Пам отпила какао, избегая смотреть в глаза Сакс.
– Вот какое дело, Амелия. Мне хотелось бы поговорить с тобой.
Ее улыбка показалась Сакс слишком уж широкой, и она занервничала. Тоже сделала глоток, но никакого вкуса не ощутила. Сразу же подумала: «Беременна?» Конечно. Дело в этом. Сакс подавила гнев. Почему они не предохранялись? Почему…
– Я не жду ребенка. Успокойся.
Сакс успокоилась. Издала отрывистый смешок, подумав, не выдает ли себя бессознательной мимикой.
– Но Сет и я… Мы сходимся.
Так поспешно? Сакс продолжала улыбаться. Не была ли ее улыбка такой же фальшивой, как у этой девушки-подростка?
– Теперь? Хорошо. Это впечатляющая новость.
Пам рассмеялась, очевидно, из-за несоответствия между словами и выражением лица Сакс.
– Послушай, Амелия. Мы не вступаем в брак. Просто этому пора случиться. Я так считаю. Он так считает. Это правильно. Мы полностью совместимы. Он знает меня, знает насквозь. Иногда мне даже не нужно ничего говорить, он чувствует, что я думаю. И он очень славный, понимаешь?
– Слишком уж быстро, милая, ты не находишь?
Вся оживленность Пам мгновенно исчезла. Сакс вспомнила, что мать, бившая девочку и запиравшая ее на несколько часов в чулан, тоже называла ее «милая», и Пам возненавидела это ласковое обращение. Сакс пожалела, что употребила его, но она была взволнована и забыла, что это слово под запретом.
Она сделала новую попытку:
– Пам, он замечательный парень. Так считаем и я, и Линкольн.
Это было правдой. Но Сакс не могла остановиться.
– Только не думаешь ли ты, что лучше подождать? Зачем торопиться? Просто встречайтесь, развлекайтесь. Спите вместе… Поезжайте в путешествие.
«Трусиха», – обругала себя Сакс, дав последние два совета, потому что ее целью было несколько отдалить Сета и Пам друг от друга. Она говорила не то, что хотела.
– Интересно, что ты это предложила.
«Интересно? – подумала Сакс. – Если она не беременна… О нет». Челюсти ее сжались, и следующие слова Пам подтвердили ее страхи.
– Мы хотим устроить каникулы на год. Путешествовать.
– На год? – Теперь Сакс просто тянула время. Она могла бы сказать «Как дела у команды “Янки”?» Или: «Я слышала, мокрый снег прекратится через день-другой».
Пам продолжала гнуть свое.
– Сету надоело быть внештатным корреспондентом. Он очень талантлив. Но в Нью-Йорке его не ценят. Сет не жалуется, но я вижу, что он расстроен. В рекламных агентствах, для которых он работает, проблемы с бюджетом. Поэтому они не могут взять его в штат. Он хочет повидать мир. Он честолюбив. Здесь очень трудно.
– Да, конечно, в Нью-Йорке всегда было нелегко пробиться.
Голос Пам стал тверже.
– Он старался. Не думай, что сидел сложа руки.
– Я не говорю…
– Он станет писать путевые очерки. Я буду помогать ему. Мне всегда хотелось путешествовать, мы говорили об этом.
Да, говорили. Только Сакс всегда думала, что она и Пам будут вместе исследовать Европу или Азию. Старшая сестра и младшая сестра. У нее была мечта объездить те места Германии, из которых происходили ее предки.
– Но колледж… Судя по статистике, оставив учебу, вернуться назад очень трудно.
– Почему? Что такое статистика? Ерунда.
Что ж, у Сакс не было никаких цифр. Она это выдумала.
– Мил… Пам, я рада за вас обоих. Только, ну, ты должна понять. Это большая неожиданность. Поспешность, как я сказала. Ты не так уж долго его знаешь.
– Год.
Верно. В определенном смысле. Они познакомились в прошлом декабре, недолгое время встречались. Потом Сет поехал в Англию стажироваться в рекламном агентстве, планирующем открыть филиал в Нью-Йорке. Они с Пам вступили в ряды тех, кто поддерживает отношения с помощью эсэмэсок, Твиттера и электронной почты. Однако компания решила, что выходить на рынок США рискованно, месяц назад Сет вернулся и снова стал работать внештатно. Нормальные встречи возобновились.
– Ну и что, если это слишком поспешно? – В голосе Пам снова послышалось раздражение. Характер у нее всегда был вспыльчивым – при ее воспитании иного ждать не приходилось. Но она пошла на попятную. – Послушай, Амелия. Сейчас самое время это сделать. Когда мы в этом возрасте. Позднее? А если мы поженимся и у нас появятся дети?
