Послышался характерный шум, затем глухой женский голос поинтересовался, кто она и зачем пожаловала, потом раздался щелчок, и дверь открылась. «Как предусмотрительно – открыть можно либо изнутри, либо при помощи пульта, который, понятно, есть не у всех». Берта попала в темный холл с дубовыми панелями, а навстречу ей вышла приятная молодая женщина.
Все формальности заняли полчаса. Берту зарегистрировали, выдали студенческую карточку, сообщили все необходимые координаты в городе Бате и поинтересовались, где бы она предпочла жить – в студенческом общежитии или в семье.
– Вы можете подумать, по приезде в Бат посмотрите, как выглядит общежитие, сможете ознакомиться с предложениями семей – там даже есть фотографии. Занятия начинаются через неделю, но вы должны быть на месте не позднее послезавтра – до начала лекций произойдет распределение по специальностям и группам. Кстати, вы уже знаете, где остановитесь в Лондоне?
Берта кивнула, еще дома она заказала комнату в маленькой гостинице, а оплату внести договорилась по приезде.
– Я договорилась о комнате в Пэкхаме. Вроде чистый семейный пансион.
Сотрудница канцелярии покачала головой:
– Думаю, что молодой девушке, путешествующей в одиночку, этот район не очень подходит. Да, цены там низкие, но обстановка сложная. Это район эмигрантский, там традиционно селятся выходцы из Южной Африки. Сейчас это особенно неспокойное место – драки, пьяные, торговцы марихуаной и прочее.
Берта обеспокоенно посмотрела на даму.
– Я могу сегодня же уехать в Бат, но мне очень хотелось посмотреть Лондон. Может, вы мне подскажете что-нибудь подходящее.
Чиновница задумалась, а потом написала на листочке адрес и подала его Берте:
– Вот, неплохое место, не такое дешевое, но вам ведь только на одну ночь. Зато – это центр, спокойный, респектабельный.
Дверь в холл была открыта, на ступеньках стояли цветочные горшки с мелкими пахучими цветами. Крохотный палисадник представлял собой обычный деревенский огород. Хвосты редиски, лука и узорная ботва моркови на этой лондонской улице выглядели как изысканное флористическое украшение. Над крыльцом был навес, на углах которого висели забавные бронзовые фигурки. Как только Берта взошла на крылечко, навстречу ей вышла полная женщина в синей юбке, синей в белый горох кофточке и в туфлях на низком каблуке.
– Здравствуйте, да-да, меня предупредили, что вы придете. Мне звонили из… – тут дама произнесла полное наименование колледжа. «Это же надо, позаботились обо мне!» – радостно подумала Берта. К концу своего путешествия она уже еле-еле стояла на ногах.
– Вот ваш ключ, комната на втором этаже с вишнями на дверях. Нам показалось, что забавная картинка лучше скучных цифр, – пояснила она улыбаясь, а потом добавила. – Вы меня понимаете, я не слишком быстро говорю?
Берта все поняла и даже успела удивиться маленьким размерам дома. Гостиница, хоть дама из колледжа и сказала, что она в центре, была на одной из тихих улочек неподалеку от Риджентс-парка, чувствовалось, что рядом шумные улицы, но здесь стояли небольшие двух-трехэтажные дома, аккуратные палисадники были украшены либо цветами, либо зеленью овощей. Окна были с красивыми наличниками, занавесками, маркизами.
«Нет, я пожалуй, сначала посплю», – Берта только сейчас сообразила, что на ногах она уже почти сутки.
– Чай я вам подам наверх, в вашу комнату, – произнесла хозяйка и скрылась в небольшой кухне. Берта заглянула в гостиную. К ее удивлению, комната была большой, судя по всему, она занимала почти первый этаж. Обстановка была точно такая, какой ее изображают в английских журналах по домоводству.
