Другой важный факт – корабли ВМФ Российской империи, в отличие от других стран – участниц Первой мировой войны, крайне редко становились жертвами диверсантов. Так, в сентябре 1916 г. в Архангельске при сходных обстоятельствах взорвался пароход с боеприпасами «Барон Дризен», который прибыл из США. Тогда погибло 695 человек. В трюмах на момент катастрофы оставалось 1600 тонн взрывчатых веществ, а также металлы и различное оборудование. Согласно выводам межведомственной комиссии, которая расследовала причины трагедии, «все указывало на «злой умысел», на «взрыв с помощью адской машины электрическим способом или с помощью бикфордова шнура с капсюлями гремучей ртути». Подозрение пало на оставшихся в живых членов команды парохода: капитана Ф. Дреймана, навещавшего в городе эвакуированную сюда жену, старшего помощника Д. Акмана и третьего помощника Н. Козе, находившихся в городе по служебным делам, а также боцмана И. Полько, которого, по его словам, выбросило за борт взрывной волной. Вскоре остался единственный подозреваемый – боцман Полько, в показаниях которого следователи усмотрели много несуразного; он сознался в совершении диверсии и был приговорен к расстрелу (о приведении в действие приговора информации нет)»[366]. На Западе от рук диверсантов пострадало значительно больше судов.
Органы военной контрразведки на Балтийском флотеК концу 1916 г. в Петрограде и в районах, подчиненных командующему Балтийским флотом, действовало семь контрразведывательных отделений (КРО). Перечислим их:
Петроградское морское КРО было организовано в июле 1916 г., но только к концу года было укомплектовано личным составом;
КРО при штабе командующего Балтийским флотом; начальник – подполковник А.Н. Нордман;
КРО при штабе Свеаборгской крепости; начальник – прапорщик И.К. Симонович;
КРО при штабе морской крепости императора Петра Великого; начальник – старший лейтенант С. С. Калакуцкий;
КРО при Або-Аланской укрепленной позиции; начальник – корнет И.К. Гришковский;
КРО при Моонзундской укрепленной позиции; начальник – ротмистр П.М. Чаркин;
КРО в Ботаническом заливе; начальник – капитан 2-го ранга А.В. Гавришенко[367].
Дело компании «Зингер»С первых дней войны последовали массовые аресты и высылка германских подданных, лиц с немецкими фамилиями, а также ликвидация, правда только частичная, германских торговых и промышленных предприятий[368]. Большинство сотрудников последних российские правоохранительные органы, не без основания, подозревали в шпионаже в пользу противника.
В качестве примера расскажем о деле немецкой компании «Зингер». Еще до войны за ее деятельностью внимательно наблюдали российские контрразведчики. Ее головной офис находился в Гамбурге, а в Санкт-Петербурге – филиал (в 1912 г. компания была вынуждена перевести свое представительство в Москву, т.к. шпионская деятельность была слишком заметной). Пост директора-распорядителя занимал офицер германской армии А. Флор. В его подчинении находились четыре заместителя, каждый из которых отвечал за свой регион («район») России. В свою очередь, каждый район делился на зоны ответственности «центральных отделений фирмы», в подчинении которых имелись «депо» и сеть коммерческих агентов[369]. Данная структура позволяла обеспечить 100%-ное покрытие территории Российской империи.
При объявлении мобилизации в России германская спецслужба для выяснения численности призванных из запаса нижних чинов использовала разветвленную по всей Российской империи немецкую компанию «Зингер». Каждый ее агент был обязан изучать обслуживаемую им местность во всех отношениях и в течение года несколько раз представлять списки населенных пунктов с точным указанием дворов и жителей. В распоряжении заведующих «депо» имелись карты, на которых записывались необходимые данные. Управляющие центральными отделениями, снабженные картами, объезжали заведующих «депо» 3–5 раз в год, обозначая места проживания представителей администрации, расположение войск, складов, железнодорожных узлов, сооружений и т.д. Сведения особо секретного характера передавались устно при личных встречах. Каждому агенту вменялось в обязанность поддерживать самые лучшие отношения с администрацией, а также военными и гражданскими чинами, предоставлять им льготы при продаже швейных машин. Еще в 1913 г. «Зингером» заинтересовалась военная контрразведка, в частности КРО при штабе Иркутского военного округа.
