– Почему ты сразу не сказал? – в голосе Рэвендела зазвучало несвойственное ему волнение.
– Я пригласил его войти, он ждет в гостиной.
Но Рэвендел уже не слушал дворецкого. Обратившись в размытую тень, Алан заскользил по стенам темных безмолвных коридоров, подобно древнему призраку, никогда не ведающему покоя.
– Только бы с ней ничего не случилось, – тихий шепот Рэвендела растворился в непроглядной тьме.
Оказавшись в гостиной, Алан сразу же увидел сгорбленного старика в помятом фраке, стоявшего в нерешительности рядом с креслом. Старик то и дело поправлял редкие седые волосы, зачесанные назад, и тяжело вздыхал. Его гладко выбритый подбородок слегка подрагивал, под глазами нависли мешки, а морщин на усталом лице стало гораздо больше, чем было неделю назад, когда Алан видел его в последний раз.
– В чем дело, Фердинанд? – Рэвендел решительно шагнул к гостю, и тот поднял на него взгляд покрасневших глаз.
– Молодой господин! – обрадованно прошептал старик. – Как же я рад вас видеть, молодой господин! – Он сделал пару неуверенных шагов и едва не упал, вовремя облокотившись на небольшой журнальный столик, так кстати оказавшийся под рукой.
– Что случилось, Фердинанд? – Подскочив к пожилому дворецкому, Алан ухватил его за трясущуюся руку и довел до кресла. – Тебя бьет озноб.
Рэвендел знал Фердинанда, верного слугу Кристины, очень давно, с самого детства. Старик был для своей госпожи скорее добрым и заботливым дедушкой, нежели слугой, и Кристина очень дорожила им. Так же Фердинанд был всегда любезен и с Аланом, относясь к нему как к собственному внуку.
– Забудьте о никчемном старике, мой господин, – прокашлял Фердинанд, послушно опускаясь в кресло, к которому слегка подтолкнул его Алан. – Я знаю, что сейчас не могу вызвать ничего иного, кроме жалости, и от этого мне еще противнее. Ведь моя госпожа, госпожа…
– Что с Кристиной! – Рэвендел едва сдерживался, чтобы не вытрясти из мямлящего дворецкого все, что тот знает.
– С ней все в порядке… – потупившись, ответил Фердинанд, и Алан перевел дух. – Пока что, – с тоской добавил пожилой дворецкий.
– Что произошло? – В глазах Алана всколыхнулась злость, и Фердинанд, поспешно опустив взгляд, торопливо заговорил:
– Все дело в господине Мирезенте, да сократят всевидящие Близнецы его дни!
– Дядя Кристины? – вскинул бровь Алан. – Что еще он натворил? Снова проиграл в карты на острове Осьминога? Я же предупреждал его…
– Нет, господин, все гораздо хуже.
– Ну же, Фердинанд, не заставляй меня тянуть из тебя по слову, говори, что стряслось! – Исключительно из-за теплых чувств к Кристине и уважения к возрасту старика Алан до сих пор ничего не сделал с ним за то, что он столь неспешно вел свой рассказ. Фердинанд заботился о Кристине с самого ее рождения, и Алан даже представить себе не мог, как бы горевала девушка, если бы со стариком что-нибудь случилось, а он не хотел больше видеть ее слез, ему хватило одного раза.
– Господин Мирезент решил уйти в залы Надежды, отречься от своих грязных пороков и начать новую жизнь, обретя равновесие в служении Светлому Близнецу!
– Там ему и место! – презрительно фыркнул Винсент. – Прошу прощения, – тут же добавил он, наткнувшись на колючий взгляд Рэвендела.
– Вы правы, мистер Винсент, но все гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. – Фердинанд закашлялся. – Господин Мирезент, он… два дня назад передал все имущество рода Кравен Храму Близнецов!
