– Что ты плетешь? – сердито сказал отец.
Но она продолжала говорить этим странным, не своим голосом:
– Он из соседнего села, вон оттуда. – Ванга махнула рукой на заходящее солнце. – Ночью украл овцу из стада, которое ты пас.
– Откуда ты знаешь, что ночью? – спросил отец почти испуганно.
– Ты спал, а он пришел и забрал. Я… во сне увидела.
– Как во сне?! – вскричал отец.
От его возгласа Ванга встрепенулась. Любка даже сказала бы, что она открыла глаза, если бы глаза сестры не были закрыты навсегда.
– Это… не первый раз такое, – смущенно сказала Ванга. – Я во сне что-то увижу, а потом сбывается.
– Потом люди от тебя шарахаются, вот что! – в сердцах воскликнул отец. – Нас скоро в церковь не будут пускать!
Он сокрушенно махнул рукой и ушел в дом.
Когда Панде вышел из дому, за окном только-только начинал брезжить рассвет. Любка и Ванга спали крепким сном. И хорошо, что дочки не слышали, как он уходит: Панде чувствовал некоторое смущение. Что это ему, в самом деле, взбрело в голову проверять бессмысленные предсказания Вангелии? Может ли разумный человек в такое верить?
Но как бы то ни было, а шел он теперь по дороге к тому самому селу, на которое вчера указала Вангелия.
У первой же женщины, которая встретилась ему спозаранку на сельской улице, Панде спросил, поздоровавшись:
– Не подскажете, как человека одного найти? Сказали, он в вашем селе живет.
– А зовут его как? – приветливо поинтересовалась женщина.
Панде стало совсем стыдно. Дурак, как есть дурак!
– Он бородатый. На щеке большое темное пятно, – пробормотал он. И поспешно показал на свою щеку: – Вот тут.
– А зачем он тебе?
– Ну… Вроде, говорят, работа у него есть! – вывернулся Панде.
– Да какая ж у него работа? – засмеялась женщина. – Сам батрак, недавно к Солнчеву нанялся. Или, может, вместо себя работника ищет?
– Так что, есть у вас такой?
Панде не сумел сдержать удивления.
– Есть, – пожала плечами женщина. – Говорю же, у Солнчева батрачит. Как зовут, не знаю. А пятно родимое – точно как ты показал. Вон в том доме. – Она махнула рукой, указывая. – Сейчас скотину будет поить, может, увидишь.
Панде притаился за кустом на пригорке. Отсюда как на ладони был виден большой двор богатого дома. Вот открылись ворота хлева, батрак стал выгонять скот к поилкам.
Овцу, украденную из стада, которое он пас для хозяина, Панде узнал сразу. Сам себе в том не признаваясь, он любил чужих этих овец так, как если б они были его собственными. Хоть отец Иона и говорил в церкви, что у животных нет души, Панде ему не верил. Почему же он тогда овец любит?
Панде бросился во двор, благо ворота были не заперты. На батрака он налетел как коршун.
– Ты чего?! – завопил тот, когда Панде чуть не сбил его с ног. – А ну пошел отсюда!
– Моя овца! – закричал Панде.
– Да откуда ты взялся?!
Батрак в ярости схватил мотыгу, замахнулся. И может, успел бы ударить, потому что Панде так и замер перед ним. На искаженном злостью лице незнакомого человека темнело большое родимое пятно. Точно в том месте, которое показала Ванга…
Да, растерянность могла бы дорого обойтись Панде! Но тут на скотном дворе показался хозяин.
– Что тут такое? – громыхнул он.
Батрак мотыгой указал на Панде:
– Вора поймал! Он овцу хотел украсть!
– Это ты вор! – взревел Панде. Он отвернул ухо овцы и указал на клеймо. – Вот! Моего хозяина овца! Ты ее ночью украл!
Хозяин пристально посмотрел на своего батрака.
– Это так? – спросил он.
Батрак, может, и хотел бы возразить, да как это сделать, когда вот оно, клеймо, темнеет на овечьем ухе?
