– Корректором огня.
– Это как?
– Через участок соседей выскочим к немцам. Там они еще не пуганые. Пройдемся по тылам, выйдем к нашим позициям и скорректируем огонь артиллерии – чтоб зря снаряды не жечь. Получится – накроем немецкие танки, которыми нас рвать собираются. Тогда живем еще день-другой. Если нет…
Он умолк.
Ну вот на кой ему это надо?! Умереть рвется, аж из штанов выскакивает.
– Ты в своем уме? Не понимаешь, что по второму разу через фронт проскочить не удастся? Удача не резиновая!
Он усмехнулся:
– Не бзди! Кто бздит, тот гибнет. Я, когда сюда пробирались, пару мест слабых у немцев приметил. Карта помогла. – Он похлопал себя по сапогу. – У них нет сплошной линии фронта. На стыках частей – коридоры. Там они атаки не ждут. Этих, – кивнул он в сторону передовой, – мы пугнули, но другие думают, что советские войска только в обороне сидят. Правильно думают, кстати, сил для наступления у нас нет. А мы немцев в стороне щекотнем; пока чесаться будут, к нашим выскочим. У Кутепова на карте три района, где немецкие танки могут сосредоточиться – больше негде. Все три района пристреляны. Осталось определить, где гады прячутся, и подправить прицел «богам войны».
Он улыбнулся еще раз:
– Не бзди. Выберемся.
«Это он после вчерашних откровений с полковником так рвется дурь свою казать?» – подумал я и резюмировал:
– Дурь.
– Я тебя подводил когда? Пройдет чики-пуки.
– Я не всегда понимаю по-русски, но уверен: «чики-пуки» не будет. Скорее – «Вечерний звон» с отпеванием!
Рыжий насупился:
– Колхоз – дело добровольное. Несогласные могут остаться. У Кутепова командиров в траншеях не хватает. Убивают каждый день.
В землянке повисло молчание.
Я первым нарушил паузу:
– Ты – мой кровник. Я тебя одного отпустить не могу. Станешь подыхать, когда немцы свинцом начинят, сам тебе горло перережу. Глядишь, Аллах смилостивится и вернет меня в наше время.
Олег глянул исподлобья, я усмехнулся:
– Не нравится? А мне приятно твои идеи, как сдохнуть скорее, выслушивать?
Олег задумался, не понимая: счесть услышанное за шутку или тянуть из кобуры «наган». Но Ильяс решил на этом завершить. Достал планшет, раскрыл трофейную карту:
– Показывай, что вы там с полковником надумали…
* * *Выехали через два часа. До сумерек ждать было опасно. Ордунг ордунгом, но могли фашисты на ночь глядя в атаку пойти.
Кутепов не разрешил бросить единственный танк в рейд без поддержки. Полковая разведка прошлась по маршруту выхода. Из двух путей, избранных Олегом, один проходил через минное поле. Второй упирался в позицию немецкого артдивизиона.
Слушая доклад старшины-разведчика, Ильяс демонстративно смотрел на Олега, но тот даже и ухом не повел. Только ухмыльнулся: «Я же говорил – мы везучие. Могли б еще при том прорыве напороться. Я как чуял: уж больно места хорошие. Лощины, заросли… Вот немцы их и прикрыли».
Полковник спросил старшину, что тот думает об «окне» для легкого танка. Разведчик мяться не стал: присел к карте и нарисовал извилистый проход между немецких позиций.
– Если механик-водитель толковый, на всем пути деревья прикроют. Сначала рощица спрячет от немецких окопов, а после по балочке можно. Мы проверяли – мин там нет, охрану немец не ставит. Не ждут они здесь никого. Наверное, готовятся к параду.
– До парада им еще копать и копать! – заметил полковник. – Землицу. Для окопов и могил.
Никто не улыбнулся.
– Ладно. – Кутепов развернулся к Волкову. – Все понятно, товарищи командиры?
– Так точно! – ответили лейтенанты в голос.
– Тогда выполняйте. Подсадим вам радиста с артиллеристом-корректировщиком, чтоб не вздумали сдуру в бой ввязаться. Задача другая.
Олег кивнул. Неплохая идея.
– Свободны! На подготовку к выходу – пятнадцать минут.
