Так что узнать, как там Вика, Грину не светило, а передать ей весточку, хотя бы в одно предложение: «Поздравляю с днем рождения, Пух» — не светило в квадрате.
Грин прошелся по камере в сто тысяч первый раз и остановился под решеткой вентиляции. Обычно здесь можно было худо-бедно подышать, но сегодня из вентиляционной шахты не дуло вообще. Вот еще одно отличие нового дня. Просто событие! К чему бы это? Может, отпустят?
Грин горестно хмыкнул. Если назвался груздем и полез в кузов, то будь готов к тому, что дальнейший путь лежит только в рассол. Вернуться в лес, под уютное покрывало прелой листвы, не получится.
Грин поймал себя на мысли, что вновь возвращается к избитой теме, попытался переключиться, но болото уныния держало крепко и засасывало все глубже. Недель пять назад отвлечься помогали какие-нибудь упражнения, вроде приседаний или отжиманий от пола, ближе к середине октября Филипп запел — громко, фальшиво, путая слова, — это тоже помогло, и тоже ненадолго. Как быть теперь, Грин придумать не мог. Биться головой о стену?
«Хоть бы голос очнулся, поговорили бы о чем-нибудь. — Грин горестно вздохнул. — Или новости рассказал бы, дал пищу для размышлений. Эй, голос, слышишь меня? Поговори, будь человеком! Или музыку послушай и мне внуши. Трудно, что ли? Эх, ты… чурбан ты виртуальный, а не человек! Никакой от тебя пользы на самом деле».
Грин сердито протопал к двери, затем к койке, но не завалился на жесткое ложе, а встал как вкопанный, словно ему крикнули «Замри!». Он явственно различил какой-то посторонний звук, напоминающий звон. Причем звук был довольно мелодичным, будто бы где-то вдалеке звенел серебряный колокольчик.
«И это, по-твоему, музыка? — Грин мысленно усмехнулся. — Красиво, не спорю, но нельзя ли добавить инструментов и нот?»
Голос на просьбу не отреагировал. Звук по-прежнему был «серебряным» и одиноким, разве что чуть прибавил громкости.
Грин медленно уселся на койку и прикрыл глаза. В принципе, незатейливая мелодия колокольчика была приятной. Почему бы не послушать хотя бы ее? Послушать и представить, что сидишь не в карцере, а посреди луга, на берегу речки, вокруг пасутся какие-нибудь коровы, светит солнце, жужжат шмели, пахнет травой, пыльцой… навозом? Нет, пусть коровы пасутся где-то вдалеке! Поэтому пахнет только клевером, цветочной пыльцой и дымком от рыбацкого костерка. Сам Грин никогда не рыбачил, не было интереса, но костерок и уху всегда уважал. От первого уютно, второе — вкусно, почему бы нет?
Колокольчик зазвучал еще громче. Одна из коров направилась к речке. Грин поморщился. Сейчас накидает здесь лепешек, испортит весь кайф.
— Грин, уха готова! — вдруг донеслось откуда-то сзади.
Грин открыл глаза и обернулся. Позади была бетонная стена. А между тем оклик казался абсолютно реальным. Филипп снова закрыл глаза — и вновь очутился на воображаемом лугу неподалеку от реки! Причем, несмотря на ирреальность места действия, Филипп ощущал себя так, словно действительно сидел не на шконке в холодной камере, а в траве на солнцепеке. Мистика? Или новое предвидение? Но почему такое странное? Будто бы сон наяву. Для чистоты эксперимента Грин снова открыл глаза — каземат, закрыл — луг. Дальше экспериментировать смысла не было. Филипп представил, что оборачивается и пытается рассмотреть человека, который его окликнул.
Это было нетрудно. Рыбацкий костерок, над которым в закопченном котелке готовилась уха, был совсем рядом, метрах в двадцати от Грина. Еще столько же оставалось до реки. Кашеварил высокий светловолосый человек в длинном плаще странного покроя и обуви, никак не соответствующей ни рыбалке, ни лету. Издалека ботинки напоминали армейские «берцы».
