Не добегая до траншеи, Джек выпустил в неё гранату и соскочил сразу после взрыва. Запнулся о ящик, выстрелил в поднимавшегося от стенки махди, толкнул падающее тело, всадил штык в согнутую спину целившегося в Елену… Сбоку мелькнул длинный нож в руке махди, выскочившего из капонира — Жозеф подставил ладонь и яростно заорал — клинок прорубил перчатку; Иоганн в упор выстрелил махди в живот картечью.
— Ах-х!..
— Х-ха-а!..
— А-а!..
— М-ма-а!..
Ничего членораздельного — хрип, крики, стоны. Ударом штыка в горло Джек пригвоздил к накату махди с офицерскими нашивками, замахнувшегося топором на Эриха — и штык переломился, а приклад ударил юношу в пах, и тот рухнул на дно траншеи. Махди вновь замахнулся автоматом, его глаза, большие, округлившиеся — смотрели с бессмысленной злобой, он держал автомат за ствол обеими руками, намереваясь размозжить белому голову. Ник мелькнул в прыжке над Джеком, и англичанин увидел, как от удара ногой голова махди откинулась, как капюшон, он повалился наземь, а следом за ним — Ник, свалив и начавшего было подниматься Джека. Канадца ударили по спине автоматом. «Синий берет» — не махди — замахнулся вновь, но через лежащих штурмовиков перешагнул Иоганн — оскаленный, жуткий, он ударил бандоса в лицо кулаком, того отшвырнуло в вихре брызнувшей в стороны крови, и Джек заметил, что Иоганн ударил врага всё-таки не голым кулаком. Очевидно, полотно «бобра» сломалось, но осталась тяжёлая рукоять с ввинченными шипами… Иоганн метнулся вперёд, ударил ещё раз, и череп врага раскололся пополам.
Ник с Джеком наконец распутали руки-ноги-снаряжение и поднялись. Оказалось, что рукопашная в траншее уже закончилась — но она оказалась неучтённым фактором, в ДОТе разобрались, что к чему, перетащили один из пулемётов и вовсю поливали бывшую свою траншею очередями.
— «Гочкис», вот ведь везёт на старьё сегодня… — прохрипел Иоганн. — У-у… Дик, достань его! Густав, тоже давай!
Граната Дика разорвалась в стене ДОТа недалеко от бойницы.
— Бинго,[6] — прокомментировал он. — Густав, поправку влево!
Поляк выпустил гранату с напалмом, но за миг до этого словно по какому-то наитию расчёта «гочкис» втянулся внутрь, а за ним захлопнулась заглушка. ДОТ объяло пламя, но из него почти тут же снова загремели очереди. Густав выстрелил ещё раз — и ДОТ наконец заткнулся.
— Вперёд, перебежками! — Иоганн выскочил наружу и… еле успел упасть. Теперь уже ручной пулемёт бил откуда-то из разбитых траншей сбоку от горящего разрушенного ДОТа.
— Херст! Херст! — открытым текстом кричала голосом Фишера рация. — Что у тебя?! Они подходят с того края, они сейчас пойдут в атаку! Бери ДОТ! Любой ценой — бери!
Все переглядывались. Ручной пулемёт хлестал густыми злорадными очередями. Слышно было, как из ДОТа — с другой стороны бьют скорострелка и ещё два «гочкиса», прижимая к земле атакующих по фронту парней из 6-го взвода. Там гибли ребята…
— Попробую его снять, — Анна удобней перехватила винтовку и поползла в сторону, к переплетению арматуры и проволоки; за ним высилась куча дроблёного бетона.
— М-мать… — Андрей выбросился из траншеи. — Я его сделаю… — и тоже пополз — вперёд, скрываясь в выемках и за кучками земли.
Но между траншее и ДОТом место было всё-таки очень открытое. Слишком.
Джек видел, как в Андрея попали. Над правым бедром русского вдруг встало отчётливое облачко крови и перемолотой в пыль ткани. Андрей вскинулся, дёрнувшись всем телом и откатился в сторону, зажимая рану мгновенно залившейся тёмным ладонью. Эрих швырнул русскому трос, Андрей намотал его на кулак и предплечье и был втянут в траншею.