Берта удовлетворенно хмыкнула и поднялась по узкой лестнице на второй этаж. Белая крашеная дверь, на которой вместо номера красовались две вишенки, была приоткрыта, Берта прошла в комнату. В маленьком камине были сложены дрова, на каминной полке стояли часы с маятником в виде полумесяца. Она обратила внимание на две двери, которые располагались по правой стороне. За ними оказались ванная комната и маленькая гардеробная. Вытащив из сумки туалетные принадлежности и пижаму, Берта отправилась в душ. Знакомство с английским водоснабжением и отопительной системой привело к тому, что через двадцать минут Берта, вся в мурашках, пыталась на свою теплую пижаму натянуть еще свитер, а на ноги – теплые носки. «Невозможно мыться, когда холодную и горячую воду надо смешивать, а душ можно принять только лежа в ванне!» Берта пошмыгала носом и собралась было уже забраться под одеяло, как в дверь постучали.
– Please, come in! – отзывалась она на стук.
Это была хозяйка. Она несла огромный поднос с чайником, чашкой и множеством тарелочек с закусками. Берта, которая еще минуту назад думала, что засыпает, почувствовала лютый голод. Хозяйка поставила поднос на стол и, пожелав приятного аппетита, ушла. Берта с вожделением оглядела тарелочки. На одной из них лежали квадратики белого хлеба, намазанные сливочным маслом и украшенные ломтиками огурца, на другой были сэндвичи с малосольным лососем, а на низкой двухъярусной вазочке лежало три пирожных. «Надо полагать, что это у меня пятичасовой чай», – подумала Берта и принялась за еду. Сэндвичи она проглотила за секунду. Чай в маленьком чайничке был почти черным и пах вишневой смолой. Съев пару тщедушных бутербродов, Берта почувствовала, что ее глаза закрываются. Она выставила поднос за дверь, задернула на окне занавески и легла в мягкую постель. «Надо будет узнать, как называется этот чай. Папе он понравится», – подумала она сквозь сон.
Утро было не лондонским. Во всяком случае, погода за окном опровергала все общепринятые мнения. Солнце освещало противоположную сторону улицы, где чередой тянулись дома, однотипные, из темного кирпича, и все как один с белыми каменными наличниками и белыми портиками-входами. Берта полежала немного с открытыми глазами, посмотрела на потолок, потом перевела взгляд на часы с маятников в виде полумесяца и сказала «Ой!». Она проспала как минимум двенадцать часов. Берта решила, что в Бат она поедет на автобусе. Поезд останавливается на станциях, пробегая мимо городов и сел, а автобус следовал длинным маршрутом, не минуя даже самые маленькие населенные пункты.
Через час Берта уже шла по оживленным улицам. Справа от нее находился знаменитый Риджентс-парк, один из самых старинных парков Англии. Берта не спешила увидеть знаменитые розы, которые разводили в розарии Риджентс-парка, но вот увидеть резиденцию посла США она очень хотела. Дом, который тот получил в долгосрочную аренду, раньше принадлежал знаменитой «малышке на миллион» Барбаре Хаттон, наследнице торговой империи Вулворт. Берта смотрела фильм о ней, рассказывающий удивительную и в то же самое время, увы, вполне закономерную историю огромного богатства, несчастливой женской судьбы и катастрофического разорения.