К Грину человек стоял спиной, поэтому рассмотреть что-то еще Филипп не мог. Человек помешал варево в котелке длинной деревянной ложкой, посолил, снова помешал и попробовал. До Грина донесся аппетитный запах ухи. Филипп невольно сглотнул слюну и представил, что поднимается. Когда зовут обедать, пусть и в странном полусне, стоит ли отказываться?
Приблизившись к костерку, Грин заглянул в котел — на бурлящей поверхности плавали желтые круги, уха получилась наваристой, — присел и снизу вверх взглянул на кашевара. Это был незнакомый молодой мужчина, приятной, наверное (судить женщинам), внешности. На лице незнакомца отражались полнейшая безмятежность и явное удовольствие от процесса. Да и все его жесты, и какая-то общая расслабленность наводили на мысль, что этот парень отдыхает здесь и душой, и телом.
Грин окинул взглядом бивак. Аккуратно разложенное туристское снаряжение, удочки, пара рюкзаков, воткнутый в какую-то корягу нож и прочие детали подтверждали версию о том, что незнакомец — рыболов-любитель, отсидевший на бережке утреннюю зорьку и теперь наслаждающийся плодами своего терпения.
— Рака подцепил, представляешь? — Незнакомец усмехнулся. — Хотел в уху добавить, но передумал, отпустил. Зачем один рак в котле? Ни навара, ни удовольствия. Ведро бы наловить, да сварить, да потом под пивко, да?
— Не знаю. — Грин пожал плечами. — Никогда не пробовал.
— Серьезно? — Светловолосый искренне удивился. — Ловить не пробовал или вообще?
— Вообще. Я к таким продуктам равнодушен. К пиву тоже.
— А к чему неравнодушен, к пельменям и водке? — Незнакомец вновь усмехнулся. — Нет, а если немецкое, нефильтрованное?
— По барабану. — Грин мотнул головой. — Не понимаю. Даже в жару. Лучше вискарь со льдом. А еще лучше зеленый чай.
— Это легко. — Человек подцепил один из рюкзаков и вынул из него термос. — Угощайся.
— Спасибо, добрый человек. — Фил отвинтил крышку и понюхал.
Пахло хорошо, хотя бергамот можно было и не добавлять.
— Это не бергамот, мелисса, травка такая, — неожиданно сказал незнакомец. — Если не нравится, можем новый заварить.
— Нравится. — Грин налил себе чаю. — Мысли читаешь?
— Нет. — Парень отмахнулся от слепня. — Комаров тут нет вообще, но эти оводы… задолбали!
«Не оводы, а слепни», — мысленно исправил Грин.
— Ну, слепни, какая разница? — Человек, наконец, посмотрел на Фила.
Грин встретился с ним взглядом и обмер. У светловолосого были вертикальные зрачки! По случаю яркого летнего солнца — и вовсе тонкие щелочки на изумрудном фоне радужки. Незнакомец оказался… серпиенсом?!
— А кого ты хотел тут встретить? Кошатника?
Змеевик бросил ложку в котелок и тоже присел на корточки.
Какое-то время человек и серпиенс молча играли в гляделки, затем Грин не выдержал и отвел взгляд.
— На рыбалке логичнее встретить кошатника, — пробормотал он, уставившись на котелок.
— А на таком солнцепеке? — Серпиенс в очередной раз усмехнулся. — Виверры, чтоб ты знал, не любят яркого солнца и полуденной жары. Они вообще ночные жители.
— Почему же окопались в солнечном Сиднее, а не в туманном Лондоне? — Грин недоверчиво покосился на собеседника.
— У них не было выбора. Мы пришли первыми и выбрали, что поприличнее. В экономическом смысле. Кстати сказать, вечное солнце и нам ни к чему. Это все равно что для вас изобилие калорийной пищи. Можно ведь и объесться.