Ладони – к шлемам. Все. Подписались…
Дальше пошло не так, как задумывалось. Линию фронта проскочили, но не по балкам, рекомендованным разведкой, а прямиком по полю. За два часа немцы успели перебазировать на выбранный маршрут целую автоколонну. Она катила по дороге, не ожидая подлянки, а подлянка, как это часто бывает, немедленно и случилась. Нежданно-негаданно появившийся танк со звездами на боках немцы восприняли нервно. Машины встали, стукнули одиночные выстрелы, забегали, засуетились фигуры в форме цвета «фельдграу» – паника, словом. Можно было переть напролом – напомнить гадам, кто в сорок пятом возьмет Берлин, но Олег не решился. В стороне стояли зачехленные пушки, развернуть батарею и врезать по танку прямой наводкой – дело минутное. А у них радист с корректировщиком на броне. Ушли. Лесом в гору и прямиком через поле, благо погоня не ожидалась – танков в колонне не было. Крутились по лесным стежкам-дорожкам, запутывая следы и запутываясь сами. К первому месту предполагаемой дислокации немецкого бронированного «кулака» опоздали. Фашистов в лесу не оказалось. Олег выдохнул, еще раз осмотрел опушку через бинокль, сверился с картой и приказал выдвигаться на «точку-2».
Там немцы были. К ним добрались без приключений. Если не считать таковыми ошалелые глаза возчиков немецкого обоза, мимо которых на полном ходу пронесся советский танк. Стрельбу и гонки за телегами не устраивали – не за тем шли. Стоит только начать, и на звуки боя мгновенно подтянутся ближайшие части…
– Есть контакт. «Точка-2», – кричал в рацию щуплый радист. – Ориентир 6–2.
Он повернулся к танкистам, усиленно оглядывавшим местность в поисках возможной погони.
– Сейчас вломят!
И «вломили»-таки. Опушка вспухла разрывами. Танки, сгрудившиеся у дороги, не накрыло, но легло рядом.
Корректировщик тут же заорал новые данные. Следующий залп лег левее, зацепив грузовик снабжения. Дальше пошел целый шквал. Беглый огонь 122-миллиметровых гаубиц перепахал лесок и окрестности, уничтожив как минимум половину немецких танков и серьезно повредив остальные.
– Хорошая работа, – откомментировал Олег действия артиллеристов.
Корректировщик воспринял похвалу на свой адрес, приосанился, кивнул:
– Если подготовиться, любой бой можно выиграть артиллерией.
Танкисты ухмылялись, не желая вступать в спор.
Спустя десять минут они еще раз осмотрели лесок из бинокля.
– Пять танков сгорело, еще четыре раскурочили, но за неделю выправят. Два бронированных транспортера, четырнадцать грузовиков, – подытожил Олег. – Маловато для прорыва?
Артиллерист подтвердил:
– Маловато. Разведка утверждает, что только танков за передним краем не менее трех десятков. Здесь и половины нет.
Оставалось двигаться на «точку-3». С этим было сложнее. Немцы наверняка уже знают: в тылу гуляет советский танк. Выжившие после артналета догадаются, что огонь гаубиц кто-то корректировал. Сложить два и два несложно. Начнут облаву, утроят бдительность.
К «точке» все же добрались, но столкнулись с проблемой. Враг замаскировался. Вдоль опушки гуляли патрули, внутри чащи слышался гул моторов, но в какой части лесного массива стоят вражеские танки, сказать с уверенностью было нельзя. Можно, конечно, накрыть огнем весь лес, но где взять столько снарядов?
– Что делать? До ночи сидеть нельзя, обнаружат. Да и немцы пригонят самолеты – гаубицы наши искать. Бить надо!
Олег чесал взмокшую на жаре шею, артиллерист изучал опушку в бинокль.
Ильяс посматривал на петлявшую вдоль опушки узкую дорожку. Дела кислые. Подгонят немцы пехоту, чтоб лес прочесать, или есть еще время?
– Я – ползком до опушки, посмотрю – и назад! – выдал идею командир-корректировщик.
Рыжий скептически осмотрел чуть выгоревшую форму лейтенанта, хорошо заметную на ярко-зеленой траве заливного луга.
– Заметят.
Артиллерист поджал губы:
– Другого выхода нет. Гаубицы уводить пора, а мы координаты дать не можем.
Олег насупился.
Корректировщик снял планшетку, сдвинул кобуру за спину, вынул из нагрудного кармана смятые письма.
– Присмотрите за ними.
Выдохнул, будто в воду бросаться собрался, и… Олег взял его за рукав:
– Погоди, друг! Дай подумать.
– Чего думать? Немца определить надо. Пока он нас не вычислил или пушки не взяли в оборот. Самолеты прилетят…
– Верно… Но все ж не спеши.
– Чего ждать-то? – Видно было, что артиллерист психует.
– Умирать погоди, успеешь. У меня мысля появилась.
Олег задумчиво осмотрел луг перед леском.
– Ты с борта передачу вести сможешь? – спросил радиста.
– С танка? На ходу?
– Да.
– Нет. Не слышно ж ничего. Меня-то по рации разберут, но я ж товарища командира, – кивнул радист на артиллериста, – не услышу.
Верно. Звук работающего дизеля «БТ» – тот еще фон для разговора. Переговорного устройства у артиллеристов нет.
