- Упустили! - заорал он.
Цепь приблизилась почти к самому обрыву. Садануло еще несколько выстрелов.
- Прекратить! Не стрелять!
"Это же Умелец! - удивился Оружейник. - Он-то как сюда попал?"
"Толстяк" грохнул из всех своих бомбард. Но это больше для острастки. В пламени взорвавшихся где-то за десяток километров чугунных ядер Оружейник увидел мчавшегося во весь опор Умельца. О, Пустынный Космос! Что же он делает?! Умелец на всем скаку налетел на Тактика. И сделал он это не случайно, а намеренно. Но Тактик вовремя оглянулся, развернул своего скакуна и поднял его на дыбы. Скакуны столкнулись. Умелец вылетел из седла на камни, а Тактик бросил своего скакуна к самому обрыву.
Взрывы ядер освещали местность, но в перерывах между вспышками тьма становилась еще кромешнее, непрогляднее.
Оружейник соскочил с седла и нагнулся над Умельцем. Тот был жив.
- Останови его, - с трудом прошептал он.
- Вниз! - крикнул Тактик, спешившись. - Заходи к ручью!
- Да останови же его! Не стреляйте! Ведь такие же люди!
Оружейник начал что-то понимать, но еще не совсем, не до конца. А крики погони раздавались уже откуда-то снизу. Умелец застонал. Оружейник хотел было поднять его и усадить на своего скакуна.
- Скорее! Останови их! Да брось ты меня! - крикнул Умелец.
Оружейник кинулся к обрыву, заскользил вниз, как по мокрой глине, натыкаясь на острые камни и разрывая в клочья мундир. Последние метров десять он кувыркался через голову. Распластавшись на камнях, он услышал торопливый говорок горного ручья.
- Люди это! - крикнул Оружейник, поднимаясь.
Тишина, а потом страшное предупреждение Тактика:
- Стой! Стреляю!
"Как будто они могут понять", - удивился Оружейник и различил впереди себя человека, лежащего на животе, с раскинутыми в стороны ногами и твердо держащего арбалет на локте.
- Тактик!
- Смотрите, чтобы через ручей не ушли!
- Тактик! Остановись!
Тень метнулась по камням через горный поток. За ней вторая. Обе они не были неожиданными. Но первая все же подготовила успешный выстрел по второй.
И выстрел грянул!
Крик!
- Ушел!
И тут второй выстрел. Стрелял Тактик. Оружейник упал на него сверху, когда тот издал удовлетворенный, радостный вопль. Попал Тактик! Пронзил врага лучом из арбалета! И хотя он не ожидал нападения сзади, не растерялся, потянулся за ножом, но тут же сообразил, кто на нем, и только попытался скинуть его с себя.
- Зачем ты стрелял?! - застонал от внутренней, душевной боли Оружейник.
- А... Оружейник... Раздавишь... Катись...
- Один есть! - крикнул Советник.
Тактик скинул с себя Оружейника, встал, отряхнулся. Советник и Звездочет с арбалетами на изготовку стояли возле валунов, цепочкой протянувшихся через ручей, не решаясь приблизиться к тому, что лежало там.
6
- Один есть! - передал Тактик по радио Стратегу. - Канониру остудить стволы бомбард... А ну-ка! Я сам! - И Тактик прошел мимо расступившихся Советника и Звездочета.
- Га-а-а-а-а-ды! - вдруг раздалось уже с той стороны. - За что вы его убили!
Тактик остановился, вздрогнул, чуть не свалился со скользкого камня в воду.
Похолодели спины стоявших у ручья. Голос-то ведь был свой, только сумасшедший, дикий, гортанный.
Тактик нервно рассмеялся, крикнул:
- Эй ты! Выходи!
Тихий шорох шагов, и все смолкло.
- Эй, посветите фонариком, - попросил Тактик.
У Советника нашелся и фонарик. Четко очерченное световое пятно скользнуло по камням и воде и замерло на мгновение, потом задрожало, забилось в забавной и страшной пляске. Звездочет вскрикнул, застонал тоскливо и жутко.
