Молодой человек печально кивнул и положил ногу на ногу.
– Тогда мы за вами.
Тайка плюхнулась в кресло и занялась детальным изучением цветка. В кои-то веки она не попыталась кокетничать с молодым человеком, видать отдает себе отчет, что венерология не самое лучшее место для знакомства.
Из кабинета выскользнула маленькая девочка, как мне показалось, лет четырнадцати и только ее яркая одежда и высокие каблуки указывали на то, что «девочке» годков гораздо больше.
– Можно заходить? – спросил ее молодой человек.
– Да, – хрипло ответила «девочка» и направилась к выходу.
Красавчик поплелся в кабинет, дверь за ним закрылась.
– Ах, какая гнетущая тишина, – прошептала Тая, – как тяжело на сердце…
– Прекрати сейчас же.
Если Тая начинала впадать в псевдопоэтическое настроение, это могло плохо кончиться.
Молодого человека не было очень долго, около часа, видать нагулял много разноцветного. Тая нервничала все больше и больше, больничная атмосфера сильно ее угнетала, да и на меня действовала не самым лучшим образом. Наконец-то двери приоткрылись, и вышел молодой человек. Выглядел он не самым лучшим образом, а правую руку держал согнутой в локте.
– Ну, – вздохнула я, усмиряя в груди сердцебиение, – я пошла.
– С богом, – всхлипнула Тая, теребя черные кружева на груди.
В просторном кабинете за столом напротив ширмочки с гинекологическим креслом сидел пожилой мужчина яркой еврейской наружности.
– Здравствуйте, – пролепетала я, стараясь не сесть мимо стула, – я провериться… на ВИЧ.
– Угу, – он мельком посмотрел на меня, – давайте талончик. У вас есть подозрение, что вы могли заразиться?
– В общем, да.
– Когда состоялся половой контакт?
– Контакт? У меня не было этого… самого… полового.
Мне было так страшно, что даже пудра с лица осыпаться начала.
– А с чего вы взяли, что могли заразиться?
– Я в некотором роде контактировала с кровью больного человека.
– Инфицированного или больного?
– А есть разница?
– Разумеется.
– Больного. Я так думаю, что больного.
– Когда это было? – терпеливо пытал меня доктор.
– Около недели назад.
– Ну, голубушка, тогда вы рано пришли, инкубационный период вируса три-шесть, до двенадцати недель, ранняя стадия обнаружения только через восемь-двенадцать недель, может, даже через год. Самая ранняя стадия обнаружения антигенных маркеров ВИЧ через две недели минимум.
– Скажите, пожалуйста, – неизвестно почему приободрилась я, – а какой шанс у человека заразиться СПИДом при сексуальном контакте?
– Один к тысячи, с презервативом один к десяти тысячам. Самая высокая степень риска это через кровь.
– Понятно, – я резко перестала бодриться. – Как раз таки с кровью я и контактировала.
– Каким же образом? Вас что, укусил больной СПИДом? Или вы кровно братались?
– Да нет, – я поняла, что пора сматывать удочки, и деньги мы заплатили зря. – Ладно, приду попозже. До свидания.
– Всего хорошего.
Я выскочила из кабинета. Тайка уже полулежала в кресле в предобморочном состоянии.
– Идем, трусло несчастное.
– Ты уже все? – прошептала она. – Теперь моя очередь?
– Домой идем, мы рано приперлись.
И я постаралась, как можно внятнее передать ей слова доктора, не все, разумеется, а что запомнилось.
– Рано пришли, да? – белое Тайкино лицо стало слегка розоватым, в глазах появился живой блеск. – Можно уходить отсюда, да?
– Да, да, пошли скорее.
Мне не терпелось покинуть это богоугодное заведение. Нам даже денег не было жаль, лишь бы свалить поскорее.
Оказавшись на улице, мы почувствовали, как жизнь возвращается в наши души и в сердца вливаются потоки радости. Тая даже принялась что-то гнусаво напевать.
– Придем через месяц-полтора, – захотелось мне немного умерить ее восторг.
– Придем, придем, – продолжала радоваться подруга, – непременно придем! Как жизнь прекрасна и удивительна! Давай купив грибов и сделаем целую сковороду жульена!
