— Нормально. Я тебе что-то должен?
— Водочки еще закажи. Не бойся, не нажрусь, — усмехнулся аранжировщик. — Тоска меня, Коленька, гложет. Называется, делай людям добро, а они тебе в душу нас…т.
Краснов взглядом показал бармену: делай, как велено. Тот налил в графин еще водки.
— Хороший ты парень, — расчувствовался собеседник. — Я не жалею, что тебе помог. В тебе и тогда что-то было. Да и сейчас ты остался человеком. А Левка — сволочь. Так что ты хотел узнать? Про его юность трудовую?
— Скажи, здесь бывает Геша? — Коля решил играть дурачка.
— Геша?
— Это звукоинженер, который помогал мне… нам с Шантелем записывать второй альбом.
— Талантливый парень, — кивнул дяденька. — Не удивляюсь, что ты опять хочешь с ним работать. Только ничего у тебя не получится. Даже если бы его не грохнули несколько дней назад, все равно Геша стал уже не тот.
— Грохнули? То есть его убили?
— Ходят такие слухи. Да ты лучше меня должен знать. Он ведь был завязан с твоим шоу.
— С моим шоу?!
— А ты разве не в курсе? Выходит, Лева опять играл за твоей спиной в свою игру. Геша хотел отхватить первый приз. Сидели мы тут с ним как-то, он меня тоже угощал. Хороший парень. Деньги у него водились. Хотя он не работал, нет. С Левой у них были какие-то дела. Геша вроде поехал с Шантелем в другой город, и там его и грохнули. Жалко Гешу. Ну, светлая ему память! Пусть земля будет пухом!
И аранжировщик опрокинул еще одну рюмку водки.
— А как у Геши было с сексуальной ориентацией? — просил Краснов.
— То есть?
— Традиционная или нет?
— Смотря что сейчас считать традиционным. Мир-то, Коленька, давно с ног на голову перевернулся. Вот, говорят, в Китае государство агитирует народ перекреститься в розово-голубую братию. Клубы специальные организуют. Это чтобы рождаемость уменьшилась. Плодятся они, как кролики. А это для Китая плохо. Ну, еще по рюмочке за повышение рождаемости? То бишь за снижение…
Аранжировщик выпил.
— А у нас что? — Он тяжело вздохнул. — Вырождается нация. Да-а-а… Вот и Геша был «голубой». Здесь неподалеку есть клуб геев…
Коля насторожился. Они дошли до сути. Ну, говори, родной, говори.
— Геша был его завсегдатаем. Ну и сюда иногда заскочит со своим парнишкой. С Сашкой, что ли. Ничего мальчонка был, шустрый. Наркоты недавно перебрал и откинулся. Ну, и ему царствие небесное, пусть земля будет пухом! Душа, она все одно не розовая и не голубая. Чаще черная, реже белая. Вот как у тебя, Коленька. Редкий ты человек, честное слово! Золотой! — Дяденька аж прослезился.
— А друзья у этого Геши были? Кроме Шантеля? Нормальной ориентации?
— Постой-ка… Геша упоминал про какого-то Серегу. Была такая группа, «Крутые барабанщики». Да ты должен знать. Геша им помогал альбом сводить. Только альбом вышел — полное дерьмо. Да и денег Гешке не заплатили, он тут сидел как-то, жаловался.
Это было все, что Коля хотел узнать. Геша знал Серегу. А Серега звонил ему, Николаю, аккурат перед самым отъездом в родной город. Надо бы с ним встретиться, с Серегой! Краснов посмотрел на часы: скоро одиннадцать! Ничего. Богема спать ложится поздно, будем надеяться, что бывший «крутой барабанщик» не расстался с прежними привычками.
— Спасибо тебе. — Коля встал и достал из кармана портмоне: — Я дам тебе денег. Немного, все равно ведь пропьешь. Но хотя бы на завтра оставь. Хорошо?
— Коля, ты человек! — Аранжировщик прослезился. — Все бы такие были, как ты!
Краснов, не дослушав, направился к выходу. Сев в свой огромный джип, он набрал номер Сереги.
