Иоганн посмотрел на своих. Эрих. Ник. Джек. Швейцарец кивнул:
— Мы пойдём в Мастру. Эндрю может быть там.
— Думаешь, его не убили? — напрямую спросил Джек.
— Надеюсь, что убили, — спокойно и так же прямо ответил Иоганн.
3
Андрей узнал Визена сразу, хотя видел его только один раз и толком не запомнил. Но он помнил зато, как Джек, сбиваясь и путаясь, описывал — не лицо — выражение лица и глаза. Вот это и узнал…
Капитан бандитской армии сидел на небольшой скамеечке, широко расставив ноги. Левый рукав у него был закатан, он запястья до локтя почти лежал несвежий бинт с пятнами высохшей крови. На бедре — кобура со старым, даже старинным «маузером». Открытая. Рукоятка и курок масляно поблёскивали. Кроме того, слева и справа стояли ещё двое «синих беретов» с автоматами наготове.
Очнулся Андрей от того, что на него вылили ведро воды. И обнаружил, что руки связаны — ещё до того, как узнал Визена.
Неловко повернувшись, русский встал. Огляделся. Тихая улица полумёртвой деревни была пуста. Мастра…
— Здравствуй, ланс-капрал Устинов, — Визен говорил по-русски почти чисто. Он улыбнулся и покрутил на пальце медальон[13] Андрея. — Честно — не ожидал, что сможем прихватить тебя живым. Приятный сюрприз.
— Я тоже не ожидал, — честно сказал Андрей. — Где таких нашли?
— У нас тоже охотники имеются, — Визен улыбнулся, кивнул — один из офицеров шагнул вперёд, небрежно чиркнул по тросу на руках Андрея мгновенно появившимся в руке ножом. — И стаж у них побольше твоего… Ну как, говорить будем?
— Будем, только о чём? — Андрей растирал запястья, легко поводил плечами.
— Ну! Найдётся о чём, — Визен откинулся к стене, поморщился. — Руку мне ваши вчера зацепили. Позавчера. Что за дрянь такая, не знаешь? — он порылся в нагрудном кармане, кривясь, достал что-то. — Да садись ты рядом!
Андрей сел. Он видел, что капитан играет в незлого делового профессионала. Смысла этой игры Андрей не понимал. И от этого Визен казался намного более опасным… Но игру он решил пока что принять.
На ладони Визена лежала короткая маленькая стрелка.
— Картечина от офицерской «сайги», — пояснил Андрей почти дружелюбно. — Ею попали?
— Угу, — капитан подбросил стрелку, поймал и ловко кинул обратно в карман. — Мышцу порвало. Рана чистая, а вот болит… Ладно. Ну что, Устинов, — он хлопнул Андрея по плечу, — пойдёшь ко мне?
Андрей чего-то такого ожидал. Ожида-ал, уже секунд десять. Для солдата с опытом это — срок. Поэтому он открыто и глупо улыбнулся:
— Это как?
— Как?! — Визен захохотал. — Ну даёшь! Ногами! Денег не обещаю. Мы не за деньги воюем.
— Да я тоже…
— О чём и говорю. Ты послушай. И подумай. Ты же русский. И за что, зачем ты воюешь? За кого? Опять за англичан? Ловко они вам в Гритвикене мозги задурили своими песенками про братство — и маслом помазали, чтобы легче глотать было… В первый раз, что ли? Вы для них мир усмиряете — между прочим, ничего о нём толком не зная! — а они за вашей спиной границы размечают… как всегда. Скажешь, что я не прав?
— Да почему, прав, наверное… — Андрей вздохнул. — Только знаешь, в одном англичане уж точно лучше вас.
— В чём же? — Визен нахмурился.
— Они человечину не жрут. А вы — жрёте!
И Андрей нанёс Визену стремительный удар — локтем в горло.
Капитан успел нагнуть голову, спасая шею — но удар локтем в подбородок сшиб его на четвереньки. Андрей нырнул под автомат офицера справа и провёл «двойку» кулаками — под челюсть в горло и снизу вверх промеж ног.
