Когда дерутся люди, и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, какую наложит муж той женщины, и он должен заплатить оную при посредниках. А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб.
II Подпольщик Среда, 6 ноября, полдень
Глава 17
Утро прошло в лихорадочной деятельности, стараниях определить по уликам, представленным Сакс, место, где Икс мог проживать или устроить охотничьи угодья.
Райм разъезжал перед доской в кресле-каталке, ощущая шеей и челюстью толчки, когда кресло переезжало через электрические провода, протянувшиеся по полу гостиной.
Элизабет-стрит, 237● Жертва: Хлоя Мур, 26 лет.
– Никакой видимой связи с Икс
– Изнасилования не было, но были касания кожи
● Икс 5–11
– Белый мужчина
– Хрупкого или среднего сложения
– Вязаная шапочка
– Темное пальто до бедер
– Темный рюкзак
– Надевает бахилы
– Отпечатков пальцев нет
– Профессиональный татуировщик, возможно, бывший
– Возможно, использует для татуировки иглы с регулируемой длиной
– Использует линию крови для обрисовки контура изображения
– Не местный; возможно, из сельской местности
– Использует книгу, чтобы изучить технику расследования и перехитрить Райма и полицию?
– Одержим кожей
– Возможно, сделает мишенью полицейских
– Организованный преступник: будет заранее планировать нападения
– Возможно, возвращается на место преступления
● Причина смерти: отравление цикутой, введенной в организм татуировкой
– Из пятнистого болиголова
– Источник неизвестен
– Концентрация в восемь раз выше обычной
● Обездвижена пропофолом
– Как раздобыт? Доступ к медицинским принадлежностям?
● Выколото слово «второй» – древнеанглийским шрифтом, окаймлено фестонами
– Часть сообщения?
– Оперативная группа в управлении полиции это проверяет
– Фестоны сделаны методом надрезов – рубцеванием – и, возможно, имеют какое-то значение
● Портативная тату-машинка использована как оружие
– Возможно, «Америкэн игл»
● Хлопковые волокна
– Грязно-белые
– Возможно, вырваны из рубашки Икса во время борьбы
● Лист из книги
– Возможно, вырван из кармана Икса во время борьбы
– Возможно, книга издана массовым тиражом в 1996–2000 годах
– Книга «Серийные города». Он интересовался главой 7 °Cобирателе Костей
– Психологическая связь с Собирателем Костей? Месть?
– Использует книгу, чтобы изучить технику расследования и перехитрить Райма и полицию?
– Одержим кожей
– Возможно, сделает мишенью полицейских
● Возможно, использовал роллер-щетку для удаления следов с одежды перед нападением
● Наручники
– Обычные, выявить источник невозможно
Фонарик
– Обычный, выявить источник невозможно
● Клейкая лента
– Обычная, выявить источник невозможно
Трасологические следы
● Окись азота, озон, железо, марганец, никель, серебро, бериллий, хлорированный углеводород, ацетилен
– Возможно, принадлежности для газосварки
● Тетродотоксин
– Яд из рыбы фугу
– Снадобье для зомбирования
– Мельчайшие дозы
– Не применялся на жертве
● Стерокобелин, моча 9,3 г/л, хлорид 1,87 г/л, натрий 1,17 г/л, калий 0,75 г/л, креатинин 0, 67 г/л
– Фекальный материал
– Возможно, предполагает одержимость подземельем
– С мест будущих убийств под землей?
● Хлорид бензалкония
– Четвертичные аммониевые соединения, дезинфицирующее средство
● Латексный клей
– Используется для наложения повязок, в строительстве и для других целей
● Инвудский мрамор
– Пыль и мелкие крошки
● Взрывчатка товекс
– Возможно, с места взрывных работ
Райм повернулся к Амелии Сакс – она смотрела в окно на утро с дождем и снегом, очевидно, все еще встревоженная вчерашним сообщением о том, что Пам отправляется в кругосветное путешествие со своим кавалером, а по возвращении собирается жить вместе с ним.
– Сет славный молодой человек, – объясняла Амелия Райму прошлой ночью, когда они лежали в его роскошной постели, свет был погашен, и сильный ветер дул в окна, – чтобы встречаться с ним. Но не жить вместе в гостинице в Марокко или Гоа. Может быть, он Мистер Совершенство, а может, и нет. Как знать?
– Думаешь, это пройдет?
