Садись, Георгий.
Он садится.
Ты хотел посоветоваться?
Георгий Степанович. Все о том же… Вот Андрей предлагает: «Приходите к нам всей семьей!» Зовет в гости. А я там, именно там, чувствую себя гостем. Здесь же, у вас…
Людмила Васильевна. Поблагодарить могу, а радоваться этому — нет!
Георгий Степанович. Чему же тут радоваться? И самое поразительное, что Володя как бы предвидел… (Указывает на портрет веселого юноши.) Когда я влюбился в Марьяшу, он не одобрил этого. Как-то ко мне охладел. Хотя вслух ничего не высказывал. Но я чувствовал… Раньше он шутил: «У нас с тобой, Жора, даже фамилии однотипные!»
Людмила Васильевна. Фамилии?
Георгий Степанович. «Я, говорит, Тараскин. Так сказать, не вполне Тарасов. А ты — Михалев. Так сказать, не вполне Михайлов!» (После паузы.) Пушкин, как известно, сказал: «Но есть надежда, что будет полным наконец!»
Людмила Васильевна. Это он про плохого человека сказал.
Георгий Степанович. Значит, к Володе сие никак не относится.
Людмила Васильевна. И к тебе тоже.
Георгий Степанович (как бы не слыша ее). Он совершал значительные поступки так, будто ничего особенного не совершал. И на фронт ушел… вот с этой улыбкой. (Указывает на портрет.) Помнишь?
Людмила Васильевна. Даже маме казалось, что он послезавтра вернется. Похоронки она не дождалась.
Георгий Степанович. Про любовь мою к Марьяше он не сказал ни слова. Молчаливо не одобрял. Минуло почти три десятка лет. На дворе — год шестьдесят девятый. И я, наконец, ясно увидел то, что он разглядел тогда. Холодно мне, Люда. И одиноко… (Поеживается.) Знаешь, как называют меня мои дорогие питомцы?
Людмила Васильевна. Как?
Георгий Степанович. «Авоськой» прозвали. «А-вось-кой»!
Людмила Васильевна. Ну и что же? У меня в библиотеке тоже есть прозвище: «Смотри не разорви!»
Георгий Степанович. Это, я полагаю, свидетельствует о твоей верности литературе… А о чем свидетельствует «Авоська»?
Людмила Васильевна. О том, что ты помогаешь жене по хозяйству.
Георгий Степанович. Это она мне помогает. Потому что основной, так сказать, домашней хозяйкой давно уж стал я.
Людмила Васильевна. Она ведь в экспедициях. На раскопках!
Георгий Степанович. Я тоже утешаю себя раскопками. Но началось это, я полагаю, гораздо раньше.
Людмила Васильевна. Когда же? Георгий Степанович. Мы оба мечтали об археологии. Марьяша поступила на археологическое отделение, а я — провалился. Занялся географией. Тогда она впервые посмотрела на меня сверху вниз.
Людмила Васильевна. И ты, чтобы ей удобнее было, сам немного пригнулся?
Георгий Степанович. Это заметно?
Людмила Васильевна. Тем, кто знал тебя раньше.
Георгий Степанович. Дочь меня раньше не знала. И считает такую позу нормальной. Даже, я полагаю, единственно возможной… в нашем доме. Это обидно.
Людмила Васильевна. А ты распрямись.
Георгий Степанович. Боюсь, что мой естественный рост… покажется им уже неестественным.
Людмила Васильевна. В первое время. Но постепенно они привыкнут.
Георгий Степанович. Марьяша, я полагаю, не захочет привыкнуть. Повелевать — это ее призвание. (С грустью.) Вот тебе и история с географией!
Людмила Васильевна (после паузы). Разве она и раньше была такой?
Георгий Степанович. Может быть… Володя же моей страсти не одобрял. (Снимает очки, подходит к портрету и разглядывает его пристально, будто картину в музее.) Он разбирался в людях. Поэтому и соединил тебя с тем из своих двух друзей, который не мог согнуться.
Людмила Васильевна (задумчиво). Я Марьяшу ни разу в жизни не видела.
Георгий Степанович. Она привыкла общаться с завоевателями, с владыками.
Людмила Васильевна. Которые давно уж истлели. А ты ведь живой!
Георгий Степанович (тихо). По-моему… не вполне.
Людмила Васильевна (вскочив). Ну, это уже слишком!
Георгий Степанович. У меня сегодня, я полагаю, скверное настроение. И все-таки… Все-таки, мне кажется, пора что-то менять.
Людмила Васильевна. Прежде чем принять историческое решение, надо поужинать. (Громко.) Андрюша, как там дела?
Андрей (из кухни). Один антрекот подгорел!
Людмила Васильевна. Ну вот… Разве я могу быть спокойна?