И совершил ошибку. Вместо того, чтобы тут же прыгнуть на второго караульного, он схватился за автомат упавшего. И получил сильнейший удар в спину — прикладом между лопаток. Встать сразу не смог, и слышал, лёжа лицом в пыль и пытаясь вздохнуть, как Визен отплёвывается и ругается. Потом спросил коротко:
— Что?
— Всё. По горлу бил, — ответил обездвиживший Андрея караульный — про своего товарища. — Вы целы?
— Да… Свяжи его. и позови там Дерьмоглота и… и Утюга. Ггггад! — и Андрей получил пинок под рёбра, потом — по почке.
Уже связанный, Андрей перевернулся на спину. С трудом сел к стене. Визен отплёвывался кровью, некрасиво вытирался рукавом.
— Это тебе на память, — зло сказал Андрей. Визен быстрым движением выхватил нож и сделал резкий выпад — сверкающий кончик лезвия замер в миллиметре от левого глаза Андрея. Юноша даже не моргнул, лишь скривил губы:
— Дешёвка. У нас такие — пятачок пучок, копейка кучка, в кучке — три штучки. Да и то народ не берёт.
— Тебя, щенок, не учили со старшими вежливо разговаривать? — Визен так же стремительно убрал нож. — Ну сейчас мы научим… Хорошо научим, — он обернулся. По улице шли двое махди — тощий и низенький и здоровенный с маленькой головкой дебила. Они тащили деревянный кол — здоровенный его нёс, тощий прямо на ходу затёсывал конец ударами тесака. — Вот, видишь? Ты, я вижу, гордый, вот и будешь сидеть выше остальных в этой деревне.
Андрей ощутил тоску — такую всеобъемлющую и всеохватную, что захотелось завыть и биться затылком о стену, у которой он сидел. Но он и правда был русский. Русский, тут Визен не соврал. И этого — достаточно.
Он заставил себя проглотить комок из тоски и ужаса и сказал внятно, не сводя с Визена глаз:
— Недолго тебе ползать осталось, гнида.
После этого — замолчал.
Совсем.
4
В Мастре было пусто. Это становилось ясно не с первого (что было бы подозрительно, и очень) — а так, с пятого-шестого взгляда. И всё-таки они вошли в деревню неспешно, прикрывая друг друга.
Бандосы здесь были. И следов своего пребывания оставили достаточно, вот только заинтересоваться этими следами никто не заинтересовался.
Потому что на центральной площади Мастры торчал кол. А на кол был посажен Андрей, и кровь на колу и земле уже засохла, и на запрокинутое лицо юноши, искажённое гримасой молчаливой муки, сеялся мелкий дождь.
Все четверо стояли вокруг своего казнённого друга. Эрих посвистывал задумчиво и печально. Иоганн постукивал стволом «сайги» по ноге. Ник вдруг громко, смешно залязгал зубами и спрятал лицо в ладонях. Джек неловко обнял канадца, глядя в лицо русского, который так здорово пел.
Он не думал о том, что Андрею не исполнилось ещё восемнадцати. Он не думал о том, как это ужасно. Он не думал о том, что в один день потерял двоих лучших своих друзей. Ему не было ни страшно, ни противно, ни жалко.
След ещё не остыл. След, который приведёт его к врагу — врагу, которого он убьёт. Это имело значение сейчас. Это, ничто иное. Потом — всё остальное. Потом, потом…
Где-то очень далеко извинялся, бубнил староста, говоря, что он ни при чём, что бандосы всё сделали сами, что им очень жаль, что… и всё это было, наверное, правдой, но каждый из четверых юношей, стоявших перед колом со своим товарищем, глядящим в сырое небо — каждый понимал, что это ложь, и староста этот их ненавидит, и ненавидят жители — ненавидят хотя бы за то, что они четверо не дадут им съесть тело Андрея… а говорят так, потому что боятся их… и бандосов боятся тоже, и всего боятся, и разрываются между этими страхами, не находя выхода, который нашли отцы этих четверых. И Андрея. Смогли найти. Хотя было им намного трудней, чем местным.