– Это уже не жульен будет, а грибы со сметаной и сыром.
– Какая разница, главное – вкусно!
Завернули на рынок, купили все необходимое и, довольные собой и миром, отправились домой.
Лавруша как всегда прискакал к двери, едва только наши шаги зазвучали на лестничной площадке.
– Прогуляешь его? А я грибы крошить начну.
– Без проблем, – с веселой готовностью кивнула Тайка.
Лаврика она очень любила и отказывалась от прогулок с ним, если только уж совсем не могла с утра подняться. А вообще, мы девушки славные и пить когда-нибудь бросим. Когда жизнь немного наладится, тогда и… господи, когда же это будет? Когда же она наладится?
Застегнув на пушистой шее широкий ошейник с декоративными шипами, которых все равно не было видно в густой шерсти, пристегнула карабин, и они отправились на прогулку. Напевая: «то ли еще будет…», я пошла на кухню и вывалила в раковину аккуратные белые шампиньоны, красивые, будто искусственные. Готовить такую прелесть было сплошным удовольствием. Чудесные, как в рекламе грибные ломтики посыпались на сковороду, следом – мелко нарезанный лучок, и через пару минут по кухне уже разлился восхитительный аромат. Грибы я любила во всех их проявлениях и обожала «тихую охоту» на сыроежек и маслят. Мне даже мухоморы нравились – радостные такие, самодостаточные, прелесть.
Пока грибы жарились, я натерла внушительную горку сыра и подготовила сметану. Ох и поедим же мы от души! Предвкушая пиршество, я прислушивалась – не звучит ли на площадке топот лап и шум шагов? Взглянув на часы, я заметила, что гуляют они уже сорок минут, значит, скоро должны были уже вернуться. Накрыв готовые грибы крышкой, я подошла к окну, оно выходило аккурат во двор. Таи с Лавром нигде видно не было, и я сделала вывод, что они пошли в школу.
– Странно, – сказала я, обращаясь к сковороде, – Тая обычно гуляет с Лавром во дворе, в школу без меня не ходит…
Со стороны прихожей послышалось какое-то царапанье и поскуливание. Я мигом очутилась у двери, распахнула ее и увидела Лаврентия. Он был один, без Таисии. Поводка на пёслере тоже не было, один ошейник.
– Лавр, а где Тая? – растерянно спросила я, выглядывая на лестничную клетку, в надежде, что она поднимается следом. Лавр молчал и крутил хвостом. Подруги нигде не было.
Сказать, что я испугалась – не сказать ничего, я просто впала в транс, и перед глазами мгновенно замелькали картины одна страшнее другой. Выключив газ, я схватила связку ключей, и бросилась на улицу, оставив Лавра дома. Оставалось надеяться, что Тая жива, и просто тихо лежит раненная под каким-нибудь кустом. Я оббежала двор, побывала в школе, нарезала пару кругов по окрестностям – пусто. Как Тая могла оставить собаку и куда-то исчезнуть я не понимала. Не понимала я так же, как с Таей что-то могло случиться, если рядом с нею был сенбернар? То, что он жутко добрый у него на морде не написано, если что, может и гавкнуть, навряд ли кто-то чужой захотел бы проверить его на злобность.
В полной растерянности стоя у подъезда, я пыталась собраться с мыслями. Если бы ее убили, она была бы где-то здесь, если ее похитили… Господи, ее похитили! Перепрыгивая через две ступеньки, я помчалась домой и, схватившись за телефон, набрала номер своей редакции.
– Да?! – рявкнул Конякин.
– Станислав Станиславович, позовите, пожалуйста, Влада!
– Сена, знаешь ли ты что…
– Прошу вас, позовите, дело очень срочное!
Наверное, у меня был такой голос, что даже на Конякина это произвело впечатление, и он позвал Владика.
– Влад, – задышала я в трубку, – случилось страшное, Таю похитили, приезжай ко мне прямо сейчас!
– Стоп, успокойся, ты уверена, что ее похитили?
– Да!
– В милицию…
– Что толку в милицию, они принимают заявление только на третьи сутки! А за трое суток с нею может произойти все, что угодно! Влад, приезжай, ты мне очень нужен! Необходимо кое-что отвезти одному человеку, да ты его знаешь, это Горбачев. Приезжай! Я знаю, что у Конякина отпроситься не возможно, но сделай это невозможное, потому что я тоже в опасности!
