Сержант кивнул.
– И я уверен, что в приказе не было ни слова о том, в каком состоянии вы их должны выкинуть за ворота.
Сержант снова кивнул в подтверждение моих слов.
– И уже только от вашего понимания ситуации и вашей совести зависело, в каком состоянии выдворяемого выполнить такой приказ? И никто вам не мешал там самим совершить возмездие. А вы их даже дегтем не вымазали и в перьях не вываляли[204].
Сержант молчал, каменея лицом. Нехороший разговор получался, очень ненужный в данный момент. Поэтому я постарался взять себя в руки и сократиться.
– О’кей, Сэм, – я похлопал его по плечу, – все нормально. Я был неправ, что вспылил. Извини. Не бери дурного в голову, а тяжелого в руку. Лучше пошли посмотрим, как там наша Катя.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 22:18
В номер позвонил хозяин гостиницы и попросил меня спуститься вниз. Меня там кто-то спрашивал. Я устало спросил, кто это меня, на ночь глядя, так грязно домогается? Оказалось – какой-то военный. Русский к тому же.
Все страньше и страньше, как говаривала девочка Алиса в сказке одного английского лорда[205]. Прапору Быхову я свой адрес вроде бы не давал. И склерозом пока еще не страдаю. Других военных я тут не знаю. М-дя. Придется идти самому смотреть, какой он там в натуре, северный олень.
Извинившись перед мадам лейтенант, которая уже заканчивала оформлять свои бумаги, я спустился к стойке портье.
Про бумаги это я так, по привычке, сказал. Как оказалось, скрытно от нас все фиксировалось на цифровой диктофон, а потом уже эти звуковые файлы допросов при нас же перекачивались в ноутбук. А с ноута, как заверила лейтенант, они уже в конторе перекачают все на основной сервер. И данная информация будет доступна Патрульным силам Ордена по всей территории, где они есть.
Мы, в смысле, я, Катя и Роза, это действо заверили письменно в отдельном протоколе, бумажном на этот раз. Катя – как потерпевшая, а мы – как не знаю кто процессуально. Ну и все патрульные тоже поставили свои закорючки.
Лупу все же раскрутили на словесные портреты нападавших, спасибо доктору. Классный спец этот док оказался. Фактически он ее и допросил. Именно ему Катя все рассказала, что запомнила. Лейтенант только фиксировала.
Ознакомившись с описаниями бандитов, сержант предположил, что один из нападавших очень похож на известного в городе сутенера по имени Флориан, который держит публичный дом «Живая Роза». Правда, официально оформлен этот бордель как танцевальный ночной клуб. И этот Флориан вроде бы как из румынских цыган происходит. Многое сходится.
– Это все надо еще тщательно проверить, – подытожила мадам лейтенант. Скорее всего, затем, чтобы именно за ней было последнее слово.
Вот тут мне и позвонил Ной.
Внизу, переговариваясь с Ноем, стоял подтянутый молодой военный в знакомом камуфляже. Я таких на карго-плаце видел у русских машин.
Спустившись с лестницы, окликнул его по-русски.
– Добрый вечер, я Георгий Волынский, у вас ко мне какое-либо дело или как?
– Приветствую, – военный с тремя звездочками пирамидой на погонах протянул мне руку для рукопожатия, – старший лейтенант Владимирский, Русская армия. Вы можете пройти со мной к машине для опознания?
– Опознания кого? – переспросил, боясь сглазить.
– Да тут две девушки говорят, что они ваши жены, – при этом он ехидно улыбнулся.
Давай-давай, гони лыбу, сапог. Знал бы ты, что у меня их не две, а тринадцать, зуб даю – больше бы не улыбался вообще. От лютой зависти. Очень захотелось эту гнусную лыбу с его лица стереть, но спросил другое:
– Где они?
– В машине, у подъезда. Пойдемте. – Он сделал приглашающий жест и открыл входную дверь, пропуская меня вперед.
Мы вышли из отеля на улицу. Напротив дверей, под фонарем, возле патрульного «Дефендера» стоял темно-вишневый, вусмерть захромированный дорогущий «Хаммер»-пикап.
Старлей сделал знак рукой, и из авто выскочил водитель – молодой солдатик, который обошел машину и открыл заднюю пассажирскую дверь с нашей стороны.