- Похож, очень похож, - сказал Тактик и носком сапога перевернул тело.
Голова Бунтаря нелепо качнулась и стукнулась о камень. Грудь его была прожжена лучом арбалета.
- Да что же это?! - крикнул Оружейник.
- Выходит, на своих охотились, - констатировал факт Советник.
- А кто же второй? - всхлипнул Звездочет.
- Дурашка, наверное, - предположил Советник.
Оружейник надвинулся на Тактика, весь гнев и боль.
- Зачем ты стрелял?! Стрелял зачем?!
Тактик отступил на шаг:
- Ведь планетяне же...
- Зачем ты стрелял?!
Сильный и злой удар кулаком бросил Тактика в воду.
Сверху с обрыва засигналил Лекарь:
- Что там у вас? Поймали?
- Нет, - ответил Звездочет. - Убили.
- Убили? И кто же он такой?
- Бунтарь! Бунтаря убили!
- Бунтаря... Да как же так? Ведь за планетянами охотились...
- Что будем делать? - спросил Звездочет.
- Понесли на крейсер. Оружейник, держи голову.
- Взяли.
- Осторожнее!
- Чего уж теперь осторожнее...
Цепляясь за камни, трое медленно поднимали в гору четвертого. Чуть поотстав, но уже догоняя их, отплевываясь и что-то невнятно бормоча, полз Тактик.
Наверху нервно били подковами разгоряченные скакуны.
7
Дурашка был Офицером для Наказаний. Случалось иногда так, что провинившегося нельзя было помещать в карцер. К примеру, Шкипера, который проводил в это время сложный маневр "Толстяка" в пространстве, или Стряпуха, готовившего обед. Так вот, наказание в таких случаях за всех отбывал Дурашка. Плата за такую работу шла порядочная, наказание розгами применялось редко, карцер был давно обжит, казался родным и уютным. Находясь здесь частенько, Дурашка, как мог вычистил его, дал имена и своему, и запасному топчану, привинченным к полу стульям и столу, графину с водой и чашке, в которой ему приносили остатки обеда. Он научился разговаривать с неодушевленными предметами, знал их повадки и привычки, относился к ним с нежностью и уважением, любил и понимал. Ему и сам крейсер представлялся живым существом. В те дни, когда никто из команды не совершал проступков, он любил лазить по всяким закоулкам корабля, поглаживать трубы и кабели, спрашивать о самочувствии планетарные и космические двигатели, вытирать пыль или смазывать трущиеся части, выслушивать стуки и вздохи "Толстяка". Словом, корабль он знал хорошо, хотя никто об этом и не догадывался.
Команда относилась к Дурашке с юмором, не травила его, не смеялась над ним. Разве что Звездочет, Советник, да сам Тактик иногда говорили: "Что-то ты, Дурашка, давно не работал" - и совершали какое-нибудь нарушение правил внутренней дисциплины, за что Дурашку немедленно отправляли в карцер. Но он не обижался. Ведь это действительно было его работой! Случалось, что в карцере поселялся еще кто-нибудь из команды. Звездочет молчал, не опускаясь до разговоров с Офицером для Наказаний, Советник всячески старался вывести его из терпения, Оружейник тоже молчал, но не так, как Звездочет. Молчание его было легким, приятным. Бунтарь беседовал с Дурашкой как равный с равным, сообщал ему много любопытных фактов, которые откладывались в сознании Дурашки не в виде знаний, а в виде настроений и чувств. Дурашка искренне сочувствовал попавшему в карцер. В таких случаях ему казалось, что он плохо выполняет свою работу.
Вот и в этот раз, когда в карцер вошел Бунтарь, Дурашка застыдился, покраснел от огорчения. Но Бунтарь никогда не принимал сочувствии. Его радовало пребывание в карцере.
- Ну что? Займемся обучением? - спросил он просто.
Дурашка всегда был рад слушать его. Бунтарь заговорил о Планете. О том, что она, наверняка, населена разумными существами. Пофантазировал по поводу их вида и образа мышления. Посожалел о бессмысленном уничтожении неизвестного тела в космосе. Все разговоры в карцере прослушивались специальным устройством. Но вторичное наказание за один и тот же проступок не полагалось и поэтому Бунтарь говорил не таясь.
