Дитрих внимательно выслушал Келли и покачал головой:
— Не понимаю, как это возможно.
— Нас, по сравнению с земным муравейником, ещё очень мало…
— Кого вы имеете в виду?
— Марсиан, — лаконично ответил Марк, но тут же развёрнуто пояснил: — Коренных жителей колонии, кто родился тут или проживает на постоянной основе. Таких вы насчитаете тысяч десять, не более. Остальные — временщики, люди, у которых контракт на год или два. О них я не сужу.
— Странный подход. И вообще, откуда такие цифры? Мне казалось, что только в секторе освоения Новой Азии проживают от тридцати до сорока тысяч человек.
— Верно. Но марсиан там всего несколько сот. Остальные — это наёмные рабочие, их привозят транспортные корабли, те самые, что доставляют на орбитальные заводы Земли обогащённую марсианскую руду.
Фридман удивлённо посмотрел на Келли.
— Странная арифметика… — недоумённо произнёс он. — По вашим словам выходит, что сектор новоазиатов какая-то чёрная дыра…
Келли пожал плечами:
— Называйте как хотите. Одно я знаю наверняка — концерн широко использует примитивный ручной труд и нисколько не дорожит рабочей силой. Люди мрут, как в Средние века, а их руководству, похоже, наплевать на это. Ни для кого не секрет, что на Земле существует проблема перенаселения, и они легко черпают человеческие ресурсы, загребая их со «дна» своих мегаполисов. Доставка на Марс осуществляется варварским способом — в трюмах грузовых кораблей, где «поселенцы» вынуждены проводить по нескольку месяцев в условиях тесноты, антисанитарии и низкой гравитации. Могу вас уверить — не все доживают до окончания перелёта.
Дитрих только покачал головой.
— Теперь подумайте, Фридман, с кем приходится иметь дело силам корпорации в пограничных зонах, — продолжал развивать свою мысль Келли.
Новый управляющий на секунду закрыл глаза, а затем честно ответил:
— Мне трудно представить подобное. На Земле всё преподносится совершенно иначе.
— Вот именно — преподносится, — соглашаясь с его оценкой, кивнул Марк. — Конечно, среди азиатов попадаются нормальные люди, но они редкость, учитывая схему подбора кадров для колонии. Мне такое соседство доставляет массу неприятных проблем. И дело тут вовсе не в расизме, а в той политике, что из года в год проводит руководство «Новой Азии». Они, несомненно, развивают свой сектор, у азиатов полно высокотехнологичных производств, их кибернетическими системами местного производства оснащается почти вся техника колонии, но всё это построено на человеческих костях — иной, более мягкой формулировки я подобрать не могу.
Фридман взглянул на обзорный дисплей. Вездеход, переваливая через ухабы, медленно полз между двумя пологими возвышенностями, покрытыми похожей на спрессованный пепел серой коростой.
Непривлекательные места.
— Хорошо, вашу характеристику сотрудников концерна я понял. А что представляет собой население Российского сектора?
Келли был приятно удивлён заинтересованностью Фридмана. Обычно высшие чины корпоративной иерархии не пытались вникать в тонкости формирования отдельных зон освоения Марса, для этого существовали аналитические отделы компании, составляющие тематические отчёты за каждое полугодие, но, насколько знал Марк, верхушка колониальной администрации «Фон Брауна» не утруждала себя их прочтением — для совета директоров корпорации приоритетными являлись три направления: обеспечение незыблемости границ, внутренний порядок в секторе и стабильный прирост прибыли. Они лишь диктовали политику, а конкретные методы её претворения в жизнь являлись головной болью исполнителей, к разряду которых относил себя Келли.
— С русскими можно иметь дело, — ответил он на заданный вопрос. — Во-первых, их немного — около двух тысяч человек, во-вторых, на Марс прилетают в основном учёные и технические специалисты, в корне отличающиеся от того контингента рабочих, что завозят в колонию азиаты. Мы успешно сотрудничаем, у нас отлаженная схема бизнеса, основанная на бартерных сделках, — русские поставляют нам продовольствие в обмен на тяжёлую технику для терраформирования.
— Что, с ними нет вообще никаких проблем? — недоверчиво переспросил Фридман.
— Нет, — пожал плечами Келли. — С моей точки зрения, они лучше других понимают истинную, уникальную ценность Марса.
— Интересно. В чём же заключается эта исключительная ценность?
