Спецслужбы Российской Империи. Уникальная энциклопедия - Александр Колпакиди 56 стр.

По мнению большинства историков, «Народная расправа» была первой антиправительственной террористической организацией, которая от теории перешла к практике. Именно Сергей Нечаев первым провозгласил вооруженную борьбу с существующей властью, ввел жесткие принципы конспирации деятельности и т. п.

Сергей Нечаев умел подчинять своему влиянию даже людей, значительно его старших. Когда студент Иван Иванов обнаружил неповиновение воле Сергея Нечаева, последний решил устранить его, и в ноябре 1869 г. студент был убит членами «Народной расправы». Самим Нечаевым, а также Успенским, Прыжовым, Кузнецовым и Николаевым. Все убийцы, кроме Сергея Нечаева, были задержаны полицией и приговорены к различным срокам каторги. Всего по делу этой организации было задержано 82 человека.

Лидер «Народной расправы» сумел сбежать за границу, где заявил, что в России уцелела часть организации и она готова продолжить борьбу с проклятым царским режимом. Вот так началась история «виртуальной» организации «Народная расправа». Понятно, что такая бурная деятельность Сергея Нечаева не могла оставить равнодушной руководство Третьего отделения. Было принято решение доставить его в Россию и судить как уголовного преступника.

С просьбой депортировать его на родину обратились к властям Швейцарии. Последние в принципе были согласны выдать его России, но вот где найти этого неуловимого русского? Действительно, Сергей Нечаев жил в этой стране по поддельному сербскому паспорту. Свое жилище оборудовал где-то в горах в окрестностях Цюриха. С другими русскими эмигрантами встречался крайне редко и только по собственной инициативе. К тому же он страдал маниакальной манией преследования, что еще больше затрудняло его поиск.

На его след удалось выйти жандармскому полковнику Карлу Романну, который под именем Николая Постникова в 1869 г. был внедрен в круги русских эмигрантов в Западной Европе. В конце 1870 г. ему удалось узнать, что Сергей Нечаев живет в окрестностях Цюриха. Прибывший в это же время из России известный оппозиционный деятель и революционер Петр Лопатин обвинил лидера «Народной расправы» в том, что его организация «виртуальная», да и он сам занимается шантажом, когда нужно добыть денег на ее финансовую подпитку. В результате от Сергея Нечаева отвернулись почти все российские политические эмигранты. Фактически он оказался в своеобразном политическом «вакууме».

Этой ситуацией и воспользовались сотрудники Третьего отделения. В 1872 г. трое представителей этой организации – Стемпковский, Ремер и Николич (поляк, немец и серб) – вышли на Сергея Нечаева в качестве представителей некой польской террористической организации. Нужно отметить, что в Европе за польскими радикалами закрепилась «слава» террористов и противников царского режима.

Территория царства Польского, которое входило в состав Российской империи, постоянно создавала Санкт-Петербургу множество проблем. И это несмотря на то, что с 1815 г. по 1831 г. этот регион был дотационным, в Польше была самая либеральная конституция в Европе, страна имела собственный парламент, армию и органы самоуправления. Чего еще не хватало полякам? Польское дворянство и помещики остро нуждались в анархической свободе. «Пан мог безнаказанно отчеканить золотые монеты с изображением польского короля, где вместо подписи «Божьей милостью король» красовалось «Божьей милостью дурак». Пан мог явиться на бал к королю в кафтане, сшитом из листов пергамента с текстом приговоров королевский судей, суливших ему тюрьму и изгнание. Пан мог напасть и ограбить своего соседа-помещика, да что соседа – мог и начать свою частную войну с соседней державой. Несколько панов, объединив свои частные армии, могли организовать конфедерацию и объявить войну собственному королю. Ну а о таких мелочах, как казнь крестьян, и говорить не приходится»[125]. Именно это и стало истинной причиной многочисленных антироссийских выступлений, которые были замаскированы лозунгами борьбы за независимость страны.

