– Жаннуль, я спускаюсь, – сообщил он и вскочил на подоконник. Вниз он вернулся с такой же замечательной легкостью, как забирался наверх, и скоро стоял в свежевыпавшем сугробе, обнимая жену.
– Все, – сказал Валерий Андреевич. – Потоп остановлен. Оставшаяся вода стечет, и все будет отличненько. Дверь я, правда, не открыл, смысла не было к двери по колено в воде прорываться. Допрыгал до туалета и краны закрутил.
– Какие краны? – хором спросили Алена и Жанна.
– Да самые обыкновенные, – пожал плечами Валерий Андреевич. – Водопроводные. Оба крана в умывальниках были отвернуты на полную катушку, а сами раковины тряпками забиты.
– Какими тряпками?!
– Мокрыми, – усмехнулся Валерий Андреевич. – Мокрыми и грязными. В подробности я не вдавался, особо в тряпки не вглядывался. Гадость какая, бр-р!
Он передернулся и поднял ногу.
– Прощайте, ботиночки! – печально пробормотал Валерий Андреевич, глядя на то, что еще четверть часа назад было самыми элегантными на свете замшевыми черными полусапожками.
– Валера, ты был прав! – воскликнула Жанна. – Это рука конкурентов. Краны открутить... вот сволочи, а?! Надо милицию вызвать.
– Не надо, – сказал Валерий Андреевич. – Тогда меня за скалолазание без страховки к уголовной ответственности привлекут, это точно.
– Да, мужик, – сказал мачо с нескрываемым уважением. – Ты крут, ничего не скажешь!
– Это точно, – без ложной скромности согласился Валерий Андреевич, приглаживая волосы и бородку. – Я крут, и поэтому я расторгаю договор с вашей фирмой, как не оправдавшей мое доверие. Можете считать себя свободным, товарищ мачо. Кроме того, я пришлю вашему директору счет за мою испорченную обувь.
Он величаво кивнул оторопевшему охраннику и пошел ко входу в полузатопленный «Барбарис».
«Нет, – подумала Алена. – Не мафиози. Все-таки испанский гранд!»
– Валера, надень куртку! – побежала за мужем Жанна. – У тебя ноги мокрые, давай я съезжу домой за другими ботинками!
Алена не пошла с нею в «Барбарис». Не хотелось снова входить в разоренный зал, где она совсем недавно испытала столько жутких эмоций. Кроме того, там мокро, грязно, а здесь, на улице, все покрыто белым, чистым, невинным, только что выпавшим снегом. Красота невероятная!
вспомнила Алена любимое стихотворение своего детства.
Она неторопливо обошла здание и заглянула под арку. Маленький дворик был вроде бы пуст, однако Алена все-таки достала мобильник и включила дисплей. Еще раз оглядела все углы. И в самом деле – пусто. На сей раз тут нет никаких машин. Вон там, вдали, черный ход в «Барбарис». А справа от арки металлическая лестница, ведущая на второй, эта – в фирму-диверсантку.
пробормотала Алена, наклоняясь и светя мобильником себе под ноги.
Какое месиво следов! Как интересно рассматривать их! Вот сорок последний рубчатый след боевых ботинок мачо, разжалованного в пыжа. Вот размазанные следы бот одиозного слесаря. Еще какие-то мужские башмаки – узконосые, щегольские. Видимо, это отпечатки сапожков Валерия Андреевича.
Алена наклонилась ближе к земле.
Нет, не видно тех следочков – узеньких, миниатюрных, на тоненьком каблучке, – которые она ищет так старательно. Или их засыпало снегом, или их уже затоптали, или их просто не было, потому что ведь не женское это дело – затыкать грязными тряпками раковины и открывать на полную катушку воду, чтобы затопить ресторан, расположенный на первом этаже.
А разве стрелять из пистолета по движущейся мишени в зале этого ресторана – дело женское?
Тоже нет. Однако почему Алена вообще решила, что ее опасная, пугающая спасительница (да простится писательнице Дмитриевой сия невразумительная катахреза!) имеет отношение к нынешнему происшествию в «Барбарисе»?
Неведомо почему. Неведомо, однако почему-то она готова поклясться, что так оно и есть.
Поклясться-то она готова, да вот беда – не перед кем!
Алена подняла лицо к небу, с которого вновь начал сеяться снег.
Вот странность какая: почему, когда идет снег, небо не черное, а особенного, не то белесого, не то мутно-оранжевого оттенка?
– Скажите, – выбравшись из-под арки, Алена подошла к мачо, который был все еще не в силах поверить в отставку, а потому топтался около двери ресторана, не осмеливаясь, впрочем, войти. – Вы тут машин не видели?
– Видел, как не видеть, – отозвался он угрюмо. – Полно было машин.