И от этого старосту было ещё и жалко. Поэтому Иоганн сказал:
— Замолчи, старик. Уйди.
Джек легко отстранил Ника и, шагнув к столбу, коснулся холодной, твёрдой ноги Андрея:
— Мы опоздали, прости. Но мы их найдём.
Голова Андрея опустилась. Невидящие глаза медленно моргнули, из них ушла плёнка. Взгляд нашарил онемевшего Джека, у которого отнялись руки и ноги. С воем шарахнулся куда-то, путаясь в рванье, староста.
Никто из четверых не тронулся с места. Андрей оставался их другом. А друзья — всего друзья, даже мёртвые.
— Я ждал, — послышался голос, не похожий на голос Андрея. — Я знал. Вардан. Пятьдесят. Визен. Найди.
Голова упала на грудь — уже совсем.
Ланс-капрал Андрей Устинов умер. Теперь — умер до конца.
Не сказав ни слова, Джек достал тесак и, подойдя к столбу, начал пилить его. Эрих так же молча присоединился к нему. Иоганн стал поддерживать столб.
Твёрдое дерево поддавалось с трудом, но они работали молча-остервенело и, наконец, Иоганн бережно уложил кол наземь.
— Придержи, — буркнул Джек. Иоганн наступил на конец столба ногой; англичанин, подойдя к мертвецу, бережно, почти нежно снял тело с кола. Андрей послушно, мягко вытянулся в рост.
— Помоги, — кивнул Джек. Подошедший Ник помог ему поднять труп на плечо, и Джек зашагал к ближайшему дому. Он шёл, и на каждом шагу мокрые русые волосы Андрея щекотали руку. Голова покачивалась в так шагам.
«Я бы раньше не смог нести труп вот так, — думал Джек. — Я бы просто не смог. Но это мой друг, смешно бояться друзей или брезговать ими…»
В хижине он положил Андрея на низенький столик, расшугав хозяев. Сорвав дверную занавеску, накрыл ею погибшего до шеи и задержался, сжимая края покрывала в руках. Всё-таки нельзя было просто так уходить. Надо было что-то сделать… сказать… Но что? Джек не умел прощаться с мёртвыми, хоть это и странно там, где всегда убивают.
— Спи, — почему-то сказал он и накрыл лицо Андрея. Потом за бороду выволок из угла тощего пучеглазого хозяина. Спокойно сказал: — Он будет лежать здесь, пока мы не вернёмся. Понял?
— Но господин… — заскулил тот. — Господин, если вы погибнете, а придут ваши и увидят труп…
— Мы не погибнем, — Джек выпустил бороду, вытер руку о набедренник. — Не сейчас.
* * *Иоганн, Эрих и Ник всё ещё стояли около опрокинутого столба.
— Я его там положил, — Джек кивнул на хижину. — Он нас подождёт… — и поправил автомат на плече: — Пошли?
— Куда ты собрался? — повернулся к нему Иоганн.
— В Вардан, — с лёгким удивлением ответил Андрей. Швейцарец без шуток приоткрыл рот:
— Ты что, с ума сошёл?
Джек ещё более удивлённо спросил:
— А разве можно придумать что-то ещё?
— В Вардане полсотни врагов. И не махди — «синих беретов». А нас — всего четверо…
— Послушай, Иоганн, — Джек поднял руку к шлему, коснулся его, вытер мокрое пятно. — Эндрю жил. Понимаешь, жил, чтобы сказать, куда пошёл враг и кто его возглавляет. Не пойти — предательство. Я лучше буду мёртвым дураком, чем живым предателем. По крайней мере, я так соображаю. И я пойду — даже один. Остановить ты меня можешь, только убив. Я ухожу, а ты иди со мной, стреляй в меня или оставайся и потом отдай меня под трибунал.