С ноября 1830 г. по октябрь 1831 г. на территории царства Польского, Литвы, Правобережной Украины и Белоруссии произошло антироссийское восстание под лозунгом восстановления «исторической Речи Посполитой» в границах 1772 г. Об этом не принято говорить, но фактически российская армия воевала с польскими вооруженными силами. В марте 1831 г. польская армия имела 57 924 человека пехоты, 18 272 кавалерии и 3000 волонтеров – всего 79 000 человек при 158 орудиях. В сентябре, к концу восстания, армия насчитывала 80 821 человека. Это почти равнялось выставленной против Польши русской армии. Тем не менее качество состава армии сильно уступало русскому: в основном это были недавно призванные и неопытные солдаты, в массе которых растворялись ветераны. Особенно уступала польская армия русской в кавалерии и артиллерии. О кровопролитном и тяжелом характере боев свидетельствует такой факт. В феврале 1863 г. в результате сражения, состоявшегося возле деревни Грохов, поляки потеряли 12 000 убитыми, а русские – 9400 человек.

С января 1863 г. до конца осени 1864 г. на той же самой территории произошло второе антироссийское восстание. В этот раз русским войскам пришлось сражаться с многочисленными партизанскими отрядами.

Не следует забывать и о террористической деятельности поляков. Так, в мае 1862 г. наместником царства Польского был назначен брат императора Николая I великий князь Константин Павлович. Сразу после прибытия нового правителя в Варшаву на него было совершено покушение. В 1867 г. поляк – фанатик Березовский – совершил покушение на жизнь Александра II в Париже, во время Всемирной выставки.

Понятно, что Сергей Нечаев не заподозрил подвоха, когда к нему обратились «польские» повстанцы. О боевых делах их «товарищей» по оружию он был наслышан. Западноевропейские СМИ подробно освещали борьбу поляков за свою «независимость».

В этой истории есть один любопытный факт. Стемпковский на момент проведения операции был не кадровым сотрудником Третьего отделения, а всего лишь агентом. Более того, до того, как поступить на государеву службу, он участвовал в польском антироссийском движении. Так что играть чужую роль ему не требовалось.

Сергея Нечаева троица представителей Третьего отделения скрутила во время второй встречи в кафе Мюллера, расположенном на одной из улочек Цюриха, и доставила в ближайший полицейский участок, где сотрудники местных правоохранительных органов оформили его арест. Позднее швейцарские полицейские, участвовавшие в процедуре оформления ареста, были тайно награждены представителем Третьего отделения. Каждый из них получил по 100 франков. Дальше лидера «Народной расправы» ждали депортация в Россию, суд и заключение в одиночной камере Петропавловской крепости, где он и умер в 1882 г.[126]

Список тех, кого Третье отделение планировало насильственно вывезти в Россию, не ограничивался только Сергеем Нечаевым. В «доме у Цепного моста» (так иногда называли в XIX в. Третье отделение) мечтали увидеть: Александра Герцена[127], Михаила Бакунина[128], Николая Огарева[129], Ивана Головина[130], Петра Кропоткина[131], Петра Долгорукова[132], Николая Тургенева[133] и Льва Гартмана[134].

Из этого списка в Россию удалось депортировать только одного человека – Михаила Бакунина. Петр Кропоткин и Лев Гартман были осуждены на относительно небольшие сроки тюремного заключения западноевропейскими судами. Все остальные смогли избежать наказания за антиправительственную деятельность.

В 1881 г. швейцарское правительство, по предложению правительства Российской империи, предписало Петру Кропоткину, как опасному революционеру, покинуть пределы страны. Кропоткин переехал во Францию.

В декабре 1882 г. Кропоткин вместе с лионскими анархистами был арестован французской полицией по обвинению в организации взрывов в Лионе. В январе 1883 г. в Лионе состоялся суд; под давлением правительства Российской империи Петр Алексеевич был приговорен к пятилетнему тюремному заключению по обвинению «за принадлежность к Интернационалу», которого к тому времени уже не существовало. В середине января 1886 г., благодаря протестам левых депутатов и целого ряда общественных деятелей, Петр Кропоткин получил свободу.