— И лопнуть, — не сдержался Грин.
— Не дождетесь! — Серпиенс рассмеялся и похлопал Грина по плечу. — Ну, ладно, Филипп, еда едой, а война по расписанию. Выкладывай. Что задумал?
— Разбежался! — Грин уселся на землю и сорвал травинку.
— Отказываешься? И какой смысл? Я ведь могу и сам это выяснить. Но я не хочу нарушать твои права как личности. Расскажи то, что меня интересует, и тогда все прочее так и останется твоей тайной. У тебя ведь наверняка есть маленькие секреты, как у всех. Например, в раковину мочишься или за соседкой через дырку в стене подсматриваешь и млеешь сильнее, чем с Викой в постели. Есть такое дело?
— Обломись! — Грин сунул травинку в рот и пожевал. Вкус был ожидаемым. Что бы ни творилось сейчас с Филиппом: иллюзия, галлюцинация, гипнотический сон, подстроено это было на высшем уровне. Виртуальная реальность отдыхает. — Мог бы выяснить, что тебе надо, уже давно бы выяснил. Чихал ты на мои права. А если спрашиваешь, значит, слабо тебе. Значит, только и умеешь с языка слова снимать да примеры из учебников приводить. Психолог хренов!
— Какой же ты упрямый, — серпиенс огорченно вздохнул. — А если я очень попрошу?
— А если я глаза открою?
— Открывай.
Грин попытался проснуться, но у него не получилось. Гипнотический сон держал крепко.
— Все равно обломись. — Филипп сложил руки на груди. — Ничего не скажу.
— Без скандала, как без пряников, да, Грин? — Серпиенс поднялся. — Хорошо.
Враг сделал пару шагов назад и зачем-то накинул капюшон плаща. Зачем — Грин понял через секунду. Небо вмиг потемнело, солнце спряталось за серой тучей, и на землю обрушился сильнейший снегопад. Костерок зашипел, задымил и вскоре погас. Более того, кипевшая в котле уха буквально на глазах остыла и подернулась ледком. Грин попытался стряхнуть с себя хлопья снега и встать, но получилось это у него не сразу. Пятая точка словно примерзла к земле, а тяжелое снежное одеяло придавило, словно сыплющаяся с неба замерзшая вода была не водой, а свинцом.
С третьей попытки Филипп все-таки справился с задачей. Выпрямившись, он окинул взглядом окрестности. Никакого луга и речки поблизости уже не было. Теперь человек и серпиенс стояли на узком скальном карнизе. Справа возвышалась промерзшая, почти вертикальная каменная стена, слева разверзлась пропасть. Грин осторожно заглянул вниз.
Внизу тоже плыли облака. Противники, казалось, зависли между небом и землей. Оглушительно завывал пронизывающий ветер, было ужасно холодно и не хватало кислорода. Новые реалии гипнотического сна выглядели далеко не так приятно, как прежние.
Надо было явно что-то делать. Но что? Грин никак не мог сообразить, чем ответить на провокацию врага. Представить себе место, где он будет иметь тактическое преимущество? И в чем должно выражаться это преимущество? В позиции на возвышении за спиной у серпиенса? В оружии? В каком? «Пилигрим» в одной руке, «кольт» — в другой?
Грин растерянно взглянул на свои руки. Никакого оружия не появилось. Плохо вообразил? Или дело в том, что этим сном способен управлять только противник?
«Эх, сейчас бы подсказочку от голоса извне!» Грин взглянул на серпиенса исподлобья. Враг стоял, словно изваяние, не двигаясь и вообще будто бы забыв о существовании Грина. Просто стоял и смотрел куда-то в туманную даль.
— Грин, это не та тропа! — донеслось до Фила сквозь вой ветра.
— Все правильно! — неожиданно для себя крикнул Грин, одновременно бросая взгляд на экранчик компактного GPS-навигатора, невесть как оказавшегося у него на запястье. Точка, обозначающая Филиппа, почти совместилась с кружком цели. Филипп пробежал взглядом по цифрам координат и расстояния до искомого объекта. — Осталось меньше чем полкилометра! Тащите сюда «Пилигрим»!
