Там, где мы служили... - Олег Верещагин 5 стр.


— Уильям? Билл Крэйн? — теперь Джек его точно вспомнил, и партизан кивнул:

— Мы, наверное, виделись? — спросил он равнодушно.

— Да, в деле с бен Рушдадом… Ты меня вряд ли запомнил, но я тебя помню… Так ты меня искал, что ли?

— Да, — Билл оттолкнулся от ската, шагнул к Джеку. — Ты был парнем Стеллы?

Морозом стянуло щёки. Но ответил Джек спокойно:

— Я и сейчас им остаюсь.

— Тот, кто убил её… — Билл медленно подбирал слова, бессознательно вертя хлыст в пальцах, — он застрелил сегодня за линией фронта пятерых наших, в том числе — Филиппа Летчи.

— Я ему ничего не говорил! — теперь Джек почти крикнул это. — Я вообще его предупреждал!

— Он узнал сам. И думал, что… что выследил этого Визена.

— Мы тоже так когда-то думали, — Джек махнул рукой.

Билл кивнул. Помолчал, потом так же бессознательно взъерошил себе волосы. Досадливо сморщился:

— У меня будет одна просьба. Попроси свих друзей… Если тебя убьют, — он сказал это буднично-спокойно, — пусть они сообщат мне. Я приеду и выслежу эту сволочь. Поверь — я хороший охотник.

Джек слегка усмехнулся:

— Пусть так. Хорошо… Но тебе не придётся об этом беспокоиться. Визена я убью сам.

Несколько секунд Билл Крэйн смотрел в глаза Джека Брейди, а потом вдруг улыбнулся:

— А ты отличный парень. Сумасшедший, конечно, но мы все сумасшедшие, слава Солнцу. Нормальные не выживают в день Рагнарёка и не выигрывают войн… Если захочешь остаться на нашей земле после войны — свяжись со мной. Мне нужны будут сумасшедшие — идти в Йотунхейм и в леса по рекам.

— Вряд ли я останусь тут после войны, — ответил Джек (пусть и хотел, мелькнула мысль). — Но я тебе благодарен. Приятно, когда тебя называют сумасшедшим.

Били Крэйн свистнул хлыстом и вдруг указал им на грудь Джека:

— Молот? Ты — асатру?

— Нет, это просто подарок. Как раз в той деревне и подарили.

— Хороший подарок, — Билл полез за пазуху, под куртку и рубашку — и достал такой же молоточек, только каменный. — Это я получил, когда мне было десять. Мы с отцом ездили продавать картошку на юг.

— Картошку? — засмеялся Джек. Билл тоже улыбнулся:

— Да, вот такой экзотический фрукт. Поездка была с большой стрельбой…

Он аккуратно убрал молоточек. Штурмовик и партизан разглядывали друг друга с откровенной уже симпатией. Каждый подумал: жаль, что приходится разъезжаться, это был бы хороший друг…

— Ну, ладно, — Билли протянул ладонь, — мне пора. Может, ещё и встретимся…

— Может, — Джек пожал руку от души. Ему на самом деле хотелось верить во встречу…

…В блиндаже отсутствия Джека вроде бы никто и не заметил. Но, когда он уселся на место, Дик, нагнувшись ближе, спросил:

— Кто это был?

— Средний Крэйн, — ответил Джек, и новозеландец поднял бровь, но ничего не сказал. Андрей, опиравшийся на гитару, подбородком, со смехом вспомнил:

— В госпитале лежал через кровать от меня один партизан, снайпер. Боди каунт — больше шестидесяти голов… Так во там приехал корреспондент, берёт интервью, расспрашивает у всех, что и как, дошёл и до этого снайпера, повосхищался, а потом и спрашивает: «Скажи-ка, а почему ты не в регулярной армии, а в партизанах?» Снайпер на него посмотрел, как на больного, и спрашивает в ответ: «Да где ж вы видели, чтоб тринадцатилетних в армию брали?!»

Особого смеха история не вызвала, да Андрей смеха явно и не ожидал. Все отлично знали, что воевать приходится в самых разных возрастах, а такого понятия, как «регулярная армия», не существовало ещё каких-то десять лет назад. Настроение резко упало — вспомнилась Анна, вспомнилось то, что никогда больше она не сядет за один стол с друзьями… И, как частенько бывало в трудные минуты, Андрей удобней взял гитару — и зазвучала песня:

Второй куплет пели уже вместе — эту песню с неизвестным автором любили на фронтах.