– А «БМВ» с тремя восьмерками в номере тут не стоял?
– Такого не наблюдалось, – сообщил охранник. – Минут двадцать вон там, около поворота, простояла «Ауди» не то черная, не то синяя, но номера я не приметил.
«Ауди»? Снова «Ауди»?
Забавно... Впрочем, мало ли «Ауди» на свете? И что в том, что она «минут двадцать простояла» именно около поворота под арку? Это могло значить бесконечно много – и ничего.
– А шофером там был кто – мужчина или женщина?
– Да я внутрь не заглядывал, – пожал плечами охранник.
Да, пожалуй, Валера правильно сделал, что расторг с ними, этими мачами, договор на охрану ресторана!
Не тратя больше времени на пыжа, Алена перебежала дорогу и ткнулась в дверь магазинчика «Горячая еда».
Заперто! Вот те на... Но тут же Алена разглядела листок бумаги с надписью: «Открыто! Звоните!», приклеенный под кнопкой звонка, и нажала на него.
Шансов на то, что Равиль работает и сегодня, не было почти никаких, однако дверь открыл именно он.
– Привет, – проговорила Алена, не веря своим глазам. – Вы что, с утра до вечера тут? Без перерывов и выходных?
– Ну, практически да, – отозвался Равиль, щуря утомленные глаза. – Когда не в институте, то здесь. Это ж моего отца магазин. А отец болеет сейчас. Кому ж работать, как не мне? А вы что тут делаете? Романчик привезли, да? Как здорово!
Эх ты, про обещание-то свое писательница начисто забыла!
– Романчик за мной, – быстро сказала она. – Я здесь неожиданно оказалась. А вы сегодня ничего подозрительного около «Барбариса» не видели?
Увы, нынче сверхценный свидетель ничего полезного не наблюдал. Ни «Ауди», ни какой-либо другой машины он не заметил. Подозрительные личности в поле его зрения не появлялись.
– Ладно, спасибо, – уныло сказала Алена, поняв наконец, что на сей раз ей не повезло. – Только скажите, Равиль, а кем Костя Катков работает в «Том свете»?
Узкие глаза Равиля стали круглыми.
– А Костя Катков вам зачем?!
– Нужен, – исчерпывающе ответила Алена.
– Для сюжета? – таинственно прошептал Равиль. – Для нового детектива?
Да здравствуют поклонники творчества дам-детективщиц!
– Точно! Вы угадали, – скромно кивнула одна из них.
– Нет, Костя вам не подойдет, – авторитетно заявил Равиль. – Он бывший актер, а значит, пьяница, у нас подсобником был, но пил не просыхая, это раз, а во-вторых, он наврал. Ни в какой «Тот свет» он не перешел, а уехал к родственникам в деревню. А вот в какую – не скажу. Потому что не знаю.
Да, вздохнула Алена, облом, и не простой, а Облом Обломович. И вдруг она сообразила, что не задала Равилю самый главный вопрос:
– Скажите, Равиль, а правда, что Костя Катков похож на Алена Делона?
Равиль даже покачнулся.
– Кто? – ахнул он. – Костик на Делона похож? Ну, тогда я – Рутгер Хауэр, копия! Костик такой простенький, что на него два раза подряд ни одна девушка не взглянет. Нет, это не Делон!
Конечно, это был не Делон. Это снова был облом – вернее, уже полный и окончательный Облом Обломович Обломов.
* * *Прекрасная погода. Тихий, тихий снежок, влажный, мягкий воздух, ни ветерка. Тепло – не ниже двух-трех градусов. Он стоял на Откосе над Чкаловской лестницей, глядя во мглу, в которую уходили ступени. Где-то там, в этой мгле, лежала Волга. Он вспомнил ее тихий, медлительный ход, этот мягкий перелив шелковых серебристых волн... До чего хочется сейчас спуститься по ступенькам в эту мглу, которая напоминает туман, сгустившийся над его жизнью, – хочется спуститься по ступенькам, дойти до воды, коснуться ее ладонью...
Ну да, зима ведь. Река скрыта под снегом и льдом.
Он поднял лицо, подставил его осторожным касаниям снежинок, зажмурился, чуть улыбаясь, когда снежинки легким холодком обжигали горячие, утомленные веки. Как хорошо, какое счастье – вот такая зима. Нет свистящего, режущего ветра, мороза нет, который дерет лицо наждаком. Конечно, и здесь, бывает, заморозит, запуржит, оледенит, ошеломит ветром так, что в комок сожмешься, света белого не взвидишь, но почему-то долгие годы он вспоминал именно такую зиму в этом старом городе: тихая, влажная ночная мгла, в которой тонет Волга, и нежные, прохладные прикосновения снежинок к зажмуренным векам.