Келли на секунду задумался, а затем ответил откровенно, как думал:
— Колония похожа на чистый лист бумаги. Главная ценность марсианских земель не в количестве полезных ископаемых и не в производственных мощностях, которые возводятся тут, а в возможности воссоздать на терраформированных землях утраченную на Земле экосферу.
Дитрих пристально посмотрел на Келли, а потом заметил:
— Вы действительно рассуждаете как реалист…
— Я марсианин, — повторил Марк режущую слух формулировку. — Уроженцы колонии смотрят на мир немного под другим углом. Можно работать на корпорацию, но при этом нельзя забывать о том, что твоей родиной является вся планета, вне зависимости от зон освоения. Мы с вами отличаемся тем, что даже в бесплодных пустынях, где ещё не проходили машины терраформирования, я ощущаю себя, как дома, понимаете?
— С трудом, — ответил ему Дитрих. — Но обещаю, что постараюсь понять.
В глазах Фридмана на мгновение промелькнуло и тут же исчезло выражение крайней обеспокоенности. Келли заметил этот секундный блеск, но понять, чем он вызван, не смог.
«Наверное, всё же волнуется перед встречей с азиатами… — решил про себя Марк. — Хотя что ему грозит, рисковать своей шкурой буду я…» — тут же мысленно поправился он.
Вездеход к этому времени уже преодолел пологий склон холма и остановился, не доезжая до гребня возвышенности, с которого открывалась панорама глубокой котловины, а если быть точнее — прямоугольного карьера, в одной части которого велась добыча необогащённой руды, а в другой высились конические горы серо-коричневой, спёкшейся в сыпучие корпускулы почвы.
Келли, привычно манипулируя технологической оснасткой вездехода, выстрелил два видеозонда, один из которых вонзился в камень, выступающий из почвы на самом гребне возвышенности, а второй перелетел через неё, прочно зацепившись крепёжными шипами за почерневший ствол дерева, погибшего много лет назад.
Секунду спустя на экраны вездехода начало поступать видеоизображение.
* * *— Что это значит? — резко осведомился Фридман, сверившись с компьютерной картой. — По моим данным, этот участок был подвергнут процедуре интенсивной деактивации. — Он щёлкнул ногтем указательного пальца по той части информационного экрана, где красными, тревожно мигающими цифрами отражалось значение уровня радиации.
— Перед вами образчик «терраформирования по новоазиатской схеме», — недобро усмехнулся Марк. — Здесь неподалёку расположена долина, где до катастрофы существовал посёлок и рудообогатительный комплекс концерна. Теперь они взялись за его восстановление.
Фридман мрачно посмотрел на экран и уточнил:
— Серые отвалы, которые я вижу…
— Это верхний слой радиоактивной почвы. Они срезают её и везут сюда, постепенно заполняя карьер. Обратно грузовые вездеходы доставляют партии руды из открытой выработки. Ещё две-три недели, и азиаты уйдут отсюда, отставив после себя тщательно выровненное захоронение. В результате их долина будет подготовлена для несложной процедуры остаточной деактивации, а запускаемые в производственный цикл обогатительные комплексы получат сырьё на первое время работы.
— А мы? Эти земли заявлены на…
— Мы получаем неуклюже замаскированный могильник радиоактивной почвы, — ответил Келли.
— Зачем вы привезли меня сюда? — сощурился Дитрих. — Почему, вместо того чтобы действовать, мы катаемся по нейтральным территориям?
Марк молча протянул ему мобильный коммуникатор.
— Действуйте, — предложил он. — Свяжитесь, с кем сочтёте нужным. Нажмите на административные рычаги. Погрозите азиатам пальцем по статкому, и завтра, а может, даже сегодня, их здесь уже не будет. Они даже не станут зарывать эти отвалы, просто бросят всё как есть и исчезнут.
Глаза Фридмана начали мутнеть, но Марк сделал вид, что не замечает явного приступа гнева. Вместо того чтобы ждать, пока новый управляющий разразится очередной тирадой, он спокойно произнёс:
— Я направлялся сюда, чтобы действовать. Это вы решили поехать со мной.
— Вы в своём уме, Келли?! — палец Дитриха выразительно ткнул в экран. — Это, по-вашему, кто?
— Охрана. — Марк коснулся сенсора, и контуры человеческих фигур, облачённых в лёгкую защитную экипировку, подсветились алым. — Двадцать пять человек, вооружены автоматическими короткоствольными «ИПП-40» модели «гервет», — спокойно прокомментировал он, снимая с магнитной липучки значок служащего корпорации. Два «скорпиона» из наплечных кобур перекочевали в карманы наглухо застёгнутого пальто, и фигура Марка обрела законченную безликость.
