– Он семьдесят восьмого года рождения, – доложился Черкасов, отвечая на последний вопрос представителя Главного управления. – Следовательно, ему двадцать шесть – двадцать семь лет. Точной даты рождения не помню, но могу выяснить по картотеке, если хотите.
– Нет, не стоит, – отказался Гуров. – Давайте лучше навестим его. Он сейчас дома? Или работает?
Черкасов поднялся из-за стола. Втроем мужчины вышли из отделения, и Крячко уже машинально устремился к своему авто. Однако старлей сказал, что эксплуатировать машину нет никакого смысла. Нужный им дом буквально за поворотом. Пять минут ходьбы, а то и меньше.
– У меня «Мерседес» никакой эксплуатации не боится, – обиженно буркнул Станислав, полагая, что Черкасов в своих словах оттолкнулся от внешнего облика автомобиля. – Но если недалеко, что ж… Можно и прогуляться. Для здоровья опять же полезно.
Мысли Гурова были полностью заняты предстоящей встречей с господином Антоновым, который вполне мог оказаться человеком, зверски убившим Татьяну Прыткунову, в противном случае он непременно нашелся бы что ответить на последнее замечание соратника. Сейчас перед полковником замаячил реальный след. Если Антонов и не убийца, он, на худой конец, человек, тесно знакомый с покойной Прыткуновой. И, возможно, последний, кто видел ее живой. Машинально Гуров проверил наличие верного и не раз проверенного в экстренных ситуациях «штайра», до поры до времени мирно покоящегося в наплечной кобуре, но готового при необходимости оказать своему владельцу соответствующие услуги. Старый добрый ствол, которым полковник, не скрывая, гордился, не раз выручал его во множестве случаев и спасал от неминуемой гибели. В работе Гурова случались прецеденты, когда вопрос становился ребром. Когда он оказывался лицом к лицу с потенциальным преступником и выбор сводился к простой банальной формулировке. Или ты его, или он тебя. Личность Сергея Антонова не казалась полковнику крайне опасной, даже если он тот, кто им нужен. Насильник и убийца слабой женщины – не матерый урка, готовый дорого продать собственную жизнь. Но… чем черт не шутит? Как известно, береженого бог бережет. И Гуров предпочитал держаться наготове.
Совсем иначе, приближаясь к дому шестнадцать по Тулупной улице, вел себя Крячко. Впрочем, Стас и при более острых ситуациях сохранял свою извечную беспечность. Но Гуров знал, что при силовом столкновении, если таковое будет иметь место, его соратник полностью мобилизуется, и равных ему в схватке фактически не будет.
Станислав, продолжая курить на ходу, внимательно слушал то, о чем рассказывал вышагивающий с ним в ногу Черкасов.
– Антонов – студент, – говорил участковый. – Заочник, насколько мне известно. Раньше он учился в каком-то вузе. То ли в юридическом, то ли медицинском… Я точно не помню. Потом его отчислили, и пацан загремел в армию. Родители пытались как-то договориться с военкоматом, решить что-то… Даже меня привлекали к этому вопросу для оказания содействия. – Старлей улыбнулся. – А что тут сделаешь? Деньги нужны большие. Кругом коррупция… Ну, вы знаете…
– Знаем, – доверительно шепнул Крячко.
– Короче, его забрали. А как вернулся, так до сих пор работу найти подходящую не может. Все его не устраивает, все не нравится. Хотя одно время вроде как устроился сторожем в какую-то фирму. В ночную смену… На заочный поступил. На этот раз мне точно известно, что в юридический. Но это уже все не то.
– В каком смысле не то? – поинтересовался Станислав.
– Ну, как это объяснить, – замялся Черкасов. – Армия его сломала. Сейчас ведь армия уже не та, что раньше. Сами…
– Знаем, – опередил его Крячко, бросая под ноги истлевший почти до фильтра окурок и приминая его носком ботинка.
– Вот я и говорю. – Старлей вздохнул. – Ничего путного из Сергея не выйдет уже. Руку готов дать на отсечение.
– Целую руку? – прищелкнул языком Крячко. – Да ну!
– Точно вам говорю. – Собеседник не уловил сарказма ни в словах, ни в интонациях оперативника. – Великовозрастный бездельник. Повеса. Таких сейчас пруд пруди. В это время он должен быть дома. Родители на работе, а Сергей наверняка валяется себе перед телевизором и в потолок поплевывает. Статью-то за тунеядство у нас отменили. А жаль. Очень даже жаль…
– И что же, он никогда из дома не выходит? – Гуров уже достиг нужного подъезда, остановился и обернулся к бредущим в двух шагах позади него Крячко и Черкасову.
– Почему не выходит? – Участковый вроде бы даже обиделся за своего подопечного. – Еще как выходит, товарищ полковник. Но поздним вечером. Может так загулять, что и до утра не вернется. Потом целый день отсыпается… Это у него охотой называется.
