– Саня! Хорош!
И руку Александра на подъеме сжала рука появившегося вместе с нарядом заместителя начальника Кара-Тепинского РОВД капитана Мурадова.
– Все, Саня! Хватит! Убьешь!
– Сапар? Ты? Откуда?
– Нашлась добрая душа, вызвала милицию, что у нас бывает очень редко. Привыкли люди дальше своих двухметровых заборов ничего не видеть. Кто-то увидел.
Тимохин хорошо знал Мурадова, познакомился с ним два года назад, как только прибыл в Кара-Тепе.
Александр бросил прут:
– Получили свое, подонки!
Милиционеры двоих усадили в задний зарешеченный отсек «УАЗа», троим же пришлось вызывать «Скорую помощь». Сержант доложил капитану:
– Сапар! Твой друг отделал самого Ахмеда!
– Это того, что в розыске?
– Да!
Капитан повернулся к Тимохину:
– Спасибо за подарок, Саня! Этот ублюдок Ахмед разыскивается за изнасилование. Мы думали, он в Россию подался, а оказывается, здесь обитал.
Александр спросил:
– А вообще, что это за уроды?
– «Шестерки» Ахмеда из колхоза «Москва». Вышли, видно, на промысел. Да неудачно. Впрочем, они не могли знать, что встретятся с тобой! Слушай, вас в гарнизоне всех так драться учат?
– Нет, Сапар, только избранных.
– Понятно!
Старший лейтенант указал на «шестерку».
– Там женщина, которую они хотели увезти из поселка.
Капитан крикнул одному из подчиненных:
– Дурды! Женщину из «шахи» приведи.
Тот через несколько секунд ответил:
– А нет никакой женщины, Сапар!
Тимохин проговорил:
– Сбежала! Как я ей и сказал. Начнется драка, беги. Вот она и рванула.
– Кто такая, не знаешь?
– Да я ее и рассмотреть толком не успел. Моего примерно возраста, симпатичная.
– То, что симпатичная, увидел, а остальное не рассмотрел?
– Когда было рассматривать, когда бандюки со всех сторон перли, как тараканы! Теперь ты меня задолбишь вызовами, да?
Но Мурадов отрицательно покачал головой:
– А зачем? Я знаю, как на подобные дела реагирует ваше начальство. Поэтому подставлять тебя не буду. Спишем на междусобойчик. Ребятки обкуренные, это сразу заметно. А под действием дури натворить все, что угодно, можно. Эти вот драку между собой устроили.
– А как же свидетель, что вызвал вас?
Заместитель начальника РОВД рассмеялся:
– Этого свидетеля теперь днем с огнем не найдешь. Опроси мы жителей домов, примыкающих к рынку, все как один заявят – ничего не видели, ничего не слышали. Я-то своих знаю! Поэтому и удивляюсь, что милицию вызвали. Тебе повезло!
– Это твоим бандитам повезло. Не остановил бы – убил.
– Ты прав. Им повезло. Слушай, у тебя рубашка в крови. И голова! Задели?
– Ерунда!
– Да? А то проедем в больницу? Все равно туда ехать.
– Не стоит! Я в порядке!
Подъехала машина «Скорой помощи». Избитых бандитов загрузили в нее скопом.
Мурадов протянул Тимохину руку:
– Ну, давай, Сань! Ты свои похождения сегодняшние в гарнизоне не афишируй. А то меня поставишь в неловкое положение.
– Не беспокойся! Ничего не было!
– Ты бы заглянул как-нибудь ко мне домой! Посидели бы, люля-кебаб покушали, в нарды партию сыграли. У меня для таких гостей и коньяк хороший припасен.
– Раз коньяк, то загляну обязательно. Как время будет.
– Ну все, погнали мы!
«Скорая помощь» в сопровождении милицейского «УАЗа» выехала с площадки, и колонна из двух машин направилась в сторону районной больницы.