– Нет. Она настроена решительно.
– Как и ты. Вспомни, твоей матери не понравилось, что ты встречаешься с калекой в кресле-каталке.
– Будь ты марафонцем, все равно бы ей не нравился. Никто не мог соответствовать ее меркам. Однако теперь ты ей нравишься.
– Именно это я и имел в виду.
– Сет мне нравится. Через год будет нравиться больше.
Райм улыбнулся.
Она спросила:
– Что думаешь по этому поводу?
– Ничего особенного.
Райм прожил с женой несколько лет. Вскоре после несчастного случая он развелся (по его собственному настоянию, не жены), но этот брак и без того был обречен. Какое-то время он думал, что любит жену, но их отношения испортились по причинам, которые он не мог определить, представить в количественной форме и проанализировать. Так же, как не умел анализировать свои отношения с Сакс. Это работало, потому что работало. Выразиться лучше он не мог. Надо признать, Линкольн Райм в своем положении не был способен давать романтические советы.
Ну а кто, собственно говоря, был способен? В любви нет свидетелей и экспертов.
Сакс добавила:
– И я вела разговор не лучшим образом. Слишком покровительственно. По-матерински. Пам пришла в раздражение. Следовало быть объективной, рациональной. Но нет, я утратила контроль над собой.
Утром Райм заметил, что Сакс все еще сильно обеспокоена, и подумал, что нужно сказать что-нибудь ободряющее, но потом, к его облегчению, профессиональное отодвинуло личное на задний план.
– Здесь что-то есть, – крикнул Пуласки с другого конца лаборатории, где он сидел, глядя на монитор. – Думаю… – Он замолчал и нахмурился. – Чертов Интернет. Только-только начал получать какие-то ответы…
Райм увидел, что экран покрылся морозным узором.
– Ничего, ничего, включи еще раз.
Пуласки застучал по клавишам. На большом экране появились карты, схемы и списки искусственных и природных материалов.
– Новичок, ты скоро станешь настоящим ученым, – сказал Райм, глядя на записи.
– Рон, что у тебя? – спросил Мел Купер.
– Наконец-то хорошие новости. Похоже на то.
Глава 18
Поездка семьи Гарриет Стэнтон в Нью-Йорк, которой ждали несколько лет, обернулась не так, как планировалось. Все испортило случайное происшествие, которое могло навсегда изменить ее жизнь.
Гарриет стояла перед зеркалом в номере отеля, где провела беспокойную ночь, и оглядывала свой костюм – темный, но не черный, а синий. Она едва не выбрала черный цвет, но это был бы неудачный выбор.
Сняв с костюма несколько шерстяных нитей, Гарриет стряхнула с него пыль – отель оказался не таким хорошим, как в интернет-рекламе, но с умеренными ценами, а бережливости в семье Стэнтонов, происходящей из городка, где представление о комфорте создавала гостиница «Холидей инн»[9], придавали большое значение.
Решительное лицо пятидесятитрехлетней Гарриет с узкими плечами и фигурой, напоминающей грушу (правда, изящную), было румяным и обветренным от работы в саду, от игр с детьми на заднем дворе, от пикников и барбекю. Однако она не придавала внешности большого значения, и морщины, вызывавшие у нее беспокойство, располагались не на лице, а на юбке – от них, во всяком случае, она могла избавиться.
Учитывая ее местожительство, она вполне могла бы и не замечать такого несовершенства. Но это было не в характере Гарриет. Для нее существовал правильный подход и неправильный – лентяйский, дурной. Она расстегнула молнию и сбросила юбку, легко соскользнувшую по бежевым трусикам.
Одной рукой она ловко разложила дешевую гладильную доску (о, Гарриет умела управляться с домашней утварью) и включила плохонький утюг, прикрепленный к доске проволокой. Неужели кража бытовых электроприборов такая уж серьезная проблема в Нью-Йорке? И разве кредитные карточки постояльцев не находятся в распоряжении отеля?
Что ж, это другой мир, совсем не такой, как дома. В ожидании, пока нагреется утюг, Гарриет мысленно повторяла слова, произнесенные вчера мужем, когда они шли по холодным улицам Нью-Йорка.
– Погоди, Гарриет, погоди. – Он остановился на улице, между магазином игрушек «Сворс» и Мэдисон-авеню, и ухватился за фонарный столб.
– Что, дорогой? – Гарриет обернулась.