– Охотой?
– Ну, в смысле, на женщин. Соседка рассказывала. Дескать, Сережка не столько поисками работы занят, сколько поисками второй половинки. Девушки. А сам так и говорит: «Я на охоту пошел».
Черкасов гаденько так хохотнул, но лица Гурова и Крячко остались серьезными и непроницаемыми. Даже в некотором смысле каменными. Словосочетание «охота на женщин», применительно к потенциально подозреваемому убийце и насильнику прозвучало для сыщиков как предательский удар в спину. Щека Станислава нервно дернулась. Старлей, хлопая глазами, недоуменно взирал на сотрудников угро.
– Я что-то не так сказал? – спросил он, облизывая тонкие синие, как у мертвеца, губы.
– Вы знаете, в чем подозревается ваш Сергей Антонов? – атаковал собеседника Гуров.
– Нет. В чем?
– В убийстве четырех молоденьких девушек.
Черкасов сглотнул.
– Такая вот версия, – резюмировал Гуров. – Пока. Ну, ладно. Пошли, Стас. И вы тоже, старлей.
Они втроем зашли в подъезд. Квартира под номером четыре располагалась на первом этаже. Гуров вышел вперед и решительно надавил кнопку звонка. Справа от него встал Крячко. Старший лейтенант Черкасов старался не высовываться вперед и отирался где-то за спиной оперативников. Прежде ему не доводилось сталкиваться с делами об убийствах, и он слабо представлял себе, как стоит вести себя в подобных случаях. Что надо делать? Черт его знает, какие мысли в голове у опасного преступника! А что, если Антонов окажется вооружен? Возможно, первый раз в жизни участковый пожалел о выбранной в свое время профессии. Потолковать с жильцами, принять заявку на дебошира Рустамова из пятьдесят восьмой квартиры, сделать внушение семье алкоголиков Кончаловичей – все это куда ни шло. Не такие уж и обременительные дела. Но убийца! Четырех девушек!
Выждав непродолжительную паузу, Гуров позвонил еще раз. В глубине квартиры послышались неторопливые шаги. Полковник слегка ушел в сторону, рука нырнула за отворот пиджака. Крячко напрягся всем телом, как готовый к броску гепард в момент охоты. Шаги замерли по ту сторону двери. Тишина.
– Кто там? – донесся до слуха работников правоохранительных органов чуть сипловатый голос обитателя квартиры.
Гуров обернулся к Черкасову и чуть заметно качнул головой. Участковый откашлялся.
– Милиция! – стараясь соответствовать порученной ему миссии, гаркнул он, но получилось не так грозно, как хотелось. – Открой дверь, Сергей!
На некоторое время в квартире повисла новая гнетущая пауза. Антонов что-то обдумывал. Наконец он спросил:
– Анатолий Викторович? Вы, что ли?
– Я это, я, – уже спокойнее и естественнее произнес Черкасов. – Открывай давай!
– А почему я вас в глазок не вижу? – задал провокационный вопрос парень.
Старлей опрометчиво под воздействием сиюминутного импульса двинулся было вперед, но Гуров перехватил его за руку чуть выше локтя. Антонов, без сомнения, что-то заподозрил. Да и не станет так вести себя человек, у которого все в порядке с совестью. Полковник почти физически ощущал сочившиеся через дверь флюиды животного страха и отчаянной готовности на какой-нибудь неправомерный поступок.
– Ты же не ребенок, Сергей. – Гуров взял инициативу в свои руки. – Открой дверь. Я – полковник Гуров из уголовного розыска. Нам надо поговорить, и дело чрезвычайно серьезное.
– Из уголовки? А какой ко мне интерес?
Гуров прислушался. На последних словах голос Антонова зазвучал чуть глуше, будто он отступил от входной двери на пару шагов назад. Похоже, что подозрения опытного оперативника оправдывали себя на все сто.
– Хватит ломаться! – жестко изрек полковник. – Не девочка же! Открывай, или мы взломаем дверь.
Попутно Гуров переглянулся с Крячко и на пальцах объяснил соратнику суть дальнейших действий. Может, его жесты и были непонятны для Черкасова, но Стас понял сразу. За считаные секунды он преодолел шесть лестничных ступеней и оказался у выхода из подъезда. Бесшумно, по-кошачьи, выскользнул на улицу.
– Считаю до трех, Сергей! – Гуров достал оружие из наплечной кобуры. – Раз!..
Из квартиры не доносилось ни звука. Судя по всему, огнестрельного оружия у Антонова в наличии не было. Обычно уже при счете «раз» в аналогичных ситуациях люди с пушками открывают огонь из недр квартиры. Бывают, конечно, и личности с более крепкой нервной системой, но почему-то полковник не склонен был относить к таковым жильца из четвертой квартиры.
