— Как вы себя чувствуете, сэр? И что за недуг вас охватил?
— Lax, — ответил вице-адмирал, отмахнувшись, словно я тревожил его по пустякам.
— Лакс? — переспросил я, не знавший значения этого слова.
— Diarrhea, — уточнил находившийся рядом сэр Бенджамин Томпсон.
— Диарея! — воскликнул я и с сочувствием добавил: — Съели что-нибудь?
— Ерунда! — отмахнулся сэр Горацио Нельсон. — Это от страха.
— От страха?! — изумился я.
— Ну, конечно, от страха. Перед серьезным сражением со мною все время так, — сообщил он и, кивнув на матросов, добавил: — Прихватывает так, что ребята едва успевают донести меня до отхожего места.
— А не проще ли принести сюда поганое ведро? — пробормотал я, в очередной раз пораженный одержимостью этого человека.
— Вы что же, предлагаете мне справлять естественные надобности прямо по ходу совещания? — брезгливым тоном спросил лорд Нельсон.
— Ну, я слышал, Наполеон употребляет женщин, не снимая шпаги, — сказал я, полагая, что этой репликой задену честолюбие вице-адмирала.
— Отлично! — неожиданно согласился он. — Раз уж вам выпала честь прикрывать квартердек, так вы и держите поганое ведро наготове!
— Слушаюсь, сэр, — ответил я, будучи вынужден признать, что вице-адмирал утер мне нос.
Выбрав момент, когда поблизости никого не было, подошел Жан Каню.
— Сударь, барин вы мой-с, наша шутка зашла слишком-с далеко.
— Да куда уж дальше, — согласился я. — Английская эскадра во главе с двумя полутрупами мчится на штурм Копенгагена.
— Двумя полутрупами-с? — переспросил французишка.
— Ну да. Сэр Горацио Нельсон отличается от сэра Хайда Паркера тем, что прежде, как сходить под себя, успевает попросить поганую посудину, — пояснил я.
О том, что мне выпала сомнительная честь подносить ее, я умолчал.
— Хе-хе, — невесело усмехнулся мосье Каню. — Изволите-с шутить, барин. Но дело-то серьезное-с. Придется и нам-с повоевать, а иначе нас обоих вздернут на рее-с! В бою-с у нас есть шанс остаться в живых-с…
— В живых-с, — пробормотал я, удивленный спокойствием французишки.
Кот Нуар терся о его ногу.
— Я, конечно, не желаю надеть петлю на шею. Но если вице-адмирал узнает о нашей проделке, он развернет эскадру против российского флота, — промолвил я.
Мосье Каню равнодушно пожал плечами.
— Тебе, французишке, нет дела до России, — сказал я. — Но я-то не француз.
Он вновь пожал плечами и ответил:
— Я, барин-с, не об этом-с. Я о том-с, что когда-то вице-адмирал-с все равно все узнает-с…
— Когда узнает, тогда и посмотрим, — ответил я. — А пока наслаждайся жизнью.
Жан Каню побрел по палубе. Кот Нуар засеменил следом за французишкой. Я смотрел на своего камердинера — английский мундир сидел на нем великолепно, подчеркивая завидную стать. И вдруг сделалось мне стыдно перед мосье Каню. Он забрал мои вещи из банка и, испугавшись, что не сможет передо мной оправдаться, завербовался в английский флот. Выходило, моего гнева он боялся больше, чем смерти в каком-нибудь нелепом бою.
— Жан, — окликнул я мосье Каню, — не хочешь глотнуть джину? Давай-ка немного промочим горло.
На одно из совещаний прибыл сэр Николас Ванситтарт. В каюте стало тесно и душно, двери оставили открытыми, и я, оказавшись рядом, услышал:
— Форт Трекронер хорошо вооружен. Там тридцать пушек двадцатичетырехфунтового калибра, тридцать восемь тридцатишестифунтовых орудий плюс девяностошестифунтовая каронада.
