Татьяна Абалова Тайны Свон
Пролог
Однажды, ранним утром заспанная кухарка Амали вышла на крыльцо. Зажмурилась от слепящего солнца, зевнула, прикрыв рот ладошкой.
Вот-вот появится молочник: на завтрак к столу всегда подавались взбитые сливки. А еще младшему сыну графини лекарь наказал пить козье молоко, от коровьего у него происходило несварение.
Пузатый Ганс запаздывал. Прислушиваясь к звукам, она различила детский плач. Удивительно! Рядом не должно быть никаких детей. Дак еще спал, и его комната находилась в противоположном конце замка, подальше от хозяйственных застроек.
Но звук плача усиливался, приближался и вот из-за угла сторожевой башни появился ребенок. Он едва шел на своих маленьких ножках, а когда к нему подбежала хозяйская собака, от неожиданности плюхнулся на землю и заплакал еще громче, растирая своими кулачками грязь на лице. Удивленная кухарка, отогнав пса, склонилась у дитя.
На Амали смотрели глаза пронзительно-голубого цвета, слипшиеся от слез ресницы казались длинными, лицо было необыкновенно хорошеньким, несмотря на размазанную грязь. Когда кухарка подняла дитя на ноги, рубашечка из тонкого батиста задралась, и стало понятно, что перед ней девочка. Разглядывая, Амали заметила, что малышка вовсе не заморыш, ее чистые волосы льняного цвета скручивались тугими локонами вокруг головки, и от девочки пахло грудным молоком, будто мама ее только что покормила. В недоумении кухарка оглянулась, но кроме пса никого не увидела.
В этот момент во двор въехала, позвякивая бидонами, тележка молочника, а потом появился и сам Пузатый Ганс. Он подкатил тележку к крыльцу и выжидающе уставился на кухарку. Та, так и не решив, что делать с ребенком подошла к молочнику. Амали, принимая запотевшие горшочки со сливками и молоком, поинтересовалась у мужчины, не знает ли он, чей это ребенок? Ганс, почесав в голове, заверил, что видит его первый раз, и на всем пути до замка ему не встретилась ни одна живая душа. Откуда могла взяться малышка?
Чуть погодя на пороге появилось еще одно действующее лицо – повариха Берта, она шутливо стегнула Амали полотенцем поперек спины, негодуя, что та долго копается, ведь молоко и сливки скиснут! Но увидев ребенка, резко прекратила свое ворчание. Девочка, выбрав повариху из всей компании, протянула к ней ручки. Доброе сердце женщины не выдержало, и она подняла малышку, которая обняла ее и положила головку на дородное плечо.
Графиня Алель, услышав от слуг о находке, возмутилась и велела унести найденыша, но вскоре передумала. Ее годовалый сын Дак вцепился в девочку и замер в восторге, а та, счастливо улыбаясь толстому карапузу, что-то лопотала на только детям понятном языке. Миледи это понравилось, она оставила дитя как игрушку для своего младшенького, который досаждал вечным нытьем.
Так в замке графа Шовеллер появился еще один ребенок, помимо пятерых собственных отпрысков.
Глава 1
Прошло двенадцать лет. Девочка, которую назвали Свон, росла здоровой и веселой. Она никогда не унывала, как бы тяжело не приходилось. Толстый Дак, ее ровесник, не отпускал ее от себя ни на шаг. Игрушка всегда должна находиться рядом. Трудно понять, что он испытывал по отношению к приемышу. Часто вымещал на ней обиды за издевательства, причиняемые старшими братьями-близнецами, но в тоже время ценил. Свон его защищала, даже могла ввязаться в драку, если Маларкей и Канард обижали младшего.
Старшим братьям было уже по шестнадцать. Они росли кичливыми, задиристыми юношами, с пренебрежением относившимися к людям низшего сословия или к тем, кто слабее их. Свон была слабее, но обладала такой силой духа, что не давала спуска, защищая подопечного и свое достоинство, поэтому часто ходила с синяками и в рваной одежде. Войдя в подростковый возраст, она стала похожа на «гадкого утенка».
Куда делась пухленькая хорошенькая девочка? Нескладная фигура, длинные ноги и руки, облупленный от частого пребывания на солнце нос, мешковатая одежда с чужого плеча. Платья, конечно, пытались перешить, но из-за продолжающегося роста девочки, они быстро становились короткими, от чего ее фигура выглядела еще нелепее.
Свон зло высмеивалась дочерьми графини Шовеллер – Силиндой и Чарис, капризными, взбалмошными барышнями пятнадцати и четырнадцати лет от роду. Девицы с детства воспитывались как маленькие женщины. Они хоть и не блистали красотой, но всегда имели ухоженный вид.