Они знали, что "Толстяк" совершил посадку на поверхность Планеты. По вибрации и гулу догадались, что бомбарды начали обстрел.
Время шло. Дурашка, случайно подойдя к двери, обнаружил, что она не заперта. Это его озадачило. А в голове Бунтаря мгновенно созрело решение: нужно бежать. Бежать, чтобы предупредить планетян о том, что их ждет в случае контакта с "Толстяком" и что ждет Планету, если такой контакт не состоится. В существовании на Планете разумных планетян он не сомневался. Дурашка вдруг почувствовал, что Бунтарь давно ждал такого случая. Побег с "Толстяка" был для Бунтаря решенным делом. И вот случай представился.
Сердце Дурашки радостно забилось, когда Бунтарь предложил бежать вдвоем. Это было как отдых после работы. Он не сомневался, что через несколько часов их поймают и снова посадят в карцер. Но отдохнуть хотелось очень.
По странному стечению обстоятельств люк крейсера тоже оказался открытым и никем не охранялся. Дурашке это показалось смешным, ведь он знал о ночном патруле. Какой смысл было охранять открытый корабль? Но Бунтарь спешил уйти подальше от крейсера. Необходимость встречи с планетянами гнала его вперед.
Сначала беглецы крались по каменистому плато незамеченными. Потом на верхушке "Толстяка" зажегся прожектор, лучи из арбалетов пронзили воздух, цокот копыт скакунов надвинулся на них, но беглецы все же проскочили к обрыву. Только Дурашке вдруг показалось, что все это не очень смешно. Какая-то боль, тоскливое предчувствие сдавили ему сердце. Но впервые за весь рейс ему не хотелось возвращаться в карцер, и он бросился по камням через ручей... А потом сзади раздался крик, и Дурашка понял, что Бунтарь мертв. И говорливый ручей вдруг навсегда отрезал Дурашку от "Толстяка". Что-то мгновенно прорвалось в его сознании, еще неопределенное, неясное, но новое, незнакомое, это и обрадовало его и испугало. И страшный, звериный крик вырвался из его груди:
Сначала беглецы крались по каменистому плато незамеченными. Потом на верхушке "Толстяка" зажегся прожектор, лучи из арбалетов пронзили воздух, цокот копыт скакунов надвинулся на них, но беглецы все же проскочили к обрыву. Только Дурашке вдруг показалось, что все это не очень смешно. Какая-то боль, тоскливое предчувствие сдавили ему сердце. Но впервые за весь рейс ему не хотелось возвращаться в карцер, и он бросился по камням через ручей... А потом сзади раздался крик, и Дурашка понял, что Бунтарь мертв. И говорливый ручей вдруг навсегда отрезал Дурашку от "Толстяка". Что-то мгновенно прорвалось в его сознании, еще неопределенное, неясное, но новое, незнакомое, это и обрадовало его и испугало. И страшный, звериный крик вырвался из его груди:
- Га-а-а-а-а-ды!
Никогда ранее он не смог бы так закричать. И слово-то такое не могло прийти ему в голову! Дурашка упал, забился головой о камни, заплакал, застонал. А те, преследователи, находились от него всего в каких-нибудь двадцати метрах, но почему-то не решались переходить ручей... Дурашке вдруг так захотелось умереть! Но смерть Бунтаря настойчиво влекла его к действию, и он встал и начал осторожно удаляться от ручья.
8
Тактик дрожал от страха, когда вошел в отсек управления. Такого еще не было за всю историю полетов "Толстяка". Убит свой! Пусть и Бунтарь, пусть и нечаянно. Но свой, свой! Да, Бунтарь достукался до того, чтобы закрепить за собой место в карцере пожизненно. Бунтарь был достоин самых суровых наказаний. Но ведь не смерти же... Прощай, так удачно начавшаяся карьера! Черт дернул Бунтаря попасться на мушку арбалета!
- Доложить результаты ночного патруля! - приказал Стратег, позевывая.
