– Война состоялась?
– Нет. Перед человечеством внезапно открылся целый космос, и недовольные свалили из Солнечной системы в поисках новых, лучших миров. Первые корабли были нестабильны, первые колонисты сталкивались с целым рядом неизвестных доселе трудностей. Выжили немногие. Самых удачливых из них мы сейчас знаем как кленнонцев.
– И в итоге мы все равно получили войну.
– Вижу, ты уловил основную мысль, – кивнул Холден. – Сектор Исследованного Космоса слишком тесен для трех рас, и война неизбежна. Дело ведь совсем не в том, что кому-то негде жить. Кленнонцы столкнутся с проблемой перенаселения очень не скоро, скаари научились регулировать рост своей популяции при помощи междоусобных войн, да и сам Альянс вполне протянет еще несколько веков с тем, что у него есть. Пусть ребятам и придется потесниться. Но Исследованный Сектор субъективно мал. При помощи гипердрайва его можно пересечь за несколько месяцев. Людям не тесно. Они просто чувствуют, что им тесно. Это клаустрофобия галактического масштаба, и спасти от нее может только новое расширение горизонтов, но гипердрайв тут не помощник. Слишком большие расстояния даже для него, слишком много звезд надо обследовать, и результат, как правило, себя не окупает. За пределами Сектора мало пригодных для жизни миров, так что проблему они не решают.
– А дальняя разведка?
– Экономически невыгодно, – сказал Холден. – Слишком долго ждать результата, в случае положительного ответа слишком долго и дорого туда лететь. Да и больше половины посланных в глубокий космос кораблей так и не вернулись. Если они что-то и нашли, нам об этом неизвестно.
– Скаари здесь дольше нас, они…
– Они не занимались такими исследованиями. Просто не видели в них необходимости. Скаари не чувствовали тесноты до тех пор, пока не появились люди.
– Ну и какая тебе выгода, если все перебьют друг друга?
– Никакой. Мне важен не результат, а процесс.
– Ты все-таки безумен.
– Этот мир безумен, так что все гармонично. Пространство и время безграничны, и тот факт, что мироздание свело целых три, ладно, две с половиной разумные расы на одном клочке космоса в один и тот же исторический период, можно объяснить только изощренным чувством юмора самого мироздания. Это ли не истинное безумие? Разум получают хищники. Помести хищников в одну тесную клетку, и они обязательно передерутся. Я не пытаюсь изменить исторический процесс, я лишь способствую ему, получая удовольствие от работы.
– Наверное, у тебя было очень тяжелое детство.
– Я вырос в интернате и родителей своих никогда не видел. Был очень болезненным ребенком, сверстники меня обижали, педагоги меня не замечали и не занимались моим воспитанием, девственность я потерял в четырнадцать лет и не могу сказать, что по своей собственной инициативе, хотя некое удовольствие от процесса все же получил. Потом, чтобы не попасть в группу социального минимума, я пошел в армию, где со мной тоже не случилось ничего хорошего: два года в горячей точке на подавлении мятежа, тяжелое ранение, инвалидность, нищенская пенсия, жалкое прозябание на задворках истории… А мне ведь тогда не было и двадцати пяти. Я пустился во все тяжкие, покатился по наклонной, попал в дурную компанию. Как после всего этого не стать террористом?
– Ты вообще способен говорить правду?
– Конечно, – обнадежил он. – Только не по любому поводу и не всем подряд.
Решение далось Риттеру нелегко. Ему на размышление понадобились даже лишние полчаса, по истечении которых он развернул мобильный передатчик и связался с кораблями на орбите и приказал им обоим снижаться. По возможности аккуратно и стараясь не привлекать внимания.
Пожелание сколь очевидное, столь и невыполнимое.
Закончив сеанс связи, Риттер убрал передатчик и наставил указательный палец на Холдена:
– Расскажи, что ждет нас на базе.
– Планировка и инфраструктура типовые, – сказал тот. – Полагаю, одно из пустующих складских помещений отведено под основное устройство.
– Полагаешь?
– Внутрь мне проникнуть не удалось. Впрочем, я не особенно и старался. Сотня десантников – это много даже для меня.
– А где они прячут крейсер?
– Понятия не имею. Остров скалистый, так что я бы на их месте использовал особенности рельефа. Это если бы захотел спрятать. Но какой смысл в крейсере, если у них все получится?
– Думаешь, просто затопили его в море?
– Почему нет?
– Я бы держал крейсер при себе, – сказал я. – Чтобы в случае провала основной миссии у меня оставался вариант отхода.