«Пожалуйста, не продолжай».
– Тогда уже будет невозможно бродить пешком по Европе.
– А как быть с деньгами? Работать там нельзя.
– Это не проблема. Сет будет продавать свои очерки. К тому же он какое-то время откладывал деньги, и его родители очень богаты. Они смогут нас выручить.
Сакс вспомнила, что его мать адвокат, а отец работал в инвестиционном банке.
– И у нас есть блог. Я смогу вести дневник событий.
Сет несколько лет назад создал сайт, через который люди могли отправлять финансовую помощь на различные социальные и политические нужды, преимущественно с левым уклоном – избирательные права женщин, поддержка искусства, контроль над вооружением. Пам теперь занималась работой на этом сайте даже больше, чем он. Да, он казался популярным, хотя Сакс полагала, что они получают в виде пожертвований не больше тысячи долларов в год.
– Но… куда вы собираетесь? В какие страны? Это не опасно?
– Пока что не знаем. Это одна из составляющих приключения.
Стремясь потянуть время, Сакс спросила:
– А что говорят Оливетти?
После того как Сакс ее спасла, девочку отдали приемным родителям, которых Амелия проверяла, словно телохранителей президента. Приемные родители были чудесными, но в восемнадцать лет, в прошлом году, Пам захотела жить самостоятельно и – с помощью Райма и Сакс – поступила в колледж и устроилась на работу с неполным рабочим днем. Однако оставалась близка с приемными отцом и матерью.
– Они одобряют.
Ну конечно, Оливетти были профессиональными родителями: у них не было связи с Пам до того, как девочку поместили к ним. Они не выбивали ногой дверь, не спасали ее от Собирателя Костей и от злобной собаки, стремящейся ее загрызть. Не вступали в перестрелку с отчимом Пам, собравшимся ее задушить.
И помимо этого Сакс тратила больше времени, чем вечно занятые приемные родители, отводя Пам в школу и встречая ее после занятий, отвозя на приемы к врачу и на сеансы психологической помощи. Использовала связи, сохранившиеся со времен работы манекенщицей, чтобы устроить ее в костюмерную на Бродвее. А теперь, как не могла не отметить Сакс, о своих планах путешествовать девушка в первую очередь рассказала приемным родителям.
«Продолжай, я заслуживаю того, чтобы все это услышать», – подумала Сакс. Но Пам не считала так. Она резко сказала:
– Во всяком случае, мы так решили. – Затем ее тон стал вдруг легкомысленным, однако Сакс видела, что это напускное. – Мы уедем на год. На два от силы.
«Теперь уже на два?»
– Пам, – начала Сакс. – Я не знаю, что сказать.
– Знаешь, знаешь. Говори.
Служа в полиции, Сакс никогда не колебалась. И не могла колебаться, будучи старшей сестрой. Или суррогатной матерью. Или кем она была в жизни этой девушки.
– Пам, время сжимать кулаки.
Девушка знала это выражение отца Сакс. Прищурясь, она посмотрела в глаза Амелии. Сакс ответила ей осторожным и твердым взглядом.
– Год путешествовать с кем-то – ты хоть соображаешь? – Сакс произнесла это ровным голосом, стараясь сохранить в нем нежность.
Но девушка ответила так, словно Сакс распахнула окно комнаты и впустила в нее ливень или ветер с мокрым снегом.
– Мы знаем друг друга, – вызывающе произнесла она. – Это главное. Ты что, не слышала меня?
– Но по-настоящему знаете? На это уходят годы.
– Мы подходим друг другу, – возразила Пам. – Это очевидно.
– Ты встречалась с его родными?
– Разговаривала с его матерью. Она очень добрая.
– Разговаривала?
– Да, – огрызнулась Пам. – Разговаривала. И его отец знает обо мне все.
– Но не встречалась с ними? – Сакс словно почувствовала ее резкое охлаждение.
– Дело касается меня и Сета. Не его родителей. И этот допрос мне надоел.
– Пам! – Сакс подалась вперед и потянулась к руке девушки. Ее рука сама собой отдернулась. – Пам, рассказывала ты ему о том, что случилось с тобой?
– Рассказывала. И ему это безразлично.
– Все? Ты рассказала ему все?
Пам молча опустила взгляд. Потом вызывающе заявила:
– В этом нет нужды… Нет, не все. Я сказала ему, что моя мать сошла с ума и совершила несколько преступлений. Сет знает, что она в тюрьме и никогда оттуда не выйдет. Его это нисколько не волнует.
Тогда он герой сериала «Ходячие мертвецы», подумала Сакс.
– А где ты росла? Как росла? Ты рассказывала ему что-нибудь об этом?
– Нет. Но это все в прошлом. С этим покончено.