Серпиенс, наконец, шевельнулся. Он удивленно уставился на Филиппа и медленно стянул с головы капюшон. Когда он закончил, пришла очередь удивляться Грину. Перед ним стоял вовсе не тот серпиенс, что беседовал с Филиппом на лугу. Он был того же роста, светловолосым, но… теперь это была «она», женщина! Грин недоверчиво хмыкнул и поднял… дробовик!
Все получилось! Филипп не удержался от радостного выдоха с вплетенным в него «Да!». Ему удалось перехватить инициативу и взять «управление сном» в свои руки. Как это вышло, он не понимал. Как-то так. Как-то… как это случилось в подвале «стеклянного дома», когда Фил сумел усилием воли погрузиться в свое предвидение.
Грина будто прошило током. А что, если это тоже предвидение?! Что, если гипноз, в который Фила непонятным образом погрузил этот серпиенс… вернее — эта самка серпиенса… спровоцировал Грина на новый сеанс астральной самодеятельности? Филипп опустил оружие.
«Тогда надо срочно просыпаться! Ведь если мы оба видим предсказание, враг будет в курсе грядущих событий! С другой стороны, никто не волен изменить предначертанное судьбой, кажется, так сказал голос? А если никто — ни человек, ни серпиенс, тогда бояться нечего. Надо идти до конца. Или до того момента, когда предвидение истончится и позволит мне вернуться в реальность, а заодно — стряхнуть путы вражеского гипноза».
Грин кивнул в ответ на собственные мысли. Все верно, избавиться от навязанного противником наваждения Филипп мог, только полностью погрузившись в наваждение собственное. Погрузившись и просмотрев его до конца. Клин вышибался клином.
— Грин, осторожно! — крикнул кто-то за спиной. — Включаю «Пилигрим»!
— Все назад! — заорал кто-то сверху.
Грин поднял взгляд. Подхваченный ветром снег мешал отчетливо рассмотреть что-либо, если дальность превышала двадцать метров, но Фил все-таки увидел, что наверху есть еще один карниз и с него свешивается какой-то человек. Лица незнакомца Грин не рассмотрел, но это был человек, а не серпиенс, без сомнений. Во-первых, темноволосый, а во-вторых, он целился в Грина и его товарищей (судя по топоту и шумному дыханию за спиной, их было не меньше десятка) из порохового оружия.
— Пошел ты! — За спиной у Грина стрекотнул автомат.
Пули выбили из скалы фонтанчики крошева, но человек наверху не испугался, не спрятался, а пальнул в ответ. Позади Филиппа кто-то смачно выматерился, что-то тяжелое брякнуло о землю, и тут же началась натуральная канонада. Грин вскинул оружие и присоединился к стрелкам. На этот раз неведомый защитник женщины-серпиенса был вынужден спрятаться.
— «Пилигрим» повредил, скотина! — огорченно сообщил все тот же голос. — Грин, у нас минута! Надо вязать стражницу, пока ее оружие зависло!
Филипп, наконец, обернулся. Группу товарищей возглавлял Учитель.
— Действуйте! Только живьем брать демона!
— Вперед, залетные! — Учитель махнул рукой товарищам. — Кнопка полного отключения брони у нее за ухом! Только сильно не бейте!
— Вика здесь? — Грин пробежал взглядом по толпе, ринувшейся брать стражницу в полон.
— Ты чего, Фил, запамятовал? — Учитель огорченно покачал головой. — Совсем странный стал с предвидениями своими. Вика же у серпиенсов.
— Что?! — у Грина внутри похолодело так, что ледяной ветер показался ему майским бризом.
— Мы потому сюда и забрались. — Учитель кивком указал на крепко связанную стражницу. — Вот уж не ожидал встретить здесь еще и Арианну. Как ты догадался, что она рванет по этой тропе? Хотя о чем я спрашиваю, ты же у нас провидец.