– От стада отбилась… – пробормотал он. – Одна была… Я и подумал…
– Что ж… – зловеще протянул хозяин. – Украл, значит, украл. Хотел меня богаче сделать? – усмехнулся он.
– Да я подумал, чего ж добру пропадать? – заюлил батрак. – Пусть вам будет.
– Мне чужого не надо, – отрезал хозяин. – Ишь, заботливый нашелся! Думаешь, поверю? Нашел дурака. Себе ты ее украл! Продать хотел потихоньку! А ну пошел вон! Чтоб духу твоего тут не было! – И не глядя больше на батрака, который продолжал что-то бормотать в свое оправдание, обратился к Панде: – Ты кто?
– Никто, – невесело усмехнулся Панде. – Хозяйских овец пасу.
– Забирай овцу, верни хозяину. А отработаешь у него – ко мне приходи. Мне честные работники нужны.
Разговор был окончен. Хозяин ушел в дом.
Только когда село, в котором нашлась украденная овца, скрылось уже за поворотом дороги, Панде наконец осознал, что произошло.
Овцу украли. Сделал это бородатый человек с большим родимым пятном на щеке.
Панде сел на траву. Все точно так, как сказала Вангелия. Но как такое может быть?!
– Эй, ты! Не бойся, не трону, – услышал он.
Панде поднял глаза. Перед ним стоял тот самый человек, о котором он думал сейчас.
– Я-то не боюсь, – пожал плечами Панде. – Это ты бояться должен.
– Тебя, что ли?
– Нет.
– А кого?
– Не знаешь, кого люди бояться должны? – Панде кивнул на небо. – Его-то не обманешь.
Что можно было на это возразить? Вор помолчал, потом спросил:
– А как ты меня нашел? Никто ж не видел! Ночью дело было.
– Значит, видели, – сказал Панде. – Вот того и бойся, кто видел.
Вор зло сплюнул себе под ноги и пошел прочь по дороге. Панде задумчиво смотрел ему вслед.
– Вангелия, скажи мне правду. Я же отец твой!
Панде сам расслышал, что голос его звучит почти жалобно.
– О чем тебе сказать, папа? – тихо спросила Вангелия.
– Откуда ты про овцу узнала? Ты что, и правда колдунья?
– Нет, – покачала головой она.
– А что же это тогда?
– Я не знаю, что это…
Панде видел, что дочка вот-вот разрыдается. Ему стало ее жалко. Мало того что слепая, мало того что в нищете живет, так еще попреки должна слушать, да непонятно в чем!
– Ну-ну… – неловко пробормотал он. – Не плачь, дочка. Я тебе вот что скажу: надо поосторожней быть. А то за ведьму примут – мало ли что тогда сделают. Хорошо, в прошлый раз Васил тебя защитил. А как некому будет? Людям что угодно в голову может прийти. Сначала в церковь не пустят, а потом…
– Я же никому зла не делаю, – расстроенно сказала Вангелия.
– И кто тебя всему этому научил? – не обращая внимания на ее слова, задумчиво произнес Панде.
– Да чему же, папа?
– Знать, чего другие не знают. В Доме слепых научили, может?
– Ну что ты, – улыбнулась Вангелия.
– А что? Люди-то ученые там были. Может, кто и подсказал тебе, как… это…
Панде искоса взглянул на дочь. На лице Вангелии, во всем ее облике была такая беспросветная тоска, что сердце его горестно сжалось.
– Ну-ну, не грусти, – поспешно проговорил он. – Что ж теперь? Пожила среди добрых людей – и на том спасибо скажи.
– Я и так говорю. Каждый день спасибо говорю, что Бог мне дал тех людей узнать.
Глава 22
До сегодняшнего дня Ольга полагала, что ей везет.
Во-первых, она потеряла работу в Доме слепых назавтра после того, как получила жалованье, поэтому у нее оказалось на руках побольше денег, чем она сумела отложить заранее, и это дало ей возможность спокойно искать работу в Софии. Ну, или почти спокойно.
