В свете фонаря Эбигейл увидела на лице отца знакомое выражение вины, и цепь замкнулась, соединив на некоем базисном уровне ту девочку, которая до сих пор жила в ней, и подсознательную память двадцатишестилетней давности, когда отец, проскользнув поздно вечером в ее спальню, сказал, что должен уйти.
– Что ты сделал? – спросила она.
– Мне очень жаль, Эбби, – вздохнул тот. – Мне очень жаль. Извини.
– За что? Ну? Говори же!
Полосу света пересекла рука Айзеи, и журналистка упала. Темнота наполнилась звоном. Эммет ринулся было вперед, но наткнулся носом на дуло пистолета Стю и, вскинув руки, отступил.
Айзея опустился на колено, схватил Эбигейл за волосы и заставил ее поднять голову.
– Мой человек занят серьезным делом. В следующий раз будет не ладонь, а кулак. Останешься без зуба. А теперь – встать! – Он рванул ее за завязанные в «хвост» волосы. – И не разевай пасть.
– Это было вовсе не обязательно. – Голос Лоренса дрожал.
– Смотри в свой блокнот, – предупредил его Стю.
Девушка притронулась к щеке – кожа горела, обещая синяк.
– Всё в порядке, Ларри. Куда нам идти? – спросил Айзея.
– На все сто я не уверен, потому что не видел своими глазами, – признался Кендал. – Это ведь все теоретические выкладки, основанные на моих исследованиях. В этой экспедиции я и собирался их проверить.
– Что за херню ты здесь несешь? Попробуй только…
– Ты дашь мне хотя бы пару минут? Я не говорю, что не смогу провести тебя, куда надо. Мне просто нужно больше времени. – Лоренс перелистал несколько страниц блокнота.
Где-то поблизости капала вода. Чуть дальше что-то негромко скреблось, а высоко вверху чирикнула пищуха. Наконец профессор закрыл блокнот и поднялся.
– Нам нужно крыло Барта, – объявил он своим спутникам.
– Веди, – велел ему Айзея.
Следуя за Лоренсом, вся компания двинулась через переднюю к лестнице, устроенной в самом центре Изумрудного дома.
– Последняя из тех, по которым мы поднимались, обрушилась, – сообщил Кендал Айзее.
– Ты не был наверху? – кивнул тот на уходящие в темноту ступени.
– Не был с прошлого лета. Крепче она точно не стала.
– Постарайся не топать. Я пойду за тобой.
Эбигейл поднималась третьей. Сделав несколько шагов, она с облегчением обнаружила под ногами более надежную опору, чем та, хлипкая, в гостинице, обернувшаяся для них смертельной ловушкой. Перила сохранились не везде, но зато ступеньки не скрипели.
Они уже достигли третьего этажа, когда Стю прошептал:
– Подожди, Айзея. Я что-то слышу.
Лучи фонарей забегали по сохранившимся конструкциям второго уровня, высоким дверным и оконным проемам. Три крыла устояли под натиском времени, а от четвертого остался зияющий провал, в который вполне можно было бы въехать на автобусе. Через него ветер заметал в особняк снег, постепенно разрушавший все, к чему он прикасался. Еще одна-две зимы, подумала Эбигейл, и действие воды распространится и на лестницу.
– Стю, если тревога опять ложная, я не знаю, что с тобой сделаю, и… – Не договорив, Айзея вскинул пистолет и сделал знак своим людям, которые последовали его примеру. Теперь их ясно слышала и Эбигейл – быстрые, легкие шаги. Айзея и Стю осторожно и бесшумно сошли с лестницы и двинулись в сторону западного крыла.
Шагов через двадцать предводитель бандитов остановился и поднял руку, указывая на дверь в начале коридора. Потом, отсчитав на пальцах с трех до нуля, он с силой пнул дверь ногой, и та с треском сорвалась с проржавевших петель.