— Джентльмены, а если зайти с южной стороны Королевского фарватера? — послышался чей-то голос.
— С южной стороны положение не лучше, — возразил сэр Николас Ванситтарт. — Датчане прикрыли Копенгаген старыми кораблями и блокшифами, на них в общей сложности шестьсот двадцать восемь пушек и почти пять тысяч человек. Эта линия, поставленная на шпрингтах, на расстоянии мили впереди береговых батарей. Только сокрушив эти препятствия, мы сможем добраться до берега. В действительности, полагаю, лишь малая часть эскадры сумеет пробиться. Но и эти корабли обречены на погибель.
— Бросьте! — услышал я голос вице-адмирала. — Откуда такие пораженческие настроения?
— Сэр, вы завоевали славу блестящего полководца! И все же заявляю, нападение на Копенгаген — это самоубийство! — твердо заявил дипломат.
— Предлагаете иной выход? — с сарказмом спросил лорд Нельсон.
— Мы могли бы блокировать датчан с моря, — Теперь голос сэра Николаса Ванситтарта звучал не слишком уверенно. — И уничтожили бы их корабли, как только они надумают покинуть гавань.
— Ну конечно! — воскликнул вице-адмирал. — О лучшем подарке датчане и мечтать не смеют. Английская эскадра спокойно дожидается подхода союзного флота России и Швеции! Может, нам проще утопиться там, в Каттегате! Заодно и линию обороны укрепим датчанам!
Офицеры поддержали сэра Горацио Нельсона одобрительными смешками и возгласами. Сэр Николас говорил, но его уже никто не слушал. Решение о нападении на Копенгаген утвердили окончательно.
Вечером 1 апреля эскадра остановилась у северной кромки отмели. Ночью была произведена разведка. Вне зависимости от ее результатов утром сэр Горацио Нельсон намеревался начать войну с Данией.
Глава 16
Утром 2 апреля в половине десятого утра на фок-мачте «Elephant»’а взвился вымпел — сигнал к наступлению. Передовое судно «Arrow» начало движение. За ним последовали «Dart», «Alcmene», «Blanche», «Agamemnon», «Bellona», «Amazon», «Defiance», «Russel», «Monarch» и «Ganges». И только за «Ganges» наш «Elephant». Английские суда шли вдоль линии датских кораблей и плавучих батарей.
— Предстоит артиллерийская дуэль! — крикнул мне в ухо белобрысый офицер.
Он смотрел на меня с задиристой ухмылкой и, очевидно, ждал, что и я внесу свою лепту в поддержание боевого духа и выдам в ответ какую-нибудь ничего не значащую фразу, но непременно бравым голосом.
— Больше похоже на самоубийство, — буркнул я.
Белобрысик презрительно фыркнул.
Я надеялся, что пока мы выйдем на свою позицию, передние корабли подавят артиллерию датчан. Или напротив: датчане дадут понять, что англичанам лучше убраться подобру-поздорову. И вице-адмирал Нельсон успеет развернуть посудину до того, как нас причешут пушечные ядра.
Мои надежды не оправдались. Когда ударили датские пушки, по кораблю прокатился смех.
— У них там не пушки, а маленькие пукалки! — ликовали офицеры.
— Нас обстреливают из Кронберга, — пояснил Белобрысик.
— Так вот где проживал Гамлет, принц датский! — воскликнул я, преодолевая страх.
— Гамлет? — переспросил англичанин. — Такого не знаем. Данией правит кронпринц Фридрих.
Когда стих ответный грохот орудий, пришла весть, что мы потеряли одну пушку и семь человек убитыми.
— Кто бы мог подумать, что мы так просто минуем Кронберг, — высказался лорд Нельсон.
Офицеры воодушевились, возбуждение и настрой на победу передались и мне. Но с этой минуты начались неурядицы.
Лейтенант Лэнгфорд, офицер-сигнальщик, вооруженный подзорной трубой, метался возле фок-мачты. Обо всех наблюдениях он докладывал вице-адмиралу.