— Да? — тут же раздалось в трубке.
— Сергей? Это Николай Краснов звонит.
— А! Все-таки понадобился?
— Я хотел бы поговорить с тобой о Геше.
— Поздновато, Коля. А я все думал, кто первым позвонит, ты или Шантель? Все-таки ты мне более симпатичен. Только у меня материальные трудности.
— Сколько?
— Десять тысяч долларов.
— Да за что?! — возмутился Коля.
— Слово даю: ты не пожалеешь.
— А ты уверен?
— Шантель даст больше, чтобы купить у меня эту вещь. Не сговоримся с тобой — я ему звоню. Если хочешь перекупить — десять штук баксов.
— У меня сейчас нет наличных.
— Банкоматы еще работают.
— Хорошо. — Он тронул карман: слава богу, кредитка на месте! Такая сумма на ней есть, Фонарин бросил денег в преддверии свадьбы.
— Вещица, конечно, дороже стоит, — с сожалением сказал Серега, — но мне сейчас до зарезу нужны наличные. Только из уважения к тебе. Где встречаемся?
— Возле ресторана «Эридан» устроит? Я буду ждать тебя у входа.
— Мне добираться не меньше получаса.
— Хорошо, я подожду.
Он сидел в машине больше, минут сорок. Смотрел на яркую вывеску, на вход, охраняемый плечистыми бритоголовыми парнями. Почему-то казалось, что вот сейчас из ресторана выйдет Ева. Пару раз Коле даже почудилось, что это она. Нет, чужие женщины. Красивые, высокие блондинки, но — чужие.
Наконец появился человек, которого он ждал. Краснов посигналил. Серега тут же подошел, открыл переднюю дверцу и нырнул в салон:
— А вот и я!
— Ну, что там у тебя? — небрежно спросил Краснов.
— Сначала деньги.
Коля достал из бардачка пачку стодолларовых купюр, перетянутую резинкой, и кинул ее на колени Сереге:
— Считай!
— Зачем считать? — усмехнулся тот. — Николаю Краснову я верю.
Потом убрал деньги за пазуху, достал что-то из внутреннего кармана пиджака.
— Вот. Диск.
— Диск? — Коля удивленно повертел в руках блестящий кругляшок. — Так это и есть твоя «ценная вещь»?
— А ты не торопись оценивать. Сначала выслушай. Мы ведь с Гешей вроде как дружили. Когда он сводил альбом «Крутых барабанщиков», вообще были неразлейвода. Он как-то дал мне этот диск и сказал: «Если и со мной что-то случится, отдашь Кольке Краснову в собственные руки». И было это… дай-ка вспомнить! На следующий день после того, как его любовник умер от передозировки.
— Саша?
— Я понял, что сначала Геша на него рассчитывал, они ведь встречались, и Саша был в курсе всех его дел. А потом… Сашки не стало, и Геша решил положиться на меня, словно чувствовал свой конец. Ну и дал мне эту запись.
— А ты решил не дожидаться его смерти и позвонил мне. Хотел лишить Гешу средств к существованию? Самому нажиться? Ты мне звонил перед моим отъездом в родной город, чтобы предложить купить этот диск?
— Я же не Леве хотел его продать. Тебе. Я полагаю, что и Сашка запись прослушал. Потому и умер.
— А ты? Слушал?
— Разумеется. Только у меня на Леву Шантеля зуб, иначе бы я ему эту запись продал. Он бы больше дал. Сто тысяч, если бы я запросил. Это единственная копия, ты не думай, я человек честный. Да и неохота мне с Левой связываться, если уж откровенно. Сволочь он. И хитрый. Знаешь что?
— Да?
— Я сейчас вылезу, а ты послушаешь запись. Зачем откладывать?
— Ты же ее слушал, — усмехнулся Коля. — Зачем вылезать?
— Я думаю, тебе лучше сделать это одному. И не спеши. Подумай как следует. Все, бывай. И помни: я в этом деле не участник. Не свидетель, никто. Взял деньги — и слился.