Александр потрогал голову, почувствовал влажную рану и боль от прикосновения руки. Зацепил, сучок! Осмотрел одежду. Брюки ничего, а вот рубашка в крови. Надо будет постирать. Но все это пустяки. Могло быть гораздо хуже.
Он направился к своим «Жигулям», двигатель которых мерно урчал на холостых оборотах.
Открыл дверку и... услышал какой-то шорох за спиной. Резко обернулся, готовый отразить нападение противника. Но... увидел женщину. Ту самую, что пытались захватить и изнасиловать бандиты. Улыбнулся:
– Это вы? Недалеко же убежали. А я что говорил – бежать отсюда как можно дальше! Не послушались. Но ладно. Как вас звать-то?
Женщина тихо проговорила:
– Таня. А вас?
– Саша. Так почему вы не убежали?
– И как бы я выглядела? Человек спасает меня, а я бросаю его? Неправильно это. И потом, если бы я убежала, то кто предупредил бы вас о нападении сзади?
– Верно! По сути, вы мне жизнь спасли. Тот урод просто раскроил бы мне череп.
По щеке Александра пробежала кровавая струйка.
Женщина вскрикнула:
– Ой! У вас голова в крови!
Тимохин достал платок, протер щеку:
– Ерунда. Ничего серьезного.
– Как это ничего? А кровь?
– Царапина. Пройдет!
– Нет, надо обработать рану!
Александр увидел толпу молодых людей, вышедших из местного кинотеатра, где постоянно крутили индийские фильмы.
– А мне, Таня, кажется, что надо уезжать отсюда. Еще одного столкновения с бандой подростков не выдержу. Садитесь в машину, я отвезу вас домой!
Татьяна подчинилась. Они сели в салон.
Александр взглянул на женщину, к которой внезапно почувствовал какое-то еще неосознанное теплое чувство:
– Куда едем?
Она ответила:
– Я живу здесь рядом. Напротив железнодорожной станции. Двухэтажный деревянный дом знаете?
– Недалеко от пивной? Знаю! Но удобно ли будет, если я подвезу прямо к дому? Муж увидит, скандал устроит.
Тимохин не сомневался, что женщина замужем.
Но Татьяна сказала:
– Никакого скандала не будет. Меня ревновать некому!
Молодежь приближалась.
Старший лейтенант повел машину им навстречу. Толпа с улюлюканьем и взбрыкиванием расступилась, пропуская автомобиль. За кинотеатром Александр спросил:
– Так вы не замужем?
– Уже нет! Но я не одна. У меня есть дочь! Вот и живем вместе с ней в коммунальной квартире. Правда, занимаем две комнаты, и удобства с кухней внутри квартиры. Не хоромы, конечно, но жить можно. Да и привыкла я уже.
– Интересно! А вы местная или оказались в Кара-Тепе по воле судьбы?
Татьяна вздохнула:
– Точнее сказать, по воле обстоятельств. Я родом из Ашхабада, закончила педагогическое училище, вышла замуж за курсанта. Он учился в школе прапорщиков. Затем, когда он получил диплом, приехали сюда. Геннадия, так его зовут, направили в местную колонию, он в охране служил. Дали квартиру, о которой я вам говорила. А позже... когда родилась дочь Оля, вернее, когда ей исполнилось два года, муж бросил нас. Ушел к женщине, служившей в колонии. После развода он бросил службу, и они уехали куда-то на Украину, к ее родственникам. Больше я его не видела. Алименты присылает, хотя я не подавала на них. Вот и все!
– А почему же вы обратно в Ашхабад не уехали? Все же город, а не эта глухомань.
– Куда, к родителям? В доме из трех комнат, кроме бабушки, матери с отцом, еще брат с женой и сестра с мужем живут. У них еще дети. Трое. Мне там места нет. А здесь свой угол, работа, зарплата какая-никакая, и дочь при мне в садике.
Александр подъехал к двухэтажному дому. Он на этой улице был такой один. Вокруг частный сектор. Остановил автомобиль.