– Что?! – Алан ушам своим не поверил. – Но ведь все принадлежит Кристине, он не мог…
– По праву опекунства он может полностью распоряжаться всем до той поры, пока леди Кристина не выйдет замуж, таково было желание ее родителей. – Губы старика задрожали, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.
– Что за вздор?!
– Я лично присутствовал при составлении бумаги. – Фердинанд смотрел в пол. – Такова была воля родителей леди Кристины, – повторил он.
– А я говорил вам, что не следует упускать шанса, господин, тем более что вы ее искренне…
– Приготовь нам чаю, Винсент, – оборвал Алан речь дворецкого.
– Будет исполнено, – с непередаваемой тоской вздохнул Винсент и направился было на кухню, но тут Фердинанд снова заговорил:
– Не извольте беспокоиться, я уже ухожу, – он оперся дрожащими руками на подлокотники кресла и с трудом поднялся. – Сейчас мое место рядом с госпожой, я сказал ей, что буду искать нам новое жилье, и она даже не подозревает, что я решил встретиться с вами. Мне нужно поспешить и успеть в жилой район до заката, возможно, я сумею найти какое-нибудь недорогое…
– Что ты несешь, Фердинанд? Что значит недорогое? Мерзавец Мирезент ничего не оставил вам? – Кулаки Рэвендела сжались, и его тень едва заметно затряслась.
– Он отдал культу все, совершенно все, – сокрушенно покачал головой старый дворецкий, бессильно опустив руки. – Моя госпожа пыталась добиться аудиенции у старших жрецов, но ей отказали, заявив, что Мирезент совершил добровольное пожертвование и все бумаги уже оформлены. Завтра утром особняк полностью переходит во владение храма, так что нам следует позаботиться о крыше над головой. Госпожа Кристина сказала, что если мы продадим ее гардероб, то сможем…
– Винсент.
– Да? – с готовностью отозвался стоящий у двери дворецкий.
– Отправляйся вместе с Фердинандом к Кристине и привезите ее сюда. Будете жить с нами. – Алан положил руку на плечо старика, чей фрак был мокрым от дождевой влаги.
– Но господин… – старик, казалось, не верил своим ушам.
– Таково мое решение.
– Молодой господин. – Фердинанд не удержался, и на его выцветающих глазах выступили слезы. – Спасибо вам, молодой господин! – Он хотел поклониться, но Алан удержал его за плечо.
– Скажи мне еще кое-что, Фердинанд. – Рэвендел заглянул старому дворецкому в глаза, и тот затаил дыхание при виде его мрачной улыбки: – Где сейчас Мирезент?
В просторном зале горели десятки свечей, и их блики то и дело вздрагивали на золоченой поверхности стен. Все устройство помещения дышало немыслимой роскошью. Мраморные полы устилали дорогие ковры, привезенные из далеких восточных стран. Расшитые драгоценными камнями портьеры свисали вдоль витражных окон, а высокий потолок покрывала мозаика, изображающая светящийся серебряным светом человеческий силуэт. Горящие в золотых подсвечниках свечи источали приятный аромат корицы.
Посреди зала, перед высоким троном, замер коленопреклоненный человек. Он смотрел в пол, не смея даже шевельнуться и стараясь дышать как можно тише. Его светлые одежды и свежие, покрывающие лицо светло-синие символы выдавали в нем новообращенного жреца культа. Сидящий на троне благопристойный старец, также носивший светлую мантию, одобрительно улыбнулся в пышную бороду и тихо, но властно произнес:
– Встань.
Человек поднялся, по-прежнему глядя в пол.
– Взгляни на меня. – Говорящий дождался, когда мужчина поднимет на него испуганные, тускло-зеленые глаза, и продолжил: – Ты сделал все правильно, и деяния твои и твой щедрый дар, безусловно, зачтутся тебе.
– Благодарю вас, лорд Арнувий! – Мужчина низко поклонился, а в его глазах зажегся фанатичный огонек.