- Враг отбит! - отчаянно крикнул Тактик. - Но... но с потерями с нашей стороны.
- Велики ли потери? - Видно было, что Стратег отчаянно боролся со сном.
- Убит Бунтарь...
- Этого следовало ожидать. Он всегда имел обыкновение лезть на рожон.
Нет, Тактик еще не докатился до такой степени, чтобы врать Стратегу.
- Стратег, - сказал он, - произошло страшное недоразумение. Бунтарь попал под луч моего арбалета. Я не хотел, я не знал...
- Кто просил его лезть на мушку? - удивился Стратег. Борьба его со сном, кажется, проходила успешно. - И как он вообще попал в ночной патруль? Ведь он сидел в карцере!
- Он не был в патруле. Бунтарь и Дурашка бежали из карцера.
- Бежали!
- Да, Стратег. В ночном переполохе и был убит Бунтарь. Дурашка удалился в неизвестном направлении. Преследовать его ночью по вражеской территории мы не решились.
- Ну, Дурашка сам придет, - сказал Стратег. - Захочет есть и обязательно придет. С него спрос небольшой. Но каков Бунтарь! А?
Тактик понял, что" грозы не будет. Нужно, не теряя времени, переходить в атаку.
- Стратег, - начал он, - враждебность планетян очевидна. Мы не могли превратить в пар ни одного камешка. Кто-то открыл дверь карцера. Я не могу предположить, что это сделал кто-то из команды "Толстяка". Открытым оказался и люк крейсера. И это в то самое время, когда мы предпринимали все усилия, чтобы враг не смог прорваться в корабль!
- В надежности команды сомневаться не приходится. Даже Бунтарь не пошел бы на предательство.
- Стратег, я заметил нехорошие веяния среди команды.
- Какие же?
- Оружейник не верит, что мы окружены врагами. Более того. Планета ему нравится, он даже жалеет ее!
- Ну и Оружейник! В карцер? - спросил у кого-то Стратег. Но Советника рядом не было.
- Оружейника в карцер! - гаркнул Тактик.
- Да помолчи ты, - недовольно поморщился Стратег. Тень мелькнула за его спиной, и Стратег принял решение: - Оружейника в карцер не препровождать... И все же, если попытаться перебрать команду... Вдруг среди нас предатель?
- Нет, Стратег, нет! - закричал Тактик. - Все, что угодно, но только не это. Нам хватает внешних врагов.
- Шкипер? - все же предположил Стратег. - Что в это время делал шкипер?
- Не могу знать, Стратег.
- Звездочет?
- Звездочет, Оружейник, Советник, Лекарь и я были в ночном патруле.
- Значит, эти пятеро отпадают. Канонир?
- Канонир непрерывно производил обстрел Планеты и не отлучался от бомбард.
- Кто там еще у нас? Стряпух? Что делал Стряпух?
- Стряпух готовил стол на тринадцать персон.
- Хорошо! Умелец?
- С Умельцем какая-то странность, Стратег. Он не был в ночном патруле. Но потом откуда-то появился, кричал: "Не стрелять!" Пытался выбить меня из седла своим скакуном, но сам пал жертвой провокации.
- Неужели он?
- Тогда зачем ему было вести себя так вызывающе? Он знал, где дежурил патруль, и мог увести беглецов незаметно.
- Кто еще?
- Неприметный, - прошептал Тактик.
- Тс-с... Тише ты! - испугался Стратег.
- Прошу прощения! Остаешься еще ты, Стратег.
- Ну я карцер и люк "Толстяка" не открывал. Это уж я знаю точно!
9
Стряпух расставил на столе в кают-компании тринадцать приборов. Он знал, что суп ему сегодня не удался, но надеялся, что никто не обратит на это внимания. Попробовали бы они сами отвешивать специи необходимыми порциями, когда весь корабль сотрясается от выстрелов.
Одиннадцать человек стояли возле резных деревянных кресел с высокими спинками. Но прежде, чем дать сигнал к обеду, Стратег пожелал сказать речь.