– Пам, не думаю, что это можно замалчивать. Он должен знать. Твоя мать причинила много вреда…
– Я что, тоже сумасшедшая? Как моя мать? Ты считаешь меня такой?
Это замечание уязвило Сакс, но она постаралась сохранить непринужденный тон.
Это замечание уязвило Сакс, но она постаралась сохранить непринужденный тон.
– Оставь, ты нормальнее всех вашингтонских политиков. – Амелия улыбнулась.
Пам не ответила на ее улыбку.
– Со мной все в порядке! – Она повысила голос.
– Конечно! Просто я беспокоюсь о тебе.
– Нет. Ты говоришь, что я слишком глупая, незрелая для принятия самостоятельных решений.
Сакс начала сердиться. Это вызывающее поведение ей не нравилось.
– Тогда принимай умные. Если по-настоящему любишь его и у вас все получится, год или около того без брака ничего значить не будут.
– Амелия, мы уезжаем. И поженимся, когда вернемся. Хватит об этом.
– Не разговаривай так со мной, – вспылила Сакс. Она понимала, что проигрывает, но остановиться не могла.
Пам резко поднялась, опрокинув свою чашку и вылив какао на серебряный поднос.
– Черт! – Она наклонилась и стала сердито вытирать лужу.
Сакс подалась вперед, чтобы помочь ей, но Пам отодвинула поднос и продолжала приводить его в порядок сама, потом швырнула вниз коричневые, насквозь мокрые салфетки и свирепо посмотрела на Сакс.
– Я прекрасно понимаю, что происходит. Ты хочешь нас разлучить. Ищешь любой предлог. – Она холодно усмехнулась. – Стараешься для себя, так ведь, Амелия? Хочешь разлучить нас, чтобы иметь дочь, раз не смогла завести ее из-за большой занятости в полиции.
Сакс едва не ахнула при этом жестоком обвинении – может быть, потому, призналась она самой себе, что в нем была доля правды.
Пам направилась к двери, потом остановилась и сказала:
– Амелия, ты мне не мать. Помни это. Ты женщина, посадившая мою мать в тюрьму. – После этих слов она вышла.
Глава 16
Около полуночи Билли Хейвен вымыл посуду после ужина, протер все, что нельзя было выбросить, хлорной известью, чтобы удалить следы ДНК. Она была опасна для него – как яды, которые он извлекал и очищал.
Он снова сел за шаткий стол в кухонном углу своей мастерской рядом с Канал-стрит и раскрыл потрепанный блокнот – Заповеди. Данные, в известном смысле, рукой Бога, как каменные скрижали Моисею.
В блокноте примерно на десятке страниц красивым беглым наклонным почерком Билли подробно описывалось, как должна протекать Модификация, кому суждено умереть, когда и что делать, каких рисков избегать, на какие идти, что использовать в своих интересах и как справляться с неожиданными изменениями. Будь Книга Бытия наставлением к действию, подобно Заповедям Модификации, в ней можно было бы прочесть:
День третий, 11 часов 20 минут. Создать листопадные деревья. Так, у тебя семь минут на создание вечнозеленых…
День шестой, 6 часов 42 минуты. Время для создания лосося и форели. Действуй!
День шестой, полдень. Займемся делом Адама и Евы.
Естественно, это напомнило ему об Очаровательной Девушке. Он мысленно представил себе ее на миг – лицо, волосы, чистую белую кожу, потом отогнал отвлекающий образ, как откладывают драгоценный моментальный снимок умершей возлюбленной – бережно, из суеверного страха причинить любимой боль, если уронишь рамку.
Листая страницы, он запоминал, что делать дальше. Остановясь, подумал, что Модификация заметно усложнилась. Продолжая чтение, он не раз задавался вопросом, не слишком ли далеко зашел этот процесс. Но потом возвращался мыслью к страницам главы в «Серийных городах», которую украл из библиотеки в тот день, и вспоминал все удивительные – нет, потрясающие – сведения, которые в ней открывались.
Эксперты правоохранительных органов единодушно высказывают мнение о Линкольне Райме: его величайшим даром была способность предвидеть, как поведут себя дальше преступники, которых он преследует.
Билли думал, что это та самая цитата, но уверен не был, так как Хлоя Мур, уже покойная, случайно вырвала часть фразы из книги.
Предвидеть…
Так что план Модификации должен быть тщательно разработан. Люди, которым он противостоит, слишком умны, чтобы допускать в работе небрежность, они не упустят ни малейшей улики.
Билли еще раз просмотрел план завтрашнего нападения. Запомнил место, запомнил время. Казалось, все было в порядке. Мысленно он отрепетировал нападение: он уже побывал на этом месте и теперь представлял себе его, ощущал его запах. Отлично. Он готов. Потом Билли взглянул на наручные часы. Он чувствовал усталость.