– Значит, ты жаждешь спокойствия и решил посвятить жизнь на благо нашему культу? Ты тверд в этом намерении?
– Да, лорд Арнувий, я же сделал все так, как вы и приказывали. На протяжении всех этих лет я…
– Верой и правдой служил мне, – Арнувий поднялся с роскошного трона, чья поверхность сияла в свете свечей. – Ты приблизил час, когда все, о чем мы раньше могли лишь мечтать, станет реальностью. Я сделаю все, что обещал, а ты можешь идти в свою келью.
– Благодарю вас! – Мужчина упал на колени, уткнувшись лбом в мраморные плиты пола.
– Ступай. – Вновь сев на трон, Арнувий положил руки на выполненные из чистого золота подлокотники. – Теперь нам осталось лишь ждать, так что посвяти свое время молитвам.
– Как вам будет угодно. – Пятясь, человек на четвереньках покинул залу.
Когда высокие створки плотно закрылись за его спиной, новообращенный нервно хихикнул и поспешил по широким коридорам. Он уже много лет не был в этих стенах, и вот теперь, теперь ему наконец-то разрешили вернуться. Уйти из прогнившего мира в обитель Света, укрывшись здесь от всех пороков и грехов, раздирающих всех несчастных, кому неведома благодать священных стен. Подобострастно мужчина припал губами к теплому камню.
Спустившись с верхних ярусов залов Надежды, мужчина ускорил шаг. В приподнятом расположении духа он вошел в свою келью, плотно заперев за собой дверь. Сейчас он помолится, и Близнецы непременно услышат его молитву, ведь он сделал все, как ему велел глава культа, а значит, услужил божеству.
Замерев напротив изображения весов, мужчина дрожащей рукой вытащил из подсвечника единственную горящую свечу и, затаив дыхание, зажег ею остальные. Пламя выхватило из тьмы золотые часы, чьи чаши находились в абсолютном равновесии. Сложив руки на груди, человек закрыл глаза и прошептал:
– Услышьте мою молитву о…
Непонятно откуда взявшийся ледяной ветер разом задул все свечи, и в уютной келье стало сыро и холодно. Окружающая тишина казалась жуткой, безжизненной. Человек испуганно заозирался, надеясь услышать хотя бы какой-нибудь звук, но все стихло. Он не мог разобрать даже звука собственного сбившегося дыхания.
– Никто не услышит тебя… – зловещий шепот раздался одновременно со всех сторон и показался мужчине поразительно знакомым и в то же время чужим. – Никто не услышит тебя и не спасет, Мирезент.
Внезапно сгустившаяся тьма, грациозно изогнувшись, бросилась на человека. За миг до того, как мрак окутал его, Мирезент понял, что уже давно пытается кричать, вот только ни одного звука так и не донеслось из его открытого рта. Даже тогда, когда алая волна нестерпимой боли растеклась по всему его телу, Мирезент Кравен не смог даже вскрикнуть, завороженно глядя в глаза тьме, которые оказались фиолетовыми.