– Тогда так, – решился Олег. – Высаживаем вас тут, а сами по лужку покатаемся.
– Как это? – В четыре глаза уставились на танкиста радист и корректировщик.
– Ласково… Сначала медленно, а как немец танки подтянет, то очень быстро. Ваша задача, как стволы из леса проглянут, цель засечь и координаты передать.
– А вы?
– Будем быстро-быстро драпать, петляя как заяц, и уходить обратно. Сработаете хорошо, немцам станет не до нас. Очень быстро и резко.
– А пушки?
– Какие пушки?
– Если у них батарея?
Олег покачал головой:
– На опушке орудий нет, из чащи с ходу не прикатишь. Танк шустрее будет, слышите, моторы работают? Патруль вызовет, они прикатят. Прикинемся, что даже не подозреваем о них, примут нас за лопухов, приползут посмотреть: вдруг нас много? Ручаюсь, это будут танки. Выкатят на опушку все разом, потому как линией в лесу стоят – колонной опасно. Ваша задача – засечь их и накрыть огнем. Но прежде дайте нам знать.
– Как?
– По нашему танку из винтовки пальнете, чтоб мы знали: нас засекли и побежали за помощью. Как выстрел услышим, начинаем танцевать.
– А если немцы из винтовки пальнут? С испуга?
– Мы башню будем держать пушкой в вашу сторону. Фрицы подумают: мы их не видим, ждем нападения со стороны линии фронта. Зато ваш выстрел заметим. Понятно?
Артиллерист замотал головой:
– Авантюра. И нас засекут, и вас подобьют.
Олег ухмыльнулся:
– Это еще надо постараться.
«Дискотека» началась немедленно. «БТ» изображал наивного студента, забредшего в ясный день в бандитский район, а немцы в этой пьесе играли роль гопоты.
Танк выкатил в центр луга, немного покрутил по полю, как бы осматриваясь, и медленно двинулся вдоль опушки. Ильяс, рассматривающий лес в щель приоткрытого люка, заметил, как исчезли немецкие патрули.
– Увидели! – заорал.
– Теперь не зевай! – крикнул Олег. – Если там не лохи желторотые, в гости нарисуются минут через пять!
Он не ошибся. Очень скоро от опушки, которую они оставили, донесся звук выстрела, и по броне башни щелкнула пуля.
– Газу, Коля!
«БТ» прыгнул вперед, резко заваливаясь на сторону. На ходу пролетел метров двадцать и затормозил. За спиной бахнуло, поле перед танком вспучило огнем. По броне застучали комки земли.
– Вперед!
Танк послушно рванул, выписывая кренделя. «Танцы» начались.
– Нам бы гироскоп, чтобы пушка прицел держала, мы бы сами поплевались! – рычал Олег, высматривая противника в узкие смотровые щели башни. – Стой!
«БТ» затормозил. Спереди вспухли взрывы.
– Давай, Коля! Давай!
Они почти добрались к опушке, когда в небе засвистели первые посланцы «богов войны». Те не поскупились. Дали без пристрелки – залпом. Немцы притихли. Перед танком разошлись долгожданные заросли.
Ушли!
А за спиной бушевал ураган. Артиллерия гуляла на последние снаряды, вколачивая раскаленные «гвозди» в гроб завтрашнего немецкого прорыва.
Сияющих артиллериста и радиста подобрали на ходу. Последние два залпа дивизион гаубиц должен был дать по немецким траншеям у реки, получив сигнал от радиста: «Иду на прорыв!» Так все и вышло. Передний край немцев тяжелые снаряды перепахали основательно. «БТ» перескочил через развороченные траншеи и гордо ушел на советскую сторону.
Операция «Светляк» завершилась.
* * *Федоренко аккуратно прикрыл за собой дверь и замер у порога.
– Проходите, Яков Николаевич! – Сталин встал из-за письменного стола и указал на длинный стол для совещаний. – Присаживайтесь!
Генерал послушно проследовал к указанному месту. Сталин взял с зеленого сукна красную папку, в свою очередь прошел и устроился напротив. Некоторое время он молча рассматривал посетителя. Федоренко выдержал пристальный взгляд, только кисти рук, лежавшие на коричневой коже папки, слегка вздрогнули.