— Куда ты полез, идиот?! — выругался Иоганн, глядя на быстро бледнеющего русского, которого бинтовала Елена. — Где Анна?..
…Её увидели сразу. В нелепой, почти смешной позе литовка висела на сплетении проволоки, выпустив винтовку. Из простреленной шеи через раскромсанный пулей ворот РЖ всё ещё текла кровь.
— Анька! — крикнула Елена, рванулась, но Эрих швырнул её обратно:
— Стой! С ней — всё, она пошла домой… — немец сплюнул. Жозеф перекрестился.
«Убита?! — ахнул Джек, холодея. — Как же так?! Не может быть!» — это была последняя связная мысль, дальше в юноше звучал сплошной вопль…
Очевидно, этот вопль заглушил не только мысли, но и страх, потому что Джек, вскочив на бруствер, бросился вперёд бегом. Потом прыгнул в сторону, перекатился, отполз, снова вскочил и побежал опять.
Не больше ста метров. Стометровку он бегал в школе за одиннадцать секунд. Но здесь снаряжение и склон. Прыжок. Джек упал. Перекатился. Отполз. Кучка земли, за которой он прятался, взлетела вверх, метнулась в глаза юноше, словно живая. Действуя по наитию, Джек вскочил, побежал снова — пулемёт молчал, и англичанин неожиданно увидел его совсем близко. Пулемёт. И пулемётчика. Его белые от бешенства глаза. И руки, быстро заправляющие новую ленту. До них — этих рук, этих глаз — было не больше десятка метров, и пулемётчик, видя, что не успевает, привстал и схватился за кобуру на боку.
Первое, что попалось Джеку под пальцы — рукоять финки. И англичанин метнул её — от бедра.
Один из белых, ненавидящих глаз — левый — потух. Рука пулемётчика оторвалась от кобуры, сделала несколько вялых, скребущих движений по воздуху. Когда Джек спрыгнул в воронку — махди был уже мёртв.
В ДОТе открылась бронированная, посечённая осколками, дверь. Высунувшись, кто-то что-то крикнул встревоженно — и дёрнулся обратно, но Джек выстрелили внутрь из подствольника, в два прыжка достиг проёма и вломился внутрь — где пахло порохом, бетоном, кровью и стироформом.[7]
Он никогда бы не подумал, что ДОТы такие огромные. Трое, выскочившие из соседней комнаты (!!!), набросились на него со штыками наперевес — убить и закрыть дверь! Любой ценой! Джек отбивал удары автоматом — штык был сломан, финку он не вытащил из трупа, до тесака добраться не давали… Он мог только защищаться — не давать себя убить — не давать захлопнуть дверь. И не отступать. Статуи не отступают. Он — статуя, монумент, вросший в исщербленный бетон пола. Всё.
Выскочили ещё двое, державшие в руках сапёрные топоры. «Сейчас, — прорвалась мысль, — они меня кончат. Вот это и правда — всё.» Занося топор, вбок — мешал потолок — один пробивался к Джеку, отталкивая троих первых и оскалив в напряжении зубы.
— Пусти! — Джека оттолкнули. Иоганн перехватил топор уже в размахе, рванул и ударил «хозяином», не желавшим выпускать оружие, об стену. Тот даже не пискнул. Швейцарец крутнул топор, обрушив его на второго — тот подставил своё оружие и заорал, захлебнулся; удержать удар не хватило сил, руки вывернуло, полотно топора Иоганна вошло в голову до топорища… Не вырывая оружия — было некогда — Иоганн повернулся, перехватил махди, замахнувшегося на него штыком, за ствол автомата и за рваньё на груди, вскинул его перед собой, как соломенное чучело, и швырнул в двоих последних. Джек даже двинуться не успел — он лишь снова поразился тому, как быстро при его росте и весе движется швейцарец. но, не шевелясь, англичанин увидел, как вторая дверь, в соседнюю комнату, откуда неслись выстрелы…
— Закрывается! — взвизгнул Джек, тыча автоматом.