– Крейсер, – сказал Боб. – Сотня десантников. Военная база. Чокнутый генерал, собирающийся взорвать Солнце и устроить бурю в гиперпространстве. Мы как будто в долбаный комикс попали…
– Только вот суперспособностей ни у кого из нас нет, – вздохнул Риттер.
– У меня есть, – заспорил Феникс.
– Это да, – согласился Боб. – Ты любого до смерти уболтаешь.
С лестничной площадки донесся еле заметный шорох на самой грани слышимости. Повернувшись в ту сторону, я успел заметить, как в помещение врываются три бойцовые особи скаари. У двоих из них были плазмоганы, у третьего – ракетница.
Холден среагировал первым, но толку от этого было немного. Без оружия и приличной брони у него не осталось ни единого шанса, и шар плазмы догнал его в прыжке и испепелил прямо в доспехах. Я вскинул руку, наводя импульсную винтовку на бойца с ракетницей, и в тот же миг заметил, как три стальных цилиндра срываются с его оружия и летят в мою сторону.
Кажется, я все-таки успел выстрелить, но не успел заметить, насколько успешно. Одна из ракет ударила в лицевой щиток моей брони, отчего бронепластик сразу пошел трещинами, а несколько сотых долей секунды спустя ракета взорвалась…
– Крейсер, – сказал Боб. – Сотня десантников. Военная база. Чокнутый генерал, собирающийся взорвать Солнце и устроить бурю в гиперпространстве. Мы как будто в долбаный комикс попали…
Я моргнул, отгоняя видение ракеты скаари, взрывающейся в нескольких сантиметрах от моего лица.
– Только вот суперспособностей ни у кого из нас нет, – вздохнул Риттер.
Скаари ворвутся сюда сразу после реплики Боба. Это значит, что времени практически не осталось.
Я сместился чуть в сторону, очищая себе линию огня, вытянул вперед обе руки, активируя встроенное в костюм оружие. Риттер одарил меня удивленным взглядом. Холден нахмурился.
– У меня есть суперспособности, – сказал он. – И, похоже, что не только у меня одного.
– Это да, – согласился Боб. – Ты любого до смерти…
Я выстрелил, и ракета скрылась в дверном проеме.
– …уболтаешь, – закончил Боб.
Вместе с языками пламени и обломками бетона в помещение залетели и несколько элементов брони скаари, а также исковерканный плазмоган.
– Твою же мать! – выругался Риттер.
Мы с полковником держали пролом под прицелом, заодно прикрывая Холдена спинами. Боб осторожно выглянул на лестницу.
– Жмурики, – доложил он. – Два или три, точнее по останкам не определить.
– Три, – сказал я.
– Раз ты такой умный, может быть, расскажешь, откуда они тут вообще взялись?
– Понятия не имею.
– Наверху какое-то движение, – доложил Боб. – Судя по датчикам, не менее пяти целей.
Прошло больше часа после того, как скаари разнесли город. Если бы они придерживались своей обычной стратегии, они бы пошли дальше и были бы уже далеко отсюда. Что же заставило их задержаться? Не хотелось думать, что мы.
– Подвал! – с отвращением сказал Холден. – Знаете, чем плохо держать оборону в подвале? Из него только один выход. И тот, кто контролирует выход, находится в заведомо выигрышном положении.
– Этот подвал спас нам жизнь, – напомнил ему Риттер.
– Тот эпизод уже давно закончился, – фыркнул Холден. – А теперь мы в ловушке. Потому что мы в подвале, а они – сверху.
– Шесть целей, – доложил Боб. – Они не приближаются. Вдвоем их можно легко зачистить.
– Пошли, – решился Риттер. – Алекс, останься пока с нашим другом.
– Не задерживайтесь там, – сказал Холден.
Риттер с Бобом шагнули в пролом, включили реактивные ранцы и скрылись из поля зрения.
Полагаю, Риттеру не хотелось оставлять нас с Холденом без присмотра. Но и отправлять меня на боевую операцию наедине с Бобом ему тоже не хотелось.
– Это было круто, кстати, – сказал Холден. – Отреагировать на событие еще до того, как оно произошло, – это настоящий талант. Немногим дано подобное.
– Заткнись, – попросил я.
– А ты способен проделывать этот фокус по желанию? – поинтересовался он. – Я не просто так спрашиваю. Если учесть, что в ближайшем будущем нам предстоит схлестнуться с сотней десантников ВКС, нам любые козыри пригодятся.
– Как ты выбрался с космической станции после того, как спровоцировал там бойню? – поинтересовался я.
– Ну ты же как-то выбрался, – сказал он. – Так что событие не из разряда невозможных, в отличие от.