Глава 5 Щупальца Осьминога
Стоя на пороге своего имения, Алан не мигая смотрел на пузырьки, то и дело образовывающиеся на поверхности луж. Дождь усилился и, похоже, не собирался прекращаться. Его шум окутывал молодого Рэвендела, все больше погружая его в невеселые раздумья. Он всеми силами старался возвести между собой и Кристиной неприступную стену, призванную защитить девушку от него, позволить ей жить нормальной жизнью. Пусть он и любил Кристину всем сердцем, но, как ни старался, все же не видел будущего, общего для них двоих. Несмотря на высокое положение, Алана не жаловали в Нэрфисе: знать, обычные жители, стража, жрецы культа, механики, даже маги недолюбливали Рэвендела, считая его способности слишком темными и опасными для окружающих, и это было правдой. Но их мнение не волновало юношу. Даже месть за родителей ушла на второй план, когда он увидел еще маленькую тогда Кристину, только узнавшую о гибели ее родителей. Крохотная и беззащитная, она тогда крепко обняла его, сбивчиво шепча о том, что человек из тени, убивший ее папу и маму, обещал позже прийти и за ней. Даже сквозь одежду девочка, больно впиваясь ногтями в его тело, безостановочно рыдала и содрогалась, а юный Рэвендел неподвижно стоял на месте, не зная, что ему делать, и пытаясь неумело успокоить ее. Именно тогда Алан дал себе слово, что сделает все что угодно, лишь бы Кристина больше не плакала. Еще тогда он пытался отыскать убийцу четы Кравенов, чтобы помешать ему осуществить обещанное Кристине, но тот будто сквозь землю провалился. Иногда в Нэрфисе находили обезглавленные и выпотрошенные тела, но это случалось редко, однако эти убийства постоянно держали Алана в напряжении. А что, если убийца, расправившийся с семьей Кристины, и впрямь решил вернуться за ней позже? Позже, но когда именно? К тому же загадочный убийца, появляясь из ниоткуда, продолжал забирать жизни сильных магов, членов гильдии Кукольников и жрецов, обычные люди совершенно не интересовали его. Рэвендел был уверен, что с каждой жертвой убийца становится все сильнее, манера его злодеяний и следы на изувеченных трупах – все говорило о том, что ему требуются определенные органы, принадлежавшие определенным людям, но для чего? Возможно, он что-то получает через них, собирает силу или же стремится совершить что-то иное? Алану не оставалось ничего другого, кроме как ждать, ждать и умножать свои силы, чтобы защитить Кристину. Все глубже погружаясь в мрачные тайны темного волшебства, познавая свою кровь, он все больше убеждался, что никогда не сможет быть с той, которую любит. В стремлении защитить Кристину, то единственное, что ему было дорого в этом мире, он упорно шел к своей цели. У него был выбор – попытаться жить, как все, со своей возлюбленной, в постоянном страхе перед неизвестностью, пока однажды убийца не придет за ними. Алан был уверен, что тот неизменно явится, чтобы довершить начатое. Или же Рэвендел мог взять все в свои руки, что он и сделал. И вот теперь, когда он добился расположения короля и исключительных полномочий, пусть и нажив себе множество недоброжелателей, стал намного сильнее, неизвестный убийца вновь дал о себе знать, все пошло под откос.
– Проклятый Мирезент. – Алан скрипнул зубами. – Клянусь тьмой, ты легко отделался.
Но как бы то ни было, у сложившейся ситуации были и свои положительные стороны. Убийца явно что-то замышляет, иначе он не стал бы вдруг столь активен. Жертв находили практически каждые два дня, а это значит, что жизнь Кристины в опасности. Стало быть, пока девушка в имении, защищать ее будет проще. «Вот только как защитить ее от себя самого?» – подумал Рэвендел, взглянув на темное, затянутое тучами небо. Прогремел гром.
Несмотря на все свое упрямство, Алан понимал, что Кристина, так же как он сам, хочет, чтобы они были вместе. Только в отличие от него девушка не задумывается о последствиях.
«Возможно, у нее больше смелости, чем у меня», – грустно улыбнулся Рэвендел, услышав вдалеке приближающийся стук копыт, все еще теряющийся в шуме дождя.