Иоганн был бы очень плохим солдатом, если бы не понял сразу, что к чему. Прыгнув к двери таким прыжком, что позавидовал бы какой-нибудь кенгуру, Иоганн заклинил её — упёрся спиной в срез двери, а ногой — в косяк.
Дверь остановилась. Очевидно, у закрывавших её солдат из расчёта были под рукой только пистолеты, потому что Джек услышал заполошные частые выстрелы; Иоганн задёргался всем телом, в голос ругаясь на родном языке, но с места не сдвинулся. Достаточно было кому-нибудь выстрелить в лицо, и…
Ворвавшийся в блиндаж Эрих просунул под ногой Иоганна ствол РПД:
— Химмельдоннерветтер, шшшшайзекюббель…[8] — конец ругательства обрубила очередь. Иоганн свалился в сторону, РЖ на нём дымился, шлем — тоже. Он, оказывается, нагнул голову и сейчас мотал ею, как оглушённый на бойне бык.
— Ребра переломало… это точно… — мучительно прохрипел он. — Хелен, флажок скорее, а то нас тут сейчас свои же…
Оторвав от установленной на столе рации антенну, Елена быстро нацепила на неё алый флажок Рот и, выставив в бойницу, помахала им, а потом закрепила. Густав и Жозеф перетаскивали к противоположной бойнице скорострелку, Ник — «гочкис». Джек потащил второй. Дик помог войти в блиндаж Андрею и усадил русского на ящики. Трупы и лужи крови мешали ходить. Иоганн по рации кричал что-то весёлое; Джек, выставив ствол пулемёта в бойницу, увидел висящую в переплетении проволоки Анну — девушка висела так спокойно, что казалась просто-напросто частью окружающего жуткого пейзажа… А ещё он увидел, что вокруг — светло. Наступил день, но необычайно чистое небо скрывали облака жирного дыма, и временами совсем темнело. Однако, картина поля боя предстала во всей своей отвратительной масштабности. Казалось, что сражавшиеся здесь существа обезумели и просто никак не могут остановиться в беспощадном, страшном, диком самоистреблении. Из тыла бандитов подходили подкрепления — но было уже поздно, потому что с другой стороны двигался вал техники — армия прошла минные поля.
Десант выполнил свою миссию…
…Без особого интереса все смотрели на идущие мимо колонны с танками во главе. Потом Эрих поднялся:
— Пошли наружу, — угрюмо сказал он, — тошно мне здесь.
— Помоги встать, — попросил Андрей, опираясь на плечо Дика. А Джек сказал:
— Схожу за Анной, — и добавил: — Ей плохо там. Одной.
* * *«Встречное сражение окончилось нашей решительной победой. В 12.05. противник начал отступление по всему фронту, сейчас отступление переросло в бегство. Глубина нашего продвижения на 18.00. - от 10 до 80 км.»
«Подразделения англо-саксонской армии вышли к берегу моря Чад, завершив рассечении бандитской армии противника надвое.»
«„Форт Большой Шлем“ блокирован конфедеративными ротами.»
«„Синими беретами“ брошены почти вся техника и тяжёлое оружие.»
«Потери десанта на 12.0 составили 211 человек убитыми и пропавшими без вести. Подсчёт продолжается…»
5
Убирали трупы.
Прекратилась стрельба, и — бок о бок — непримиримые враги разыскивали раненых и оттаскивали мёртвые тела. Это было необходимо, и на два часа беспощадное истребление прекратилось, словно его и не было.
Но что оно было — и что оно вот-вот должно возобновиться — помнили все. И сторонились друг друга, стараясь не замечать, даже если враг проходил рядом.
2-е сидело на краю траншеи. Все молчали в лёгком отупении. Иоганн чистил нож. Елена бинтовала Жозефу разрубленную ладонь. Дик, расстегнув ремень шлема, сидел, закрыв глаза, рядом с лежащей Анной… Густав равнодушно смотрел на носки сапог. Ник то и дело отпивал из фляжки и после каждого глотка опускал голову. Джек аккуратно, методично проверял и оправлял снаряжение. Эрих замер, закрыв лицо ладонями. Андрей, смоля в стиснутых зубах сигарету шипящими затяжками, осматривал простреленное бедро.