— Я? — Грин рассеянно взглянул на Учителя. — А-а, ну да. Это ведь мое предвидение. Черт возьми, но как? Почему Вика у серпиенсов?
Учитель не успел ответить. Наверху что-то загрохотало — то ли гром, то ли лавина, — а каменный выступ под ногами начал мелко вибрировать. Учитель крепко ухватил растерянного Грина за плечо и потянул вниз по тропе. При этом он кричал и жестикулировал, призывая товарищей следовать за собой, но товарищи отреагировали с запозданием, и это стоило им…
Грин не мог сказать с полной уверенностью, чего им это стоило. Огромная масса снега свалилась сверху и полностью засыпала тропу в том месте, где еще недавно стояли Филипп и Учитель. Группа бойцов и захваченная в плен Арианна остались по ту сторону высоченного сугроба.
— Опять эта скотина! — рыкнул Учитель. — Лавину устроил, гад! Не побоялся даже, что его любимую Арианну завалит.
— Кто он?
— А ты не видел? Провокатор!
— Да, но кто…
Грин не закончил. Его вдруг скрутил непонятный приступ. Тело будто бы пронзили миллионы тончайших игл, в глазах потемнело, а уши заложило. Филипп не сумел удержаться на ногах и медленно сел на холодную землю.
— Грин! — Учитель встревожился. — Что случилось? Поднимайся! Здесь нельзя задерживаться!
— Не могу, иди один, — тихо сказал Филипп.
Он действительно не мог подняться. Все тело покалывало, как покалывает ноги, если засидишься в неудобном положении. Грин был буквально парализован этой дьявольской щекоткой.
— Нести тебя, что ли?! — возмутился Учитель.
Он шагнул к Грину, наклонился, но в этот миг земля вновь затряслась, и боец растянулся на тропе. Упал и почему-то затих. У Филиппа в душе шевельнулось нехорошее предчувствие. Очень нехорошее предчувствие, что он остался совсем один в этих непонятных горах.
Один против триллионов серпиенсов, виверров и еще кого-то очень могущественного и страшного. Против кого-то, кто способен раздавить, как муравья, не только Грина, но и все человечество. Против кого-то, кто в качестве утреннего моциона перед завтраком покоряет целые миры, а на прогулке перед ужином обходит по кругу всю Галактику. Филипп буквально кожей чувствовал невероятную силу загадочного существа. Ужасную и неодолимую. Противостоять этому властителю миров не мог никто, а уж тем более простой человек по имени Филипп Грин.
«Встань, — вдруг приказал знакомый мысленный голос. — Поднимайся и шагай по верхней тропе. Она свободна».
«Я шевельнуться не могу, а ты говоришь — шагай!»
«Великий Дракон подавляет твою волю, а не тело. Если ты сдашься сейчас, за шаг до цели, у нас не останется ни единого шанса. У Вики тоже. Поднимайся!»
«Я не могу!»
«Грин, ты прошел столько испытаний, неужели все было напрасно?»
«Значит, напрасно!»
«Нет. И ты отлично это знаешь. Предвидения не подвели нас ни разу. Я видел тебя перед троном Великого Дракона. Значит, так и случится».
«Его логово здесь, в горах?»
«Нет, его логово в другом мире, бесконечно далеком от нашего, но сейчас он здесь. Его осмелилась вызвать Арианна. Не знаю, зачем, но в моем предвидении перед троном Великого Дракона вы стоите оба. Поднимайся, все решится в ближайший час! Встань и иди!»
«Чтоб ты провалился со своими предвидениями!»
Грин с трудом поднялся и сделал неуверенный шаг. Покалывание никуда не делось, но идти оно уже не мешало. Филипп оперся о холодную скалу и медленно двинулся по узкой тропинке вверх, в направлении карниза, с которого группу обстреливал провокатор.