Михаил Бакунин был выдан германскими властями России по причине активного участия в неоднократных попытках свержения существующего строя. В мае 1849 г. он стал одним из руководителей восстания в Дрездене. После подавления восстания Бакунин бежал в Хемниц, где был арестован. Был приговорен саксонским судом к смертной казни. Он отказался подписать просьбу королю о помиловании, но смертная казнь все же была заменена ему пожизненным заключением. Вскоре, однако, саксонское правительство выдало его Австрии, где он был в 1851 г. вторично судим австрийским судом и осужден на смертную казнь за участие в Пражском восстании, но и на этот раз замененной пожизненным заключением. В этом же, 1851 г. он был выдан австрийским правительством царскому правительству России. Отбывал заключение в Алексеевском равелине Петропавловской крепости (с 1851 по 1854 г.) и Шлиссельбургской крепости (с 1854 по 1857 г.). В 1857 г. после 7 лет заключения, уступая настойчивым хлопотам семьи Бакунина, Александр II разрешил перевести его на вечное поселение в Сибирь. Оттуда осенью 1861 г. Михаил Бакунин совершил побег и через Японию и Америку добрался до Лондона, где был принят Герценом в состав издателей «Колокола». До самой смерти в июле 1876 г. занимался активной революционной деятельностью.

Со Львом Гартманом произошла другая история. В 1879 г., после участия в покушении на императора Александра II, он сбежал за границу. До августа 1880 г. его розыском занималось Третье отделение (затем оно было распущено, а его функции в сфере политического сыска переданы Департаменту полиции, именно последний и довел до логического конца розыск Льва Гартмана). Беглеца обнаружили в Париже. По требованию русского правительства французская полиция арестовала его 23 января 1880 г. Благодаря поднятой в французской прессе русской революционной эмиграцией и прогрессивной французской интеллигенцией (в том числе Виктором Гюго) кампании протеста был вскоре освобожден. После освобождения Лев Гартман долгие годы являлся заграничным представителем «Народной воли». Был знаком с Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом.

Известны подробности операции по похищению Петра Долгорукого. В 1860 г. в Лондоне его планировалось заманить на территорию российского генконсульства и тайно вывезти в Россию. Для этого генконсул Федор Грот по указанию министра иностранных дел Александра Горчакова (последний выполнял просьбу начальника Третьего отделения Василия Долгорукова (двоюродного брата жертвы) написал письмо Петру Долгорукому. В нем он просил эмигранта посетить генконсульство для улаживания каких-то формальностей и дружеской беседы. Адресат отказался принять данное предложение и пригласил дипломата к себе домой – в гости. Понятно, что Федор Грот так и не посетил эмигранта, а в ответном письме сухо и лаконично сообщил о том, что все имущество Петра Долгорукого в России конфисковано, а сам он лишается гражданства[135].

Аналогичным способом пытались захватить и вывезти в Россию Ивана Головина. Его тоже пригласили в консульство, но он там не появился[136].

В 1837 г. под видом хивинского купца на территорию Афганистана проник поручик Виткевич – с целью выяснения возможной реакции Кабула и Тегерана на планируемый поход российской армии в Хиву.

В середине XIX в. в Кашгарию (территория современного Сидзянь-Уйгурского автономного округа Китая) был направлен Чокан Валиханов. Так как этот район был «закрыт» для иностранцев – «варваров», то ему пришлось проникнуть туда, говоря современным языком, в качестве разведчика-нелегала. Летом 1858 г. под видом купца Алимбая он отправился в смертельно опасное путешествие и прожил в том районе свыше шести месяцев. После своего возвращения он был награжден орденом Св. Владимира[137].

После того как летом 1880 г. Третье отделение было ликвидировано, органы политической разведки были переподчинены Департаменту полиции. В силу множества причин Заграничная агентура Департамента полиции стала основное внимание уделять проживающим за границей российским революционерам, а не сбору информации политического характера.

При этом резидентуры Департамента полиции функционировали во многих странах, начиная от Лондона до Бухареста, также они были в США, Турции, Китае, Персии и других странах. Это свидетельствует о том, что Департамент полиции пусть даже в минимальной степени, но занимался вопросами политической разведки.

В качестве примера укажем на созданную резидентуру секретным сотрудником Балканской агентуры Департамента полиции Александром Вейсманом. Она охватывала территории Румынии, Болгарии, Сербии, Черногории, болгарские провинции Австро-Венгрии и Османской империи[138]. Хотя отдельные историки называют Вейсмана «редкостным авантюристом и проходимцем»[139]. Другие утверждают, что «нарушения финансовой отчетности, организация фиктивного покушения на жизнь болгарского князя Фердинанда (из карьерных соображений) стоили ему должности»[140].

Другой важный факт. Произошел отказ от привлечения к разведывательной работе (в качестве резидентов) лиц, не имеющих отношения к Департаменту полиции (дипломатов, чиновников, коммерсантов и т.п.)[141].