Несмотря на происходящее, Алан искренне радовался прибытию девушки, хотя и проклинал себя за эту слабость. С каждым годом он упрямо избавлялся от любых слабостей и привязанностей, умышленно не заводя друзей и теряя тех, что еще остались, настраивая всех против себя. Так ему было проще – не приходилось думать ни о ком другом. Однако любовь к Кристине оказалась для него непреодолимым препятствием на пути к абсолютной власти над тьмой. Это чувство – единственное, что связывало душу Алана с окружающим миром, не позволяя ему окончательно погрузиться во мрак. В своем стремлении защитить девушку он и сам не заметил, как зашел слишком далеко, но пути назад уже не было. Его естество пробудилось, и теперь лишь вопрос времени, когда оно полностью поглотит его. Он стал значительно сильнее, чем все его предки, пройдя путем крови и смерти. Рэвенделы всегда боялись, что тьма в их сердцах рано или поздно поглотит их, а он принял ее. Пусть теперь он обречен, однако у него все еще было незаконченное дело – найти убийцу. Только тогда он сможет не бояться за судьбу Кристины, а потом… потом Алан Рэвендел исчезнет навсегда. Конечно, девушка будет вспоминать о нем, но он сделает все возможное, чтобы в ее сердце злость заменила боль. Пусть лучше она ненавидит его, чем плачет по нему. Алан уже знал, как он сможет изменить отношение Кристины. Пусть это будет тяжело, но он сможет, он заставит ее ненавидеть себя, а потом исчезнет, растворится во тьме, позволив девушке спокойно жить дальше.
– Я должен, – Алан до боли сжал кулаки, чувствуя, как по его щеке бежит капелька влаги. Поначалу Рэвендел принял ее за каплю дождя, залетевшую под широкий навес, но дождь не бывает соленым.
Алан часто задавал себе вопрос: «Почему он не может жить, как все? Почему не может существовать с остальными под одним небом?» Ведь в глубине души он хотел именно этого – обычной человеческой жизни. Но всегда ему на ум приходил лишь один ответ – теперь ему нет места в этом мире.
– Если Кристина будет думать, что все эти убийства совершил я, она никогда меня не простит. Но сначала, сначала я должен сделать так, чтобы после моей смерти они больше не повторились, – прошептал Алан, словно напоминая самому себе о своем давно уже принятом решении. – Пути назад нет.
Все же Алан был благодарен судьбе за то, что пусть и недолго, но он сможет побыть с Кристиной, прежде чем совершит задуманное. Но он также знал, что ему нельзя расслабляться. К хорошему быстро привыкаешь, а он не мог себе этого позволить. Ради будущего Кристины.
Экипаж вынырнул из-за угла, и теперь его силуэт, темным пятном выделяющийся в свете магических огней, освещающих Дворцовый остров, мелькал между прутьев обвитой плющом ограды. Он все приближался, и Алан чувствовал, как сердце замирает в его груди. Молодой Рэвендел продолжал стоять на месте, старательно скрывая улыбку. Внешне Алан казался спокойным и, как всегда, отрешенным, но в его душе кружился целый ураган чувств, которые он с трудом подавлял. Вот карета замерла напротив входа в особняк, и ее дверца с тихим скрипом отворилась. Сошедший на камни брусчатки Винсент, мягко улыбнувшись Алану, протянул руку, помогая следующей за ним девушке покинуть экипаж.
Стоило Рэвенделу увидеть Кристину, как мрачные мысли мгновенно улетучились из его сознания. Гибкая молодая девушка с очаровательными светлыми кудрями, выбивающимися из-под шляпки и ниспадающими на хрупкие плечи, ловко спрыгнула на землю и, подняв голову, взглянула на Алана. Ее голубые, казавшиеся бездонными глаза искрились от счастья и слез, губы слегка подрагивали в нерешительной улыбке. Даже облаченная в простое скромное платье, она все равно выглядела великолепно.
– Кристина, – выдохнул Рэвендел, из последних сил стараясь держать себя в руках.
– Алан! – Девушка легкой птицей порхнула вперед и крепко обняла Алана.
От Кристины приятно пахло морской свежестью. Знакомый, манящий и будоражащий запах на миг вскружил Рэвенделу голову, и его руки сами поднялись, чтобы заключить девушку в объятья. Но Алан смог совладать с собой, в очередной раз втоптав в вечную грязь Нэрфиса свои чувства. Он придержал девушку за локотки и мягко, но решительно отстранил от себя.