В то же мгновение особняк наполнился пронзительными, режущими ухо криками, напоминающими вопли женщин, которых убивают. Целая стая теней вывалилась из комнаты и устремилась к лестнице. Джун вскрикнула, а Эбигейл вдруг оказалась среди ослепительных вспышек и приглушенных хлопков.
С полдюжины койотов промчались мимо нее, слетели по ступенькам вниз и бросились дальше, в переднюю, после чего с тявканьем, одновременно бодрым и демоническим, вырвались в ночь через распахнутые дубовые двери.
Глава 25
Вслед за Лоренсом группа двинулась к восточному крылу третьего этажа. Голова у Эбигейл раскалывалась, а теперь еще и левая сторона ее лица опухла и горела.
В свете фонаря перед ней предстала удручающая картина упадка: деревянные панели на стенах деформировались и почернели от плесени. Миновав небольшую гостиную, они вышли к створным дверям. Кендал распахнул их, и заржавевшие петли заскрипели.
Перед ними лежал короткий коридор. Профессор указал на первую дверь справа.
– Здесь был кабинет Барта. А слева, напротив, – гостевая комната.
Журналистка посветила внутрь. Обстановка в комнате не отличалась роскошью. Скорее, наоборот: там были только две узкие кровати с разбитыми столбиками и спинками, истлевшие матрасы, от которых остались только кучки мусора, опрокинутый комод, камин и платяной шкаф.
После короткой остановки группа двинулась дальше, пробираясь между кусками упавших со стен огромных рам.
– Что такого было в твоем блокноте, что ты потащил нас в это крыло? – спросил Айзея.
– В восемьсот восемьдесят девятом году Пакер нанял архитектора Брюса Прайса для проектировки задуманного им особняка. В прошлом году мне крупно повезло: работая в Нью-Йоркской публичной библиотеке, я наткнулся на окончательный поэтажный план. Так вот, снятые с оригинала копии не соответствуют тому, что имеется в действительности, – рассказал Кендал.
Он открыл дверь в конце коридора и вошел в комнату. Айзея и остальные последовали за ним.
Спальня Пакера в восточном крыле Изумрудного дома представляла собой просторное помещение с высоким, в двенадцать футов, потолком и большими окнами, все еще удерживавшими в своих рамах стекло. В хорошую погоду отсюда открывался потрясающий вид на долину и озеро. Стены сходились к камину в дальнем конце комнаты, достаточно просторному, чтобы принять бревна в шесть футов длиной.
Айзея кивнул Эбигейл и Тозерам.
– Сядьте у кровати и не дергайтесь.
Устраиваясь рядом с Джун, Фостер случайно направила свет налобного фонаря на переднюю спинку кровати и заметила вырезанную на дереве надпись, сделанную, скорее всего, каким-то недоумком, не имеющим никакого уважения к прошлому и озабоченным лишь увековечиванием имени своей подружки: «ЛАНА».
Вытянуть ноги – какое удовольствие! А вот термальное белье насквозь пропиталось по́том и теперь не согревало, а охлаждало. Девушка расстегнула фиолетовую парку «Мунстоун» и розовую флисовую толстовку.
– У меня вода в рюкзаке. Можно ее достать? – попросила она похитителей.
– Стю, ты обыскал их рюкзаки в Абандоне? – посмотрел Айзея на своего подручного.
Его люди сидели возле камина, держа пленников на прицеле.
– Да, обыскал. Рюкзаки в порядке, – заверил его Стю.
Лоренс шагнул в открытый дверной проем рядом с входом в комнату хозяина.
– Что там? – спросил Айзея.
– Гардеробная Барта.
– А сукин сын неплохо здесь устроился…
Оба мужчины исчезли в огромном встроенном шкафу. Эбигейл не видела отца, но слышала, как он простукивает стены.
– Если пробить эту, мы окажемся в офисе Барта, – донесся до нее его голос.
– Ну так давай убедимся в этом, – предложил Айзея.