Андрей (из кухни). Я съем его сам!
Георгий Степанович. Идем.
Людмила Васильевна (задержав его). Поверь: прозвища они дают тем… у кого есть лицо!
Георгий Степанович. В виде хозяйственной сумки?
Людмила Васильевна. У тебя действительно скверное настроение. Вот и все.
Уходят.
Во дворе дома, где живет Лиля. Она протягивает Андрею пухлый конверт.
Лиля. Осторожно!.. Спрячь, чтобы снежинки не залетели.
Андрей прячет конверт под пальто.
Итак, испытания продолжаются! Только к тебе я могу обратиться с такой просьбой.
Андрей. Спасибо!
Лиля. Слушай внимательно. В этом конверте — письма, стихи, записки. Одним словом, вопли души!
Андрей. Так много?
Лиля. Это лишь то, что я получила, как пишут, за последний квартал текущего года.
Андрей. И ты эти «вопли» хранишь?!
Лиля. Опять сцена? Я откладываю их на «черный день». На старость. Буду читать внукам, чтобы они знали, каким успехом пользовалась в юные годы их бабушка! Но ты отвлекаешь меня от сути. Значит, поднимешься к Вале. Квартиру ты помнишь?
Андрей. Двести пятнадцатая.
Лиля. Дашь ему этот конверт и попросишь, чтобы он нашел и забрал свои письма. Они мне больше не нужны. Даже на «черный день».
Андрей (радостно). Тогда давай сами порвем!
Лиля. Узнать его почерк я не смогу. Ведь никто не подписывается. Ставят одну букву, или инициалы, или вообще ничего не ставят. Но он-то свои послания сразу найдет. Скажи, что хранить их мне неприятно!
Андрей (радостно). Тогда давай сами порвем!
Лиля. Удивительный ты парень! Я же сказала, что хочу скрасить свои дряхлые годы. А он пусть знает, что я не нуждаюсь… Ты понял?
Андрей (радостно). Еще бы! Пусть забирает.
Лиля. Я подожду тебя здесь.
Андрей. Подождешь?! (Убегает.)
Квартира Тараскиных. Людмила Васильевна опять нервно курсирует по комнате.
Людмила Васильевна. Что-то с ним происходит! Прибегает, убегает… По десять раз в день причесывается! Вертится перед зеркалом… Опять куда-то умчался. На улице, наверно, не видит ни троллейбусов, ни трамваев.
Звонок. Идет открывать. Возвращается с Верочкой. Она в том же виде: халат, журнальные номера в руках.
Верочка. У вас никого? Я — на минутку! Возвращаю «Иностранную литературу» с благодарностью, не знающей границ и пределов! Вы опять волнуетесь?
Людмила Васильевна. Что-то с ним происходит, Верочка…
Верочка. Если что-то происходит — значит, влюбился. И замечательно! Мой Лелик только этим и занимается.
Людмила Васильевна. Но ведь он не чувствует под собой ног!
Верочка. Статистика показывает, что влюбленные в уличные катастрофы, как правило, не попадают. Им есть для чего жить! Понимаете?
Людмила Васильевна (не слыша ее). Опять где-то носится.
Верочка. Вам нужно заварить валерьяновый корень. И нервов — как не бывало! Хотите, я буду заваривать?
Людмила Васильевна. Я знаю, вы добрая.
Верочка. Весь мир заваривает сейчас валерьяновый корень.
Людмила Васильевна. Вы всегда так заботливы! Но где же он может быть?
Верочка. Знаете, что сказал один мудрец? «Не ищите неприятностей — они сами отыщут вас». Но ваш дом неприятности обойдут стороной! (Уходит. И возвращается.) Я забыла сказать: валерьянку надо пить за час до сна. Вы не заснете — вы провалитесь! И нервов — как не бывало. Не забудьте: валерьяновый корень за час до сна!
Людмила Васильевна. Попробую.
Верочка. Запишите… И еще у меня к вам, Людочка, одна маленькая просьба.
Людмила Васильевна. Какая?
Верочка. Журнал «Наш современник»! Там, говорят, в третьем номере…
Людмила Васильевна. Я принесу.
Возле квартиры с цифрой «215». Андрей нажимает кнопку. Появляется Валя.
Андрей (протягивая конверт). Это тебе!
Валя. «Бывало, он еще в постели, к нему записочки несут…» (Взвешивает конверт на ладони.) А тут письмо «тяжелого веса»!
Андрей. Не письмо, а письма. Найди свои — и забери их. Можешь порвать или сжечь. Как хочешь! В них не нуждаются.
Валя. Имеет место некоторое преувеличение. Иными словами: гипербола! Я всего один раз написал записку: «Что делаешь вечером?»
Андрей. И тебе ответили?