– Извини. Ивини меня. – Муж, бывший старше жены на десять лет, выглядел смущенным. – Я неважно себя чувствую. Что-то здесь. – Он коснулся груди. – Здесь.
«Такси или “Скорую”? – стала лихорадочно размышлять она. – Конечно, звони по номеру девять-один-один. Не медли».
Через двадцать минут они были в кабинете неотложной помощи ближайшей больницы. Диагноз – легкий инфаркт миокарда.
– Что? – спросила она.
– Похоже, сердечный приступ.
Странно. Это у человека с низким уровнем холестерина, никогда не курившего сигарет, только изредка сигары, имевшего рост шесть футов два дюйма, худощавого и крепкого, как столб, за который он ухватился в начале приступа? В охотничий сезон он каждый выходной охотился в лесу на кабанов и оленей. Помогал друзьям строить игровые комнаты и гаражи. Легко взваливал на плечо сорокафунтовые мешки с мульчой и плодородной почвой и относил их от пикапа к сараю.
– Это несправедливо, – пробормотал Мэттью, выслушав диагноз. – Мы мечтали о поездке в этот город, и смотрите, что вышло. Чертовски несправедливо.
Врачи отправили его в больницу, находившуюся примерно в получасе пути к северу от их отеля, очевидно, лучшее в городе учреждение по лечению сердечных заболеваний. Прогноз был оптимистичным, завтра его планировали выписать. Никакой операции не требовалось. Ему нужно было следить за давлением, всегда носить с собой нитроглицерин и ежедневно принимать по таблетке аспирина. Однако в целом врачи, похоже, оценили приступ как легкий.
Чтобы проверить, нагрелся ли утюг, она плюнула на тефлоновую поверхность. Слюна зашипела и скатилась. Гарриет обрызгала юбку водой и разгладила складки.
Одевшись, она снова посмотрелась в зеркало. Отлично. Решив добавить немного цвета, Гарриет повязала на шею красно-белый шарф. Превосходно. Ярко, но не кричаще. Она взяла сумочку, вышла из номера и спустилась в вестибюль на лифте. Снаружи, когда он проезжал каждый этаж, звякала цепочка.
Выйдя на улицу, Гарриет осмотрелась и остановила такси. Сообщив водителю название больницы, села на заднее сиденье. В салоне дурно пахло, и она решила, что таксист, какой-то иностранец, давно не мылся. Это был штамп, но верный.
Несмотря на снег с дождем, она опустила стекло, готовая вступить в спор, если водитель возразит. Но он не возражал. Казалось, он забыл о ней – да и вообще обо всем. Нажал кнопку счетчика и тронулся.
По пути Гарриет думала о больнице. Медсестры казались внимательными, врачи профессиональными, хотя по-английски говорили с акцентом. Не нравилась ей только то, что палата Мэттью в медцентре Верхнего Манхэттена находилась на цокольном этаже, в конце длинного, тускло освещенного коридора и казалась захудалой и неуютной. А вчера вечером, когда она пришла навестить мужа, там никого не было.
Глядя на шикарные таунхаусы слева и Центральный парк справа, Гарриет старалась справиться с беспокойством из-за предстоящего посещения неприятного места. Она думала, что, возможно, этот сердечный приступ был предзнаменованием и стоит ждать еще худшего. Но в итоге сочла эти мысли суеверными, достала телефон и отправила мужу сообщение, что едет.
Глава 19
С перекинутым через плечо рюкзаком, в котором находились машинка «Америкэн игл» и смертельный яд, Билли Хейвен свернул в боковую улицу, шедшую мимо большой стройплощадки, – он избегал пешеходов. То есть свидетелей.
Войдя в вестибюль поликлиники, примыкающей к комплексу медицинского центра Верхнего Матхэттена, он, не поднимая головы, направился к лестничному колодцу. Билли изучил это место и точно знал, куда идти и как добраться туда незамеченным. Никто не обращал внимания на худощавого молодого человека, в Нью-Йорке много худощавых молодых людей – художников, музыкантов, неудачливых актеров. Он очень походил на них. Только в рюкзаках у тех лежало не то, что у него.
Билли прошел через пожарную дверь и стал спускаться по лестнице. Достигнув уровня подвала, он направился, следуя указателям, к собственно больнице по длинному, тускло освещенному коридору. Коридор был безлюден – похоже, мало кто из работников знал о его существовании. А может, они знали об этом маршруте, но предпочитали ходить из поликлиники в больницу по улице, где не только можно купить кофе или пиццу, но и маловероятно, что тебя затащат в уборную и изнасилуют.