– Считаю до трех, Сергей! – Гуров достал оружие из наплечной кобуры. – Раз!..
Из квартиры не доносилось ни звука. Судя по всему, огнестрельного оружия у Антонова в наличии не было. Обычно уже при счете «раз» в аналогичных ситуациях люди с пушками открывают огонь из недр квартиры. Бывают, конечно, и личности с более крепкой нервной системой, но почему-то полковник не склонен был относить к таковым жильца из четвертой квартиры.
– Два!
Краем глаза Гуров заметил, как побледнело вытянутое лицо Черкасова. Участковый отступил на шаг назад и едва не споткнулся о ступеньку лестничного марша. Затравленный взгляд перебегал с обнаженного ствола Гурова на закрытую дверь и обратно. В квартире по-прежнему было настораживающе тихо.
– Три! – Голос Гурова эхом разлетелся по своду подъезда и загнанной птицей забился между недавно побеленных стен.
Полковник и в этот раз не ошибся в своих расчетах. Ломать дверь так и не пришлось. В глубине квартиры со звоном разлетелось стекло. Гуров развернулся на каблуках и, держа оружие наготове, метнулся вниз по лестнице. Распахнул подъездную дверь и обогнул здание с торцевой части.
Среднего роста жилистый парень с взлохмаченными на макушке волосами лежал на траве лицом вниз, громко матерясь и отплевываясь от попадавшей в рот пыли. Верхом на нем, как опытный наездник родео, сидел Крячко, завернув правую руку задержанного за спину таким образом, что еще миллиметр – и кость выскочит из суставной сумки. Рядом в груде тускло поблескивающих осколков валялся перевернутый стул с высокой обшарпанной спинкой, при помощи которого потенциальный беглец, видимо, и разнес стекло в собственной квартире, перед тем как сигануть на свежий воздух.
– Лежать, я сказал! И не дергайся! Щенок! – Крячко ударил парня коленями по бокам, что вызвало у последнего еще более активный приступ матерного крика. – Сломаю руку на хрен! Чем потом заявы на меня строчить будешь, придурок?
Гуров убрал «штайр» обратно в наплечную кобуру и уже неспешно приблизился к месту событий.
– Рук пока ломать не надо, Стас, – сказал он. – Тем более на хрен. Как ты себе это представляешь? Ты анатомию в школе проходил?
– Он укусить меня пытался, гаденыш. – Крячко досадливо сплюнул, но хватку ослабил и слез с задержанного.
– Поставь его на ноги.
Из-за угла приблизился Черкасов, осторожно переставляя ноги. Антонов, приняв вертикальное положение, перестал материться. Крячко защелкнул у него за спиной наручники, но остался стоять рядом, готовый в случае необходимости вновь применить силу. Гуров внимательно рассматривал лицо молодого человека, в глазах которого плескался самый настоящий животный страх. Мысленно полковник сличил его с составленным фотороботом. Похож. Бесспорно, похож. А очная ставка с Логиновой и подавно расставит все по местам.
– Он, Лева? – Напарник будто прочитал скрытые мысли Гурова.
– Он. – Полковник кивнул. – Я почти в этом не сомневаюсь. Так же как и в том, что перед нами убийца четырех девушек.
Антонов вздрогнул, как от нанесенной ему пощечины. Дернулся в направлении Гурова, но Станислав живо ухватил его крепкими пальцами за плечо. Парень скривился от боли.
– Каких еще девушек? За что я задержан? Это произвол самый натуральный! Какое вы имеете право?
– Тише, тише, – спокойно отреагировал на этот всплеск эмоций Гуров. – Я и не ждал от тебя быстрых признаний. Экспертиза во всем разберется, доказательств поднаберем, вот тогда и пообщаемся, Сережа. Хотя, знаешь, не для протокола, скажу тебе уже прямо сейчас. Дело твое – труба. И ты даже представить себе не можешь, как сказочно тебе повезло.
– В чем?
– В чем? – машинально переспросил полковник. – В том, что у нас самый гуманный суд в мире. И в том, что смертную казнь отменили. Но ты и на зоне долго не протянешь. Насильников там как-то не очень чествуют…
– Их там любят, – с дьявольской ухмылкой добавил Крячко. – Долго любят, упорно и все вместе. Пока объект любви копыта не отбросит от скупых мужских ласк.
– Давай его в машину, Стас, – распорядился Гуров. – И еще… – Крячко уже подтолкнул Антонова вперед, но Гуров остановил парня встречным тычком в грудь. – Про меня ходит определенная слава… И про Стаса тоже. Уголовники всякие величают нас правильными ментами. Или, как они еще выражаются, «ментами в законе». Это значит, что с нами можно договориться. Не на коммерческой основе, – улыбнулся Гуров. – А в том плане, что за чистосердечное, например, можно реально срок скосить. Мы в этом вопросе всегда слово свое держим, Сережа. Но тебе это не светит. С такими нелюдями, как ты, я даже торговаться не стану. Мне твое чистосердечное, как козе баян. Доказательств против тебя хоть отбавляй. И так прижмем. Все понял? А теперь топай к машине.