Сотрудники контрразведки в своей зоне ответственности обнаружили шесть центральных отделений «Зингера»: барнаульское, омское, томское, читинское, иркутское и петропавловское. Каждое отделение имело 89 «депо» по 25 человек каждое. Таким образом, на территории Иркутского и Омского военных округов, по предположению иркутских контрразведчиков, действовало 4450 германских агентов.
В ночь на 2 августа 1915 г. были произведены обыски в помещении иркутского отделения «Зингера» и на квартирах его управляющего Ю. Гейстера, бухгалтера Г. Фридрихса, инспектора фирмы по Восточной Сибири Ю. Латышева и бывшего служащего Ф. Ценнера. У них были обнаружены материалы об урожаях, населенности различных районов, карта городского района с нанесением на ней 50 железнодорожных сооружений и зданий военного ведомства и другие материалы, дававшие основание полагать, что эти лица работали на германскую разведку. Они были арестованы.
Этим дело и ограничилось. Совет министров Российской империи, рассмотрев 18 сентября 1915 г. вопрос о принятии мер в отношении акционерного общества, распорядился приостановить вне театра военных действий дальнейшее закрытие магазинов и отделений «Зингера», а также постановил открыть ранее закрытые учреждения. Справедливости ради отметим, что начальник Генерального штаба генерал от инфантерии М.А. Беляев приказал военным контрразведчикам продолжать наблюдение за деятельностью сотрудников «Зингера». В результате им удалось нейтрализовать несколько резидентур германской разведки[370].
Другие эпизоды «тайной войны»В начале Первой мировой войны в Одессе была ликвидирована группа из 17 человек, которая передавала в Германию сведения о передвижении русских войск и снабжении артиллерийских частей снарядами[371].
В июне – сентябре 1914 г. была проведена операция по нейтрализации директора Путиловской судоверфи К.А. Орбановского, который намеревался через Приморье вывезти из России секретные документы.
16 августа 1914 г. он был задержан в гостинице «Версаль» во Владивостоке. При обыске у него изъяли: «…судостроительную программу от 1912 до 1930 г. ...технические условия на поставку предметов из стали, выдержки технических условий русского Морского министерства за 1913 г., перечень материалов, необходимых для Ижорского завода, технические условия поставки металлического антимона на Санкт-Петербургский патронный завод, технические условия на поставку предметов из кованой стали…»[372]
С августа 1914 г. по сентябрь 1915 г. КРО штаба Приамурского военного округа были проведены операции против агентуры германской разведки на Дальнем Востоке. В поле зрения контрразведки попал торговый дом «Кунст и Альберс», поддерживавший тесную связь со многими шпионскими группами и передававший сведения немецкому посольству в Китае.
В сентябре 1914 г. во Владивосток прибыл директор Путиловского завода К. Орбановский, доставивший совладельцу «Кунст и Альберс» Даттану чемодан с секретными материалами, собранными в Петрограде. Во время обыска у Орбановского полиция изъяла: судостроительную программу; технические условия на поставку предметов из никелевой стали на Петербургский военный завод; выдержки из технических условий русского Морского министерства за 1913 г., перечень материалов, необходимых для Ижевского оружейного завода, и т.д.
11 октября 1914 г. был арестован как лицо, подозреваемое в шпионаже, совладелец торгового дома «Кунст и Альберс» Даттан. Благодаря наличию высокопоставленных покровителей ему удалось избежать сурового наказания[373].
В 1915 г. Московским охранным отделением Департамента полиции арестовано по подозрению в военном шпионаже 29 человек[374].
Военный чиновник Крылов, секретарь генерала Оранского – начальника штаба Северо-Западного фронта, делал выписки из секретных документов, проходивших через его руки. Записи должен был передать германскому «вербовщику»[375].
Среди других успешных операций российской контрразведки можно назвать разоблачение немецкого шпиона с довоенных времен ротмистра Бенсона, двойных агентов Разведотдела штаба 9-й армии Сентокоралли, Затойскго и Михеля, австрийской шпионки Леонтины
В 1915 г. Московским охранным отделением Департамента полиции арестовано по подозрению в военном шпионаже 29 человек[374].
Военный чиновник Крылов, секретарь генерала Оранского – начальника штаба Северо-Западного фронта, делал выписки из секретных документов, проходивших через его руки. Записи должен был передать германскому «вербовщику»[375].