Не смотря на нелюбовь детей графини к приемышу, Свон не чувствовала себя одинокой. Ее обожали повариха и кухарка, вкладывая в нее всю нерастраченную любовь. Обе остались вдовами. Их мужей унесла последняя война, отнявшая возможность познать радость материнства. Когда поздно вечером Свон возвращалась в общую спальню, то делилась впечатлениями от прожитого дня и получала от матушек наставления.
Еще один человек, которому она была небезразлична – Пузатый Ганс. Он прикипел к ней всей душой и часто приносил гостинцы: ленточку для волос, моточек пряжи, из которого умелая Амали вязала рукавички, или зеркальце, купленное на воскресной ярмарке. Свон отвечала приветливостью и неподдельным восторгом, что грело душу молочника, имеющего трех сыновей-сорванцов и мечтающего о ласковой дочке.
Утро у Свон начиналось с первыми лучами солнца. Она готовила одежду для Дака, приносила завтрак, будила засоню, помогала одеваться, застегивая ловкими пальцами бесчисленные пуговицы на его бархатном колете. На ходу оправляла кружевной воротничок нижней рубашки подопечного и завязывала шнурком его длинные волосы. Ей приходилось подгонять Дака, чтобы тот вовремя отправлялся на занятия по грамматике, истории, математике и прочим обязательным наукам, позволяющим стать ему в одну шеренгу с отпрысками других знатных семейств, когда придет срок отбыть к королевскому двору.
Занятия проводились в отдельной классной зале, куда приходили все дети Шовеллер, но каждый получал ту долю знаний, что соответствовала его возрасту. Свон сидела в углу и внимательно слушала. Делать записи, как остальные ученики, она не могла, поэтому приходилось полагаться только на память. Надо ли говорить, что сирота невольно получила превосходное образование? Свон помогала Даку выполнять письменные задания, разучивала с ним сонеты, выступала в роли партнерши не только в танцах, но и на уроках фехтования, так как Дак не имел подходящей по возрасту пары. Близнецы, хвастаясь своим умением, лихо отделывали младшенького и его няньку в устраиваемых преподавателем показательных турнирах. Но справиться со Свон им становилось все труднее и труднее.
Ленивый Дак с радостью свалил все обязанности на помощницу, которая крутилась весь день, как белка в колесе. Единственное, что он делал сам и с большим удовольствием – поглощал неимоверное количество пищи. В классе дети обедали вместе, и Дак умудрялся подъедать за сестрами и отхватывал большую часть того, что полагалось Свон. Но голодной она не оставалась: любимые мамочки всегда припрятывали что-нибудь вкусненькое для своей девочки, а Пузатый Ганс наливал ей стакан молока. Содержание сироты не обременяло графиню: Свон донашивала вещи дочерей, ела мало, служила исправно, и Дак находился под непрестанным присмотром. На младшего у графини не оставалось сил, она все чаще выезжала ко двору, где муж служил советником короля.
Раз в месяц граф Шовеллер приезжал в замок проведать семью. Всех удивляло, что он уделял равное внимание подкидышу и своим детям. Милорд восхищался веселым нравом девчушки, ее умению отстаивать мнение в дискуссиях, которые устраивались для проверки полученных знаний. Старших злило, если отец хвалил Свон. Один Дак оставался равнодушным, он ждал, когда глава семейства уедет в столицу, и опять настанет тишь и благодать.
Если замок покидали оба родителя, дети Шовеллер чувствовали себя свободными и пускались во все тяжкие. Устраивали каверзы слугам, донимали до слез младшенького, а когда Свон бросалась на его защиту, мстили ей, не задумываясь о последствиях.
Однажды, Свон, как обычно после окончания занятий, принесла из кухни кувшин молока и гору булочек с яблоками. Подопечный их горячо любил и ждал в нетерпении. Но в этот раз Свон не нашла его в классной комнате. Небывалый случай, чтобы юный граф пропустил время подкрепиться! По доносившемуся через окно смеху близнецов и их сестричек, жалобному хныканью подопечного, Свон поняла, что происходит что-то неладное. Выбежав в сад, она обнаружила, что четверо старших Шовеллер, вооружившись прутьями, загнали Дака на дерево. Как только он пытался спуститься, негодники хлестали его по ногам, отчего несчастный ревел еще больше, вызывая град насмешек. Увидев эту сцену, Свон кинулась в подсобку садовника и выбрала грабли для уборки листьев.
Заметив спасительницу, спешащую к нему, толстяк заорал:
– Свон, родная, помоги!
– А вот и побирушка пришла,- скривился один из близнецов. – Сейчас спасать начнет!