Остановившийся на противоположной стороне капитан «синих беретов» — невысокий, но крепкий, с жёстким лицом — без особого интереса наблюдал за своими врагами. Всё его лицо было покрыто сплошным слоем пороховой гари.
Джек перетянул плечевые крепления РЖ и поднял голову. И застыл. Потом — оттолкнулся от земли и легко перескочил траншею.
— Ты куда? — спросил тут же Иоганн.
— Сейчас… я сейчас… — почему-то косноязычно сказал Джек и поспешил за уже уходящим капитаном, вглядываясь в его спину. Наконец — позвал:
— Капитан Визен.
«Синий берет» обернулся. И Джек, будто споткнувшись, замер. И повторил — уже уверено:
— Капитан Визен.
— Да? — офицер говорил по-английски. — Что тебе нужно, белячок?
— Сказать вам пару слов, — Джеку больших усилий стоило так говорить — спокойно, без напряжения. — И потрудитесь говорить мне «вы».
— С какой стати, щенок? — презрительно спросил Визен, щурясь.
— Ах так? Хорошо, — Джек удовлетворённо кивнул. — Ну так слушай, скотина. Оч-ч-ч-чень внимательно меня слушай. Ты убил моих друзей. Ты — палач и маньяк, Визен.
— Убил твоих друзей? — Визен нахмурился, потом — рассмеялся. — Ну и ориентир! Я столько ваших укокошил, что всех и не упомнишь. Да и нет желания, если честно.
— А я тебя хорошо помню. Ма-Адир месяц назад. Я один остался жив из двенадцати наших. Ты поленился меня искать.
— А! — капитан хлопнул себя по лбу, и хорошо знакомая Джеку улыбка появилась на его губах. — Это где мои дебильчики одного вашего перед смертью опетушили… — Джек не понял этого слова, но догадался и не сдержал ненавидящей дрожи. Визен улыбнулся ещё шире. — Помню… Так это, значит, я тебе подарил жизнь?
— Через две недели в нашем тылу ты убил мою девчонку, — продолжал Джек, спрятав руки за спину, чтобы Визен не видел, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки.
— Ого! — бандос непритворно удивился. — Совпаденьице… В тебя я тогда промазал… но получилось ещё лучше, я гляжу? Так я пристрелил твою сучу, трусливый щенок? Удачно… Ну а ты чего теперь хочешь?
— Я хочу тебя убить, — сообщил Джек спокойно. — И я тебя убью.
— Ну-у… — лицо капитана стало разочарованным, — это я слышал много раз. Грозили, а потом… Они все — умерли. Я — жив. И буду жить.
— Это ненадолго. Я тебя убью. Я, Джек Брейди с Острова, отправлю тебя в ад, капитан Визен. Даже если это будет последнее, что я сделаю. Светом клянусь, Солнцем клянусь.
— Так ненавидишь?
— Ненавидеть можно человека. Человека, капитан. А ты — нет, ты не человек. Я не знаю, — очень мальчишеским жестом Джек потёр нос, — не знаю, кто ты, что ты, откуда и чьим попущеньем выполз ты на свет, но вот тебе слово: я тебя убью. Жди, — и, повернувшись, пошёл к траншее.
Сидевшие около неё давно смотрели на говоривших. Визен скользнув взглядом по их лицам — и вдруг заторопился прочь. Ему явно стало не по себе.
— Кто это был? — нагнав его, спросил один из бандитских офицеров, молодой лейтенант.
— Да так, — Визен повёл плечами, чтобы избавиться от неприятного ощущения. Улыбнулся. — Один белячок, которого я в своё время плохо искал и который теперь поклялся меня убить. Англичанин.
