызываемой социальной изоляцией. Наше тело постоянно находится на «прямой связи» с мозгом и во многом предопределяет психическое здоровье и благополучие.
Недавно мы с коллегами из Лаборатории исследований поведения человека при Чикагском университете провели интересный эксперимент, благодаря чему нашли некоторые поразительные доказательства зависимости мозга от тела. Например, мы обнаружили, что чувство беспокойства о том, как испытуемый справится с тестом по математике, зарождается в тех же участках мозговой ткани, которые регистрируют физическую боль{20}. Мои коллеги и я «заглянули» внутрь мозга людей, ожидающих сдачи теста по математике, – и что мы там обнаружили? Что для тех, кто побаивался сдавать этот предмет, «предвкушение» проблем с решением математических задач было сродни ощущениям от укола иглой или ожога руки. Наши психологические страхи имеют много общего с физической болью.
Принято считать, что, какую бы тему мы, ученые, ни исследовали, всегда в итоге оказывается, что занимаемся самокопанием. Что касается меня, то я, безусловно, просто жажду разобраться во взаимосвязях ума и тела, которые, так сказать, «чувствую кожей». Приведу пример. Несколько месяцев назад, в очередной раз зайдя в детский сад за своей двухлетней дочерью Сарой, я заметила, что вид у нее несчастный и она совсем не похожа на себя обычную. А когда дочь еще и попросила меня дать ей лекарство, мой материнский инстинкт сразу же забил тревогу. Не заболела ли она? Я потрогала лоб ребенка, но он не показался мне горячим, поэтому я спросила, в чем дело? Может, животик болит? Или в горле першит? Или еще что-нибудь? Похоже, ни то, ни другое, ни третье. После недолгих расспросов и разговора с одной из воспитательниц я добралась до корня «зла». Как оказалось, один из мальчиков в группе отнял у дочки куклу, с которой та хотела играть. Его поступок настолько сильно задел ее, что она расплакалась. Сара вспомнила, что принимала тайленол, когда болела и чувствовала себя плохо, и лекарство помогло ей почувствовать себя лучше. Она быстро смекнула, что тайленол поможет ей снять и душевную боль.
И тут я задумалась о том, что ход мыслей Сары, возможно, заслуживает более пристального внимания, особенно в свете недавних открытий моей команды, а именно: что в состоянии психологического беспокойства (например, перед экзаменом по математике) мозг выглядит почти так же, как в момент переживания физической боли. Конечно же, я нашла исследование, проведенное сотрудниками Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, супругами Наоми Айзенбергер и Мэтью Либерманом, которые доказали, что ежедневный прием определенной дозы тайленола ослабляет чувство задетого самолюбия. Этим болезненным чувством часто сопровождаются неудачи в социальном взаимодействии, например когда нас дразнят, презирают, отвергают или – отнимают любимую игрушку{21}. Этот лекарственный препарат снижает чувствительность нейронной цепи, участвующей в передаче сигналов боли, а потому обладает способностью уменьшать как физическую, так и душевную боль, вызванную социальными факторами. Мне стало интересно, способен ли такой метод воздействия помочь ребятам, которые побаиваются математики, и собираюсь когда-нибудь обязательно изучить этот вопрос.
Наше мышление не ограничивается рамками коры головного мозга. Теперь у меня и как ученого, и как просто любознательного человека появилась новая цель – выяснить, насколько далеко теория воплощенного познания может продвинуть нас в исследовании факторов, от которых зависит эффективность функционирования нашего организма.
Глава 2 Кто сначала действует, тот потом лучше думает
Со стороны могло показаться, что у семьи Бреслинов не жизнь, а сказка: прямо-таки воплощенная американская мечта. Джон Бреслин был успешным врачом-ортодонтом. У него имелся свой частный кабинет в деловой части Чикаго. Его супруга Эми сидела дома и занималась детьми, при том что она получила степень магистра педагогики в области начального образования. У них было двое прекрасных детей: девятилетний Логан и шестилетняя Оливия. Однако почти сразу же после рождения второго ребенка у Эми и Джона появилось чувство, что с малышкой что-то не так.
И первая, и вторая беременность Эми проходила нелегко. Случались у нее и обычные для такого положения приступы тошноты, и повышенная утомляемость, хотя изнеможение, на которое она жаловалась, превосходило по тяжести состояние, описываемое большинством женщин. Эми с удивлением смотрела на других беременных, которые оживленно и воодушевленно общались и бегали по своим делам. Женщина не понимала, как они могут чувствовать себя настолько хорошо, если она сама едва способна пошевелиться от усталости. Во время первой беременности – Логаном – Эми беспокоилась, что ее состояние свидетельствует о каких-то проблемах со здоровьем плода. Однако Логан появился на свет точно в срок, как по будильнику: красивый, здоровый мальчик весом три килограмма шестьсот граммов. По шкале Апгар, используемой для оценки здоровья новорожденных, он получил 9 баллов из 10 возможных. Как тогда пошутила одна из медсестер, только дети педиатров получают 10 из 10. Сегодня Логан и спортом активно занимается, и в компьютерах прекрасно разбирается.
Помня о том, как тяжело проходила ее беременность Логаном, Эми не обращала особого внимания на трудности, которые испытывала во время второй беременности, решив, что для нее подобные малоприятные ощущения – норма. Однако на шестнадцатой неделе она слегла с тяжелым гриппом. Вирус совершенно выбил ее из колеи: температура в 39 с лишним градусов держалась несколько дней. Врач уверял Эми, что на ребенке это никак не отразится. Но могла ли она ему верить?
После гриппа Эми пошла на поправку, и дальше все шло так же, как и раньше. К большому облегчению супругов, Оливия родилась в срок. Однако радость длилась недолго: вскоре выяснилось, что проблемы с их ясноглазой девочкой только начинаются.
Сказать, что в первые несколько месяцев своей жизни Оливия мучилась от колик и часто плакала, значит ничего не сказать. Ребенок голосил постоянно, прямо заходился в плаче. Резкий, пронзительный крик пугал родителей. Оливии не нравилось, когда ее кладут в колыбельку, как впрочем, и куда-либо еще. Она с трудом засыпала, и, казалось, ее ничто не радует. Однако педиатр Оливии не видел повода для беспокойства и говорил, что малышка просто капризничает, но со временем это пройдет.
Когда Оливия начала отставать от стандартов по показателям развития моторики, было уже невозможно и дальше игнорировать признаки серьезной проблемы. В возрасте трех-четырех месяцев, когда детей начинают переворачивать на животик, чтобы они привыкали держать головку, Оливия лежала пластом, почти не двигаясь. Она не могла удерживать головку, как будто та была слишком тяжела для ее тельца. Пока ей не исполнилось почти десять месяцев, малышка даже не пробовала переворачиваться самостоятельно. Она и сидеть научилась поздно, и пробовать ходить не торопилась. Казалось, что все другие дети ее возраста уже научились вскарабкиваться по канатной лестнице на детской площадке, а Оливия еще даже не поняла, для чего предназначены все эти сооружения.
На определенном этапе педиатр Оливии провел тест на эпилепсию, церебральный паралич и ряд других заболеваний, но только невропатолог, к которому Джона и Эми наконец направили, смог поставить правильный диагноз: диспраксия. На тот момент Оливии было уже полтора года. Диспраксия приводит к нарушению координации движений. Принято считать, что это заболевание является следствием замедления или деформации развития мозга, хотя точные причины неизвестны.