– Я понял, понял, считай, что я уже выехал.
– Я тебя люблю!
– Главное, держи себя в руках, все будет хорошо, может она еще и объявится.
Но я знала, чувствовала – не объявится.
Глава шестнадцатая
Заперев дверь на все замки, я лихорадочно набрала номер Горбачева. Его мобильник не отвечал, а в «Фараоне» сказали, что на месте его нет и когда будет не известно. Должно быть, бравый детектив гонялся по г. Москве за каким-нибудь очередным преступным элементом и знать не знал, что с его хорошими знакомыми происходят такие скверные дела. Затем я принялась писать письмо Михаилу Сергеевичу, где слезно каялась во всех своих грехах, просила прощения за то, что обчистила карманы бедного трупа и клялась, что больше никогда не сделаю ничего подобного. Рассказала о нашем визите в «Орешник», об исчезновении Таиски и посетовала на свою горькую участь. То, что она будет горькой, я ни минуты не сомневалась.
Закончив свое эпистолярное творение, я взяла непрозрачный целлофановый пакет, положила в него портмоне Нечаева, письмо, свернула пакет и еще, как следует, заклеила его скотчем. На душе сделалось чуточку легче, путь к отступлению был готов. Избавлюсь от вещей Нечаева и все – с нас взятки гладки, ничего не знаем и знать не желаем. Поиграли в детективов и хватит.
Мысли о бедной Таиске, попавшей неизвестно в чьи лапы, расстраивали до слез, даже грибов не хотелось. Приняв лошадиную дозу успокоительного «Новопассита», я легла на диван, накрылась пледом с головой и малость всплакнула от жалости к себе и Таиске.
Когда раздался звонок в дверь, я уже крепко спала. Подпрыгнув едва ли не до потолка, я проглотила сердце, застрявшее в горле, и помчалась в прихожую. Меня знобило спросонок и от волнения. Это был Влад. От радости я сначала бросилась к нему на шею, а потом уже впустила в квартиру.
– Ну, рассказывай, – он протянул мне пакет с колбасой и бутылкой вина. – Что стряслось, и как вы до этого докатились. Здравствуй, Лаврик, здравствуй, мой хороший. Сена, у тебя есть чего-нибудь пожевать?
– Да, целая сковорода жульена, которого Тая уже не попробует… – слезы снова брызнули из глаз.
– Погоди реветь, – Влад сбросил ботинки с ног и пошел на кухню. – Я так понимаю, вы опять нашли себе приключение на мягкое место?
За жульеном и вином я рассказала ему обо всем произошедшем. Влад наворачивал грибы и слушал.
– … и Лавр вернулся один, – закруглилась я, – без Таи и без поводка. Я теперь не знаю, что и делать. Шок. Тупик. Катастрофа. Мы пропали.
Влад молча плеснул мне еще вина и подал сигарету с зажигалкой. Давясь и всхлипывая, я закурила.
– М-да, ситуация, – Влад отодвинул в сторону пустую тарелку. – Ты думаешь, если я отвезу эту улику Горбачеву, жизнь наладится?
– Мне хотелось бы в это верить. Горбачев немедленно передаст все в правоохранительные органы и Таю найдут… спасут… – у меня задрожал подбородок.
– Только не реви. Давай улику, пиши адрес я сейчас же поеду к Горбачеву.
– Спасибо, ты настоящий друг. Только передай ему лично в руки. Я ему звонила, но Горбачева не было на месте, ты его обязательно дождись, если что, вот его мобильный телефон.
– Не волнуйся, я все понял, все сделаю в лучшем виде и передам лично в руки. Сена, обещай мне, что будешь сидеть дома и ждать моего звонка.
– Обещаю.
– Не верю.
– Клянусь!
– То-то же, – он встал из-за стола, – допивай вино и сиди тихо, я выловлю Горбачева и приеду к тебе.
На глаза навернулись слезы благодарности.
– Не рыдать, кому сказано!
– Береги себя, – всхлипнула я, закрывая за Владом дверь на все замки.