«Интересно, как идет расследование гибели Хлои Мур?» – вдруг подумал Билли и включил радио, надеясь услышать новости. Ранее сообщалось, что она недавно поселилась в Куинсе, работала продавщицей в модном бутике в Сохо, была найдена мертвой в туннеле возле подвала. «Да ну, – в недоумении подумал Билли, – вряд ли он был таким уж модным. Китайское дерьмо, слишком дорогое, рассчитанное на негритянских шлюх из Джерси и мамаш, обеспокоенных приближением среднего возраста».
Поначалу фамилия Хлои не называлась – до уведомления ближайших родственников. Слушая это, Билли думал: «Какими же садистами могут быть полицейские! Сообщить, что молодая женщина из Куинса убита, и не назвать ее фамилии? Сколько родителей, дети которых живут в этом районе, начали отчаянно звонить по телефону?»
Теперь, ожидая последних известий, он слышал только рекламу. Неужели никому нет дела до бедной Хлои Мур? Хлоя Мур, Хлоя мур-мур…
Он расхаживал перед террариумами взад-вперед. Белые листья, зеленые, красные, синие…
Потом, как это часто случалось, глядя на растения, составлявшие его общество, он подумал об Олеандре. И об Олеандровой комнате.
Билли был не рад этой мысли, но ничего не поделаешь. Он мог бы…
Ага, вот и новости. Наконец-то. Скандал в городском совете, небольшая железнодорожная авария, экономический обзор. Потом в конце концов новые сведения о гибели Хлои Мур. Сообщались дополнительные подробности, некоторые факты. И в итоге делался вывод, что нападение по своему характеру не было сексуальным. (Разумеется, не было. Билли возмутило, что эта тема возникла. Ох уж эти средства массовой информации!) Приводилось даже его примерное описание. Значит, кто-то видел его возле люка.
Он продолжал слушать сообщение. По-прежнему ничего не говорилось о татуировке и яде. Билли это не удивило. Он читал о полицейских процедурах при проверке признаний. Полицейские расспрашивают людей, взявших на себя вину за какое-нибудь преступление, о необычных подробностях, и, если те не могут ответить, их отпускают, сочтя сумасшедшими. Поразительно, сколько людей сознается в преступлениях, которых не совершали!
Ничего не сказали и о слове «второй». Но оно, разумеется, будет у них бельмом на глазу. Какое сообщение хотел послать этот загадочный преступник? Однако Заповеди Модификации требовали, чтобы полицейские не могли понять его сообщения на первых нескольких жертвах.
Билли выключил радио и зевнул. Скоро спать. Он проверил электронную почту, отправил несколько писем, прочитал входящие сообщения, потом посмотрел на часы и решил, что пора отдыхать.
В ванной он протер раковину и зубную щетку хлорной известью – снова удаляя ДНК, – вернулся в комнату и плюхнулся в постель. Достав из-под подушки Библию, установил на груди.
Несколько лет назад у Билли произошел кризис веры, очень серьезный. Он верил в Иисуса и Его могущество. Но еще он верил, что его предназначение – использовать свой талант тату-мастера. Проблема заключалась в предостережении, содержащемся в Книге Левит: «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накладывайте на себя письмен. Я Господь».
Прочитав это, Билли несколько недель пребывал в унынии, ломая голову, как преодолеть этот конфликт. Одним из доводов было, что Библия полна таких несоответствий: к примеру, в той же главе написано: «В одежду из разнородных нитей, из шерсти и льна, не одевайся». Однако Богу за другими неотложными делами наверняка было не до того, чтобы отправлять людей в ад за такую одежду.
Билли задавался вопросом: не имел ли Он в виду, что будущие поколения истолкуют Библию по-новому, приведя в соответствие с современным обществом? Но это казалось ему подозрительным, напоминая судей Верховного суда, говоривших, что Конституция живая и должна меняться, чтобы соответствовать временам. Так думать опасно.
В конце концов и на это явное противоречие нашелся ответ. Билли рассудил так: в Библии еще говорится «не убий». Но Священная Книга полна примеров открытых убийств – в том числе боен, устроенных самим Всемогущим. Как, например, уничтожение к вящей славе Господней неверных, поддержание ценностей веры и десятки других примеров.
В Книге Левит, понял Билли, Бог имел в виду, что накладывание письмен допустимо лишь при определенных обстоятельствах, как и лишение жизни. А какие обстоятельства могли быть важнее, чем миссия, которую Билли выполнял в настоящее время? Чем Модификация?
Он раскрыл Библию и остановился на стихе в Книге Исход, который читал много раз: