Спайсер отвел Айзею к окну. Стю, поднявшись с пола, присоединился к ним. Пока троица перешептывалась, Эбигейл смотрела на отца. Дрожащий, тот стоял у стены и плакал – темные струйки стекали по его щекам к бороде, и на полу, под ботинками, собралась небольшая лужица, отчего казалось, что плачет он кровавыми слезами. Затем, сделав над собой усилие, Лоренс наконец произнес:
– Есть еще одно место.
Троица прекратила совещаться. Айзея вернулся к профессору и снова прижал его к стене.
– Ларри, умоляю, ради собственного же блага, не играй со мной!
Глава 27
Все вернулись к лестнице.
– Что здесь? – спросил Айзея, когда они поднялись на второй пролет.
– Комнаты прислуги, – ответил Кендал.
Третий уровень пострадал от стихии больше первого и второго. Остроконечная крыша западного крыла провалилась, и в свете фонарей порхали падающие сверху снежинки.
– Надо подняться еще выше, – сказал Лоренс.
Ступеньки скрипели и прогибались под ногами.
До купола Эбигейл опять добралась третьей по счету. Луч фонаря пробежал по пустым полкам, книги с которых давно исчезли, то ли унесенные вандалами, то ли распавшиеся под действием времени и сырости на клочки кожи и бумаги и комочки клея. На полу лежали останки двух кресел и софы, а два камина наполовину развалились. Подойдя к провалу в центре пола, журналистка посмотрела вниз – луч фонаря достал до нижнего уровня.
– Итак, Ларри. Где оно? – потребовал ответа Айзея.
Профессор осторожно прошел к одному из книжных стеллажей и опустился на колени. Половицы заскрипели. Когда Лоренс поднялся, в руках у него был латунный шест с крюком на конце. Он посмотрел вверх. Остальные тоже. Лучи фонариков сошлись на квадратной дверце в потолке. Кендал поднял шест, сдвинул ржавый запор и толчком открыл крышку люка. Скопившийся на крышке сугроб ухнул в библиотеку.
– Уже бывал там раньше, а, Ларри? – поинтересовался Айзея.
– Нет. Думал, слишком опасно. Если пол не выдержит, лететь придется все пятьдесят футов. Но, учитывая обстоятельства, риск того стоит.
– И как, скажи на милость, нам добраться до этого люка?
– По той вон лестнице. – Лоренс кивнул в сторону стеллажа.
Джеррод и Стю вытащили из-за стеллажа лестницу, поставили ее торчком и прислонили к люку.
– На продукцию «Крафтсмана» не похоже, – сказал Айзея, проводя ладонью по треснувшей деревянной ступеньке.
– Я поднимусь первым. Проверю на прочность, – откликнулся профессор.
– Нет. Поднимется она. – Айзея помахал Эбигейл. – Что там будет, Ларри?
– Не знаю. Может быть, ничего.
– Ни тебе, ни твоим спутникам это ничего хорошего не сулит. – Он посмотрел на Фостер. – Ну, вперед!
Девушка положила руки на одну из ступеней старой лестницы, поставила ногу на нижнюю перекладину, осторожно перенесла на нее вес и начала подниматься. Четвертая перекладина подломилась под нею, но журналистке удалось удержаться. Десятой ступени не было вообще. К тому моменту, когда Эбигейл добралась до верха, на голове у нее уже лежала шапочка снега. Она пролезла через люк и ступила на крышу Изумрудного дома.
– Оставайся на месте! – крикнул ей снизу Лоренс. – Я не представляю, насколько она прочна.
Фостер отступила от люка и прислонилась к кованым перилам, окружавшим небольшую открытую веранду. Снег ударил в лицо с такой силой, что она закашлялась и закрыла рот обеими руками.
Вторым поднялся Лоренс, а за ним, один за другим, Айзея, Эммет, Джун и последними Стю и Джеррод.