В бутылке оставалось еще полбокала красного полусухого, я вылила вино в бокал и залпом выпила. После полезла в навесной шкафчик за сигаретами. Увы и ах, там было пусто, мы с Тайкой все скурили. Стоило только выяснить отсутствие сигарет, как желание потравиться ядовитым дымком стало прямо таки невыносимым. Я обшарила всю квартиру – без толку, ни одной сигареты не завалялось. Я посмотрела в окно. Круглосуточная палатка была в двух шагах от дома. «Ты поклялась Владу не высовываться на улицу», – произнес Внутренний Голос голосом Конякина.
– Одна нога здесь, другая там, – я сняла халат и принялась натягивать свои любимые штаны цвета морской волны. – Палатка рядом, я мигом сгоняю и ничего не случиться.
Внутренний Голос молчал, он не хотел разговаривать с нечестным человеком.
Майка, матерчатые тапочки на низком каблуке – и я была готова. Сунув кошелек в один из многочисленных карманов штанов, я вышла из квартиры.
На улице все было тихо и спокойно, никаких подозрительных элементов не наблюдалось. Вино меня успокоило и приободрило, ситуация уже не казалась такой ужасной. А может Таю инопланетяне похитили? Возьмут интервью и вернут обратно… Обдумывая эту дурацкую мысль (вот что значит работать в газете «Непознанный мир»), я свернула за угол дома, перебежала через дорогу и направилась к палатке. Встав в очередь из пяти человек, я переминалась с ноги на ногу и смотрела по сторонам, страх вернулся. Каждая машина, притормаживающая рядом с палаткой или автобусной остановкой, действовала на меня как ведро кипятка. Наконец-то подошла моя очередь, я взяла пачку ментолового «Вога» и зажигалку. Сунув трофеи в карман, я направилась в обратный путь. Я была уже практически у подъезда, когда рядом со мной притормозила зеленая восьмерка. Опустилось переднее стекло и водитель спросил, как проехать в Новокосино. Не будь я такой дурой, я бы помчалась со всех ног домой, но я начала объяснять, как проехать в Новокосино. Приоткрылась задняя дверца, и я увидела очаровательного блондина с пистолетом в руке.
– Садись в машину, – сказал он, наставляя тупое дуло на меня, – быстро и тихо.
А глаза у блондина зеленые-зеленые, как молодая травка… Как под гипнозом я залезла в салон и аккуратно прикрыла за собой дверь. Авто мгновенно сорвалось с места. В машине нас было трое – громко сопящий толстяк за рулем, красивый блондин и, соответственно, я.
– Что все это значит? – попробовала я хорохориться.
– Сами хотели бы узнать, что все это значит, – ответил блондин.
Я удивилась.
– Ты нам как раз таки и расскажешь, – добавил сопящий толстяк.
Я удивилась еще больше.
– Вы кто?
– А ты кто?
Больные они, что ли? Блондин перестал тыкать в мою сторону пистолетом и убрал его куда-то под себя, как мне показалось – себе под задницу, что, конечно же, было крайне не осмотрительно, а вдруг машина попадет в ямку? Тряхнет сильнее и прощай плотские утехи. Господи, о чем я думаю? Надо спасать свою жизнь, надо открыть дверь и выброситься на дорогу… «Под колеса идущего позади транспорта, – снова произнес ехидный голос Конякина в моей голове, – шлеп, шлеп, хрусь – такие будут звуки». «Хорошо, – ответила я Внутреннему Голосу, – не брошусь. Если эти же павианы украли Тайку, то меня к ней привезут».
– Скажите, – обратилась я к блондину, – это вы украли мою подругу?
– Ты лучше о себе подумай! – отрезал блондин, начиная раздражаться, и я поспешила заглохнуть, дабы не испортить отношений в самой начальной стадии знакомства.
Так, если Таюшка не у них, тогда где она? И кто все-таки такие мои похитители? И чего им надо от бедной девушки? Зачем я Влада не послушалась? Зачем пошла за сигаретами?
– Извините, а у вас в машине курить можно?
– Кури, только окно открой.