Хлопнула дверца. Коля остался в машине один. На секунду мелькнула мысль: а может, не стоит? Ну его к черту! Но он хотел быть честным хотя бы с самим собой до конца. Поэтому вставил диск в щель магнитолы и нажал на «пуск».
* * *«— Эдик, ты будешь свидетелем на нашей свадьбе?
— Ну, если Коко позовет…»
Он невольно вздрогнул: голос Фисы! Подумать только, это же тот самый день! В студии ведь несколько магнитофонов! Значит, звукоинженер записывал на всех. Зачем? Кто знает. Коля нажал на перемотку. Сил нет слушать все это с самого начала. Да, вот оно. Фиса и он вдвоем в комнате, выясняют отношения.
«— Фиса, я не могу на тебе жениться! Ну не могу!
— Это еще почему?
— Посмотри, как ты себя ведешь? Как одеваешься?
— А что такого?
— Так нельзя. Ты должна уехать к себе в деревню. Я буду давать тебе денег. Много. Очень прошу, уезжай.
— Ну, уж нет! Ни за что! Подумал, что я тебя так просто отпущу? Деньги! А то мне взять не с кого!
— Фиса, бесполезно. Иди куда угодно, говори что угодно. Жениться я не собираюсь. Это все».
Она визжала так, что ему, совсем как тогда, захотелось зажать уши. Именно визжала, а не говорила и не кричала. Истерила. Он ответил довольно резко. Потом громко хлопнул дверью. Все, он ушел.
«— Фиса? А где Коля?»
Чей же это голос? Ну, разумеется! Из комнатки отдыха выглянул Лев Антонович Шантель!
«— Ушел. А все ты! — закричала Фиса.
— Я?
— Он не хочет на мне жениться. Ты женись.
— Я?!
— А кто? Еще неизвестно, чей это ребенок!
— Что за чушь?
— А ничего. Было у нас с тобой? Было. Ты меня напоил и воспользовался! Я Кольке об этом не рассказывала. Мне вас поссорить ничего не стоит. Вот расскажу ему, как ты бедного ребенка соблазнил. Меня. Несовершеннолетнюю, беззащитную.
— Я?
— Он не хочет на мне жениться. Ты женись.
— Я?!
— А кто? Еще неизвестно, чей это ребенок!
— Что за чушь?
— А ничего. Было у нас с тобой? Было. Ты меня напоил и воспользовался! Я Кольке об этом не рассказывала. Мне вас поссорить ничего не стоит. Вот расскажу ему, как ты бедного ребенка соблазнил. Меня. Несовершеннолетнюю, беззащитную.
— Я?! Да ты сама была не против!
— Да хватит тебе орать! Короче, ты на мне женишься. А не то я все рассказываю Кольке. Как ты пытался меня подпоить, потом споил-таки, соблазнил, денег дал, чтобы я убралась восвояси. Он тебя возненавидит. Колька — парень порядочный. И конец тебе. Где ты найдешь другого такого Краснова? А? Где?
— Фиса…
— Струсил? Ха-ха! Француз струсил! А здорово я тебя прижала? А? Здорово? Что будешь теперь делать? Ну, что?
— Я убью тебя… Убью…
— Да ты что? Кишка у тебя тонка! Лева! С ума сошел! Уйди! Больно! Ай! Помогите! Убивают!»
Ясно слышались звуки ударов. Потом послышалось сопение, пыхтение. Шантель хрипел:
«— Дрянь! Стерва! Давно тебе ненавижу! Убирайся отсюда! Вон! Убирайся!
— По…»
Раздался удивительно протяжный, отчаянный женский крик. И пауза в несколько бесконечных минут. А после нее звук отворяемой двери, шаги и чей-то голос:
«— Ну что, разобрались?»
…Дальше Коля знал. Приехала полиция, всех допрашивали. И он долго думал, что Фиса выбросилась из окна от отчаяния. Из-за того, что слишком сильно его любила.
Он снова нажал на перемотку.
«— …как ты попытался меня подпоить, потом споил-таки, соблазнил, денег дал, чтобы я убралась…»
Щелк, щелк.
«— …Убирайся отсюда! Вон! Убирайся!
— А-а-а-а!..»
Щелк, щелк… Еще раз.