– Иди, детка, к мамочке на ручки! – завопил другой, обращаясь к Даку.
– Мамочка, не надорвись, – включились сестры. – Сыночек и раздавить может!
И начался бой. Все четверо, окружив новую игрушку для развлечений, стали нападать одновременно, пытаясь достать ее прутьями и хлестнуть побольнее. Чтобы уменьшить число противников, Свон решила вывести из строя слабых. Одним взмах, треск ткани и юбка Чарис, словно флаг о капитуляции, реяла на граблях. Визг оставшейся в одних панталонах младшей сестры слился с ржанием близнецов. Но один из них тут же получил тычок теми же граблями в живот, и, согнувшись пополам, выбыл с поля боя. Старшая сестра задумала зайти со спины, но неудачно подставилась под другой конец древка. Из носа Силинды хлынула кровь, и она с криком побежала в дом. Но ей опять не повезло: запутавшись в длинных юбках, она упала и приложилась лицом к жесткой траве.
Оставшегося близнеца Свон, умело орудуя садовым инвентарем, загнала в растущую у ограды крапиву. Это надо было видеть! Довольно высокий и крепкий юноша с трудом отбивался от яростно нападавшей пичужки. Устыдившись, тот ринулся в атаку. Желая отнять у противницы страшное орудие, Канард ухватился за него обеими руками. За что и поплатился. Девчонка, выбрав момент, отпустила грабли и ткнула кулаком ему в глаз. Близнец не ожидал такой ловкости от малявки и, видя, что она уже не отступится, постыдно ретировался. Он еще успеет отомстить!
Свон, прихватив грабли, чтобы вернуть их на место, помогла слезть с дерева измученному и заплаканному подопечному. Но толстяк умудрился и здесь оплошать – подвернул ногу. Пришлось его тащить до спальни, подставив плечо. Свалив бедолагу на кровать, Свон сбегала за водой, промыла ссадины и перевязала туго ногу. А Дак ныл и ругал свою спасительницу за свою же неловкость. Ссылаясь на больную ногу, он обедал и ужинал, не вставая с постели.
Снова и снова Дак переживал выпавший на его долю позор. Она справилась с четырьмя, а он сидел на дереве и хныкал, как девчонка! Дак ненавидел Свон как свидетельницу своего унижения, но не отпускал ее до поздней ночи, боясь мести братьев и сестер.
Как только уставшая Свон покинула комнату, на нее неожиданно накинули пыльный мешок. Ослепленную и испуганную жертву, пытавшуюся звать на помощь, обильно одаривали тумаками и пинками, чтобы заставить замолчать. Топот ног, кряхтение и раздраженный шепот – вот и все, что она запомнила о своих похитителях, тащивших ее неведомо куда.
Продолжая сопротивляться из последних сил, девочка почувствовала, что ее раскачивают, и вот она уже летит в какую-то пропасть. Истошный крик вырвался из ее горла, но хлынувшая через плетеную ткань вода заставила замолчать. Быстрое течение закрутило, потащило свою жертву, ударяя ее о торчащие ветки и каменистые выступы. Наглотавшись воды, не сумев снять набухшую и вмиг отяжелевшую мешковину, Свон, теряя сознание, отдалась на волю реки.
Но что чья-то сильная рука ухватила мешок и вытащила его на берег. Там утопленницу освободили из пут с помощью ножа. Над беднягой склонилась темная фигура, приложила ухо к груди. Дыхания не было. Послышалось негромкое ругательство, вздох и слова:
– Вручаю от души, – после чего человек снял с пальца кольцо, блеснувшее в темноте голубым светом, и быстро надел на руку умирающей девочки.
Разбудили Свон тихие голоса. Это Амали всхлипывала и шепотом переговаривалась с поварихой.
– Не реви. Все хорошо уже. Лекарь сказал, выздоровеет, – успокаивала Берта.
– А кто же нашу бедняжку, как котенка слепого, в воду бросил? Откуда враги такие? Что она им сделала? Кому помешала? – кухарка вытирала обильно льющиеся слезы краешком фартука.
Свон приподнялась на локте и удивленно уставилась на женщин.
– Лекарь? Ко мне приходил лекарь?
– Ох, дитятко! Проснулась, милая! Ты разве ничего не помнишь? – забеспокоилась Берта. Она поднялась со стула и обняла девочку. Целуя ее бледное личико, зашептала. – Тонула ты. В реке. Ночью. И как только там оказалась?
– Не знаю. Помню, кто-то мешок набросил, а потом река. И все.