Во-вторых, ей сразу удалось найти хорошую комнату. Хорошую, разумеется, лишь в смысле дешевизны, вообще же эта крошечная комната в пансионе на старой софийской улочке выглядела более чем скромно, чуть ли не по-солдатски: шкаф, стол и кровать, больше ничего. Зато хозяйка, приветливая женщина лет сорока, держала в своем пансионе табльдот, и обеды у нее были так же недороги, как жилье. И среди жильцов, кстати, оказалось трое выходцев из России, что особенно обрадовало Ольгу, которая давно не общалась с соотечественниками. Правда, один из ее соседей по столу, доктор Незнамов, на вид лет тридцати пяти, был отстраненно-вежлив, не более того, зато двое других, молодые супруги Мария и Иосиф Шварцманы, отличались приветливостью и разговорчивостью. Они охотно болтали с Ольгой о том о сем, просили ее рассказать о Москве, которую она хоть и покинула в детские годы, но помнила ясно, или рассказывали о своем родном еврейском местечке в Белоруссии… Повезло, повезло безусловно!
Так она говорила себе до сегодняшнего утра. Но теперь говорить себе самой о своем везении было уже невозможно… Да и не только себе самой – пришлось поговорить и с хозяйкой.
Та постучалась к Ольге в обычное обеденное время. И получив позволение войти, сказала:
– Ольга, только не думайте, что я напоминаю об оплате. Хотя сегодня уже первое число… Но я просто пришла сказать, что пора выйти к обеду. Вы опаздываете.
– Извините, – сказала Ольга. – Конечно, я должна была предупредить вас раньше. С этого месяца я обедать не буду.
– Почему? – расстроилась хозяйка. – Вам не нравятся мои обеды?
– Нет-нет, все замечательно, – заверила ее Ольга. – Но у меня осталось только на оплату комнаты. Вот.
Она достала из сумочки деньги и протянула хозяйке.
– Но вы ведь должны что-то есть! – воскликнула та.
– Я ищу работу, – сказала Ольга. – Как раз сейчас иду по объявлению.
– Ольга, я прошу вас сегодня пообедать с нами, – помолчав, сказала хозяйка. – Бесплатно. Ведь я все равно приготовила обед и на вас.
Тон, которым это было сказано, сочувствие на ее добром круглом лице – все это не позволяло сомневаться в ее искренности.
– Но я боюсь опоздать по объявлению… – проговорила Ольга, краснея.
– Чтобы не опоздать, надо быстро ходить, – улыбнулась хозяйка. – А для этого надо хорошенько поесть. Пойдемте, пойдемте!
Что оставалось делать? Только поблагодарить эту добрую женщину. И впредь выходить из дому задолго до обеда, чтобы не злоупотреблять ее добротой.
Хозяйка магазина готового платья спросила сразу же после Ольгиного «здравствуйте»:
– Иностранка?
– Русская, – кивнула Ольга.
– Нет, – отрезала та.
– Что – нет? – на всякий случай спросила Ольга.
Хотя и без вопросов все было понятно. Сколько она перевидала уже таких хозяек с тех пор, как, отчаявшись найти место гувернантки, стала предлагать свои услуги во всех лавках подряд!
– Работы для тебя нет, – ответила хозяйка.
– Потому что я русская? – невесело усмехнулась Ольга.
– Потому что у тебя вместо паспорта бумажка. У нас для своих работы не хватает, а тут еще вы. Что вам здесь надо? Сидели бы дома.
– Меня увезли из России, когда я была ребенком, – сказала Ольга. – Мои родители дворяне. Они не могли оставаться на родине после революции.
«Зачем я все это говорю, кому?» – мелькнуло при этом у нее в голове.
– Вас никто не заставлял делать революцию, – отчеканила хозяйка. – Я не беру иностранок. Уходи.
Ольга ненавидела себя за то, что после этих слов продолжает стоять на пороге лавки. Как нищенка. Впрочем, почему «как»? Она и есть нищенка, и ей следует смирять свою гордость.
– Может быть, хотя бы на время? – с трудом проговорила она. – Я буду стараться, вы увидите!
– Я и так вижу, – усмехнулась хозяйка. – Ты из благородных, продавщицей никогда не работала. Ищи работу по себе.
Дверь лавки захлопнулась. Ольга медленно побрела по улице. Но дойти ей удалось только до ближайшей уличной скамьи – потом ноги у нее подкосились, и она едва успела присесть.
Как нарочно, скамья стояла напротив кондитерской, в витрине которой были выставлены бесчисленные пирожные.
– Мама, я хочу вон то! – воскликнула маленькая девочка, проходя мимо лавки.
– Солнышко мое, сейчас же купим! – обрадовалась мама.
Дверь кондитерской открылась, выпустив на улицу запахи свежей сдобы, от которых Ольга едва не потеряла сознание. Она поспешно поднялась со скамьи и почти побежала прочь.
Она постаралась проскользнуть в пансион незаметно. Ведь сегодня надо уплатить за комнату, а она не только уплатить не может, но даже пообещать, что сделает это в ближайшее время… Стыд, стыд какой! Закрыть бы поскорее за собою дверь, скрыться от всех, скрыться от этого жгучего стыда…
Но скрыться не получилось. И не только потому, что от стыда не скроешься, но и по более простой причине: едва успев открыть дверь своей комнаты, Ольга потеряла сознание.
Как ни легко стало ее тело за месяц почти полного голода, но звук его падения оказался все же довольно громким.
Первой прибежала на этот звук хозяйка, за ней – Иосиф Шварцман.
– Скорее! – крикнула она ему. – Звоните врачу!
Иосиф бросился было к телефону, висящему в коридоре, но остановился.
– Врачу надо будет заплатить, – сказал он. – У нее есть деньги?
Держа у себя на коленях Ольгину голову, хозяйка потянулась к ее сумочке, открыла… И тут же закрыла снова.
– О боже, что это я! – сказала она. – В чужой сумочке роюсь. Я и так знаю, что денег у нее нет.
– Но что же делать? – растерянно проговорил Иосиф. И тут же лицо его просияло. – Я позову Незнамова! – воскликнул он. – Все-таки сосед. Может быть, хотя бы осмотрит бесплатно.
С Алексеем Незнамовым Иосиф столкнулся в коридоре: тот как раз возвращался с работы.
– Легки на помине! – воскликнул Иосиф. – Вовремя вы.
– А что случилось? – невозмутимо поинтересовался Незнамов.
Невозмутимость была, пожалуй, самым заметным его качеством. Трудно было представить такое событие, которое могло бы ее нарушить.
– Соседка в обморок упала, Ольга Васильцова, – сообщил Иосиф. – Может, у нее с сердцем плохо?
– А где она?
– У себя. То есть на полу. Вы не посмотрите?
Не отвечая, Незнамов пошел по коридору.
Ольга по-прежнему лежала на пороге своей комнаты.
– Я помогу вам ее перенести, – заверил Иосиф.
– Благодарю. В этом нет необходимости, – ответил Незнамов.
– Она умерла?! – с ужасом спросил Шварцман.
По лицу Незнамова впервые мелькнула улыбка.
– Я имею в виду, что сам могу ее поднять, – ответил он.
Перенеся Ольгу на кровать, Незнамов сел рядом на стул, расстегнул пуговицы ее платья, послушал сердцебиение. Потом оттянул ее веки, посмотрел в глаза.
Хозяйка, Иосиф и только что прибежавшая Мария сгрудились у него за спиной.
– Необходим укол, – сказал Незнамов, вставая. – Побудьте с ней, я принесу шприц.
Пока он ходил за шприцем, хозяйка и Мария раздели Ольгу и прикрыли одеялом. Она по-прежнему была неподвижна, как мертвая. И только когда Незнамов ввел лекарство ей в вену, веки у нее дрогнули.