«— …Еще неизвестно, чей это ребенок!
— …Дрянь! Стерва! Давно тебя ненавижу!»
Бедная девочка! Коля Краснов бережно вынул диск. И что с этим делать? Хочет ли он крови Левы Шантеля? За Фису, за того парня Гешу, который был убит отнюдь не случайно. И не потому, что Лева Шантель хотел спасти жизнь Коли Краснова. Свою шкуру он хотел спасти. Геша, вероятно, присосался к нему, как пиявка. И не один. Был еще Саша.
Коля не стал откладывать в долгий ящик выяснение отношений, тут же поехал к Шантелю.
На кнопку электрического звонка пришлось давить не один раз. Лева не открывал. И неудивительно: уже перевалило за полночь. А потом вдруг за дверью послышались шаги. Лев Антонович долго возится с замком, а точнее, с замками, снимал цепочку, потом удивленно смотрел на Колю и мял ладонями заспанное лицо:
— Ты? Что случилось?
— А что это ты стал запираться, Лева? Ба! Замков-то понавешал! Воров боишься? Перенес сюда свой бронированный сейф? Или привидений?
Шантель на Колины колкости не ответил, сопя, опять возился с замками, теперь уже запирая дверь. Потом широко зевнул:
— Ты ко мне ночевать пришел? Какие-то проблемы? Ева, что ли, прогнала?
— Нет. Представляешь, какая неприятность! Ключи потерял!
— Какие ключи? — насторожился Шантель.
— От квартиры, какие же еще? Помнится, я оставлял тебе запасную связку. Дай мне ее, Лева.
— А Ева? Разве у нее нет ключей?
— Мы сегодня поссорились. Серьезно. Она не отвечает на мои звонки. Так где ключи?
Шантель нехотя направился в гостиную, в распахнутую дверь Коля видел, как тот снова возился с замком, на этот раз отпирал бар. Руки у Льва Антоновича дрожали. Солист «Игры воображения» какое-то время внимательно наблюдал за тем, как Шантель несколько раз встряхнул зачем-то бутылку джина, прежде чем налить его в пузатую рюмку, потом решительными шагами направился к Льву Антоновичу.
— Где ключи, Лева? — тихо, но твердо спросил Николай. — Дай мне их.
— Видишь ли… Я их потерял…
— Потерял? Почему мне не сказал? Я сделал бы для тебя дубликат.
— Я забыл.
— Ты? Разве ты умеешь забывать? Нет, Лева. Ты не сказал про дубликат, чтобы меня не насторожить. И не потерял ты его. Отдал тому парню.
— Какому парню? — напряженно спросил Шантель.
— Моему однофамильцу и земляку. Коле Краснову, который сейчас находится в психушке на принудительном лечении.
— Это ложь! — Шантель театрально заломил руки. — Наглая ложь!
— Тогда где ключи?
— Да что ты пристал! У бабы своей спроси! У нее тоже были ключи! И это она сидела с тем парнем в «Эридане», не я!
— Лева, Лева, — Краснов покачал головой. — Я вот ехал сюда и думал: как же изобретательна может быть человеческая жадность! Ведь ты человек-то примитивный. А тут такая фантазия, такая выдумка! Фейерверк! И все это лишь потому, что тебе не хотелось самому платить киллеру. Типичная черта скупердяев: экономят на малости и влетают по-крупному. И все равно думают, что сэкономили. Ты знаешь, что это такое?
Коля достал из кармана диск и показал Шантелю. Потом прошел к музыкальному центру, вставил диск, нажал на кнопку.
«— Дрянь! Стерва! Давно тебя ненавижу!»
Лев Антонович вздрогнул:
— Выключи! Немедленно выключи! Перестань!
Щелк, щелк. Шантель снова мял лицо потными ладонями. Щеки его дрожали.
— Это неправда! Не экономил я! Просто хотел, чтобы на меня никто не подумал! На кого угодно, только не на меня!