– Я сделал замеры. В комнатах по эту сторону коридора ничего необычного нет. Они полностью соответствуют оригинальному архитектурному плану. А теперь иди за мной…
Лоренс и Айзея выбрались из гардеробной и вернулись в коридор. Через пару секунд Фостер снова услышала голос отца, но уже звучащий невнятно, и очередную серию постукиваний.
Освободившись от лямок, журналистка пошарила в рюкзаке и достала бутылку «Налджин» с водой, набранной из того безопасного участка реки, где накануне вечером Скотт удил рыбу. Каждый раз, вспоминая проводника, Эбигейл видела его умирающим в вестибюле гостиницы.
Вода, холодная и чуточку сладковатая, не имела ничего общего с той отдающей свинцом дрянью, что вытекала из крана в ее нью-йоркской квартире. Глотая воду, девушка старалась не обращать внимания на скользящую у нее по груди красную точку прицела.
В спальню хозяина вернулись Лоренс и Айзея.
– Прошлым летом я провел тщательное обследование гостевой комнаты и ничего в ней не обнаружил, – говорил Кендал. – Но я знал, что между ней и комнатой Пакера есть неучтенное пространство, и готовился осмотреть вторую, когда появились люди из Службы охраны лесов. Разрешение на нахождение здесь у меня отсутствовало, а поскольку штраф полагался изрядный, я предпочел убраться.
Он подошел к громадному платяному шкафу справа от входа, ухватился за него и попытался отодвинуть от стены. Но тот, похоже, был привинчен к полу.
– У нас есть гранаты, – сказал Айзея.
– Хочешь снести все крыло?
Лоренс открыл дверцы шкафа, забрался внутрь, и Эбигейл услышала, как отец тычется там то туда, то сюда. А спустя пару минут в шкафу раздалось что-то вроде «ага!».
– У нас есть гранаты, – сказал Айзея.
– Хочешь снести все крыло?
Лоренс открыл дверцы шкафа, забрался внутрь, и Эбигейл услышала, как отец тычется там то туда, то сюда. А спустя пару минут в шкафу раздалось что-то вроде «ага!».
– Вот это мне нравится, – улыбнулся Айзея. – Что у тебя там, малыш?
Ответ Лоренса прозвучал глухо.
– Здесь вся задняя панель… – он крякнул от усилия, – …сдвигается.
В подтверждение этого из шкафа вылетела и грохнулась на пол деревянная панель.
Айзея тоже заглянул в гардероб.
– Посмотри-ка! Ты гений, Ларри. – Он ткнул пальцем в Эбигейл. – Иди сюда. Ты можешь нам понадобиться. Там слишком узкий проход.
Девушка поднялась, прошла через комнату и, встав рядом с Айзеей, посмотрела в шкаф. За снятой панелью обнаружилась черная стальная дверь размером два на три фута.
– Похоже, тут какое-то серьезное дерьмо, – сказал Айзея. – Надеюсь, ты сможешь ее открыть. Это в твоих же интересах.
– Есть плохая новость – здесь блокировочное устройство. Из восемьсот шестидесятых годов. Четыре замка, для которых требуются три различных ключа. – Лоренс ощупал замочные скважины. – Замок со штырьковым реверсивным механизмом. Цилиндрический замок… И еще два разных замка.
– Вот дерьмо! – выругался Айзея. – Придется все же бросить сюда пару гранат.
– Не пойдет. Если это дверь того типа, который я подозреваю, – профессор постучал по дверце костяшками пальцев, – то она сделана из десяти стальных листов, каждый толщиной в одну восьмую дюйма. Но есть и хорошая новость.
– Не томи, Ларри!
– Видишь? Три из четырех замков уже открыты. На нашем пути только один сувальдный замок.
– Так что мы будем делать?
Лоренс посмотрел на Айзею:
– Мне нужна гарантия.
– Гарантия?
– Последние десять лет я потратил на то, чтобы найти то, что здесь находится. Теперь я готов добровольно от всего отказаться…
– Рад слышать.
– …если ты гарантируешь, что никто из нас не пострадает. Пообещай, и я обеспечу тебе проход.
– Я пообещаю, и твое сердечко успокоится?