– Что это за лекарство? – почтительно глядя на доктора, спросила хозяйка.
– Это просто глюкоза, – ответил тот. – У нее истощение, физическое и нервное. Сейчас она придет в себя, и ей надо будет поесть. Распорядитесь, чтобы обед принесли сюда. Включите в мой счет.
– Господин Незнамов, вы благородный человек! – с чувством произнесла хозяйка.
– Поскорее, пожалуйста, – поторопил он.
Сознание возвращалось к Ольге медленно, какими-то странными обрывками, похожими на озерца.
Из первого такого озерца смотрели на нее глаза мужчины – внимательно и сочувственно.
Во втором озерце была вода. Увидев ее, Ольга поняла, что ей страшно хочется пить. И сразу же, как только она это поняла, вода оказалась у самых ее губ.
– Пейте, – услышала она. – И не волнуйтесь. Все хорошо.
Это не могло быть правдой. Но это было сказано так, что не поверить было невозможно. И вопреки всему Ольга поверила словам, произнесенным едва знакомым ей голосом.
– Да… – с трудом выговорила она. –
Да-да…
Голова ее приподнялась, поддерживаемая рукой, совсем уж незнакомой, но такой надежной, что хотелось подчиняться каждому движению этой руки.
Ольга и подчинилась. Покачивалась вода в стакане, мерцало в полусознании лицо мужчины над нею, снова покачивалась вода, утоляя жажду…
Вода в колодце покачивалась – так, как будто земля сотрясалась каким-то неведомым существом. Любка даже испугалась: может, кто-нибудь спрятался в колодце, может, не опускать туда ведро? Она огляделась. Вечер, и чистое поле, и облака над этим полем, и кроме нее и Ванги нет никого кругом…
«Что за глупости!» – сердито подумала она и с нарочитым грохотом опустила ведро в воду.
– Ты не сердись на мою сестру, – вдруг услышала Любка. – Она не видит тебя.
Любка оглянулась на Вангу, присевшую рядом с колодцем на траву, покрытую белыми цветами-звездочками, и удивленно спросила:
– Ты чего, Ванга?
– Можно, спрошу тебя? – не глядя в ее сторону, произнесла Ванга.
Вид у нее был такой, что Любка замерла. Ванга явно говорила не с нею. Но с кем же тогда?
– Что мне делать с моими видениями? – спросила Ванга.
Она сама была похожа сейчас на видение; облик ее переменился так, что этого нельзя было не заметить.
Прислушавшись к чему-то – или к кому-то? – Ванга сказала:
– Мне трудно с ними жить. Но раз ты говоришь, что это надо, я постараюсь. – И добавила, снова прислушавшись: – Хорошо. Нарву.
Любка взглянула на ведро, стоящее рядом с нею у колодца. Вода в нем снова заколыхалась.
– Ванга! – воскликнула Любка. – Ты что?! Ты с кем говорила сейчас?
– Это был всадник. – Лицо Ванги дышало спокойствием и счастьем. – Он светился весь, сиял, как ясный месяц. Огромный всадник на огромном белом коне.
– Всадник?.. – растерянно повторила Любка. – А… что он тебе говорил?
– Он сказал, что теперь всегда будет мне помогать. И еще он велел мне нарвать звездной травы. Вот этой, с белыми звездочками, – пояснила она, касаясь рукою травяных звездочек так, словно видела их. – Звездной травы. Сказал, что она поможет мне лечить болезни.
– А у тебя-то самой голова не болит? – опасливо спросила Любка.
– Нет, – улыбнулась Ванга. – Не бойся, голова моя здорова. Просто… Все во мне переменилось.
А что переменилось, как переменилось? Этого Любка понять не могла. Вздохнув, она принялась собирать вместе с Вангой звездную траву, на которую будто бы указал всадник. То и дело Любка поглядывала на небо. Может, гроза собирается, вот сестра и приняла гром за стук копыт?