— Молодец. Все сделано по высшему разряду. Ты сначала, конечно, просто хотел меня попугать. По совету Фонарина. И тут вдруг приезжает в Москву псих с биографией, похожей на мою. Ровесник. Мало того! Однофамилец! Мне повезло, как он считал, а ему нет. И он тоже, вот совпадение, выкинул из окна девчонку, с которой я поссорился! А у тебя как раз проблема. Я помню тот разговор в ресторане. Ты тогда напился и проболтался мне.
— Я не говорил, какого рода у меня проблема, — поспешно сказал Шантель.
— Ты просто вынужден был платить шантажисту. Он присосался к тебе, как пиявка, да еще и любовника своего заставил содержать. Тяжело же тебе было, Лева, с твоей-то расчетливостью! И ты начал пробивать конкурс двойников, потому что жадность, оказывается, очень изобретательна. Искал пути заплатить шантажисту чужими деньгами. Пока однофамилец меня пугал, ты намекнул Фонарину, что Саша много болтает. По странному совпадению Гешиным сожителем оказался именно Саша, который знал и Аню Фонарину. И этого ты умудрился убрать чужими руками! Экономия? Экономия! Да еще какая! Марсель — киллер дорогой. Ты хоть знаешь, во сколько он мне обошелся?!
— Ты переплатил, Коля, — облизнул пересохшие губы Шантель.
— Может быть. Но вспомни, как ты меня дожал! Отдал ключ от моей квартиры моему двойнику! А я, дурак, ехал в тот день к тебе на дачу и переживал, как бы он тебя не убил! А вы на веранде преспокойно в это время чай пили и обсуждали, что бы еще плохого мне сделать.
— Ты ошибаешься! Ничего подобного не было!
— Скажи еще, что ты его в дом не приглашал! Ведь это ты снабжал его всей информацией. Мои телефоны, мое расписание, привычки, подробности моей биографии. И в какой же момент ты придумал за мой счет избавиться от Геши?
— Какая тебе разница?
— Фантастика! Подсунуть Марселю якобы случайного человека! А тот, кого заказали, в это время в поезде, в туалете, резко меняет имидж, отрезает волосы, сбривает усики, снимает черную футболку, черные очки. А Лева уже звонит в родной город Коли Краснова и якобы по просьбе Евы организует шоу. Ты ведь пообещал Геше первый приз! Сначала десять тысяч долларов, потом пятьдесят за победу. Дальше что? Выгодный контракт? Собственное шоу? Ты вместо денег всучил ему пиар. И он на это повелся. Ловко. А если бы мой тезка не загремел в психушку?
— Куда бы он делся? — скривился Шантель. — Все эти переодевания, преследования… Ведь ты же сам, Коля, в полицию ходил. Ну кто бы поверил психу? Его судьба давно уже была решена.
— Ладно, закончим на этом, — устало сказал Краснов.
— И что ты собираешься делать? — Лев Антонович взглядом указал на музыкальный центр, где все еще находился злосчастный диск.
— Думаешь, пойду сейчас в полицию и потребую, чтобы тебя в тюрьму посадили лет эдак на пятнадцать? За убийство? — грустно спросил Коля. — Нет уж. Я прекрасно понимаю, что ты меня за собой потащишь. Марселю-то я сделал заказ. И ты меня сольешь, как только тебя прижмут. Потому что ты, Шантель, дерьмо. Мне все это говорили, а я не верил. Ради тебя я друзей предал, настоящих друзей, между прочим. Леню, Олега, Эдика. Вот это и была моя настоящая жизнь, а я, дурак, этого не понимал. Зато сейчас понял. Прощай, Лева. А диск… Диск твой.
— Коля! — вскочил Лев Антонович. — Не бросай меня, Коля! Только не бросай!
— Всего хорошего. — Бывший солист «Игры воображения» направился к двери.
И тут Шантель проявил невероятную для своей комплекции проворность. Ласточкой пролетел по комнате и перегородил Краснову дорогу:
— Подожди! Я тебя прошу, нет, умоляю, подожди! Ты думаешь, я боялся в милицию пойти? Боялся признаться? Да я с тех самых пор, как Гешка, сволочь, дал мне послушать эту запись, думал только об одном: как бы Колька не узнал! Только бы он не узнал!