Он приехал вечерним поездом и города еще толком не видел. Наверное, Нижний изменился, расстроился, преобразился, но какое счастье, что перемены никак не коснулись этой старой площади, на которой стоит памятник великому летчику, а на пьедестале изображена карта его полетов. Когда он был маленький, ему казалось, что какой-то дурак взял да и запустил булыжником в округлый каменный цоколь, и от удара камень покрылся причудливой сеткой трещин. Только потом он узнал, что это, оказывается, карта, – и ужасно удивился. И еще – почему-то ему всегда было жаль, что Чкалов стоит спиной к Волге. С другой стороны, наверное, не слишком-то удобно было бы, если бы он повернулся тылом к городу... и все-таки летчик должен смотреть в заволжские дали, а не на толпу праздно гуляющих горожан.
Сейчас, впрочем, никакой толпы не было, город рано ложился спать, площадь была практически пуста. Надо было и ему уже пойти поискать приюта в одной из близлежащих гостиниц, в «России» или в «Октябрьской», потому что неохота уезжать отсюда, из самого сердца города.
Он неохотно отстранился от настывшего парапета, подобрал сумку, вокруг которой уже намело небольшой сугробик, и пошел по набережной, вглядываясь в знакомые здания. Окна во всех были темны, и это его огорчило, как если бы он встретил старых приятелей, которые не захотели с ним разговаривать и отвернулись от него. Хотя понятно, почему не горел свет: это все офисные здания, ну кто в такую пору будет на работе торчать, огорчаться тут совершенно нечему...
А вот, кстати, о приятелях. Это не они будут от него отворачиваться – это ему придется избегать встреч с людьми из своего прошлого. Нет, оставался один человек, с которым он хотел бы повидаться. Но смысла нет: ничего от этого человека не узнать, старый друг был далек от тех дел, которые когда-то заставили его бежать из родного города под покровом ночи, а потом возвращаться так же тихо, так же тайно, хоронясь от чужих взглядов.
В поезде он просто извелся: казалось, все на него смотрят, все узнают, а он не может вспомнить каких-то старых знакомых.
Чепуха, конечно, все были заняты своими делами, никто на него не пялился, однако он вздохнул более или менее облегченно лишь здесь, на Откосе.
По-хорошему, еще по дороге с вокзала следовало сойти с маршрутки на Маяковке (теперь она называется Рождественкой) и заглянуть в одно местечко. Однако его что-то остановило. И правильно, кстати: из маршрутки увидел, что у входа там собралось несколько машин. Ну да, ведь там теперь ресторан, посетители еще не разъехались, наверное. Ну и отлично, он приедет немного позже, когда никого уж явно не останется, и руки у него будут развязаны.
Нужно поскорей устроиться в гостиницу, а потом спуститься туда, вниз, к...
Скрип шагов за спиной заставил его обернуться так резко, что обгонявшая его молодая парочка испуганно шарахнулась в сторону.
Черт, да с чего он взял, что из-за спины вдруг вынырнет призрак прошлого? Никто не знает о его приезде, никто и вообразить не может, что он вернулся!
Хотя нет. Зря он так. Эти люди сделали все, что могли, только бы выманить его из укрытия. Поэтому он теперь должен ожидать засады в самых неожиданных местах.
И глупо будет идти туда, на Маяковку, ночью. Вот как раз и угодит в нежные лапки тех, кто ждет его приезда. Они убеждены, что выманили его из укрытия, они расставили сети.
Нет, он придет днем, когда Маяковка, то есть Рождественка, переполнена народом, снующим из магазина в магазин, когда есть возможность затеряться в толпе и увидеть со стороны все, что ему нужно знать.
Конечно, одним наружным наблюдением сыт не будешь. Придется сделать пару-тройку звонков, кое-что уточнить. Причем устроить все это надо будет похитрее. Чтобы оставаться незамеченным до тех пор, пока он не разрешит загадку по имени «Алена Дмитриева».
Известная писательница! Какая же она известная – вот он ее, к примеру, не знает. Впрочем, она его не знает тоже, так что они, безусловно, квиты!
Однако им предстоит познакомиться, обязательно и непременно.
Пожалуй, день уйдет на сбор информации, а вот послезавтра...
Ну а пока – устроиться в гостиницу. В какую – в «Россию» или в «Октябрьскую»? В «Октябрьскую» или в «Россию»?
Разницы, по большому счету, никакой. Главное – попросить номер с видом на Волгу.
* * *Метель мироздания намела какие-то очень уж глубокие сугробы в моей жизни, подумала Алена, с трудом продрав глаза после ночных приключений. Голова болела, тело ныло, шея поворачивалась с трудом. Поглядев на себя в зеркало, Алена в первую минуту даже зажмурилась. Еще бы! Веки опухли, лицо оказалось украшено черными кругами, потому что, воротясь домой никакая от усталости, Алена сразу рухнула в постель, забыв даже умыться. Зубы, что характерно, почистила, а тушь смыть забыла. Вот она и потекла – жуткая картина!