Вот этот дом. Весь пейзаж вместе с этим домом являл собой типично английскую идиллию – изумрудная лужайка, большой дом, купы старых деревьев. Берта вдруг подумала, как несправедливы бывают люди к собственной жизни. Барбара Хаттон, бывшая владелица этого дома, наследница самого большого в мире состояния, наследница торговой империи Вулворт, умерла в одиночестве и бедности. Этот дом перед смертью она подарила английскому правительству. Зачем? Наверное, затем, что не видела смысла в жизни после гибели в авиакатастрофе своего единственного сына Ланса, известного автогонщика. Берта не переставала удивляться ее судьбе, не потому, что других, более значительных или интересных, или трагичных, судеб не было, а потому, что судьба «бедной маленькой богачки» была очень женской – зависимость от денег и от мужчин. Семь мужей разорили миллионершу. Только, пожалуй, князь Игорь Трубецкой, потомок тех самых Трубецких, эмигрант, мотогонщик, первый пилот «Феррари», да еще актер Кэри Грант воспринимали брак с богатейшей и очень красивой женщиной как естественное продолжение любви. Остальные только обогащались за ее счет. Барбара Хаттон умерла в отеле, в ее кошельке лежало чуть больше трех тысяч долларов – все, что осталось от ее состояния. Берта еще раз посмотрела дом и вдруг заметила табличку, на которой было написано, что соседний участок и дом сдают в аренду. Берта вспомнила, что в одном из путеводителей читала о том, что в Риджентс-парке, принадлежавшем королевской семье, нельзя купить ни землю, ни недвижимость – можно только арендовать на сто двадцать лет.
Берта еще раз взглянула на великолепный викторианский особняк, на раскинувшийся на холме лес и пошла обратно.
Выйдя из Риджентс-парка, она решила пойти по Портленд-плейс – широкой оживленной улице, которая после пересечения с Оксфорд-стрит, центром лондонской модной торговли, переходила в Риджентс-стрит. Берта мысленно поблагодарила заботливую чиновницу из Канцелярии колледжа. С ее помощью Берта начала свое знакомство с Лондоном с самых респектабельных улиц. Пройдя по Портленд-плейс и полюбовавшись видными административными зданиями, принадлежавшими Королевскому институту архитектуры, посольствам Китая и Польши, Берта дошла до пересечения с Оксфорд-стрит. На совсем малюсенькой улочке Лэнгхэм-плейс стоял старинный гранд-отель «Лангхэм». Над входом был натянут тент с названием отеля, стоял солидный швейцар, поодаль парковались лимузины. В большом окне Берта увидела столики с белыми скатертями, сервированные дорогой серебряной посудой. За столиками сидели люди и пили чай. Берта уже гуляла больше двух часов, она голодной не была, но устала и хотела пить. Зайти в этот дорогой отель она не решилась, а стала искать кафе или закусочную попроще. Но, вступив на Риджентс-стрит, она поняла, что здесь демократичных заведений немного. Берта шла неторопливо, словно впитывая настроение этого города. Она еще не свыклась с мыслью, что разлука с домом будет долгой, что связь с отцом и родными только через письма и нечастые звонки лишит ее чувства защищенности, чувства тыла, что это отдаление заставит ее иначе взглянуть на свое будущее.
Витрины модных магазинов были притягательны, но Берта отлично сознавала, что свои покупки она сможет сделать только в небольших дешевых универмагах, типа того же «Вулворта», да и то после первой стипендии. «И я все-таки молодец! Я не плачу за свою учебу, мне еще и стипендию платят», – она гордилась тем, что на «отлично» написала свою работу на английском языке, посвященную Герберту Уэллсу. «Ваша работа заслуживает самого пристального внимания. Соображения, высказанные Вами относительно произведений известного английского писателя, свидетельствуют о глубоком изучении его творчества», – эти строки из письма, которое они получили в ответ на отправленную работу, она помнила наизусть. Она до последнего не верила, что придет ответ, да еще и с высокой оценкой. К тому же она будет в числе всего семи иностранцев, получивших право на именную стипендию колледжа. «Я в тебе не сомневался!» – с гордостью произнес отец, когда она показала ему письмо.
Кто совсем не обрадовался известию из Англии, так это Саня-спортсмен. Он был влюблен в Берту, всячески ее опекал, ограждал от нежелательных, по его мнению, знакомств и с нетерпением дожидался ее совершеннолетия. Саша хоть и являлся предводителем повзрослевшей шпаны, но воспитан был в правильных традициях.