Наступила тишина. Эрих протянул: «Да-а…» — и негромко ругнулся по-немецки. Жозеф разлил самогон.

— Иди к чёрту со своим пойлом, — посоветовал Иоганн. — Я слышал — от него слепнут нечего делать.

— Слепнут от технического спирта, если кто такой идиот и его пьёт, — возразил Андрей.

— Ты просто чертовски умный, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Эрих. Андрей в ответ шевельнул бровями. Жозеф предложил неожиданно:

— Давайте сыграем в интересную игру…

— В пое-езд! — с идиотским восторгом перебил его Андрей, и они с Еленой расхохотались — очевидно, им эта фраза что-то говорила.

— В «вырвиглаз», — с угрозой сказал Жозеф. — Я в покер хотел предложить сыграть… Эй, Густав, ты в честь какого праздника решил надраться?

Поляк под шумок высосал третий стакан. Кажется, вопроса он не услышал.

— А всё-таки все славяне — алкаши, — сказал Эрих. Елена кашлянула, и немец смутился, а девушка с невинным видом спросила:

— А это правда, что в старые времена если в Германии вечером кто-то шёл по улице трезвым — его сразу принимали за иностранца?

— Ага, — злорадно сказал Джек, — получил, чёртов краут?! Так его, агрессора, братья-славяне!

— Эх, а ещё германцы, — укорил Эрих англосаксов, и Дик заметил:

— Были. Далековато наши пути разошлись… хотя сейчас, похоже, вновь сходятся. Меня это радует.

— Изменчивая барышня Политика… — насмешливо пропел Ник.

— Кто-то хотел нас учить дедовым секретам рукопашки, — напомнил Эрих, и канадец кивнул:

— Хоть завтра.

— Ник, — спросил Джек, — а у тебя есть девчонка?

Ник слегка покраснел и, расплескав, пододвинул к себе стакан с самогоном.

— Не пей ты эту гадость, — посоветовала Елена. Но Ник уже опрокинул стакан и сидел, выкатив глаза и пытаясь открыть рот и вдохнуть поглубже, что в целом было не слишком умно.

— Стоп. Закуси, — Андрей деловито сунул во всё-таки открывшийся рот кусок хлеба с аккуратно уложенной шпротой. Ник бешено задвигал челюстями, потом выдавил:

— Первый раз пью, честное словооо…

— Лучше бы и в последний, — заметил Дик. — На войне вовсе не обязательно пить. Или тебе понравилось?

Ник под добродушный смех замотал головой.

Андрей достал фотографии — пока он валялся в госпитале, из дома переслали письмо со снимками заново строящейся Занадыровки.

— Девчонок полно, — со смехом, но и явно озабоченно говорил русский. — Много ли они там одни сделают?

— А красивые девчонки, — заметил Жозеф, вертя одну из фотографий. — Может, поеду в отпуск к тебе, передам привет, помогу…

— А ты что-то можешь? — ехидно осведомился Эрих. — Только породу испортить…

— «О нас не беспокойся, — читал между тем Андрей, не обращая внимания на снова затеявшийся спор. — Тут у нас теперь тихо, даже банды не доходят. Ты, главное, воюй хорошо и приезжай в отпуск, а лучше бы и насовсем…» Насовсем, — повторил он, уставившись поверх письма в стену остановившимся взглядом.

— Браунид офф, — сказал Иоганн. Джек покосился на швейцарца:

— Неужели ты никогда не скучаешь по дому, сержант?

Лицо швейцарца стало задумчивым.

— Я жил в одиннадцати местах, — сказал он серьёзною — Из своих девятнадцати я провёл в Винтертуре лет пять, не больше. Два первых и три между десятью и тринадцатью, когда отец получил назначение в Айсонскую школу. Моим домом всегда была моя семья. Если я и скучаю, то лишь по ним.

— Эй, — вдруг поднял голову не ставший продолжать спор и о чём-то задумавшийся Жозеф, — а давайте скинемся? — он полез в карман и вытащил чеки, примерно на триста. — Оп! Держи, Андрей. Пошлёшь в деревню.

— Хорошая идея, — Иоганн тоже сунул руку в карман куртки.

— Пожалуй, — согласился Дик. Все задвигались, доставая чеки, но Андрей воспротивился:

— Да вы что?! — возмущённо спросил он, покраснев. — Я не возьму нипочём!