Гуров ушел в сторону, пропуская вперед ведомого соратником Сергея. Пару минут пристально смотрел в широкую спину задержанного. Он надеялся, что сумел морально подавить парня. Но полковника не отпускало странное чувство, что что-то здесь не так. Уж больно естественной была реакция Антонова, когда Гуров назвал его убийцей четырех девушек. Оперативник видел, как он вздрогнул. Видел его глаза.
Попрощавшись с Черкасовым, он тоже направился к тому месту, где сиротливо остался их задрипанный «Мерседес». С Сергеем полковник больше не разговаривал. Достаточно было и того, что над ним всласть изгалялся сидевший за рулем Станислав.
К следующему утру все необходимые заключения экспертов лежали у Гурова на столе. Теперь сомнений не оставалось. Они взяли преступника. Отпечатки пальцев, оставленные на шее задушенной Прыткуновой, полностью совпали с отпечатками пальцев задержанного. Под ногтями Антонова выявили не только микроскопические волоски с одежды покойной, в которую она была облачена в день своего исчезновения, но и фрагменты кожи. Установили также, что Сергей Антонов – именно тот человек, с которым убитая вступала в интимную связь незадолго до своей гибели.
В половине девятого утра при обыске, проведенном на квартире Антонова, нашли и одежду, в которой он совершил преступления. На ней имелись капельки крови, по группе и ДНК совпадающие с кровью Прыткуновой. В довершение всего в девять часов утра на очной ставке Лариса Логинова опознала в Сергее того молодого человека, с которым познакомилась ее убитая подруга в кафе «Русалочка» и с которым позже встречалась уже наедине.
Но возникло и два минуса, заметно насторожившие Гурова. Никакого темно-вишневого «БМВ» у Сергея Антонова и в помине не было. Более того, приглашенная на очную ставку с задержанным Оксана Абросимова, напротив, совершенно точно заявила, что подсаживающий в машину Светлану Сидько молодой человек – определенно не Сергей. Вроде бы мелочь, но Гурову это не нравилось.
– Чего ты грузишься? – спросил напарника Крячко, когда тот уже готовился к личной встрече с Антоновым. – Дался тебе этот «БМВ». Эта могла быть тачка любого из корешей Сергея, могла быть взята напрокат, угнали, чтобы прокатить девочек с ветерком… Да мало ли вариантов? Выбирай любой по вкусу. А то, что Абросимова парня не опознала, так ты сам говорил, как она жаловалась. Дескать, плохая память на лица. Ее же собственное заявление дискредитирует ее как свидетеля.
Откинувшись на спинку рабочего кресла, Гуров подбрасывал в руке монетку. Описывая неровные акробатические этюды в воздухе, двухрублевка неизменно возвращалась в ладонь полковника. Он сжимал ее и новым броском заставлял проделывать различные финты.
– Знаешь, Стас, у тебя отменно получается отмазывать преступников, – с ухмылкой молвил Гуров. – Может, ты не ту профессию выбрал? Подумай об этом. Из тебя получился бы отменный адвокат. Сводил бы на нет любые доводы прокурора, да еще за это и деньги получал бы. Хорошие деньги. Не то, что сейчас.
– Я не корыстен, – ответил Крячко, скрещивая на груди руки. – Да и совесть не позволит всякое говно от законного правосудия отмазывать. Я же сейчас для тебя стараюсь. Чтобы ты лишней головной болью не маялся.
– А получается, ты не для меня стараешься, а за преступника, который на воле разгуливает и радуется, что мы Антонова замели…
– Да ты что? – Глаза Станислава округлились. – По-твоему, Антонов – не преступник? Да против него убойные улики. Сам посмотри.
– Я вижу. Но это только то, что касается Прыткуновой. А остальных…
– Постой. – Крячко наморщил лоб, только сейчас уловив, к чему клонит напарник. – Ты что же, Лева, хочешь сказать, что перед нами звенья разных цепочек? Кровь Прыткуновой на нем, а все остальные из иной серии?
– Не исключено. Согласись, не исключено.
– Это похоже на ловлю рыбы в мутной воде, как ты сам любишь говаривать…
– Вся наша работа – ловля рыбы в мутной воде, – спокойно парировал Гуров. – Но в любом случае, Стас, ошиблась ли Абросимова с показаниями или нет, существует некто на темно-вишневом «БМВ». И нам этот человек нужен. Хотя бы для того, чтобы подтвердить версию о причастности Антонова к исчезновению и, возможно, убийству всех четырех девушек.