Валя (насмешливо оценивая его взглядом). Ты — паж или заинтересованное лицо?
Андрей. Я выполняю просьбу, Гладышев.
Валя. Бескорыстно? На общественных началах?
Андрей. Это не имеет значения.
Валя (вроде бы доверительно). Видишь ли, я написал: «Что делаешь вечером?», а она ответила: «Я свободна». Ее записку я, к несчастью, порвал.
Андрей. А теперь найди и порви свою!
Валя (заглядывая в конверт). Ну-у, Анна Керн может спрятаться! Ей и не снилось такое количество. Качество текстов, конечно, пониже. А впрочем, проверим. Вот как раз и стишки!
Андрей (вырывает конверт). Чужие письма, Гладышев, читать неприлично.
Валя. Благородный гнев? Недалеко до дуэли!
Андрей. Тебя просили только найти и забрать то, что ты посылал.
Валя. Я не посылал, я сунул в руку на переменке.
Андрей. Вот и найди!
Валя. Согласен. Зачем оставлять улики? Хотя тон твой меня не устраивает. (Напевает.) «Уймитесь, волнения страсти, Усни, беспокойное сердце!» Это Михаил Иванович Глинка тебе посоветовал! Я люблю музыку.
Андрей. Ты любишь музыку?!
Валя. «Сомнение». Так называется романс. Он — про тебя.
Андрей (решительно). Найди и порви!
Валя (роется в конверте). Очень потягивает прочесть!.. Великие мира сего такие послания публиковали. Ты слышал? И тут наберется том: «Из личного архива восьмиклассницы Лили». Ага, нашел! Так и есть: «Что делаешь вечером?» (Рвет.) Получай на вечное хранение! (Возвращает конверт.)
Андрей (хватает конверт, прячет его под пальто). Вот и все.
Валя (вглядываясь в него). А ты, кажется, «по уши», да?
Ничего не ответив, Андрей убегает.
Снова двор. Лиля, согреваясь, быстро пересекает его по одной и той же линии — взад и вперед, взад и вперед. Из подъезда выбегает Андрей. С победоносным видом протягивает ей конверт.
Андрей. Вот! Пожалуйста! Он нашел свою записку. И разорвал. У меня на глазах… Так что можешь не волноваться. А чужие письма я ему читать не позволил!
Лиля. Как не позволил?
Андрей. Я сказал, что чужие письма читать нельзя. Некрасиво!
Лиля. А кто тебя просил это ему говорить?
Андрей. Я сам догадался. Все знают, что чужие…
Лиля (перебивая). А он что сказал?
Андрей. Что такие письма печатают… в собраниях сочинений!
Лиля. Конечно, печатают. Подумаешь, тайна! Тем более что там нету подписей. Ну, прочитал бы… Узнал бы, как выражают свои чувства интеллигентные люди!
Андрей. А зачем это?
Лиля. У тебя мама библиотекарша?
Андрей. Да.
Лиля. Пусть она принесет тебе романы о рыцарских временах. Тогда выполняли женскую волю, не задавая вопросов!
Андрей (растерянно). Я хотел выдержать испытание…
Лиля. Ну, за этот экзамен я ставлю тебе двойку с минусом. Ты слышишь? Двойку с минусом!
Андрей. Слышу. Я хотел защитить…
Лиля. Нет ничего хуже непрошеных защитников! Запомни это. (Убегает.)
Андрей. Ничего не могу понять. (Медленно бредет по авансцене.)
Лиля возвращается, догоняет его.
Лиля. Ну, ладно. Прощаю тебя.
Андрей. Спасибо!
Лиля. И даю тебе возможность исправиться. Вот список кое-каких продуктов. А вот деньги. Ты же на мамином иждивении?
Андрей. Почему? Я могу…
Лиля (перебивая). Не хватает еще, чтобы ты кого-нибудь ради меня ограбил! Возьми… И завтра, ровно в три часа, подойдешь к моему подъезду. Я встречу тебя. Мне нельзя носить тяжести. Вот сумка… Исполнишь?
Андрей. Исполню! (Берет список и сумку.)
Лиля. Кстати, испытания уже подходят к концу.
Андрей (оживившись). Ты помнишь?!
Лиля. Конечно. Мы идем на каток.
Андрей убегает, размахивая сумкой.
(Смотрит вслед.) Я знала, что он у меня побегает!
Квартира Тараскиных. Андрей вбегает взбудораженный. По-прежнему размахивает сумкой.
Андрей. Мама, ты дома?
Людмила Васильевна появляется из кухни.
Скажи, где находится ближайший рынок?
Людмила Васильевна. Ты решил облегчить мою участь?
Андрей. Для начала проведу репетицию. Нужно позаботиться… об одной семье. (Показывает ей сумку.)
Людмила Васильевна. Общественное поручение?