– Как ты выбрался с космической станции после того, как спровоцировал там бойню? – поинтересовался я.
– Ну ты же как-то выбрался, – сказал он. – Так что событие не из разряда невозможных, в отличие от.
– Визерс сказал мне, что ты не человек.
– А кто? Представитель четвертой расы?
– Что-то вроде того. Регрессор и Немезида человечества.
– И ты в это веришь?
– Твое поведение отнюдь не свидетельствует об обратном.
– У моего поведения может быть сотня других причин. Я спрашивал тебя отнюдь не о моем поведении. Я спрашивал, веришь ли ты в то, что я регрессор, и Немезида человечества, и представитель четвертой расы?
– Не знаю. Чем дальше, тем глубже кажется мне бездна моего незнания.
– Красиво, – оценил Холден. – Впрочем, не так красиво, как комбинация Визерса.
– Какая из них?
– Та, в которой он так качественно запудрил всем мозги поисками регрессоров и четвертой силы. Попытки изменить баланс при помощи внешнего воздействия.
– Тебе не кажется, что если это пустышка, то в нее вложено слишком много сил?
– Зато никто до последнего не подозревал о его истинных намерениях, – сказал Холден. – Ты, например, точно не подозревал, а твой новый дружок из СБА, хотя и догадывался, но явно не представлял масштаба. Теория о регрессорах – это пустышка. Факты, которые лежат в ее основе, имели место быть на самом деле, но они никак не связаны друг с другом. Была Война Регресса, был корабль-разрушитель скаари, ну и что? Кто сказал, что это звенья одной цепи? Между этими событиями прошло слишком много лет.
– Скаари верят, что есть «другие» и что эти «другие» влияют на жизнь кланов.
– А мысли о существовании какой-нибудь тайной масонской ложи ты не допускаешь? – поинтересовался Холден. – Скаари – древняя цивилизация, о которой мы очень мало знаем. Там может быть бездна тайных обществ и подводных течений, о которых мы никогда не слышали и вряд ли когда-нибудь услышим. К тому же твой главный источник информации о Гегемонии – это Кридон, который имел тесные контакты с Визерсом.
– И что из этого следует?
– То, что теория о регрессорах – это не единственная пустышка Визерса.
– А что еще?
– А ты подумай немного, – предложил Холден. – В чем смысл существования пустышек? В том, чтобы стянуть на себя как можно больше внимания, отвлекая от основной миссии. И если теперь мы знаем, что основная миссия Визерса заключается вовсе не в поисках древних галактических мифов, которые якобы могут изменить баланс сил…
Тут на связь вышел Риттер и в довольно экспрессивных выражениях сообщил, что они с Бобом зачистили территорию и нам надо срочно тащить свои задницы наверх.
Поскольку в комплектации защитного костюма Холдена реактивный ранец отсутствовал, подъемником пришлось поработать мне. Холден приобнял меня за талию, впрочем, я его веса практически не почувствовал, и аккуратно, стараясь не зацепить обугленные стены, я вытащил нас на поверхность.
Город напоминал декорации для съемки постапокалиптического блокбастера, и, если судить по поднимающемуся к небесам дыму, апокалипсис случился совсем недавно. Не осталось ни одного целого здания, выше уровня земли было уничтожено практически все. Зато воронок и разнообразных провалов в обугленной земле было хоть отбавляй.
Некоторые были такого размера, что в них без особого труда можно было посадить космический корабль. И когда я говорю «космический корабль», я не имею в виду недоросля вроде «Ястреба», на котором мы сюда прилетели. С линкором, возможно, пришлось бы повозиться, а вот крейсер я бы здесь посадил без большого труда.
Боб говорил о шести мишенях, но трупов в поле зрения оказалось значительно больше. Сам Боб стоял на краю одной такой здоровенной воронки, внимательно смотрел вниз и изредка постреливал туда из импульсной винтовки.
– Представляешь, им таки удалось завалить «тарантула»! – сообщил Риттер. – Потрясающее невезение. Это, наверное, третий или четвертый танк, который местным удалось подбить на всем чертовом материке, и они умудрились подгадать именно так, чтоб этот танк свалился чуть ли не на наши головы.
– И где он?
– Вон в той здоровой яме. – Риттер указал на воронку, рядом с которой стоял Боб. – Видимо, какие-то повреждения системы энергоснабжения, потому как большинство стрелялок и ходилок у него на месте, а ходить и стрелять он не может. Они выслали штурмовиков на разведку, вот на них мы и наткнулись. Точнее, они на нас.
– Не повезло, – согласился я.
Сложно сказать, кому не повезло больше, им или нам. Наверное, на данный момент все-таки им. Потому что мы до сих пор живы.