Потирая замерзшие руки и наблюдая за отцом, Эбигейл вдруг поняла кое-что: здесь, на веранде, нет ничего, кроме полутора дюймов снега, и Кендал нервничает так, как будто собирается выдать фантики, которыми расплачиваются в «Монополии», за настоящие деньги.
– Ну, Айзея… – Лоренс опустился на колени и расчистил от снега небольшой участок в уголке веранды. – Я в совершенной растерянности.
Фостер взялась за перила покрепче. Джун и Эммет стояли рядом с ней, а Айзея – спиной к ним, возле фонаря, в котором уже давно не было стекла.
– Ты в растерянности. – Капюшон парки свалился с его головы, снежинки цеплялись за черные волосы. – Уточни, Ларри, что именно ты хочешь этим сказать.
– Я хочу сказать… хочу сказать, что не знаю, где золото. Думал, что знаю, но оказалось, что нет. Поверь, я ужасно разочарован.
– Мне очень жаль это слышать.
– Золота здесь просто нет, и я не знаю, где еще его искать. Это правда. И вот что я думаю. Мы ничего не знаем о вас, и почему бы вам просто не оставить нас здесь и не раствориться в ночи? Мы никогда больше вас не увидим. Вы никогда не увидите нас. Мы никому не скажем ни слова. Ни о чем. Даже о Скотте. Сделаем вид, что этого просто не было.
– Он прав. – Джун вытерла слезы. – Нам с Эмметом ничего не надо, кроме как вернуться домой и все забыть. Мне очень жаль, что вы не нашли то, за чем пришли, но раз уж так случилось, почему нельзя просто взять и остановиться? Вы носите маски, а значит, как я понимаю, пришли сюда не для того, чтобы чинить насилие.
– Да, Айзея, мы могли бы просто уйти, – поддержал ее Джеррод. – Скотт и Лоренс знают обо мне больше, чем о любом из вас, но я готов уйти.
– Смотрите! – подхватил профессор. – Мы переночуем сегодня в особняке Пакера и дадим вам шанс спокойно уйти. Повторяю, все будет выглядеть так, будто ничего и не было.
– Стю, ты готов бросить на чашу весов собственное мнение? – спросил Айзея, рассматривая снег под ногами.
– Я с тобой, приятель. Что бы ты ни задумал, я с тобой, – отозвался его подельник.
Айзея кивнул, а потом повернулся, посмотрел на Эбигейл и Тозеров, которые стояли вместе на восточной стороне веранды, подошел к ним и остановился перед Эмметом.
– Я не расслышал, как тебя зовут.
– Эммет Тозер.
– Не против, если я буду называть тебя Эм?
– Конечно, нет. Джун все время так меня и зовет.
– Хорошо, Эм. – Айзея указал на Лоренса. – За все скажешь спасибо вон тому говнюку.
Он поднял пистолет, и на лбу Тозера, между его расширившимися от ужаса глазами, появилась красная точка.
– Нет! – вскрикнула Джун. – Он же ни в чем не виноват!!!
«Глок» негромко чихнул, выбросив вспышку огня, и затылок Эммета взорвался. Тозер упал на колени и завалился на бок. В тусклом свете кровь напоминала черное, разлившееся по снегу масло.
Миссис Тозер бросилась на тело мужа, выкрикивая его имя.
Эбигейл снова ощутила во рту солоновато-металлический привкус. Самые плохие моменты в твоей жизни приходят без предупреждения. Она успела отвернуться, и ее тут же вырвало за перила. Желчь обожгла горло. Одно девушка знала точно: этот момент, эта жуткая сцена останется в ее памяти навсегда, до самых последних дней, и его ничем уже нельзя будет вытравить.
– Ну что, жадная тварь, теперь ты доволен? – крикнул, обращаясь к Лоренсу, Айзея. Фостер бессильно опустилась на снег. Голос бандита и завывания Джун едва пробивались сквозь ветер.
– Эм! Эм, вернись!!! Не смей уходить! – плакала миссис Тозер.