– Я подожду тебя, – со значением говорил он Берте, заглядываясь на ее тонкий профиль, а проводив домой, шел к тридцатилетней Валентине, методисту из Дома культуры. Валентина когда-то занималась балетом, а потому потрясала воображение местных мужчин своей осанкой и гибкостью.
– Что ты мне голову морочишь? Шел бы к своей отличнице, – в сердцах иногда ругалась Валентина, но в глубине души завидовала Берте и с каким-то трогательным любопытством следила за их с Саней платоническим романом.
– Языком не болтай лишнего обо мне и Берте, особенно о ней, – предупредил ее Саня.
Валентина была умной и вредничала только так, для виду. Она никогда никому ничего не рассказывала. Даже то, что отец Сани в свое время был ее любовником.
Все эти драмы и комедии местного значения стали так далеки от Берты, что ей вдруг показалось, что там, в далеком маленьком городе на берегу холодного моря, жила совсем другая девушка.
От громкой и активной Риджентс-стрит Берта устала. Ее еще хватило на то, чтобы поглазеть на дивные витрины всемирно известного магазина игрушек, украшенные сказочными героями, километрами детских железных дорог и великолепными куклами. В толпе детей и взрослых Берта простояла добрых пятнадцать минут – все с какими-то абсолютно счастливыми лицами наблюдали за тем, как игрушечный Винни-Пух старается вылезть из норы Кролика.
Берте предстояла не близкая дорога в Бат, а потому необходимо было привести себя в порядок, поесть и отдохнуть. Посетителей, сидевших за столиками под большими зонтами, было много – свободные места если и были, то не на улице, куда заведения выставили столики, а в темных помещениях. Дойдя до вывески «Быстро и Вкусно» «Quickly & Tasty», Берта замедлила шаг и решительно вошла в ресторанчик. Официант, пробегавший мимо, поинтересовался, где она предпочитает сесть – на улице или в зале.
– Лучше на улице, – Берта на секунду ослепла – на улице светило солнце, а потому легкий полумрак помещения казался кромешной тьмой.
– Пожалуйста, – официант проводил ее к маленькому столику.
Меню состояло всего из нескольких строчек, но зато каких! Ресторан предлагал традиционные английские блюда. От перспективы съесть йоркширский пудинг – почти вареное тесто с мясом и жиром, или пирог с почками, или знаменитый хаггис – бараний желудок, начиненный требухой, аппетит куда-то делся.
– Возьмите Fish&Chips. Свежая и вкусная еда. А главное, местный специалитет.
Берта от неожиданности вздрогнула – совет прозвучал на русском языке и исходил от высокого худого парня за соседним столиком. Берта на него обратила внимание, еще когда вошла – парень курил, его пальцы были измазаны краской.
– Спасибо за совет, думаю, я так и сделаю. А вы из России? – Берта растерялась, ей было не очень понятно, почему ее так быстро расшифровали.
– Не гадайте, все очень просто – только «наши люди» ходят с таким выражением лица, – тут парень состроил такую мину, что Берта расхохоталась.
– А что она означает? – спросила она сквозь смех.
– Ну откуда же я знаю, это у вас всех надо спросить, вы все ходите с одним лицом. Говорящим приблизительно следующее: «Я, такая независимая, здесь оказалась по важным делам, никого не боюсь, никого не стесняюсь, но лучше сяду в уголок!»
Берта подумала, что именно так она себя и чувствовала, а еще она вдруг неожиданно поняла, что ей очень приятно слышать родную речь. Нет, она понимала практически все, что говорили окружающие ее на улице люди. Но постоянное напряжение давало себя знать.
– Как вас зовут? – Берта благодарно улыбнулась.
– Здешние друзья все зовут меня Джордж. Мое настоящее имя им не под силу выговорить – меня зовут Егор.
– Вы откуда?
– Из Москвы, здесь уже пять лет, нет, шесть. Числюсь студентом художественной школы.
– А что, на самом деле вы не студент?