- Офицеры разведывательного крейсера "Толстяк"! Сегодня ночью наш корабль подвергся нападению врагов. Только хладнокровие и изобретательность Тактика позволило нам обойтись малыми жертвами. Тактик приговаривается к награждению орденом лучеиспускающей Розы.
Тактик преклонил колени, и Стратег вдел в его петлицу сияющий орден.
- Дальнейшее после завтрака, - объявил Стратег. - Прошу к столу.
Только позвякивание ложек и вилок нарушало тишину кают-компании. Стряпух ждал, что вот-вот кто-нибудь отбросит ложку в сторону и тогда ему придется идти в карцер, но никто не замечал вкуса предложенных им блюд.
- Нет сомнения, что карцер и люк крейсера открыли враги, - сказал Стратег, заканчивая обед. - И все же я спрашиваю: не кто-нибудь ли из вас открыл люк?
Все молчали.
- На крейсере находилось шесть человек: я, Шкипер, Умелец, Канонир, Стряпух и... э-э... м-м...
Неприметный, закутанный в темно-серый плащ, улыбнулся, и всем сразу стало неуютно.
- Кроме Шкипера и Умельца все были заняты своими делами.
- Я не открывал карцер, Стратег! - воскликнул Шкипер.
- Не открывал его и я, - сказал Умелец.
- Вот и хорошо. Враги еще поплатятся за свое коварное нападение на крейсер. Но почему ты, Умелец, кричал: "Не стрелять!", а потом напал на Тактика?
- Я виноват. Стратег. И мне трудно оправдаться. Кто-то сообщил мне, что облава идет на людей. Я только хотел предотвратить кровопролитие.
- Кто же сообщил тебе это?
- Не знаю, Стратег. Я находился в своей мастерской, когда кто-то сказал через динамик внутренней связи, что идет облава на людей.
- Внутренняя связь! - воскликнул Тактик. - Значит, они были на крейсере! Черт меня побери, если я не расколю эту Планету.
- Выходит, что они знают наш язык? - прикрыв ладонью глаза, спросил Неприметный. А ведь он очень редко говорил и еще реже задавал вопросы.
- Выходит, что так, - ответил Умелец. Нет, неспроста задал вопрос Неприметный. Его вопрос все равно что клеймо на лбу спрашиваемого.
- Кого-то из вас двоих, Умельца или Шкипера, необходимо посадить в карцер, - сказал Стратег.
- За что?! - взмолился Шкипер.
А Умелец промолчал.
- Твое мнение. Советник? - спросил Стратег.
Советник уловил на себе тяжелый и пристальный взгляд, понял, что от него требуется, и сказал:
- Умельца в карцер. Шкиперу рыть могилу.
- Хороший совет, - согласился Стратег.
- Оружейник!
- Я отведу Умельца в карцер, - прервал Тактика Неприметный, путаясь в складках плаща.
- Нет, Неприметный, это, как всегда, сделает Оружейник, - твердо сказал Умелец.
- Пусть Оружейник, - тут же согласился Неприметный.
Умелец снял ремни и протянул их Оружейнику.
Что-то хотел и боялся сказать Звездочет.
- Дурашка уже захотел есть, - сказал Тактик. - Странно, почему он не идет.
- Отыскать, привести, наказать розгами! - приказал Стратег. - Обшарить всю Планету.
10
Первым ехал Тактик, облаченный в парадный мундир, с золотым пером в шляпе с большими полями. Он помахивал сабелькой и иногда сдерживал своего скакуна, аккумуляторы которого были заряжены до предела. За ним следовал Лекарь, обычно редко покидавший крейсер и оттого державшийся в седле неуклюже и растерянно. Советник ехал сосредоточенно, лишь иногда бросая по сторонам быстрые взгляды. Четвертым в кавалькаде был Оружейник, сросшийся с седлом, ловкий, сильный, привыкший к кавалерийским стычкам и знавший цену и скакуну, и арбалету, и сабле. Недаром же он служил на "Толстяке" в чине Оружейника! Замыкал шествие тяжеловоз, из лба которого торчала малая бомбарда, а спина была нагружена чугунными ядрами, устройством автоматической подачи их в ствол орудия, прочими припасами этой маленькой экспедиции.