Татьяна сказала:
– Пойдемте ко мне, я рану вам обработаю, чаем угощу!
И сказала это обыденно, без всяких намеков.
Тимохин согласился, хотя готов был отказаться. Так как не ожидал подобного приглашения.
– Ну разве что рану обработать, а то кровью истеку. Но, Таня, вы не думаете, что мой визит вызовет у соседей негативную реакцию и ваше поведение будут вовсю обсуждать?
Татьяна впервые за этот вечер улыбнулась:
– Когда женщина живет без мужчины, вокруг нее неизбежно рождаются слухи. Так какая разница, одним больше или меньше?
– А дочь? Она как воспримет появление чужого мужчины?
– Никак! Оля осталась у подруги, от которой я и шла домой. Так идем?
– Идем! С моей стороны было бы просто неприлично отказать такой очаровательной даме.
Татьяна как-то особенно взглянула на Александра и вышла из машины.
Квартира ее оказалась крохотной, но очень уютной. Сразу чувствовалось, что здесь живет человек, привыкший к чистоте, с прекрасным вкусом. Мебель старая, но не обшарпанная. Успокаивающего цвета, такие же обои. Ничто в квартире не резало глаз своей неуместностью.
Александр оценил жилище новой знакомой, незаметно для себя перейдя на «ты». И это произошло совершенно естественно, непринужденно:
– Хорошо у тебя, Тань! Не то что в моей берлоге.
Татьяна спросила, и в голосе ее слышалась некоторая напряженность:
– Ты тоже живешь один?
– Да! Но официально женат, хотя не живу с женой два года. Все как-то время на развод не могу выбрать. Еду в отпуск, думаю, ну все, на этот раз решу вопрос, а приезжаю, руки не доходят. Это как когда-то в училище. Стоишь на посту часовым, голодный, невыспавшийся, и мечтаешь, вот приеду домой, первым делом наемся до отвала и высплюсь от души. А как только приезжаешь, куда там? И не до еды, и не до сна. Главное – свободой насладиться, пока есть возможность.
– Ты тоже живешь один?
– Да! Но официально женат, хотя не живу с женой два года. Все как-то время на развод не могу выбрать. Еду в отпуск, думаю, ну все, на этот раз решу вопрос, а приезжаю, руки не доходят. Это как когда-то в училище. Стоишь на посту часовым, голодный, невыспавшийся, и мечтаешь, вот приеду домой, первым делом наемся до отвала и высплюсь от души. А как только приезжаешь, куда там? И не до еды, и не до сна. Главное – свободой насладиться, пока есть возможность.
– А дети?
– Какие дети?
– У вас с женой нет детей?
– Нет! И это к лучшему!
Татьяна проговорила:
– Может, тебе не стоит спешить принимать кардинальные решения? Может, все еще сложится, и вы будете счастливы?
– Танюша, Танюша, добрый ты человек. Нет, ничего уже не сложится. Даже потому, что я не хочу этого. Жена для меня осталась в виде записи в удостоверении личности офицера.
– Значит, ты в гарнизоне служишь?
– Да. Позволь представиться, старший лейтенант, надеюсь, совсем скоро капитан Советской армии Тимохин Александр Александрович.
– Снимай рубашку, товарищ старший лейтенант, и садись в кресло, будем твоей головой заниматься.
– Трепанация мне не грозит?
– Нет, обойдемся без трепанации. Только я переоденусь.
Она прошла в спальню, откуда вышла в красивом коротеньком халатике, удачно подчеркивающем ее стройную фигуру.
Александр снял окровавленную рубашку. Татьяна увидела шрам на его спине, спросила:
– Ты воевал?
Тимохин изобразил изумление:
– С чего ты взяла? А, шрам? Так это на полигоне с бэтээра неудачно спрыгнул. А на войне не был. Пока.
– И слава Богу! Сколько ребят гибнет в Афганистане, а за что? Непонятно. Вот и соседки моей сын вернулся оттуда в цинковом гробу.