Ведущий к больнице туннель был длинным – в несколько сот футов – и окрашен в серый цвет, ассоциирующийся с военными кораблями. Трубы шли поверху. Там было темно, потому что в больнице, возможно с целью экономии средств, лампочки ввернули только в каждый третий патрон. Видеокамер охраны не было.
Билли понимал, что нельзя терять время, но должен был сделать одну остановку. Этот поворот он обнаружил накануне, когда проверял, будет ли выбранный путь в больницу безлюдным. Табличка на двери заинтриговала его. Ему просто необходимо было войти. И он вошел, понимая, что времени в обрез, и чувствуя себя, как ребенок, удравший с уроков, чтобы походить по магазину игрушек.
Большая комната с дверной табличкой «Образцы» была темной и освещалась лишь лампами запасного выхода, отбрасывающими жутковатый розовый свет на ее содержимое: множество сосудов, заполненных частями тела, плавающими в желтой жидкости – предположительно формальдегиде.
Глаза, руки, печени, сердца, легкие, половые органы, груди, ступни. И целые зародыши. Билли обратил внимание, что большинство образцов датировано началом двадцатого века. Возможно, тогда студенты-медики изучали анатомию на трупах, а нынешние избрали компьютерные изображения высокой четкости.
У стены находились сотни полок с костями. Билли вспомнил о громком деле, над которым Линкольн Райм работал несколько лет назад, о преступлениях Собирателя Костей. Однако кости мало интересовали Билли Хейвена. Принцип кости? Нет, это звучит хуже, чем Принцип кожи. Никакого сравнения. Теперь он расхаживал взад-вперед по проходам, разглядывал сосуды высотой от нескольких дюймов до трех футов. Останавливался и смотрел в глаза нескольким отрубленным головам. Билли казалось, что они принадлежали уроженцам южных островов, по крайней мере, он хотел в это верить, потому что с восторгом обнаружил татуировку: крест прямо под предполагаемой линией волос.
Билли воспринял это как добрый знак. Слово «татуировка» происходит от полинезийского или самоанского татау – так называется процесс украшения нижней части мужского торса замысловатыми геометрическими фигурами, именуемый неа (а женского – малу). Этот процесс длится неделями и очень мучителен. Те, кто терпит до конца, получают специальное звание и почитаются за мужество. Тех, кто даже не пытается, называют на островах Самоа «голыми», и они становятся отверженными. Однако самое позорное клеймо достается тем мужчинам и женщинам, которые начали эту процедуру, но не закончили, так как не смогли вытерпеть боль. Они вынуждены нести это клеймо всю жизнь.
Билли нравилось, что они так серьезно относились к татуировке. Он решил, что мужчина, на которого он смотрел, вытерпел неа и стал гордостью своего племени. Пусть и язычник, он был смелым, хорошим воином (хоть и не настолько умным, чтобы его голова не оказалась на стальной полке в Новом Свете).
Билли взял сосуд одной рукой и подался вперед, между ним и отрубленной головой было всего несколько дюймов – толстого стекла и тонкого слоя жидкости.
Он вспомнил одну из своих любимых книг – «Остров доктора Моро» Герберта Уэллса. В романе речь шла об английском докторе, оказавшемся после кораблекрушения на острове, где он начал хирургическим путем соединять людей и животных. Гиено-люди, леопардо-люди… Билли читал и перечитывал эту книгу, как некоторые дети «Гарри Поттера» или «Сумеречную сагу».
Разумеется, вивисекция и рекомбинация представляли собой высшую ступень Модификации. И «Доктор Моро» был превосходным примером применения Принципа кожи.
«Ладно. Пора возвращаться к действительности», – упрекнул себя Билли. Он подошел к двери и посмотрел сначала в один, потом в другой конец коридора. По-прежнему никого. Он продолжил путь к больнице и наконец оказался в здании. Запах моющего средства и плесени из поликлиники перебила смесь запахов мягких дезинфицирующих средств – спирта, лизола, бетадина. Были и запахи другие, отвратительные для многих, но не для Билли: гниющей кожи, кожи, распадающейся под воздействием инфекций и бактерий, кожи, превращающейся в золу… возможно, под воздействием лазеров в операционных.