— Что вы намерены предпринять, Келли?!
— Это нейтральная территория, Фридман. Сейчас я не сотрудник корпорации, а коренной уроженец планеты Марс, твёрдо убеждённый, что нехорошо гадить там, где живёшь. Они этого не понимают. Иногда язык грубой силы — единственное средство общения, — заключил он. — К тому же у меня с самого утра скверное расположение духа… — При этих словах он исподволь взглянул на лицо Дитриха, но не заметил, чтобы на нём дрогнул хотя бы один мускул. Сейчас перед ним стоял недоумевающий чиновник, пытавшийся, к чести сказать, удерживать себя в руках. Намёк на утреннюю электронную почту не произвёл на Фридмана никакого впечатления.
«Значит, отправитель не он», — сделал предварительный вывод Марк.
— Я оставлю коммуникатор включённым. Вы сможете слышать, что происходит на площадке. — Келли коснулся сенсора, и массивная бронированная дверь плавно скользнула в сторону. — Думаю, вам не стоит вмешиваться.
Когда бронированная плита встала на место, Фридман позволил себе невнятно выругаться.
Два его телохранителя — один за пультом управления вездехода, а второй у контрольной панели информационной системы — переглянулись между собой. Их взгляды будто говорили друг другу: сейчас посмотрим, как этот крутой марсианин превратится в дуршлаг под огнём двух десятков скорострельных «герветов».
«Пижон… Даже пальто не снял. Как он двигаться-то будет в таком „панцире“»? — неприязненно подумал водитель, провожая взглядом фигуру Келли.
Дитрих тем временем сел в кресло подле информа[3], куда видеозонд разведки передавал подробное изображение, масштабируя его с виртуозностью профессионального оператора, ведущего прямую трансляцию с популярного на Земле шоу «Выживание».
Динамики объёмного звучания пока что передавали едва слышное дыхание Келли да приближающийся звук работающих двигателей грузовых вездеходов.
«Он с ума сошёл…» — Фридману импонировала храбрость, но не безрассудство. Здесь Келли мог бы поспорить с управляющим, который смотрел на ситуацию с привычной для него точки зрения: двадцать пять автоматических стволов — это стена огня, где каждая вторая пуля — твоя. «Да и вообще, как он собирается заставить их разгребать эту помойку?!»
Мысленный вопрос остался без ответа — Келли в этот момент достиг вершины холма и присел, правой рукой достав изготовленный к стрельбе «скорпион».
«У парня точно крыша набекрень…»
Камера взяла резкое увеличение, показав, как Марк привычным движением большого пальца освободил от фиксатора и откинул в верхнее положение миниатюрный электронно-оптический прицел. Подняв тяжёлый автоматический пистолет, он спокойно прицелился и плавно надавил на сенсорную гашетку огня.
Аудиосистема передала приглушённый хлопок, и азиат, выставленный в оцепление карьера, инстинктивно схватился руками за горло, откуда торчал пластиковый микроинъектор с парализующим составом.
Дитрих почувствовал, как на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Он ждал иного — брызг крови, хриплого, захлёбывающегося крика и шквального ответного огня, однако часовой не издал ни звука, мешковато осев на землю.
Марк тем временем выпрямился, брезгливо стряхнул с полы пальто белесую пыль и спокойным, уверенным шагом направился вниз по крутой тропе, протоптанной во время смен постовых.
Видеосистемы разведзондов будто угадывали его намерения, по крайней мере, Фридману казалось, что камеры не только неотступно следуют за фигурой Марка, но и читают направление его взгляда… Вот на экране промелькнули силуэты охранников, расхаживающих среди поднятой грузовыми вездеходами пыли, затем в фокус передающего устройства попал шикарный внедорожник марки «Форкасо», припаркованный на небольшой площадке в стороне от глубокой наезженной колеи. Поляризованные стёкла машины не позволяли разглядеть, есть ли кто в салоне, но лёгкое, змеящееся марево чистого от пыли воздуха указывало на работу встроенного климатического процессора. Значит, в машине кто-то сидел…
Марк тем временем добрался до часового, снял с его лица дыхательную маску, надел её и теперь направлялся к внедорожнику. Он миновал уже половину пути и был на дне карьера, когда на него обратил внимание один из охранников. Азиат несколько секунд напряжённо следил за фигурой в длиннополом пальто, затем сделал шаг вперёд и окликнул Келли на своём языке.