– Знаешь, что будет дальше? – орал Айзея в лицо Кендалу, отступившему в угол веранды, за люком. – Сейчас я поставлю на колени эту стерву и всажу пулю ей в голову. Прямо у тебя на глазах. А потом возьму…
– Нет! – всхлипнул профессор. – Не надо! Я…
Айзея схватил его за горло.
– Не смей перебивать меня! Я возьму эту дрянь… – он указал на Эбигейл, – но стрелять в нее не стану. Я разрежу ей горло и заставлю тебя смотреть, как она истечет кровью.
Девушка взглянула на Джеррода – проводника трясло, и он едва держался на ногах. Стю достал из рюкзака бутылку водки и отвинтил колпачок.
– А потом, если ты еще будешь стоять на своем и нести эту пургу, что, мол, ничего не знаешь… – продолжал главарь; журналистка усилием воли заставила себя подняться и вытерла рот. – Я обработаю…
– Айзея! – крикнул Джеррод.
– Что?
Спайсер шагнул к предводителю. Они встретились у фонаря, два «заснеженных человека».
– Какого дьявола? – Бывший проводник кивком указал на тело Эммета. – Я на такое дерьмо не подписывался.
– Так что ты хочешь сказать? – подбоченился его командир. – Желаешь выйти из дела? Да?
– Я не…
– Знаешь, ты всегда был слаб. Яйца жидковаты, верно?
– Я не хочу выходить. Просто… Ты не говорил, что дойдет до такого.
– Ну вот, дошло, так что соберись и не распускай нюни.
Айзея поднял пистолет и направился к Джун, которая все еще лежала, всхлипывая, на бездыханном теле мужа.
– Ты смотришь, Ларри? – спросил он профессора.
– Я скажу тебе все… – умоляюще уставился на него тот.
– Скажешь потом. Хочу, чтобы ты убедился, что я с тобой не в бирюльки играю.
Бандит остановился и навел пистолет на затылок миссис Тозер.
Лоренс оттолкнулся от перил и с криком рванулся к Айзее. Джеррод и Стю бросились за ним. Айзея направил «Глок» на Кендала. «Сейчас на моих глазах убьют отца», – как-то отстраненно подумала Эбигейл.
– Ты смотришь, Ларри? – спросил он профессора.
– Я скажу тебе все… – умоляюще уставился на него тот.
– Скажешь потом. Хочу, чтобы ты убедился, что я с тобой не в бирюльки играю.
Бандит остановился и навел пистолет на затылок миссис Тозер.
Лоренс оттолкнулся от перил и с криком рванулся к Айзее. Джеррод и Стю бросились за ним. Айзея направил «Глок» на Кендала. «Сейчас на моих глазах убьют отца», – как-то отстраненно подумала Эбигейл.
На четвертом шаге Лоренс оказался возле фонаря; в этот момент все семеро сгруппировались на небольшом, в двадцать пять квадратных дюймов, пятачке пола…
Что-то глухо треснуло – как будто надломилась балка – и веранда Изумрудного дома ухнула вниз.
1893
Глава 28
Кёртисы и проповедник добрались до Абандона к полудню: спуск от Изумрудного дома, где случилась жуткая резня, занял вдвое меньше времени, чем подъем к нему. Едва поспевая за Иезекилем, они прошли по пустынной главной улице и свернули на боковую, к их дому. Поглядывая на мужа, Глория думала, что уже давно не видела его таким: суровое, с плотно сжатыми губами и каменным подбородком лицо, горящие, словно где-то внутри него набирало силу невидимое пламя, глаза…
– Зек, – сказал Коул, – я думаю, нужно оповестить город и…
– Я больше не собираюсь с тобой спорить.
– У нас здесь разгуливают убийцы…
Иезекиль резко повернулся к нему.
– Разве я, приходя воскресным утром в дом Божий, указываю тебе, как читать проповедь? – Стивен покачал головой. – Вот и ты не учи меня, как исполнять закон.
– Зек. – Миссис Кёртис схватила мужа за руку. – Посмотри!