— Я с тобой, — сказал немец, кладя пулемёт стволом на плечо.
— Я тоже, — эхом отозвался Ник.
Иоганн несколько секунд рассматривал их с неожиданным спокойным интересом. Потом усмехнулся криво:
— Прощай, мои нашивки. Пойдём и перебьём их всех к чёртовой матери, а потом выспимся.
* * *Вардан был небольшой, но идеально расположенной для обороны деревушкой. Совершенно очевиден был так же факт, что «синие береты» имеют тут базу — хорошо прослеживались расчищенные сектора для кругового обстрела окружающей местности, сильно пахло дымом — химическим, просматривался хлыст мощной антенны, поднятый на дерево. а вот движения не было видно. Отдыхали скорей всего после рейда.
Юноши лежали в кустарнике на вершине холма, расположенного в километре от Вардана.
— Вон на том дереве — пост наблюдения, — Эрих опустил бинокль. — Двое, может быть — больше… я видел двоих. У них круговой обзор. Мышь, и тут засекут.
— Будем ждать ночи? — спросил Ник. Похоже, канадец не вполне представлял себе, на что они идут — во всяком случае, был почти спокоен.
— Ничего не… — Иоганн вдруг умолк, глядя куда-то в сторону. — Нет. Ночи ждать не будем. Видите?
По разбитой мокрой дороге в самом деле тащился воз, полный какой-то мокрой травы, на нём — на передке — восседал старый махди с длинной тощей бородой. От штурмовиков воз был недалеко, а вот от Вардана его скрывал холм. Причём через минуту воз должен был вползти в мёртвую зону и для наблюдателей на дереве. И остаться в нём секунд на сорок.
Дискутировать было некогда. Все четверо побежали вниз по склону, совершенно не скрываясь — коматозное животное, запряжённое в воз, не удрало бы и от черепахе даже налегке, а уж куда сейчас… Старикан их заметил, но даже не пошевелился толком.
— Мы едем в твоей ботве, — без предисловий заявил Иоганн. — Подвезёшь к большому дереву, где пост. Запомни — если разинешь рот или лишний раз шевельнёшь рукой — я тебя пристрелю сразу.
Голова наклонилась. Конечно, тут был здоровенный риск — особенно со стариком. Но все четверо шустро залезли в мокрую прель, и сержант упёр ствол в спину старика.
Воз дёрнулся и припадочно заковылял вперёд, качаясь на ухабах и хлюпая лужами. Эрих потянулся было — проделать дырочку для наблюдения, но Джек удержал его руку и кивнул на Ника, который уже успел приникнуть к импровизированной амбразуре.
Ехать в неизвестность оказалось… нет, не жутко. Натянуто. Когда ты знаешь, что кругом враги (и больше того — что они смотрят на твоё убежище!), а ты их не видишь, то это напрягает — и сильно. Так и кажется, что тебя уже заметили и ждут, посмеиваясь…
Трясти перестал, но качка осталась — въехали на улицу, более-менее ровную. При повороте серый луч света упал на лицо Эриха — немец кусал уголки губ, потом, поймав взгляд, еле слышно сказал на родном языке:
— Да здравствуйте наша война и наша победа… Джек кивнул, разобрав смысл сказанного.
— Кр, — послышался оклик возницы, и телега, скрипнув всеми сочленениями, замерла. Потом раздалось странное «ыгм…», и Иогнанн, тихо пробираясь, оказался рядом со своими.
— Сидит, отдыхает, — лицо швейцарца было мокрым. — Значит, так. Делаем вот что…
…Сделанное было полуфантастическим. Из мокрой груды неожиданно вылетели тросы с грузами на концах и, перелетев через толстые сучья дерева, упали обратно в сено… а через миг на уровень сучьев вознеслись Ник и Джек — их вздёрнули перехватившие верёвки Иоганн и Эрих. Англичанин и канадец спрыгнули на деревянный настил. Наблюдателей и в самом деле было двое, они стояли на настиле у стереотруб и даже не поняли, что к чему — в ход пошли тесаки, а через несколько секунд на настил уже поднялись Эрих и Иоганн.