Я, правда, уже ожидал испытать нечто подобное, когда старлей сказал про «жен», но все равно: когда Оксана и Ярина, потупив глаза, с видом оскорбленной невинности вылезали из машины, у меня камень с души свалился. Большой такой бульник. Тяжелый.
Личики девчат были очень сильно покоцаны. Постарались бандюганы, извращенцы чертовы. Но главное – обе живы, а синяки с морды сами сойдут. Пусть им это будет уроком.
Оксана тут же подпустила слезу и жалобно пискнула:
– Жорик, тут такое было…
Но договорить ей я не дал. Обняв девчат, сразу обеих, охотно ответил на их поцелуи. И потом, без лишних разговоров, пресек попытки дальнейшего продолжения радостных лобзаний и отправил хохлушек наверх. Приводить себя в порядок.
– На горшок – и в люлю. Я с вами потом еще поговорю, – пригрозил я им, когда зашли в холл, стараясь напускной строгостью скрыть свою безмерную радость. Просто счастье. Обыкновенное счастье видеть, что девочки живы и что все плохое уже в прошлом.
Хохлушки звонко и быстро зацокали «шпильками» вверх по деревянной лестнице. Разбираться со мной сейчас им явно не хотелось.
А мы с Владимирским и Ноем, оставшись у стойки портье, за освобождение девчат выпили по стаканчику виски. Ной, кстати, угощал.
Старлей нам кратко описал, как они вчетвером ставили на уши сутенеров из «Живой Розы», отбирая у них русских девчат, чем привел Ноя в крайнюю степень восхищения. Особо впечатлило мирного отельера, что сутенеров били силиконовым фаллоимитатором вместо дубинки.
К слову, в этой «Живой Розе» оказались не только мои путаны, но еще четверо русских девчат, которых заманили в этот бордель обманом. А дальше – по накатанному еще в Старой Земле сценарию: отобрали деньги и документы, избили, запугали до смерти и заставили заниматься проституцией.
Моих успели только избить.
Преисполненный благодарности, я подарил старлею позолоченную зажигалку «Zippo» – больше нечем было, а отблагодарить его очень хотелось. Не деньги же ему совать? Да и этот подарок пришлось ему чуть ли не насильно всучить, так активно отказывался.
От предложения «повторить» Владимирский вежливо, но твердо отказался, сославшись на неотложные дела.
И уехал.
А мы с Ноем, оставшись на месте, с удовольствием повторили по стаканчику этого неплохого виски, изготовленного в местном Техасе. За то, что все так благополучно кончилось.
Тут у меня, как всегда неожиданно, сигареты кончились.
Ной опять угостил. Той самой «Конкистой», про которую сержант недавно рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа «Житан» французских. И также без фильтра.
Хороший мужик, этот Ной, правильный. Понравился он мне.
Я уже было настроился с ним под этот техасский вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от сего увлекательного занятия, спустилась в холл забытая мною мадам лейтенант со свитой из «подосиновиков». И все опошлила.
– Джордж, – сказала она строго, – почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?
– А они разве сами вам об этом не рассказали? – улыбнулся я и попытался пошутить: – Под протокол.
– Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение непонятно. – Она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.
– Готов принести свои нижайшие извинения, мисс, – слегка поклонился я ей и, повернувшись к хозяину гостиницы, попросил: – Ной, найди еще стаканчик для лейтенанта. Не из моей же тары ей пить?
– Это излишне, Джордж, я на службе, – поспешно отказалась она от выпивки, – но мне непонятно, почему вы пьете в такой ситуации.
– Что тут непонятного, лейтенант Робинзон? – удивился я в свою очередь. – Все, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по старой русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже в душе похоронил. А теперь пью за их воскрешение.
– Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов. – В ее голосе была гордость.
Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Сучка. Но сказал ей совсем другое:
– С нашей везучестью, мэм, мы бы точно оказались в оставшихся семидесяти процентах, если бы не Русская армия.
– При чем тут Русская армия? – удивилась Робинзон.
– Как при чем? – удивился уже я. – Именно Русская армия не только освободила девочек в «Живой Розе», но даже доставила их сюда с комфортом.