– Ну, ничего, родная. Главное, ты жива. Охрану уже предупредили, что изверг, на детей нападающий, в окрестностях замка завелся. С графскими детьми вроде все в порядке. Только подозрительно, что близнецы притихли, не носятся, аки кони бешеные, а девочки от завтрака отказались. Дак с утра требовал тебя, но потом замолчал. Неладно что-то у нас.
– А лекарь откуда взялся? – поморщившись, Свон выпила горькую микстуру, которую в ложке поднесла Амали.
– Сама не знаю. Но охотник, который тебя принес, точно не из простых. Хоть молод лицом, а как зыркнул, так душа в пятки и убежала. Лекарь чуть позже появился. Ты заметила на его сундучке королевский герб? – кухарка обратилась к Берте, помешивая бульон, которым собралась кормить пострадавшую.
– Если он – королевский лекарь, то как умудрился так быстро в замке объявиться? До дворца о-го-го как далеко!
– И я о том же! Как пить дать охотник его прислал!
– Скоро Пузатый Ганс придет, у него и выспросим. Он везде со своей тележкой шастает, все сплетни знает!
Послушно глотая бульон, Свон задумалась о случившемся. Она подозревала, что дети графини Шовеллер могли подкараулить ее и отомстить за нанесенные побои, но наверняка не знала.
Вскоре у порога появился молочник. Его тут же провели в комнату, где он сел возле Свон и, обрадовавшись, что та поправляется, рассказал, о чем судачат в поселке.
– Еще намедни за рекой разложили королевский шатер. К вечеру прибыли король с сыновьями, придворные, слуги и даже повара. Наши граф с графиней тоже среди придворных обретались. Но ночью что-то произошло, и они срочно покинули стоянку.
Тут в комнату влетел поваренок и закричал, что всех ждут на кухне – детей семейства Шоваллер увозят в столицу, нужно собрать в дорогу еды! Милордом приказано Свон с собой не брать!
Так, на пять лет графское семейство покинуло замок, и Свон ничуть об этом не жалела. Все близкие люди остались рядом. В столичном особняке служили свои повар и кухарка. Молочник продолжал приходить каждое утро, хотя сливки для господ не требовались. Ну как оставить любимую Свон без молочка?
Сирота за прошедшие годы превратилась в красавицу. От белого лица со здоровым румянцем невозможно было оторвать глаз. Фигура поражала изяществом и плавными изгибами. Ни капли крестьянской крови в ней не чувствовалось.
Сыновья молочника тоже подросли и зачастили с отцом в замок. То старший придет, то средний, а то и младший, ровесник Свон, объявится. Она со всеми оставалась мила, открыта, но предпочтения ни одному из них не отдавала. А молочнику так хотелось получить красивую, добрую и грамотную (а это было главное!) сноху в дом.
Свон не забросила учебники, оставленные в спешке уезжающими отпрысками Шовеллер. Без Дака свободного времени у Свон стало больше, и она увлеклась книгами из богатой библиотеки замка. Они открыли ей неведомые дали, расширив кругозор и заставляя мечтать о путешествиях и приключениях.
Жизнь в замке была скучна и однообразна, но Свон повезло, вскоре она обрела старшего друга, который скрасил её существование своими познаниями и веселым нравом. Звали его, как он сам просил, просто Алекс, без титула.
Дворянин, сосланный в свое поместье из-за дуэли, нажил себе врагов в лице богатых родственников погибшего подлеца и вынужденно покинул королевский двор. Однажды он встретил симпатичную кухарку на осенней ярмарке и помог ей донести корзину до замка. Но оставив у Амали свое сердце, приходил за ним почти каждый вечер. По ее просьбе он начал заниматься со Свон иностранными языками, показывал новомодные танцевальные па и ставил руку в фехтовании.
Амали с Бертой верили, что приобретенные знания обязательно пригодятся, не век же красивой девушке сидеть в замке! Женщины понимали, что ни один парень в поселке ей не чета, хотя те продолжали похаживать по всякой надуманной причине. Но Свон только смеялась в ответ на их ухаживания и говорила, что маменьки не велят со двора выходить и с парнями встречаться.
Одна боязнь оставалась у нее после давнишнего нападения – она страшилась приближаться к быстрой воде. Свон чувствовала, что клин нужно вышибать клином, поэтому сама обратилась к Алексу научить ее плавать. Она не раз наблюдала, как лихо он пересекает речку с одного берега на другой, красуясь перед Амали.
Матушки не стали противиться такому странному желанию. Не принято было в их краях, чтобы женщины плавали. Зашли по колено в воду и хватит. Не на море, чай, живут! Но подспудно они догадывались, что умение поможет их дорогой дочке побороть давний страх, и излечиться от ночных кошмаров, которые мучили ее время от времени.