Среди других успешных операций российской контрразведки можно назвать разоблачение немецкого шпиона с довоенных времен ротмистра Бенсона, двойных агентов Разведотдела штаба 9-й армии Сентокоралли, Затойскго и Михеля, австрийской шпионки Леонтины
Карнюк[376].
Успехом Департамента полиции можно назвать разоблачение немецкой резедентуры в Новороссийске в 1915 г.[377]. На Юго-Западном фронте до марта 1916 г. было разоблачено 87 австрийских и немецких шпионов[378].
Разведки Германии и Австро-Венгрии с началом боевых действий перешли к массовой вербовке и засылке своей агентуры в прифронтовую полосу расположения русских войск. Ее подготовка велась в специальных разведывательных школах и центрах. Курс обучения длился около двух недель, затем шпионы переходили линию фронта. В их задачу входило добывание сведений о расположении артиллерии, пехоты, кавалерии, о путях сообщения, оборонительных сооружениях, о местах расположения штабов и т. п. На выполнение заданий, как правило, давалось 7–10 дней. Необходимость борьбы с массовой неприятельской агентурой на театре военных действий и побудила правительство России создать дополнительную систему контрразведки. Был выбран верный и эффективный путь – выявлять вражескую агентуру еще при ее обучении, что достигалось зафронтовой работой и сбором данных о деятельности школ при допросах арестованных неприятельских агентов. Уже к середине 1915 г. русская контрразведка располагала именными списками на 23 разведывательных органа австро-германских войск.
Большая контрразведывательная работа проводилась накануне наступательных операций. В немалой степени успех Юго-Западного фронта под руководством Алексея Брусилова[379] в 1916 г. обеспечила фронтовая контрразведка, которая до марта 1916 г. разоблачила 87 австрийских и немецких шпионов. Также с помощью КРО штаба VII армии удалось выявить 37 агентов «немецкой шпионской организации, руководимой неким Вернером»[380].
Активно работали русские военные агенты за границей. Так, полковнику Б.А. Семенову, военному агенту в Румынии, удалось собрать подробные сведения о шестнадцати филиалах немецкой разведывательной службы в этой стране и предоставить в ГУГШ списки более чем на 150 лиц, подозреваемых в агентурных связях с немцами[381].
Кому удалось избежать возмездияПеречисленные выше разоблаченные агенты иностранных разведок – это лишь вершина айсберга. В жизни успехи российских охотников на шпионов были куда скромнее, чем это пытаются доказать официальные отечественные историки. Так, накануне и во время Русско-японской войны три офицера Генштаба А. Федоров, В. Варский и граф И. Зелинский долгое время воровали секретные документы из фельдъегерской почты Генштаба.
30 сентября 1906 г. пришла депеша начальника штаба Виленского военного округа от Глав. штаба, Управ. ген.-квартирмейстера, Мобилизационного отдела, Отделения ХI, стол 4, в которой сообщалось о плохой упаковке секретной корреспонденции. Дело в том, что мешки пришли со следами вскрытия и в них вместо документов прислали макулатуру. Более того, кто-то вложил и опись с ее описанием. Поэтому раньше никто не замечал подмены. Может, и в этот раз все бы обошлось, если бы кто-то не обратил внимание на поврежденную упаковку. Поясним, что секретные документы пересылались в холщовых мешках, горловина которых обвязывалась шнуровкой. На узле и на шнурке ставились сургучные печати[382]. Имена предателей стали известны только после 1917 г.
Другой важный момент. Несмотря на то что Русско-японская война продемонстрировала неэффективность и низкую боеспособность российской системы военной контрразведки в условиях боевых действий, никаких мер по ее совершенствованию принято не было. Когда началась Первая мировая война, то снова дефицит кадров, отсутствие руководящих документов, не проводилось мероприятий по защите от проникновения посторонних лиц в прифронтовую полосу и т.п. И это несмотря на то, что почти десять лет в Санкт-Петербурге активно обсуждались причины поражения русской военной контрразведки[383]. Руководство Военного министерства и Генерального штаба никак не отреагировало на эту дискуссию. В результате, когда началась Первая мировая война, командование российской армии получило целый букет проблем, который так и не смогло решить до 1917 г.