– Ваши девочки не сказали, что это была Русская армия. – Мисс лейтенант о чем-то задумалась.
– Так они в униформе не разбираются, – оправдал я девчат. – Они на Новой Земле вообще первый день.
– Хорошо, – лейтенант про себя что-то решила, но делиться со мной сокровенным не стала, – тогда мы закрываем дело, если все так хорошо обошлось.
Ее глаза улыбнулись.
– А что будет с наказанием Флориана и остальных мерзавцев? – удивился я такому быстрому закрытию уголовного преследования.
– Если это действительно была Русская армия, то Флориана, скорее всего, уже нет в городе, – усмехнулась мисс Робинзон.
– Но вы обещали дать его в розыск, – настаивал я.
– Обещала – дадим, – пожала погонами мадам офицер. – Счастливо оставаться. И на будущее – не отпускайте своих девочек одних в квартал «красных фонарей». Но, думаю, вы сами уже осознали, чем это чревато.
И она, не прощаясь, вышла на улицу. Патрульные утопали за ней, напоследок громко хлопнув дверью.
Стало слышно, как зарычал на улице остывший дизель.
Потом и этот звук быстро утих удаляясь.
Мы переглянулись с Ноем.
– У вас всегда тут так? – спросил я.
– Раньше было лучше. Людей сюда отбирали, как на космический корабль, – ответил Ной. – А в последнее время народ понаехал очень некачественный. И в большом количестве. Будешь? – Он приподнял бутылку.
– Наливай.
День второй
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 9:52
Утро вышло сурово-похмельным.
Вчера я сначала выпил с Владимирским и Ноем.
Потом только с Ноем.
Потом еще с Ноем.
Потом поднялся к себе в номер, обнаружив там Лупу, Прускайте и Шицгал. Они сидели рядком на кровати и дружно трескали мой вискарь из принесенных Ноем стаканов. Катя была уже косая. Остальные гляделись в норме.
Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась еще примерно треть жидкости.
– Это моя мужская доля, – сказал я сурово.
– Да хоть львиная. Мы не претендуем, – пьяненько ответила Ингеборге, пожав плечиками, – нам уже хватит.
– Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, – удивила меня Роза, потому как ожидал, что именно она тут и останется меня грязно домогаться. – Катю не обижай.
Роза и Ингеборге, не дав мне даже мяукнуть, дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.
Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, очень внимательно его разглядывая.
Я решил, ничего не говоря, подождать продолжения действия, которое все расставит по полочкам. И дождался.
Ингеборге молча поцеловала меня в щеку и вышла.
Роза, прижавшись всем телом, поцеловала меня в губы, прошептав на ухо:
– Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, – и слегка прикусила мне мочку.
Я остался в номере с Катей Лупу, которая старательно отводила от меня взгляд. У-у-у… Такое состояние может продлиться и долго. Надо трясти.
– Ну что сидишь – раздевайся, – сказал я ей будничным тоном.
– Выключи свет, – попросила она, все так же на меня не глядя.
После секса Катю пробило на пустой базар и она, привалившись спиной к моей груди и положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала мне, как красиво ее село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались по панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.
Я ее терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей после стресса необходимо просто выговориться. Говорить о чем угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.
Параллельно мы в несколько приемов добивали виски.
Потом я незаметно для себя уснул.
И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами от этого техасского самогона.
Оглядевшись, обнаружил на тумбочке ледницу и в три глотка выдул из нее талую воду.
Потом стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения его состояния.
Тут дверь со скрипом открылась, и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.
– Проснулся? – участливо спросила она.
В этот раз она глаз не прятала.
– Мм… – ответил я настолько, насколько был способен.
А по Кате даже не скажешь, что вчера она вискарика набралась чуть ли не по брови. Что значит юность…
– Пива? – мило улыбаясь, осведомилась Катя.
– Мм… – попытался я кивнуть головой, но это оказалось очень больно.
Пока я страдал и пытался выдавить из себя бурное одобрение поступившего предложения, Катя мухой метнулась к Ною и вернулась, держа между пальцев в каждой ладони по паре запотевших бутылок лагера[206].
И даже поднесла горлышко бутылки к моим губам, придерживая другой рукой мою голову за затылок.