– Штурмовиков в пределах видимости мы постреляли, – продолжал Риттер. – Сколько их там осталось внутри танка и сколько еще бродит по окрестностям, сказать сложно.
– Любопытная дилемма, – сказал Холден. – Поскольку к этим ребятам наверняка уже идет техпомощь, здесь нам оставаться опасно, и самым умным ходом было бы сбежать в лес. Но этот умный ход не имеет никакого смысла, ибо мы ждем космический корабль, а в лесу космический корабль не посадишь. Как же мы будем выходить из этой ситуации?
– Никак, – мрачно буркнул Риттер. – Останемся здесь и будем молиться, что наши корабли придут раньше, чем их танки.
Молитвы Риттера, если он на самом деле молился, не сработали, и танк скаари прибыл к развалинам Де-Мойна раньше, чем «Ястреб» с «Тритоном». Стрелять танк начал еще до того, как он вышел из леса, и Холден в его неудобной и не подогнанной по размеру местной броне умер первым.
Боб продержался чуть дольше, но потом ему «посчастливилось» попасть под огонь крупнокалиберных танковых пулеметов, против которых оказалась бессильна даже хваленая броня ВКС, и его буквально разорвало на части. Мне об этом рассказал Риттер, сам я был слишком далеко оттуда и не смог рассмотреть подробности, даже если бы захотел.
Танк поливал нас огнем все то время, пока мы бежали под относительную защиту деревьев, а потом еще немного, ровно до тех пор, пока скаари не сообщили о новой угрозе, которая надвигалась на них из верхних слоев атмосферы. А потом… потом «Ястреб» спикировал на город и взорвался, прихватив с собой «тарантула», а нас с Риттером отбросило взрывной волной, и я на какое-то время потерял сознание.
Как выяснилось, меньше чем на минуту.
Это время потребовалось системе жизнеобеспечения скафандра, чтобы привести меня в чувство.
Голова трещала, во рту ощущался солоноватый вкус крови, а зрение с трудом фокусировалось на списке неисправностей брони, выводящемся на лицевой щиток прямо перед моими глазами.
Я пару раз моргнул, прохрипел Риттеру, что со мной все нормально, еще не зная, так ли это на самом деле, и со второй попытки умудрился прочитать о потерях. Учитывая, что скафандр только что спас меня во время небольшого ядерного взрыва, дела обстояли не так уж плохо. Большая часть систем вооружения вышла из строя, что в принципе не так уж важно, потому что против танков с импульсной винтовкой все равно много не навоюешь, но двигательные функции оказались сохранены. Я снизил мощность до рекомендуемого в таких случаях уровня и попытался подняться. Сервомоторы на левой ноге немного подклинивали, но в целом маневр мне удался.
Местность вокруг выглядела так, как и должна выглядеть местность после небольшого ядерного взрыва. Дым и пепел, собранные в грибовидное облако, все еще висели в воздухе над Де-Мойном, обугленные стволы деревьев указывали на небо, застыв немым укором всем вздумавшим поиграть в войнушку разумным расам.
Оставшиеся неповрежденными сканеры скафандра засекли костюм Риттера в полукилометре к северу от меня. Судя по показаниям приборов, полковник СБА бодрым шагом двигался в сторону города.
– «Тритон» вышел на связь на коротких волнах, – сообщил он. – Они совершат посадку в течение десяти минут.
Значит, я угадал верно, и корабль, свалившийся на танк и спасший нам жизни, все-таки был «Ястребом». Тем самым «Ястребом», подаренным нам пиратским бароном Хэммондом, кораблем, который несколько раз спасал нам жизни и на борту которого я провел столько времени, что начал чувствовать себя там как дома.
«Ястреб» погиб. А вместе с ним погибли все, кто был на его борту. Включая двух людей, которые хоть что-то значили для меня в этом мире.
– «Ястреб» шел первым и отвлек на себя внимание перехватчиков, – сказал Риттер. – Мне очень жаль, Алекс.
– Да, – машинально согласился я. – Мне тоже очень жаль…
Вряд ли можно за такое короткое время осознать всю тяжесть потери, и все, что я тогда чувствовал, – это пустота. За какие-то жалкие несколько минут я лишился троих людей, которых более-менее неплохо знал здесь и которые более-менее неплохо знали меня.
Холден, Азим и Кира…
Странный знакомый, друг и, возможно, будущая любовь.
Ноги на автомате несли меня к месту посадки «Тритона», а я думал о том, что мир внезапно стал еще больше, чем он казался до этого, при этом сильно потеряв в содержимом.