— А мы тебе ничего и не даём, — хладнокровно ответил Дик, — это на твою деревню. И попробуй пропить хоть один чек!

— Держи, — Эрих между тем пристукнул пачкой о край стола, протянул её Андрею. — Пусть в твоей Занадыровке построят концерт-холл имени 2-го отделения!

Посыпались предложения — что можно построить в деревне на Дальнем Востоке на собранную сумму. Когда кто-то упомянул приют для умалишённых, Андрей впал в бурный энтузиазм:

— Во! И все в нём поселимся! Благо, если и дальше станем сидеть без дела — как раз и будет нам там самое место! — он цапнул гитару, посмотрел вокруг блестящими глазами, но ничего не сказал.

…Закончил петь Андрей, и Джек нарушил установившуюся было снова тишину. Поднявшись, он двинул Андрея в плечо и, пробормотав: «Сволочь русская…» — вышел в душевую.

— Что с ним? — удивлённо спросил Ник, сидевший с блестящими глазами и блуждающей улыбкой на губах.

— Девчонка, — неохотно ответил Эрих, накалывая на финку ломоть ветчины. — Его девчонку застрелила одна сволочь. Да ты его видел после боя, этого скота… ну, тот бандосовский капитанишко. Джек с ним разговаривал!

Ник нахмурился, припоминая. Хотел что-то сказать, но в блиндаж сунулся парень из первого отделения. Посмотрел вокруг странным взглядом и выпалил:

— Второе, черти! Вы чего здесь?!

— День рожденья празднуем, — пояснил Иоганн. — Заходи, чего ты…

— Да это вы выходите! — завопил штурмовик. — Там опять это… началось!

8

На плацу собралась практически вся рота. Около флагштока стояла запряжённая невероятным коровоподобным ублюдком телега, нагружённая чем-то… чем-то, с чего подтекало. Старик-махди в невероятных лохмотьях, с кожей, изъеденной экземой, сложив руки и живота, стоял перед Фишером, глухо роняя полупонятные слова — равнодушно, безразлично…

Да, он ни при чём. Остановили, когда вёз хворост. Скинули вязанки. Нагрузили это. Велели везти. Сказали — куда. Нет, он ни при чём. Много, он не считал. И северяне, и местные. Нет, не северяне, конечно, бандиты, как угодно господину. Нет, показать не сможет. Да, боится. Убивайте, если такова воля господина. Он боится всё равно. Но он здесь ни при чём…

— Кто? — спросил Джек, подбегая. К нему повернулись несколько белых лиц. Ответил, кажется, лейтенант Сведруп:

— Первое отделение второго взвода, ланс, — а ещё кто-то добавил прерывающимся голосом:

— Были… в тылу были. На рекогносцировке… Как же так…

Джек протолкался ближе. Он знал, что лежит на телеге, но сперва ему всё-таки показалось, что там — разделанные животные. Хотя он знал, знал, что это тела людей — изрубленные, в засохшей крови… Девять трупов.

Ник охнул и, повернувшись, словно от удара пули, уткнулся в грудь Джека — наверное, не вполне понимая, что делает, так ему стало страшно…

— Вторая полурота, лейтенант Садальский! — послышался голос Фишера, рявкающий от злости. — К вертушкам, ждать распоряжений!

— Второй взвод!..

— Четвёртый взвод!..

— Шестой взвод!..

Часть солдат бросилась к блиндажам. Во второй полуроте, как и везде, был всё ещё некомплект, и большой — но как быть?

— Что с ними сделали? — сипло спросил Ник, поворачиваясь. под глазами у канадца лежали тёмные тени.

— Жертва Ала Шамзи, — ответил Джек. — Запомни, Ник — ни в коем случае не сдавайся в плен. Лучше перерезать себе горло куском консервной банки или разбить голову о камень.

— Они вообще… люди? — помедлив, спросил Ник. Джек покачал головой:

— Думаю, что нет. Если когда и были. Теперь понимаешь, почему мы воюем с ними, хотя у нас полно дел и не так уж гладко дома? Понимаешь, почему их надо добить до конца? — мимо проходил Фишер, и Джек моментально переключился: — Товарищ капитан, разрешите обратиться?

Фишер остановился на миг. Окинул Джека холодным, ничего не выражающим взглядом. Потом во взгляде мелькнул намёк на понимание — но слова были такими же холодными, как взгляд:

— Не разрешаю, ланс-капрал Брейди, — он помолчал и добавил с ноткой мягкости: — Ты будешь мстить, Джек. И завалишь всю операцию.