– Да.
– Хорошо, Ларри. Ты обеспечиваешь мне проход туда, и вы все уходите из этих гор.
– Это правда?
– Ставишь под сомнение слово морпеха?
Лоренс бросил на пол рюкзак, расстегнул «молнию» внешнего кармашка и, порывшись внутри, достал какой-то предмет и подставил его под свет налобного фонаря.
Это был длинный зубчатый ключ.
Айзея ухмыльнулся под маской.
– И где же ты его добыл?
– Нашел в сейфе в кабинете Барта прошлым летом. Твердой уверенности, что он откроет этот замок, у меня нет, но тип ключа, по крайней мере, подходящий.
– И что, по-твоему, там, за дверью? – спросила Эбигейл.
– Летом восемьсот семьдесят первого года Барт Пакер, старатель-неудачник, разрабатывал в одиночку участок в горах Сангре-де-Кристо, – начал рассказывать ее отец. – Однажды он застрял в лесу из-за непогоды и, найдя на верху горы выступ, укрылся там. Пережидая грозу, он почувствовал спиной, как откуда-то тянет ледяным холодом. Пакер повернулся, увидел щель в горе и полез в нее. Забравшись глубже, он зажег спичку и обнаружил, что попал в большую пещеру, а в десяти футах от него сидит безголовый труп в испанских доспехах. Барт догадался, что видит какого-то конкистадора, который сидит там, по всей видимости, с начала шестнадцатого века. Но что еще важнее, за спиной древнего завоевателя высилась пирамида из золотых слитков общим числом девяносто один и весом в двадцать два фунта каждый. Так что там была тонна чистого золота. В свои лучшие дни шахты Абандона оценивались в шестьсот шестьдесят тысяч долларов. Сегодня, когда золото торгуется по восемьсот два доллара за унцию, бартовские девяносто один слиток стоят более двадцати пяти миллионов. Да, возможно, здесь не все слитки. Но даже если Барт потратил половину, двенадцать с половиной миллионов – тоже очень хороший заработок.
– Ты организовал экспедицию как предлог для поисков этого золота? – спросила Эбигейл. – И что ты собирался делать? Утащить его с собой, ничего никому не сказав?
– Конечно, нет. Мы со Скоттом…
– Скотт знал? – Теперь ей стал понятен тот заговорщический взгляд, которым ее отец обменялся с проводником на обозной тропе.
– Сами мы все не утащили бы. Это же семнадцать миль! Даже если б каждый загружался по полной, понадобилось бы как минимум две или даже три ходки. К тому же дело не только в денежной ценности. Это было бы открытием огромного исторического…
– Ты – сукин сын. Эгоистичный… – возмущенно заговорила Эбигейл, но ее перебил Айзея:
– Пора открывать хренову шкатулку, Ларри.
Лоренс вздохнул и отвернулся от дочери.
Работал он не спеша, собранно и осторожно. Через какое-то время ключ повернулся, и механизм щелкнул.
– Сработало, – прошептал Кендал и, взявшись за ручку, открыл стальную дверцу. В тот же момент Айзея оттолкнул его в сторону и сам залез в гардероб. Луч налобного фонаря пробежал по тайной комнате Бартоломью Пакера размером не больше шкафа – каменным стенам, полу, потолку… А затем раздался рев:
– Да что ж ты меня за нос водишь?!
Глава 26
– Ларри, где мои золотые кирпичики?
– Ничего не понимаю… Они должны быть здесь.
Айзея вытолкнул Лоренса из гардеробной.
– Сядь! – прикрикнул он на Эбигейл. – Да не ты, Ларри! – Затем он прижал профессора к окну.
– Говорю тебе, они должны быть здесь, – уверял его тот. – Может быть, кто-то еще…
– Ты что-то скрываешь от меня? – Айзея расстегнул ножны на лодыжке под брючиной.