Слегка оклемавшись под душем, она потащилась к компьютеру, на ходу прихлебывая кофе. Проверила электронную почту (ничего нового), открыла перечень последних файлов, с которыми работала, посмотрела название одного из них – «Заказной роман», достала из заначки конверт с семью тысячами евро и поворошила их пальцем. Почему-то она не тратила эти деньги и не несла их в банк. Хотя, наверное, следовало бы отнести, сигнализация-то у нее барахлит. Ага! Не забыть позвонить на телефонную станцию и вызвать мастера!
Эта светлая мысль в голову прийти-то пришла, но не задержалась ни на одну лишнюю минуту. Алена спрятала конверт в то же укромное местечко, где он недавно лежал, и снова подсела к компьютеру. Открыла свою любимую поисковую систему «Rambler» и в окошечке для поиска настучала три слова: «Гнатюк Олег Михайлович».
Ей не давала покоя эта история, вроде бы насквозь выдуманная, однако то и дело плавно перетекающая в ее, Алены Дмитриевой, реальную жизнь, – совершенно так же, как ночью вода из загадочной фирмы, расположенной во втором этаже некоего здания на Рождественской улице, перетекала на первый этаж, заливая многострадальный «Барбарис»... Валера, развивший после приезда пожарных бурную деятельность и поднявший телефонными звонками на ноги, такое впечатление, полгорода, сообщил, что владельцев фирмы установить не удалось. Какие-то «московские гости» – из тех, что скупили на корню практически всю недвижимость в Нижнем и продолжали хапать оставшееся, раздавая направо и налево такие взятки на всех уровнях областной, городской и прочих администраций, что местным бизнесменам соперничать с ними за «право первородства» было совершенно не по карману.
Невозможно обнаружить хозяев пустого помещения на втором этаже – наверняка нельзя будет найти и реальных участников «заказного романа», думала Алена. Все останется на уровне догадок – Гнатюк не Гнатюк, Саблин не Саблин, Гном не Гном и так далее, но Алене все же хотелось еще попытаться поискать хоть какие-то концы. Если описанный в романе «реабилитационный центр» существовал в реальности, не осталось ли о нем хоть каких-то упоминаний в прессе? Лучше всего было бы, конечно, пойти в зал периодики областной библиотеки и поработать там, однако этот зал, размещавшийся на каких-то немыслимых антресолях в бывшей Ильинской церкви, был стабильно закрыт пожарниками, и хотя контрабандно читателей все же обслуживал, работать там было невозможно. Приходилось рассчитывать только на Всемирную паутину. Именно поэтому Алена вписала в поисковое окошечко три слова: «Гнатюк Олег Михайлович», кликнула по клавише – и принялась ждать ответа.
Ответ не заставил себя ждать, но оказался более чем обескураживающим. «Вы искали: Гнатюк Олег Михайлович, найдено сайтов: 121, документов: 168», – сообщил бесстрастный «Rambler». Алена обрадовалась было, но рано: ни разу имя, фамилия и отчество не встретились в этих документах одновременно, всегда речь шла или о каком-то Гнатюке (чаще всего о Николае, некогда знаменитом эстрадном певце, ну, который «Барабан был плох, барабанщик бог!»), либо о многочисленных Олегах Михайловичах, а также просто Олегах, просто Михайловичах, ни один из которых не был тем, кто требовался Алене: криминальным авторитетом, некогда директором тайного «лесного санатория», а теперь, предположительно, хозяином ресторанчика «Хамелеон».
Аналогичный ответ пришел после того, как Алена запросила информацию на Ивана Антоновича Саблина. Саблиных немало, но они все не Иваны Антоновичи, да и к пластической хирургии отношения не имеют, а любимым Иваном Антоновичем «Rambler'a» был, самом собой, трагический некоронованный русский император, еще во младенчестве отставленный от престола Елизаветой Петровной и погибший в царствование Екатерины Великой.
Что касается Алины, то сначала Алена даже запрашивать сведений о ней не хотела: какой смысл, не зная фамилии? Потом все же набрала слово «Алина» – и ужаснулась ответу: «Вы искали: Алина, найдено сайтов: 28925, документов: 499452, новых: 618». Большинством из этих 28925 Алин была гимнастка Алина Кабаева, девушка чрезвычайно красивая, в последнее время – даже роскошная, но вовсе не криминальная. Стриптизерша Алина Шерри показалась более многообещающей, однако под этим именем обнаружилась москвичка примерно 52-го размера... Очередной облом, короче!