Андрей. Ну да… поручение.
Людмила Васильевна. Ты идешь по пути Георгия Степановича?
Андрей. Не совсем! Его эти сумки «пригнули». А я, наоборот, с их помощью завоюю…
Людмила Васильевна. Кого?
Андрей. Доверие! Не смотри на меня так, будто я на краю гибели.
Людмила Васильевна. У нас сегодня была читательская конференция. Ребята называли свои «самые любимые книги». Оказалось, что все они любят одно и то же. Потом я спросила у последнего из ораторов: «Ну, а «Три мушкетера»? Он отвечает: «Я их держу под подушкой». Спрашиваю: «Почему не назвал?» Отвечает: «Да как-то не принято…» А кем не принято — объяснить не сумел. Я за искренность на читательских конференциях и в домашних условиях. (После паузы.) Рынок находится возле кинотеатра «Вымпел». За углом… Но будь осторожен!
Андрей. От счастья еще никто на свете не погибал!
Людмила Васильевна. А что все же случилось?
Андрей. Через три дня я иду на каток!
Людмила Васильевна (с некоторым испугом). И что? Ты ходишь туда через день…
Андрей. Можешь считать, что я иду на каток первый раз в жизни!
Людмила Васильевна. Что это значит?
Андрей. Я объясню тебе. Через три дня! (Подходит к книжному шкафу.) Принимаюсь за следующий том Малой энциклопедии!
Людмила Васильевна. Продолжаешь умнеть?
Андрей. Стараюсь. (Достает очередной том.)
Лилин двор. Появляется Андрей с хозяйственной сумкой. Останавливается возле подъезда. Смотрит на часы.
Андрей. Через пять минут она выйдет. (Поправляет одежду, принимает молодецкий вид. Смотрит на дверь.)
Из подъезда выходит… Валя. Он с клюшкой и тоже с сумкой в руке, но со спортивной. Увидев Андрея, насмешливо смотрит на него.
Валя. Дальше двора тебя не пускают?
Андрей. Ну и что?
Валя. Да ничего. Как всегда, в три часа вышел на тренировку. И вдруг: страдания молодого Вертера возле седьмого подъезда.
Андрей. Что еще?
Валя. Постепенно убеждаюсь: из тебя тоже хотят сделать «Авоську»!
Андрей прислоняет сумку к стене, подходит к Вале почти вплотную.
Андрей. Хоть ты и в десятом, Гладышев, но если скажешь ей об этом дурацком прозвище…
Валя. Что тогда будет?
Андрей. Увидишь!
Валя. Я же говорил, что попахивает дуэлью.
Андрей. Просто учти.
Валя. А ты, значит, не только «Авоська», но еще и самый нормальный псих?
Андрей (вновь приближаясь к Вале). И ты любишь музыку?!
Валя. А еще бокс.
Андрей (наступая). Но я тебя не боюсь!
Неожиданно появляется Лиля. Увидев, что сумка на земле и Андрей наступает на Валю, она кричит с нарочитым испугом.
Лиля. Валя! Он же убьет тебя!.. Валя (деловито откладывая клюшку). Он? Меня? Бедняга Хозе!
Лиля. Ты не знаешь, на что он способен! Валя. Кто? Паж «Авоська»?
Андрей бросается на обидчика. Но Валя резким и хладнокровным ударом отбрасывает его в сторону. Андрей падает, потом медленно поднимается, прикладывая ладонь к носу.
Ну вот, Лилечка, из-за тебя уже пролилась кровь.
Лиля (с нарочитым волнением подбегает к Андрею). Спасибо тебе!
Андрей. За что?
Лиля. За то, что ты способен ради меня… на такое!
Валя (Лиле). Это заслуживает не только восхищения. Но даже и подражания!
Лиля (встрепенувшись). Что ты хочешь сказать?!
Валя достает из кармана платок и как бы в знак уважения к побежденному протягивает Андрею. Тот отталкивает его руку.
Валя.
(Берет клюшку и размашистой спортивной походкой уходит.)
Лиля следит за ним взглядом. Потом вспоминает об Андрее.
Лиля (тоже достает платок). Возьми мой… на память. И в благодарность! Ты вел себя, как Атос.
Андрей (берет платок, прикладывает его к носу). Я верну тебе… послезавтра. Когда мы пойдем на каток!
Лиля. Ну конечно!
Андрей. Разреши, я все-таки донесу сумку. Хотя бы до лифта.
Лиля (величественно и грустно). Неси… Ты заслужил!
Скрываются в подъезде.
Сцена разделена как бы надвое. С одной стороны — часть квартиры Тараскиных, с другой — прихожая квартиры Михалевых, где стоит телефон. Утро. Андрей в спортивной куртке и брюках, заправленных в носки. Проверяет коньки.