— Сэр, «Agamemnon» сел на мель! — прокричал лейтенант Лэнгфорд бравым голосом, словно сообщал о том, что датский форт Трекронер взлетел на воздух из-за пожара на пороховом складе.
Сэр Горацио Нельсон поморщился и небрежно обронил:
— Ничего страшного. Справимся и без «Agamemnon»’а.
Фредерик Лэнгфорд через минуту поспешил с новым докладом:
— Сэр, «Bellona» также села на мель!
На этот раз вице-адмирал не сумел сохранить маску безмятежности.
— Вот олухи! — рассердился он. — Я знал, что этим лоцманам нельзя доверять!
Клочья дыма взметнулись и расползлись по небу над датским берегом. Донесся грохот пушек. Новые облачка один за другим выхлопывались в воздух, и черные ядра летели в наши головы. Ответные залпы сотрясали корабль. Сэр Горацио Нельсон рассматривал сквозь подзорную трубу вражеские батареи и отдавал приказы.
Опять подбежал Лэнгфорд:
— Сэр, я наблюдаю «Russel». Судно движется вслед за «Bellona».
— Черт знает что! Почему они не выполняют мои приказы?! «Russel» должен был держаться за «Defiance»! — вышел из себя вице-адмирал. — В былые времена капитана повесили бы!
Еще через минуту лейтенант Лэнгфорд появился вновь.
— Сэр, «Russel» сел на мель и подает сигнал бедствия.
— Фредерик! — с едва сдерживаемой яростью произнес вице-адмирал. — Я приказывал вам следить за действиями противника, а не за выкрутасами наших олухов.
— Где вы набрали лоцманов? — спросил я мистера Лэнгфорда.
— Там же, где и вас, — ответил вместо него лорд Нельсон.
— Вы уверены, что они не служат датчанам? — промолвил я.
— Мы уверены в победе, — сказал вице-адмирал. — Во всем остальном никакой уверенности быть не может.
— Что ж, обнадежили, — хмыкнул я.
«Elephant» остановился напротив корабля по названию «Dannebrog» словно для того, чтобы послужить мишенью для самых неопытных артиллеристов. Пушечные залпы раздавались один за другим, все смешалось в огне, в дыму, в грохоте орудий, в треске и воплях.
Бойцы моего отряда лежали на палубе, прикрытые парусиной от щепок и осколков. Я надеялся, что какое-нибудь особенно зловредное ядро не прокатится по их головам, пока они ждут приближения к противнику на мушкетный выстрел.
Сам же я находился на квартердеке возле вице-адмирала и исправно приседал при свисте ядер, а то и падал на палубу. Иного занятия я не находил. Я опять пребывал в полной уверенности, что гибель «Elephant» и всего экипажа — вопрос времени, причем весьма непродолжительного.
С некоторой отрадой я заметил, что следовавший непосредственно за нами английский корабль палил из своих пушек не только по противостоящим ему кораблю «Elven» и плавучей батарее «Hajen», он еще и помогал своему флагману, то есть нам, и вел огонь по линейному кораблю «Dannebrog».
— Кто это? — спросил я капитана Фоли, указав на поддерживавший нас английский корабль.
— «Glatton». Bligh, — коротко ответил Фоли.
— Glutton Bligh, — повторил я и, перекрестившись, промолвил: — God bless Bligh! И прости ему смертный грех чревоугодия!
Сэр Горацио Нельсон показался мне опаснее датских ядер, и я — от греха подальше — решил отойти в сторонку. А то кто знает, на какие безумные подвиги он пошлет, попадись я ему на глаза?!