Открыв окно, я достала из кармана пачку сигарет и зажигалку. Прикурив, я посмотрела по сторонам, мы ехали к МКАДу. Так, меня везли куда-то за город и ничего в этом положительного я не усматривала. Имело смысл делать ноги. Вариантов было два: дождаться, когда они остановятся на повороте и выскочить из машины или заорать в окно, завидев первый попавшийся пункт ДПС. И вдруг толстяк за рулем каким-то задним чувством понял мои крамольные мысли, достал из бардачка самые настоящие наручники и передал блондину со словами:
– Рома, надень-ка ей на лапки на всякий случай.
И у меня на запястьях защелкнулись самые настоящие наручники, а чтобы случайно кто-нибудь не увидел, что в машине сидит девушка в «браслетах», на колени мне бросили куртку-ветровку. Положение мое стало совсем уж незавидным. Но особого страха почему-то не было, всю голову заполняла только одна мысль – где моя Таисия Михайловна Ливанова? Куда она подевалась? Ведь без нее я даже не могла представить своей дальнейшей жизни на белом-белом свете.
– Ленчик, – обратился блондин Рома к толстозадому, – что она там бредила про подругу? Ведь их и вправду было двое, да?
– Да, двое.
– Эй, ты, – обратился ко мне Рома, – где твоя подруга? Не мешало бы ее тоже прихватить с собой.
Тут уж я совсем впала в транс и тихо прошептала:
– Не знаю, она исчезла… я думала, у вас…
– Ничего, поищем.
Честно признаться, я была бы рада, если бы они ее нашли. Разумеется, везли меня не в казино играть, и господа эти не были джентльменами, но если они отыскали бы Тайку, я была бы счастлива. Вместе мы с ней в воде не горим и в огне не тонем… то есть все наоборот.
– Скажите, пожалуйста, кто вы такие и куда меня везете?
Мой законный вопрос остался без ответа, мало того, со мной вообще поступили некрасиво. Толстый сказал: «Подъезжаем», и блондин завязал мне глаза какой-то грязной вонючей тряпкой. «Все, – подумала я, – хана бобику, сейчас завезет в лесополосу и расстреляют. И я даже не узнаю, чего им от меня требовалось».
Машина остановилась, тряпку с лица убрали, я чихнула раз десять и посмотрела в окно. Судя по всему, приехали мы куда-то в ближнее Подмосковье, в тесный дворик, со всех сторон зажатый многоэтажными домами-бараками. Да, и такое бывает. Эти уродливые грязные строения без намека на балконы возводили ударными темпами рядом с каким-нибудь предприятием, чтобы предоставить жилье рабочим. Мрачное и безнадежное зрелище представляли собой эти строения, в Москве я таких не видела, только в Подмосковье, именно поэтому я и не сомневалась, что Столицу мы покинули. Наручники с меня сняли, довольно учтиво выпихнули из машины и повели к подъезду безнадежного здания. Толстый остался в машине, меня сопровождал один только зеленоглазый Роман. Лишь только я переступила порог темного зловонного подъезда, мне под ноги бросились то ли маленькие кошки, то ли большие крысы – не разобрала. Я заорала так, что у Романа должны были полопаться барабанные перепонки, и резко собралась покинуть этот дом. Роман поймал меня буквально уже в полете, схватил за плечо, наподдал коленом под зад и я покорно потрусила к лифтам. Какое свинство, в самом деле, такой симпатичный молодой человек и такое дрянное обращение с дамой. О, как воняло в лифте! Я едва не угорела в этой изрисованной сажей, исписанной матом кабине. На составляющие этот непередаваемый запах не делился, это была чистая, стабильная, концентрированная вонь. А ехали мы на седьмой этаж. И надо было выживать. Роме тоже видать не сладко пришлось, и у него, как у всякого российского гражданина, имелся свой простейший способ выживания в лифте – он закурил, решив заретушировать одну вонизму другой. Я уж думала – настал мой смертный час, как вдруг кабина остановилась и двери стали открываться. Я бросилась из кабины на свежий воздух лестничной площадки. Да, воздух на лестничной площадке показался мне свежим! Роман подтолкнул меня к деревянной двери квартиры номер 117, открыл замок, за деревянной дверью оказалась еще одна – железная, ее он тоже отворил, а после помог перейти через порог так, что я едва у кухонного окна затормозила.