— Стой! Ты куда? — раздался в отсеке вездехода синхронный перевод, который вела кибернетическая система слежения.
К удивлению Дитриха, Марк остановился и спокойно ответил на универсальном языке Новой Азии:
— Я от Липень Ляо, придурок. — Он боковым зрением зафиксировал, как из клубов пыли с разных сторон начала подтягиваться охрана, не менее десятка человек. — Господин Хо Хуань ждёт меня, ему должны были позвонить.
— Где твоя машина? — с подозрением переспросил охранник. Упомянутое имя произвело на него определённое впечатление, а природная грубость, помноженная на привычную вседозволенность собственного положения, породила в интонациях его голоса удивительную смесь наглости, недоверия и опасливой почтительности.
— Она завязла в грязи за холмом, — ответил Марк на его вопрос.
Круг охранников начал опасно сужаться. Многие, не слышавшие разговора, уже держали пальцы на гашетках.
В этот момент ветровое стекло машины начало медленно опускаться.
— Сейчас господин Хо Хуань вправит тебе мозги, — угрожающе произнёс Марк, так чтобы его услышали все приблизившиеся охранники, одновременно передёрнув плечами, будто от крайнего негодования.
В следующий миг у Дитриха Фридмана перехватило дыхание — он увидел, как Марк с двумя «скорпионами» в руках рывком подался назад и вбок, мгновенно заблокировав линию огня телом остановившего его охранника и на два шага приблизившись к внедорожнику, стекло которого вдруг остановилось, оставшись в полуопущенном положении.
Дальнейшие несколько секунд слились в одно стремительное, но точно выверенное действие.
Охранник, заслонявший Марка от своих коллег, отреагировал с секундным опозданием — он ринулся вперёд, вскидывая «гервет», но две пули, выпущенные Келли, пробили его предплечья, выключив обе руки, — ослабевшие пальцы выронили тяжёлый «ИПП», и азиат вдруг истошно завыл, осознав пронзившую его боль.
Отступая к машине, Келли продолжал стрелять, не останавливаясь, казалось, его взгляд фиксирует малейшее движение, а разум успевает просчитывать обстановку с точностью кибернетического устройства.
Ещё двое охранников рухнули в пыль — у обоих были прострелены руки, и только тут до Дитриха, в немом оцепенении наблюдавшего за событиями, дошло, что в ответ ещё не прозвучало ни одного выстрела, — Марк перемещался так стремительно и искусно, что камера слежения не успевала реагировать на его молниеносные рывки, сопровождавшиеся отрывистыми одиночными выстрелами «скорпионов».
Оказывается, только первый патрон в обойме был снаряжён специальной бесшумной капсулой, оснащённой парализующим инъектором, далее шёл стандартный титан в оболочке из мягкого сплава.
Причина, по которой охранники не открыли ураганный огонь на поражение, была проста: Марк действовал с завидным хладнокровием, в котором просматривался трезвый расчёт профессионала, — несколько мгновений его закрывало оседающее в пыль тело раненого азиата, а спустя четыре секунды после первых выстрелов он уже находился подле пассажирской двери внедорожника, и, стреляя по нему, азиаты изрешетили бы салон машины вместе с сидящим внутри боссом.
Два телохранителя Фридмана уже не усмехались. Было что-то зловещее, эстетичное в чётких, отточенных до автоматизма движениях Келли. Он рисковал жизнью, но делал это хладнокровно, обдуманно, вот только побудительные мотивы его поведения до сих пор оставались неясны. Фридмана никак не устраивала промелькнувшая в их разговоре ссылка на особенное отношение Марка к способам освоения марсианских пустынь.
«Кому он служит? Корпорации? Себе лично?»
Дитрих машинально сопоставил в уме суммы, выплачиваемые корпорацией начальнику отдела внутренней безопасности, с тем смертельным риском, которому в данный момент подвергал себя Келли вместо того, чтобы препираться с азиатами по статкому, сидя в удобном офисном кресле, вдали от радиоактивной пыли и визгливого посвиста пуль.
Что-то не складывалось в сознании Фридмана…
Эти мысли промелькнули в голове управляющего за те секунды, что понадобились Марку для рывка к машине.
Находящийся внутри человек не успел ни осознать происходящего, ни поднять злополучное стекло — его палец, соскочивший с пятнышка сенсорной кнопки стеклоподъёмника, никак не мог найти её вновь, когда горячий ствол «скорпиона» упёрся ему в лоб.