— Англичанин? — нахмурился лейтенант. — Они нечасто ненавидят и редко клянутся… но ненавидят страшно и клятвы выполняют. Или погибают, стараясь выполнить.
Визен осклабился, хлопнул лейтенанта по плечу:
— Этот — погибнет…
… - Это был Визен? — спросил Дик, едва Джек, вернувшись, уселся на место. Джек кивнул. — Я так и понял. Если честно, я думал — ты его застрелишь.
— Нет, — Джек поднял на новозеландца узкие, как ножи, холодные глаза. — Нет, Дик. Он меня унизил. Если бы я сейчас выстрелил в него — это была бы просто месть, он бы погиб… и всё. Ничего бы не понял. Я хочу, чтобы он сначала был побеждён. Понимаешь — по-беж-дён. Он и всё, что за ним стоит. Чтобы он понял: его победил — я. Иначе всё бесполезно. Иначе я не хочу.
Дик прищурился.
— О-го… — медленно и с уважением сказал он. Хотел добавить ещё что-то, но Иоганн внезапно подал команду:
— Отделение — смир-на!
Все вскочили. К ним подходил генерал-майор Бачурин. Правое плечо генерала было перебинтовано. Следом за командиром сводной дивизии шёл Фишер — вроде бы, целый.
— Товарищ генерал-майор… — Иоганн начал рапорт, но Бачурин прервал его движением руки:
— Вольно, сержант.
— Отделение — вольно!
Бачурин внимательно оглядел лица солдат. Задержал взгляд на трупе Анны, на забинтованном бедре Андрея…
— Садитесь… Кто первым ворвался в ДОТ, сержант?
Иоганн, который так и не сел, отрапортовал:
— Рядовой Джек Брейди!
Джек вскочил и подтянулся, вздёрнув подбородок. Бачурин подошёл совсем близко — Джек видел усталые твёрдые глаза, ощутил запах — обычный солдатский запах, как от любого парня из их роты… Ему вдруг стало жалко генерала — крепкого, но уже немолодого, видевшего ещё Безвременье и всю жизнь провоевавшего… Трудно ему, наверное, поспевать в бою за молодыми…
…А генерал видел перед собой подтянутого мальчишку с недетскими глазами и горькой складкой между бровей, но ещё совсем юными обветренными губами. И вспоминал себя в давние-давние времена, в мире, в который этот мальчишка не поверил бы, случись ему тот мир увидеть… Обычный нынешний мальчишка — солдат его дивизии. Десятки таких лежали на склонах холмов, которые он сегодня взял, успев уже доложить о победе. «Мы перед ними виноваты, — подумал генерал. — Много раз и во многом виноваты. И не оправдаться тем, что они — добровольцы, что они знали, на что идут… ничего они не могли знать!» Вспомнились погибшие сыновья, и генерал вдруг почувствовал себя старым и усталым…
… - Рядовой? — переспросил Бачурин. Покачал головой. — Ланс-капрал. Ланс-капрал Джек Брейди. Подадите мне представление, капитан.
Фишер кивнул. Джек хлопнул глазами. Фишер — капитан?! Постойте… что он сказал?!?!?! Джек облизнул губы.
— Отвечай, дурень, — напомнил Иоганн. И все, в том числе генерал-майор, добродушно заулыбались.
— Служу победе! — выкрикнул Джек. Получилось заполошно, он покраснел, но Бачурин уже отвернулся. Он заложил руки за спину… и солдаты увидели, как генерал крепко сцепил дрожащие пальцы. Бачурин осматривал холмы, где санитары уже сносили раненых и убитых к вертолётам. Трупов было много. И кое-какие просто складывали в мешки. Чтобы удобней было нести.
По частям…
— Они погибли, как подобает воинам, — генерал не поворачивался, и в его голосе не было никакой патетики. Но потом голос дрогнул: — Они не боялись смерти, потому что верили в жизнь!..
… - Поздравляю, — Дик хлопнул Джека по плечу.
— Есть с чем, — поддержал Эрих. Джек посмотрел вокруг растерянно — все были за него искренне рады, а он сам не очень-то понимал, если честно, что именно сделал.