– Ну, как вам сказать…
– Можете не отвечать, – Берта смутилась. По себе зная, как бывают неприятны настойчивость и любопытство, она взяла за правило не проявлять интереса к чужой жизни и чужим обстоятельствам.
– Да ничего такого, просто… – Парень замолчал и махнул рукой. – Вы уже заказали?
Берта спохватилась и сделала заказ подоспевшему официанту.
– А вы откуда? – Парень деликатно потягивал сок, несмотря на то, что перед ним было блюдо с рыбой и жареной картошкой. Он, видимо, не желал дразнить аппетит Берты.
– Я из Прибалтики, – уклончиво ответила Берта.
– А, ну, вам тут легче будет. Из этой местности здесь людей как-то больше любят. И вид на жительство дают быстрее.
Берта хотела сказать, что она приехала только учиться, дома ее ждут родственники и она не собирается просить вид на жительство. Но потом раздумала. «Интересно, все-таки я никогда себе не представляла, как вот можно все бросить и уехать. Не как я, на какое-то время, а на всю жизнь. Этот точно сюда в эмиграцию собрался». Берта разглядывала нового знакомого и улавливала в нем черты и свойства, присущие людям особенного толка. Эти люди быстро сходятся с другими, при этом не входя в близкие или очень уж доверительные отношения, они социально активны – в курсе всех событий, они легки в общении и при этом никогда толком о себе ничего не рассказывают. Этим людям свойственна быстрая и безболезненная перемена привычек и быстрая адаптация в новом месте. Эти эмигранты по духу, в сущности, хорошие приятные люди, но в них нет точки покоя, которую можно было бы взять за основу.
«Он похож на фонтан!» – подумала вдруг Берта. Сравнение с фонтаном показалось ей очень удачным. Действительно, ее новый знакомый излучал энергию, готовность обо всем поговорить, все рассказать, во все посвятить. С того момента, как они познакомились, он ни минуты не сидел спокойно – разговор, жестикуляция, быстрые движения – нога на ногу, потом опять старая поза, поворот головы, быстрый, сорочий, следовала минута задумчивости, потом неосознанное движение, как будто бы человек собирается куда-то бежать сломя голову.
– А вы получили вид на жительство?
– Кто? Я? – Парень рассмеялся. – Я давно гражданин Великобритании.
Берте очень хотелось узнать, как же это ему удалось, но собеседник вдруг воскликнул:
– Вот и ваша рыба!
Официант поставил перед Бертой огромную тарелку с кусочками рыбы, обжаренной в масле, и горой картошки фри, а также маленькую плошечку с соусом.
– Вкусно! – Берта аккуратно обмакнула рыбу в соус.
– А еще вкусней с солодовым уксусом, но эта еда уже скорее ирландская.
Берта уплетала картошку с рыбой и удивлялась той простоте, с которой ее новый знакомый относился к обстоятельствам своей жизни.
– Я приехал сюда один. Денег было мало, шансов поступить немного. Повезло только с поступлением. В художественную школу зачислили почти сразу, да еще и денег дали…
– Вот-вот, у меня такая же история. Написала работу, отправила, и вот, приняли в колледж. – Берта, к своему удивлению, была рада похвастаться.
– Хорошо пишете?
– Не знаю, когда на английском, вроде всем нравится, а на русском так серьезно еще не пробовала. Скажите, Егор, здесь вообще тяжело жить?
– Это смотря в каком смысле. Если вы любительница совать нос в чужие дела, не убираете за своим псом и не любите жирную пищу – вам будет очень трудно. А так – так здесь очень легко. Удивительное место это – Англия, какой-то край непуганых дураков.
– Это как?
Егор-Джордж закончил есть, потянулся, сделал знак официанту и произнес:
– Вы сегодня свободны?
– Да, только поздно ночью уезжаю с автовокзала в Бат.
– Поздно – это как?
– В половине двенадцатого.