– Клянусь тебе, ничего! Они должны были быть здесь. Я понятия не имею…
– Может быть, в этом все и дело… – Айзея вдруг подался вперед, вскинул руку и прижал локоть к шее Лоренса. – Но мне откуда знать? Откуда. Мне. Знать. Что ты не лжешь?
– Клянусь тебе, я не… пожалуйста…
– Слова меня не убедят, Ларри. Но знаешь, что убедит? Боль. – Айзея бережно снял с Кендала очки, уронил их на пол и аккуратно раздавил каблуком ботинка. – Сейчас я вырежу тебе правый глаз…
Эбигейл стало нехорошо. Этого не может быть.
– Нет, пожалуйста, нет… – забормотал ее отец.
Айзея надавил локтем на его дыхательное горло, перекрыв ему на пару секунд доступ воздуха.
– Даю тридцать секунд. Подумай и представь другой ответ. Если ты по-прежнему считаешь, что не знаешь об их местонахождении, я, возможно, с большей готовностью приму твой ответ. А знаешь почему?
Лоренс покачал головой. Глаза у него уже лезли из орбит.
– Потому что в данный момент ты не понимаешь, в чем на самом деле заключается план, – продолжал его мучитель. – Ты думаешь, что понимаешь, но это не так. Но когда твое теплое правое глазное яблоко ляжет на мою ладонь, ты придумаешь ответ получше. Ты будешь знать, что я могу и полон желания порезать тебя на кусочки. Дело не в том, что мне нравятся пытки. Просто я должен быть на сто процентов уверен, что ты говоришь правду.
– Айзея, послушай. Мне нужна минутка…
– Извини, Ларри. Другого варианта нет.
– Пожалуйста, остановитесь! – умоляюще произнесла Эбигейл. – Он мой отец. И он не знает, где золото.
– Вот мы и выясним это наверняка.
Кончиком лезвия Айзея приподнял нижнее веко правого глаза Кендала. Тот попытался отвернуться.
– Стой смирно, черт возьми! – прикрикнул на него бандит. – Или хочешь, чтобы я нечаянно поранил тебе мозги?
Эбигейл вскочила и бросилась к Айзее, но кто-то схватил ее сзади. Она попыталась вырваться, но ее уже крепко держали за запястья и прижимали к полу.
Девушка посмотрела в скрытое маской лицо – от него не пахло водкой, значит, это был не Стю. Более того, то, что она увидела в глазах державшего ее человека, странным образом успокаивало. А еще в них было что-то знакомое, какое-то скрытое в глубине бремя… Это потому, что ты знаешь их.
– Тебя не убили, – прошептала журналистка. – Ты притворился. Ради нас.
Изловчившись, она высвободила руку, сорвала со своего противника маску и увидела перед собой отмеченное двумя шрамами, бородатое лицо их проводника, Джеррода Спайсера.
– Черт, Джеррод! – вырвалось у Айзеи.
– Ты с ними?! – изумился Лоренс.
– Она узнала меня по глазам! И что нам теперь делать? – раздраженно крикнул Спайсер и поднялся.
– Ты сам допускал такую возможность, – пожал плечами Айзея. – Мы знали…
– Слишком многое пошло не так, как ты говорил. Почему бы тебе самому не снять…
Айзея отступил на шаг от Лоренса и стащил свою маску.
– Доволен?
В свете налобного фонаря Эбигейл увидела гладко выбритое лицо тридцатилетнего чернокожего мужчины, которое при иных обстоятельствах сочла бы на редкость красивым. Все его черты сошлись в идеальных пропорциях: выдающиеся скулы, пронзительные, охряного цвета глаза, ямочки на щеках, появлявшиеся вместе с широкой, злобной улыбкой…
Джеррод в это время поднял маску на лице Стю. Первым, что увидела Фостер, были завитки черных курчавых волос, потом появилась недельной давности щетина, тонкие губы и запавшие, покрасневшие глаза, печальней которых она еще не встречала. Симпатичное когда-то, это лицо стало жертвой монстра, пожиравшего его изнутри, высасывавшего жизненные соки и истончившего его до хрупкого основания.