Пауза затянулась, но вождь не спешил ее прервать. Он прекрасно знал, что находится в папке начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии. Свежие данные о потерях бронетехники. Цифры такие, что доложить о них страшно. Только председатель Ставки Верховного Командования эти цифры знает. А также то, из-за чего потери случились. Сталин помнил, что в декабре 1940 года не кто другой, как Федоренко, на совещании высшего руководящего состава РККА четко обозначил проблемы, ставшие явью с началом войны. Бесконечные реорганизации танковых войск, вызванная ими слабая подготовка личного состава, отсутствие надежного взаимодействия с пехотой, недостатки материального обеспечения… И состояние техники. Перед войной «светлые» головы додумались забирать у армии военных инженеров – «временно», для укрепления народного хозяйства. Сказано – сделано. Только четверть выпускников танкотехнических училищ попадали в армию. Что в итоге? Танки, даже имеющие незначительные неисправности, оседали в парках и с началом боевых действий не смогли их покинуть. Потеряны тысячи вполне боеспособных машин. И не просто потеряны – достались врагу. Из-за чего? Головотяпства руководства РККА, и не только его. Построить новый танк долго и дорого, починить уже имеющийся дешевле и проще. Не прислушались к замечаниям Федоренко товарищи, совсем не прислушались…
Пальцы посетителя, перешедшие на зеленое сукно стола, дрогнули. Не стоит томить генерала.
– Читали, Яков Николаевич? – Сталин достал из папки сколотые скрепкой листки машинописи и положил их перед посетителем. Тот бросил настороженный взгляд на заглавный лист, и с лица его ушла тревога. «Видел!» – понял Сталин.
– Читал, товарищ Сталин, – подтвердил Федоренко.
– Ваше мнение?
Генерал замялся.
– Говорите, что думаете, – успокоил Сталин. – Нам важна точка зрения такого специалиста, как вы.
– В предложениях, переданных полковником Кутеповым, немало разумного, – сказал, прокашлявшись, Федоренко. – Тем более что они основаны на опыте боев. Устройство танковых засад, рекомендации бить колонны врага на марше, используя заранее разведанные позиции, – все это заслуживает скорейшего внедрения в практику бронетанковых войск. Особенно сейчас, когда танков у нас мало.
Сталин кивнул.
– Однако… – Генерал умолк.
Сталин жестом пригласил продолжить.
– Суждения полковника по тактике и стратегии применения танковых войск вызывают вопросы.
– Как я понял из докладной записки, предложения принадлежат не Кутепову, а лейтенанту Волкову, – сказал Сталин. – Полковник только приложил свои рекомендации. Лейтенант удачно воевал на пути от Буга до Днепра, уничтожил немало танков противника, так что предложения основаны на боевом опыте.
Федоренко склонил голову:
– Верно, это записка лейтенанта. Потому считаю, что многое из его соображений нельзя применять в масштабах фронтов. Для тактических решений рекомендации подходят.
– Что вам не нравится?
– Предлагается исключить встречные атаки противника: танки против танков. Кутепов… Простите, лейтенант Волков обосновывает это тем, что такие атаки неэффективны и ведут к необоснованным потерям. Якобы противник научился успешно их отражать. Тем самым наши танковые подразделения предлагается использовать исключительно в обороне. В то время как Полевой устав РККА говорит: танки – оружие наступления.
– Товарищи не отрицают этой их роли, – заметил Сталин.
– Да, но их идеи! Бросать танки в прорыв только на слабых участках обороны противника, например, на стыках его частей, предварительно хорошо их разведав. Предварять наступление мощной артиллерийской подготовкой, сопровождать танки огнем пушек, для чего сосредоточить усилия на создании нового вида оружия – самоходных артиллерийских установок. Орудие на самоходном шасси? Но ведь танк сам по себе – мощная пушечная система. Зачем еще одна?
– Товарищи предлагают увеличить мощь орудия для уничтожения бронетехники и противотанковой артиллерии противника, – сказал Сталин. – Вы же читали их докладную.
Федоренко решился:
– Я, товарищ Сталин, много докладных читал. Много умных мыслей услышал, еще больше теоретических суждений. Но нам сейчас не теорию, а боевую мощь надо ковать, состав танковых частей восполнить. Мне бы научить свежие экипажи на танках линию выдерживать, в цель попадать первым снарядом, мотор в порядке сохранить. А не теорию новую в мозги вбивать. Пока мы новую тактику будем разрабатывать…
Он запнулся.
Сталин с интересом посмотрел на взволнованного генерала.
– Что ж вы замолчали, товарищ Федоренко?
– Виноват, товарищ Сталин. Накипело. Выскочил из немецкого окружения танкист, баек про себя наплел, а товарищи на местах из него нам мессию рисуют. Мысли его копируют и на ваше рассмотрение шлют.
– Вы сомневаетесь в достижениях товарищей, – Сталин посмотрел докладную, – Волкова и Паляницы?
– Да, товарищ Сталин. Рассказывать, как ты сотнями врага где-то далеко ложил, – тут большого ума не надо. Был бы слушатель подоверчивей.
За столом настала пауза.
– Мы проверяем данные, предоставленные могилевскими товарищами на авторов этой записки. Проверяем, можете не сомневаться. Но это не уменьшает значимости грамотной идеи.