Фишер уже повернулся, чтобы уйти, но Джек вдруг окликнул его — в спину и не по уставу:

— Капитан! — когда же тот обернулся, с нажимом произнёс: — Капитан, его могу убить только я. Больше его никто не достанет. Только я!

* * *

Операция не удалась. Полурота села на хвост противнику, но Визен поступил, как часто поступал — оставил в качестве заслона и на съедение часть отряда, отрубил хвост и в тот же день совершил нападение на тылы англичан, оставив после себя двадцать четыре трупа, восьмерых тяжело раненых и троих уведя в плен в холмы. Потом, уже под вечер, налетел на тылы скандинавского батальона, но там сумели быстро организовать оборону и обошлось без потерь — а вот с преследованьем промедлили. И нашли лишь место посадки двух вертолётов и тела замученных пленных.

Визен вернулся прочно…

* * *

Специфика новых боёв заключалась в том, что теперь уже недалеко оставалось до «коренного» бандитского района на берегу моря Чад. Холмы молодым лесом сменились мёртвыми чёрными лесами, в которых зелёный подлесок ещё только-только пробился над землёй, а вымерзшие тропические гиганты стояли каменными сумрачными памятниками навсегда ушедшему прошлому, да временами — тяжко рушились. Противник ещё не выстроил новую линию обороны — и сейчас спешно закапывался на подходах к древнему городу Диффа — «столице» разбойничьей Центральной Африки. Судя пол разведданным — отстоять что-то он уже не надеялся, просто не мог рассчитывать на милосердие северян.

Но Визен, похоже, ничего не хотел знать о неизбежном поражении своих начальников.

* * *

— Брэк! — Ник поднял руки и стукнул кулаком о кулак. — У тебя неплохо получается, Джек.

Тяжело дыша, англичанин опустил руки. Он не считал, что у него получается неплохо. До Ника ему было всё ещё явно далековато.

— Идите помойтесь, — посоветовал Иоганн, с интересом наблюдавший за спаррингом. Андрей, оседлавший край блиндажной крыши, сообщил:

— Лоун идёт. Иоганн, это по твою душеньку.

Лейтенант Скобенюк вошёл на площадку перед блиндажом, придерживая «сайгу» локтем.

— Сержант Херст, — позвал он Иоганна, — я попрошу… нам нужно поговорить.

— Да, товарищ лейтенант, — Иоганн подошёл к офицеру, и они вместе скрылись за блиндажом. Андрей, Джек и Ник проводили их одинаково удивлёнными взглядами.

— Что ему нужно? — спросил Ник. Андрей пожал плечами:

— Может быть, хочет поговорить о праздновании Нового Года?..

…Скобенюк выглядел смущённым. Прищурил глаза в мутное преддождевое небо, нагнулся, подобрал камешек. Кинул его в лежавшую у дорожки консервную банку-плевательницу, отряхнул руки. Иоганн ждал.

— Капитан Фишер рекомендовал мне вас, как лучшего сержанта взвода, — Иоганн сохранил каменное лицо, хотя слышать ему это было приятно, и он про себя повторил капитанскую характеристику с удовольствием. — Видите ли, сержант… — Скобенюк удлинил поясной ремень. Укоротил. Чертыхнулся, удлинил снова — как надо. — Видите ли, сержант, вы, конечно, видите, что я — не «витязь».

— Не все офицеры — «витязи» или хускерлы, товарищ лейтенант, — возразил вежливо Иоганн.

— Я знаю… Я получил звание две недели назад — получил поручика после окончания Рязанского училища, вы знаете о таком?

— Конечно, товарищ лейтенант.

— Назначение сюда было для меня неожиданным, — продолжал лейтенант. Я рассчитывал служить в наших десантных частях. Не в конфедеративных. Более того — я совершенно не представляю на практике специфики боёв здесь. Я хочу обратиться к вам, сержант, за помощью и советом.

— Товарищ лейтенант?..

— Пройдёмте ко мне, хорошо?

* * *

Старик-махди сидел за столом — и поднялся, когда офицер и сержант вошли. Из-под седых бровей, больше похожих на усы, которым захотелось вдруг поменять место, смотрели тёмные безразличные глаза с белёсой мутью начинающейся катаракты. Старик поклонился вошедшим.

Назад Дальше