Мои опасения оправдались. Вице-адмирал жестом подозвал ближайшего офицера. Таковым оказался тот самый смельчак, не знавший Шекспира, но давеча ободривший меня словами об артиллерийской дуэли. Лорд Нельсон что-то прокричал в ухо Белобрысику и подбородком указал в мою сторону. Офицер взглянул на меня с сомнением, но кивнул командующему, бросился ко мне и выкрикнул:
— Вице-адмирал думает, что мы…
Очередной залп заставил меня броситься на палубу. Я остался жив, а англичанина разорвало пополам.
— Черт возьми! Вот тебе и дуэль, — буркнул я, отряхивая с себя кровь и содержимое кишечника Белобрысика.
Что думает о нас вице-адмирал, он передать не успел. Heus-Deus! А что он мог думать?! Я был уверен, что в ближайшие минуты мы все отправимся брать на абордаж камбалу с медузами!
Я склонился над верхней частью трупа с вывалившимися внутренностями, взял его левую руку и разжал пальцы, высвобождая подзорную трубу. Офицер и после смерти продолжал улыбаться, уставившись куда-то в небо еще не замутненным взором. Я по очереди подтащил части его тела к краю и перебросил за борт. Лорд Нельсон не заметил или не обратил внимания на гибель своего посланника.
Я привалился к борту и навел подзорную трубу на вражескую сторону. Датские пушки целились не куда-нибудь, а непосредственно в мой лоб. Справа и слева от «Dannebrog» расположились соответственно «Elven» и еще одна плавучая батарея. Первая, так сказал про нее капитан Фоли.
В просветах между датскими кораблями и плавучими батареями на расстоянии приблизительно мили виднелся берег.
Раздался очередной залп, и сердце мое екнуло: одновременно с грохотом пушек я увидел знакомое судно. На борту красовались буквы, выполненные в готическом стиле, — «Brunhild».
В продолжавшейся бойне спасти свою жизнь я не рассчитывал. Но сохранить честь мог при условии, что погибну на борту «Брунхильды».
Высматривая в дымовой кисее «Brunhild», я прикидывал, как добраться до него со своими ребятами. Нас готовили к высадке или к абордажной схватке. Но было очевидно, что датчане не подпустят англичан к берегу, а их корабли не собирались приближаться к английским. Нас потопят, на чем и закончится бесславный поход.
Недосягаемый для датских ядер, флагман «London» стоял в стороне. Я завидовал тем, кто остался там. Я даже сэру Хайду Паркеру завидовал, хотя он, похоже, уже находился в другом мире и только гадить продолжал в этот.
Противник сделал залп. Клочья дыма взметнулись в воздух, я упал на палубу, сверху посыпались щепки, откуда-то послышались истошные вопли. Я поднялся на ноги и услышал голос вице-адмирала:
— А вы не теряете присутствия духа. Мне это нравится. Может, останетесь у нас на службе?
— Черт подери! Что ж не остаться?! До окончания ее срока осталось минуты две! — разозлился я.
— Не ругайтесь, — вице-адмирал улыбнулся.
Мне хотелось схватить его за шкирку и как следует встряхнуть. Рядом гибли люди, в любое мгновение мы могли расстаться с жизнью, а сэр Горацио Нельсон улыбаться изволили.
Вновь громыхнула вражеская артиллерия. Вице-адмирал словно и не заметил, что еще несколько человек превратились в кровавый фарш. Он с насмешкой обождал, пока я поднимусь на ноги, и продолжил:
— Нужно отдать должное сэру Хайду Паркеру. Он ловко одурачил датчан. Убедил их в том, что наша цель — русский флот. И они пропустили нас через Каттегат…
Капитан Фоли, громадного роста мужчина, при каждом взрыве хватался за сердце. Он наклонился и, едва не уткнувшись рылом в ухо вице-адмиралу, воскликнул:
— Хороши союзнички!
— Да, — согласился сэр Горацио Нельсон, — союз датчан и русских немного стоил. Но формально к датчанам не придерешься. Ведь главная цель союза — нейтралитет.
Они рассуждали о политике так, словно еще как-то рассчитывали влиять на нее. А я был уверен, что и этим спесивым англичашкам и мне вместе с ними коптить небо осталось совсем немного.