Об этом как-то не принято говорить, но многие агенты германской разведки сумели избежать заслуженного наказания благодаря своему высокому положению в обществе. Речь, в частности, идет о руководителях предприятий ВПК и высокопоставленных чиновниках.
Перед началом Первой мировой войны немецким офицером Ф.К. Шифлером, работавшим в России под «прикрытием» представителя германского оружейного завода «Браунинг», был завербован директор Сестрорецкого оружейного завода генерал-майор Н.Г. Дмитриев-Байцуров. Согласно данным Петроградского городского КРО, «ранее он совершил денежную растрату, на покрытие каковой занял денег у Шифлера, и находится в денежной от него зависимости»[384]. Несмотря на это, генерал-майор продолжал руководить работой предприятия ВПК.
Дело полковника МясоедоваОтдельные официальные историки среди главных успехов российской военной контрразведки в годы Первой мировой войны указывают на разоблачение ею агента немецкой разведки – переводчика контрразведывательного отделения при штабе 10-й армии Северо-Западного фронта подполковника Сергея Николаевича Мясоедова.
На самом деле обвинение в шпионаже против этого человека было сфабриковано (что продемонстрировано в ряде публикаций[385]), а его невиновность еще в 1967 г. доказал известный советский историк Корнелий Шацилло в статье «Дело полковника Мясоедова». Она была опубликована в журналах «Вопросы истории» № 4 за 1967 г. и «Военно-историческом журнале» № 7 за тот же год.
До Первой мировой войны Сергей Мясоедов служил начальником пограничного отделения С.-Петербургско-Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог, на пограничном пункте Вержболово. В 1907 г. ушел в отставку. В 1910 г. был принят на военную службу и назначен штаб-офицером для поручений при Главном штабе.
В 1911 г. против Сергея Мясоедова началась крупная интрига, возглавляемая одним из лидеров оппозиции Александром Ивановичем Гучковым. В газетах «Вечернее время» и «Новое время» появились статьи с намеками против Мясоедова. 17 апреля 1912 г. в «Новом времени» появилось интервью с Гучковым, который уже открыто обвинил Мясоедова в шпионаже. Потом между ними произошла дуэль: никто не пострадал. После этого скандала Мясоедов снова был уволен в запас, и было проведено расследование, которое не выявило в действиях Мясоедова ничего подтверждающего обвинения в шпионстве.
Когда началась Первая мировая война, то он пошел служить в ополчение. Затем подал рапорт и был переведен в штаб 10-й армии, где служил переводчиком.
В конце января 1915 г. в Петроград прибыл освобожденный из германского плена поручик 25-го Низовского полка Яков Колаковский. Сначала он заявил, что якобы в германском Генеральном штабе ему поручили убедить коменданта крепости Новогеоргиевская[386] и сдать ее за один миллион рублей. При этом нужно учитывать, что данная крепость не была рассчитана на длительную осаду противником и смогла продержаться не более 10 суток. http://www.grwar.ru/library/BakhurinSpy/BS_01.html .
Затем он сообщил контрразведчикам: «Будучи взят в плен в 1914 г. в бою под Сольдау, но желая возвратиться в Россию, предложил немцам свою службу в качестве разведчика в пользу Германии… При отправлении меня в Россию из Берлина лейтенант Бауермейстер советовал мне обратиться в Петрограде к отставному жандармскому подполковнику Мясоедову, у которого я могу узнать много ценных для немцев сведений».
Начальник Петроградского охранного отделения Константин Николаевич Глобачев допросил его, но не поверил ни одному его слову. Более того, Департамент полиции организовал за ним негласное наблюдение, как за немецким шпионом.
А вот военные контрразведчики, наоборот, не только заинтересовались его похождениями, но и поверили ему. В феврале 1915 г. по инициативе генерал-квартирмейстера Северо-Западного фронта Бонч-Бруевича и начальника контрразведки штаба фронта Николая Батюшина Мясоедов был арестован и обвинен в шпионаже и мародерстве. Началось следствие. Вот только доказать факт шпионажа полковника не удалось. Удалось доказать лишь факт мародерства, что можно было бы инкриминировать многим участникам военных операций в Восточной Пруссии. Несмотря на отсутствие доказательств шпионской деятельности Мясоедова (не считая голословных заявлений поручика), военный суд признал его виновным в совершении именного этого преступления (а не мародерства) и приговорил к смертной казни.