Владимир Бурцев в историю революционного движения вошел в качестве «охотника на провокаторов» – активного разоблачителя агентов Департамента полиции. Кто-то называл его «русским Шерлоком Холмсом». А еще он был талантливым публицистом, издателем и редактором, историком российского революционного движения. Хотя все эти качества проявились в нем конце девяностых годов XIX в., а до этого он был обычным революционером-эмигрантом, который в силу своего характера не мог заниматься практической деятельностью, только теорией. Правда, у руководства Департамента полиции было другое мнение. Владимира Бурцева считали особо опасным террористом, который мечтал убить императора Николая II. «Цареубийцу» несколько раз пытались захватить и насильственно вывезти на родину. Дважды по инициативе Санкт-Петербурга суды Парижа и Лондона пытались надолго упрятать его в тюрьму. И это им удавалось. Небольшое лирическое отступление. Если сейчас тюрьмы западноевропейских стран славятся своей повышенной комфортностью, то в начале прошлого века условия содержания в них были суровыми. Например, в британских тюрьмах работать приходилось с раннего утра до позднего вечера, за малейшее неповиновение – суровое наказание, одно письмо в два месяца, свидание – раз в три месяца.

«Особо опасным террористом» и потенциальным цареубийцей Владимир Бурцев стал случайно. На его месте мог оказаться кто-нибудь другой из числа российских революционеров-эмигрантов. Сам он до начала девяностых годов XIX в. не был замечен в приверженности террористическим методам борьбы с царским режимом и поэтому мало интересовал Департамент полиции. Разумеется, за революционером и политэмигрантом Владимиром Бурцевым присматривали секретные сотрудники Заграничной агентуры, но дело ограничивалось исключительно фиксацией его деяний и связей с другими политическими противниками царского режима. И только из-за стечения обстоятельств Владимир Бурцев сначала примкнул к группе революционеров-террористов, которые занимались опытами с изготовлением взрывчатых веществ из различных доступных средств (которые можно было бы приобрести в российских аптеках)[142], затем чудом избежал ареста французской полицией и отправился в нелегальное путешествие по России. Именно тогда Департамент полиции начал охоту на Владимира Бурцева (переписка по этому мероприятию заняла 6 дел в 8 томах[143]), израсходовав на это мероприятие приличную сумму денег, но так и не достигнув желаемого результата – насильственной доставки этого человека на территорию Российской империи с целью ареста и суда. Чтобы понять причины и механизм произошедших событий, мы кратко расскажем несколько эпизодов из истории революционного движения.

В декабре 1886 г. в Санкт-Петербурге Александром Ульяновым (старший брат Владимира Ленина) и Петром Швыревым[144] была создана «Террористическая фракция» партии «Народная воля». Эта организация была независима от других народовольческих групп, поддерживала связи с кружками в Вильнюсе и Харькове, с революционно настроенными учащимися столичных военно-учебных заведений, вела пропаганду среди рабочих. Большинство ее членов были студентами столичных вузов.

В марте 1887 г. члены «Террористической фракции» подготовили покушение на Александра III, которое правоохранительные органы смогли предотвратить. В апреле того же года участники и организаторы покушения (15 человек) были судимы в Особом присутствии Правительствующего сената. В мае пятеро из них были повешены в Шлиссельбургской крепости, остальным первоначально был также вынесен смертный приговор, но заменен на различные сроки каторги и ссылку в Сибирь.

Оставшиеся на свободе члены «Террористической фракции» перебрались в Цюрих, где образовали революционный кружок, посвятив себя главным образом изучению взрывчатых веществ.

22 февраля 1889 г. руководители кружка Исаак Дембо[145] и Александр Дембовский[146], производя в окрестностях Цюриха опыты с изобретенными первыми бомбами, были ранены упавшим к ногам снарядом. У Дембо были оторваны ноги, Дембовский же, хотя и раненый, добрался до города и послал нескольких товарищей перенести в госпиталь Дембо. Последний прожил еще несколько часов и перед смертью рассказал следователю, что он русский революционер, занимавшийся изготовлением снарядов с целью политических убийств. Происшествие заставило швейцарские власти произвести расследование, в результате которого 19 человек – политэмигрантов из России – были высланы из Швейцарии. Кружок перебрался в Париж, где вновь сорганизовался и принялся опять за старое дело.