Я решил рассказать вице-адмиралу о том, что подделал приказ первого лорда адмиралтейства. После такого признания я бы недолго прожил, но в сложившихся обстоятельствах пара лишних часов — уже благо! Я и рот уже открыл, но вдруг раздался крик Фредерика Лэнгфорда:
— Сэр! Сэр! Адмирал Паркер пришел в сознание! Смотрите, нам сигнализируют с «London»’а!
Губы вице-адмирала искривились в презрительной усмешке.
— Вот как, — процедил он сквозь зубы. — Теперь старый хрыч присвоит себе лавры победителя!
Лавры победителя! Ну, конечно! А кому же еще они достанутся, если учесть, что вице-адмирал и мы вместе с ним вскоре превратимся в морепродукты!
— Сэр! Сэр! — вновь закричал лейтенант Лэнгфорд. — Адмирал Паркер приказывает немедленно отступать!
Я вздохнул с облегчением, глянул вверх и поблагодарил Бога! Все-таки Он не оставил меня, хоть я в последние часы только и поминал, что его извечного врага. Но — то ж от страха! Я дал себе клятву, что если останусь жив — пусть даже меня повесят за подделку приказа, — а все равно вычеркну навсегда «черта» из своего лексикона. А в следующую секунду я понял, что болтаться в петле тоже не хочу, особенно теперь, когда появилась надежда на спасение.
Воспользовавшись суматохой, я проник в каюту сэра Горацио Нельсона, разворошил бумаги на столе и нашел фальшивый приказ. Педантичный вице-адмирал приклеил две половинки на бумажную подложку, соединив края. Я снял с крюка фонарь, открыл его, выплеснул масло на стол и поджег. Разорвав поддельный приказ в мелкие клочья, я рассыпал обрывки в огонь. Пламя охватило прочие документы.
— Будем считать, что сюда попало ядро, — буркнул я, покидая каюту.
К своему ужасу я обнаружил, что никаких приготовлений к отступлению не производится.
— Что там адмирал Паркер? — спросил я мистера Лэнгфорда.
— Подает сигнал «тридцать девять», — ответил тот.
— Что это значит? — выкрикнул я.
— Discontinue the engagement, — ответил оказавшийся рядом капитан Фоли.
— Что? Не понял!
— «Отступить», — терпеливо объяснил капитан Фоли.
— Так почему мы не отступаем? — взвыл я.
Лэнгфорд кивнул на сэра Горацио Нельсона.
— Может, стоить ему еще раз напомнить! — рявкнул я.
— Я не рискну, — ответил лейтенант Лэнгфорд.
— По мне, так лучше гнев вице-адмирала, чем датским ядром в лоб. — Я направился к сэру Горацио Нельсону.
Громыхнул залп, послышался ужасающий вой! Я бросился на палубу, и тут же раздался взрыв. Осколок выбил подзорную трубу из руки вице-адмирала. Я пожалел, что его не оглушило. Сэр Горацио Нельсон растерянно огляделся. Наши взгляды столкнулись. Я надеялся, что теперь — чудом оставшись живым, — он отступит.
Я вырвал подзорную трубу из рук лейтенанта Лэнгфорда, протянул ее вице-адмиралу и прокричал:
— Адмирал Паркер приказывает отступать!
— Адмирал приказывает отступать? — переспросил сэр Горацио Нельсон.
«Да-да! Приказывает отступать! Ради всего святого, скорее выполняйте приказ!» Я едва сдержался, чтобы не выкрикнуть эти слова в лицо вице-адмиралу. Подошли и встали рядом со мною капитан Фоли, подполковник Стюарт и лейтенант Лэнгфорд. Я физически ощущал, как напряжены их взгляды, направленные на сэра Горацио Нельсона. У меня задрожали руки. Хотелось схватить вице-адмирала за воротник и трясти, пока не подтвердит команду отступать.