Божественный хмельной напиток, созданный работящими немцами из Нойсхавена, влился в пищевод, разбегаясь по организму панацеей от всех утренних болячек. По крайней мере, от похмелья.
Кто знает, как это бывает, тот поймет.
В том числе и то, что произошло дальше.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 23 число 5 месяца, вторник, 12:15
Собрание пионерского отряда я назначил на полдень… Тьфу на эту Новую Землю. На двенадцать ноль-ноль. Полдень у них ТУТ в пятнадцать ноль-ноль. Думаю, мне к такому никогда не привыкнуть.
Хотя местная, весьма длинная ночь пришлась как раз кстати. Несмотря на ужасное похмелье, я выспался.
Осчастливленную Катю я напряг собрать всех наших дев в бигмачной напротив отеля. Не в номере же нам сидеть друг у друга на головах. Тут все же далеко не президентский люкс.
Бабы есть бабы. Ровно в двенадцать была лишь Катя, докладывающая, что она всех оповестила.
Остальные тянулись еще добрые четверть часа. Впрочем, это еще удовлетворительный результат для женщин. Можно сказать, собрались по тревоге.
К нашему удовольствию, левого народа в это время в бигмачной было предельно мало. А сама тошниловка по планировке больше напоминала советскую столовую, нежели типовую архитектуру американского фаст-фуда. И официанток тут не предусматривалось. Голимое самообслуживание.
С разрешения толстого негра, который в белом фартуке торчал за стойкой раздачи, мы сдвинули четыре квадратных столика в одну длинную банкетную поляну. И тут же все девахи расселись за ней и чего-то ждут.
– Номана пошла, – съехидничал я, – гарем называется! Заботливые жены, растудыт вашу кочерыжку!
Девчонки настроили ушки локаторами, откровенно не понимая, чем это я недоволен.
Только Синевич отреагировала вполне адекватно.
– Ну вот, свадебное путешествие на автобусе по пампасам у нас уже было, началась семейная жизнь, – почти пропела она. – Мужик похмельный, жен сейчас гонять будет. Традиция и тенденция, однако, налицо.
– А чему тут быть довольным?
Я оглядел всех, остановившись взглядом на каждой. Красивые они. Но не ко времени любоваться, сейчас мне их строить надо.
– Где-то тут была моя старшая жена – самоназначенка. – Я демонстративно заглянул под столик. – Никто ее не видал?
– Разуй глаза, Жора. Тут я, через два человека от тебя, – с легким недовольством подала голос Ингеборге.
– И правда, – отметил. – Здесь она. Тогда законный вопрос: заказ кто делать будет? Пушкин?
– Ну мы думали, что ты сегодня нас угощаешь, раз позвал, – протянула Альфия.
Лично мне не жалко, да и не в лом было их сейчас покормить за свой счет, тем более, что в этом месте все стоило какие-то копейки. Но с чего-то надо начинать застраивать[207] коллектив.
– Угостил я вас один раз, вчера, зато по-крупному, когда выбил каждой по пять тысяч экю. Это, между прочим, больше шестнадцати тонн баксов, если считать по меркам Старой Земли. Вам мало? Здесь это пара лет безбедной жизни. Плюс жранье наше вчера у Арама с пивом, и сухие пайки от него же. За просто так? Тут за красивые глазки деньги дают при очень даже дополнительном сервисе. До гланд и далее…
Все молчали. Видать, мента рожают[208].
– Думаю, только за это не я вам, а вы мне шикарную поляну должны накрыть как минимум, – резюмировал тему.
– Ну ты бы хоть намекнул, – возмутилась Бисянка, – мы же не телепаты. Да и не против никто, я думаю. Ну не здесь же тебе поляну накрывать? Несолидно как-то.
– Намекать, Танечка, вчера некогда было, если помнишь, что творилось, – ответил я ей и снова повернулся к Прускайте: – Ингеборге, ты, как старшая жена, организуй, пожалуйста, коллектив к питию кофе и поеданию всего, что тут есть.
Она все-таки откровенно тупила и не врубалась в ситуацию. Пришлось пояснить:
– Я не прошу тебя за всех платить. Я сказал – ОРГАНИЗУЙ. Или я непонятно выразился?
– Как организовать-то? – Литовка смотрела на меня непонимающими глазами.