Над разбросанными по склону холма домиками вились дымки. Спрятанные в хвойных рощицах, занесенные наполовину снегом, эти домики выдавали себя утоптанными тропинками, соединявшими их с боковой улицей. По одной из тропинок, держа на руках завернутую в какие-то одеяла Гарриет, к ним направлялась Бесси Маккейб. Обе были без головных уборов, и тусклые, цвета мешковины, волосы матери развевались под падающим на них снегом. Лицо Бесси разрумянилось от холода, а синяки на ее левой щеке побагровели и пожелтели по краям.
– Всё в порядке? – спросил у нее шериф.
– Увидела, что вы идете по улице, и вот… – с дрожью в голосе прошептала молодая женщина.
– Ты больна, – сказала Глория.
Бесси посмотрела в сторону города. Похоже, ей пришлось сделать какой-то нелегкий выбор, и она еще сомневалась в правильности своего решения.
– Думаю, он снова ушел в запой, – вздохнула она, и в глазах у нее заблестели слезы.
– Кто? – спросил проповедник.
Слезы уже катились по губам миссис Маккейб.
– Мой Билли. – Из-под одеяла высунулась рука Бесси со слитком золота. Снежинки таяли, падая на него, и желтый металл тускло поблескивал. – Он дал мне это сегодня утром. Завернул и преподнес как рождественский подарок. Откуда оно у него, сказать не захотел.
– Где твой муж сейчас? – нахмурился Иезекиль.
– Ушел несколько часов назад с мистером Уолласом.
– Куда они отправились, знаешь?
– В сторону шахты.
– Тебе лучше пойти с нами.
– Почему?
Шериф наклонился к Бесси и тихо, чтобы не слышал ребенок, прошептал:
– Пакер и его прислуга убиты в Изумрудном доме.
Золотой слиток выпал из ее пальцев и ушел в снег.
– Что вы хотите этим сказать, мистер Кёртис?
– В городке с населением в сто двадцать три души для совпадений места не так уж много.
– Так это они их убили, Билли и Ооту?
– Кто именно их убил, никто пока точно не знает. А теперь скажи вот что: их было только двое, Билли и мистер Уоллас, или больше?
– По-моему, только двое… Что вы с ним сделаете?
– Я намерен арестовать Билли, а пострадает он при этом или нет, зависит уже от него… Его рук дело? – Кёртис указал на разбитое лицо женщины.
Бесси поднесла руку к щеке, словно застыдившись синяков, и отвела глаза.
– Это папочка сделал, – подала голос Гарриет.
Иезекиль легонько погладил девочку по щеке.
– Мне очень жаль, милая. Нельзя так поступать.
Он наклонился, поднял из снега слиток и выпрямился, будучи не в силах отвести глаз от золота и чувствуя разбегающийся по венам жар адреналина. Наверное, останься в шерифе что-то от него прежнего, он помчался бы сейчас на шахту с совсем другой целью. Где-то в глубине души у него даже шевельнулось сожаление: эх, такой бы шанс, да в былые деньки!..
Кёртис передал слиток проповеднику.
– Пусть лучше у тебя полежит, – сказал он и повернулся к Бесси. – Что ж, леди, пойдемте. Нечего вам здесь стоять да мерзнуть в лохмотьях.
Они прошли по улице, а потом свернули на дорожку к домику с остроконечной крышей, бочкой вместо трубы, подвалом у южной стены и крытой дерном крышей, на которой летом вырастали подсолнухи. У передней двери Иезекиль остановился.
– Глория, принеси мою винтовку и револьвер для Стивена, – попросил он жену. – И еще нам понадобится по коробке патронов для того и другого.
Женщины вошли в дом.
– Зек, я оружие не ношу, – сказал Коул.
– Смеешься надо мной? – повернулся к нему шериф.
Проповедник покачал головой.
– Но я поеду с тобой.
– И что ты будешь делать, если они начнут стрелять?
– Буду молиться, чтобы до этого не дошло.