— Есть, — констатировал сержант. — Я, если честно, не ожидал.
Если бы кто-то всмотрелся в настил, он бы, конечно, понял, что к чему. Но на настил никто не смотрел, тем более — внимательно. Улицы пустовали.
— Так, — Иоганн перевёл дух. — Интересно, в каких они домах? Будет смешно, если во всех понемногу.
— Нет, — неожиданно уверенно сказал Ник. — Смотрите, антенна не одна. Вон ещё там. И вон там. Это и есть те дома, я так думаю.
— Молодой грамотно рассуждает, — Эрих облизнул губы. — Три дома. В каждом — человек по двадцать… А у нас — ни единого гранатомёта. Хоть бы парочку «мух»…
— Да, пригодились бы… — рассеянно отозвался Иоганн. — Ладно. Слушать сюда. Ник, останешься тут со своим «печенегом». Гаси всех, кто будет прыгать по улице, вообще всех, кроме нас. Джек, оставь ему запаску. Эрих, вон тот дом твой. Джек — вон тот. Ну а я — вон туда. И, если мы накроемся, на том свете я всё, запомните, всё свалю на тебя, Джек!
Всё это время молчавший англичанин вдруг сказал:
— Визена не трогать.
— Ну это уж как выйдет, — довольно резко ответил Иоганн. — Тут не дуэль.
Джек пожал плечами и кивнул. Он был уверен, что найдёт Визена. Или тот найдёт его. Так или иначе, но они встретятся.
— Все готовы? — швейцарец удобней устроил на бедре «сайгу». — Ну, чтоб нам провалиться.
— Чтоб провалиться.
— Чтоб провалиться.
— Чтоб провалиться.
5
Джек стоял у окна, вслушиваясь в звуки внутри дома. Играла музыка. Кто-то посмеивался неизвестно чему — разговор было не понять.
«Это они убили моих друзей. Они убили многих людей, которых я даже никогда не видел, но это всё равно были хорошие люди. И они собираются убивать ещё. У них две руки, две ноги, голова, они умеют говорить и даже смеяться, но они — не люди. Нет. Не люди.»
Он посмотрел вдоль улицы. Иоганн, стоявший у «своего» дома, чиркнул рукой по горлу. Джек вскинул руки к голове и опустил их.
Он заранее закрепил на жилете кольцами — вопреки всем наставлениям и вопреки опыту — шесть ручных гранат с подготовленными к рывку ослабленными кольцами. И теперь, чуть отойдя, обеими руками за какую-то секунду переправил все гранаты сразу в оба окна. С двух рук.
Кто-то страшно закричал внутри. Потом загрохотали, забивая друг друга, взрывы, от которых стена толчками содрогалась, выпучивалась и вбиралась обратно, чудом не разваливаясь. Пригнувшись, Джек с разбегу прыгнул в окно, стреляя уже в прыжке.
Он упал на колено среди клубов пыли и дыма — и, вертясь, бил очередями в разные стороны — в углы, по стенам, в пол. Кто-то рухнул к его ногам, перекатился вверх ли… нет, не лицом, а чем-то густым и кипящим. Джек сменил магазин молниеносным движением одной руки — к выходу метнулась тень, но прямо на пороге бандос упал обратно, прошитый пулями «печенега» — Ник контролировал ситуацию.
Джек поднялся на ноги, короткими очередями стреляя на малейшее шевеление. На полу хрустело, хлюпало, он отпихивал мягкие и твёрдые предметы. Оружие, трупы, разбитая аппаратура, боеприпасы, снаряжение… Как ни странно, но на столе продолжал играть древний пружинный патефон — крутилась чёрная пластинка, и из динамика пела по-французски какая-то женщина.