– Там, на крыше Изумрудного дома, ты видел то же, что и я. По-твоему, это работа людей, с которыми можно разговаривать?.. Черт, придется брать с собой дока!
Глория вернулась со старым револьвером «Скофилд» в одной руке и обрезом «Винчестер» – в другой. За порогом навзрыд плакала Бесси.
– Все хорошо, мамочка. Все хорошо, – успокаивала ее Гарриет. – Не плачь.
Иезекиль взял карабин за дуло и положил в карман коробку патронов.
– Божьему человеку револьвер не нужен, но ты далеко его не убирай, – сказал он супруге. – Дверь запри на задвижку. Из дома не выходи. Никому не открывай. Коли появится Билли, Ооту или еще кто сомнительного вида – ты знаешь, что делать. – Миссис Кёртис кивнула. – А теперь иди и заряди «Скофилд». Помнишь как? Я тебе показывал.
Глория обняла мужа за шею, прижалась к его шершавой щеке и вдохнула запах, от которого у нее шла кругом голова.
– Возвращайся, – прошептала она.
Шериф поднял свою шляпу и, сдвинув меховую шапку жены, поцеловал ее в лоб и потянул за блондинистую прядку волос.
– Всегда возвращался и всегда буду.
Глава 29
Дом Рассела и Эммы Илг стоял в сотне ярдов к северу от участка Кёртисов на открытой местности, так что с наветренной стороны снега намело под самую крышу. Пройдя по прокопанному в сугробах туннелю к переднему крыльцу, Иезекиль постучал в дверь.
Им открыл мужчина с взъерошенными песочными волосами, в очках с толстыми стеклами и огромными, аккуратно расчесанными и смазанными воском усами. Одет он был в коричневый сак и такого же цвета штаны. К исходящему от него аромату мыла примешивался несвежий запах виски.
За спиной у Рассела промелькнула миссис Илг с горшком в руках, который она несла от плиты к обеденному столу, украшенному зажженными свечами и буквально прогибающемуся под тяжестью дымящихся блюд.
В камине потрескивал огонь, под елкой лежали смятые куски бумаги, а на деревянной полке выстроились в ряд рождественские подарки – по большей части самоделки.
– Веселого Рождества, Зек. И тебе, Стивен, – поприветствовал гостей хозяин дома.
– Док, ты ведь за стол собрался, – с мрачным видом ответил шериф.
– Да, через пять минут сяду. А что такое?
– Не хотелось бы тебя отрывать…
– Что?
– Ты же не набрался?
– Выпил кофейку с каплей виски.
– С каплей?
– Да не пьян я, Зек! В чем дело?
К мужчинам подошла миссис Илг. Ее собранные вверх серебристые волосы были аккуратно подколоты, а подол пурпурного вечернего платья стелился по земляному полу.
– Можно тебя на минутку? – поманил к себе Кёртис хозяина.
– Веселого Рождества, джентльмены, – сказала миссис Илг.
Иезекиль и Стивен почтительно поклонились.
– Мэм.
– Мэм.
– Может, сначала поедим? – спросил Рассел.
– Боюсь, не получится, – развел руками шериф.
– Что тут происходит, Зек? – насторожилась хозяйка дома.
– Да вот, забираем вашего мужа. Вы уж извините, что не в самое подходящее время, но дело безотлагательное.
– Я все утро готовила! Разве нельзя подождать хотя бы…
– Дорогая, если я им нужен, то нужен именно сейчас, – повернулся к жене Илг.
– Док, мы будем ждать тебя у конюшни, – сказал Кёртис. – Прихвати все свое, и «ствол» не забудь. Не задерживайся. Надо поспешить.
* * *Конюшни построили в четверти мили к северу от города с таким расчетом, чтобы уберечь жителей от постоянной вони, но когда ветер дул с севера, он все-таки нес запах навоза прямиком на Мейн-стрит. В годы расцвета Абандона едкое, выбивающее слезу зловоние проникало до южного края города, но на Рождество 1893 года запах ощущался лишь вблизи самих конюшен.