Взгляд Александра посуровел:
– На войне гибнут, исполняя долг, защищая интересы государства.
– Ну, извини! Тебе как офицеру виднее.
Татьяна отнесла рубашку в ванную комнату. Задержалась там на несколько минут.
Александр присел в кресло.
Вернувшись, молодая женщина принялась обрабатывать его рану, и от прикосновения ее пальцев Тимохин почувствовал дрожь в теле. Ему не было больно, ему было приятно. Он ощущал близкое присутствие этой красивой, стройной женщины, и его охватило желание. Так и тянуло обхватить Татьяну за бедра, посадить к себе на колени, закрыть рот поцелуем, коснуться полной груди, сорвать халат и опуститься вместе с ней на ковер. От желания боль проявила себя в паху. Но он сумел сдержаться. Спросил:
– Ты сказала, что шла домой от подруги? Почему так поздно? Ведь прекрасно знаешь, что вечерами в поселке, особенно для молодой привлекательной женщины, находиться небезопасно?
Татьяна ответила, не отрываясь от работы:
– Заболтались. Давно не виделись, вот за чаем и засиделись. Я на время обратила внимание, когда уснула дочь. И сразу домой. Олю будить не стала. Пошла одна. Да тут недалеко, не думала, что попаду в такой переплет. Мужчины, конечно, и раньше приставали. Не понимают, как это женщина живет одна. Но не более того. А тут вдруг такое. Если бы не ты... эти подонки наверняка убили бы меня. Изнасиловав перед этим. Я очень благодарна тебе. Не каждый решился бы заступаться за женщину, когда ее пытаются изнасиловать трое здоровых мужиков. Да что там, не каждый. В поселке никто не заступился бы. И не заступился. Это ты один такой. По крайней мере в своей жизни я впервые увидела, что собой представляет настоящий мужчина. Благородный, бесстрашный кавалер, готовый биться за даму до конца. Спасибо тебе, Саша!
Слова Татьяны смутили Тимохина. Он в своем поступке не видел ничего особенного. Знал, что так же поступил бы и его ротный, и Шестаков, и многие другие офицеры части. Просто ему выпало оказаться в нужном месте в нужное время. Хотя, надо признать, отчасти женщина была права. Василенко, Гломов, Булыгин и им подобные не встали бы на защиту Татьяны. Просто сделали бы вид, что ничего не заметили, и проехали или прошли бы стороной, спеша унести собственные шкуры, даже если бы Татьяна и звала на помощь. И все же большинство тех, кого он знал, поступило бы так же, как и он.
– Разве за это благодарят, Тань? Офицер просто обязан защитить женщину. Я сделал то, что должен был сделать. И ничего такого особенного в этом не вижу.
– Зато я вижу, и этого достаточно!
Она отошла от Александра:
– Ну вот, вроде порядок. Но надо наложить повязку.
Тимохин отказался:
– Никаких повязок. Мне еще утром ненужных вопросов командования не хватало. А так незаметно. Спасибо.
– Ну, смотри! В принципе можно обойтись и без бинта. Ты посиди, я сейчас чай приготовлю. По собственному рецепту, из трав, тебе понравится. А может, немного водки выпьешь? У меня есть бутылка.
– У тебя бутылка водки?
– Да, а что в этом странного? Мало ли, сантехника или слесаря придется вызвать.
– Ясно!
– А ты что подумал? Что я сама пью?
– Да нет!
– Подумал, подумал. Или сама иногда от скуки принимаю, или гостей угощаю. Так?
– Нет, не так! Оставь бутылку для хозяйственных нужд. Я, во-первых, за рулем, а во-вторых, мне и без водки сейчас хорошо!
И вновь Татьяна как-то необычно, вопросительно, что ли, взглянула на офицера:
– Я рада, что тебе у меня понравилось.
Тимохин вздохнул:
– Да, понравилось! Скажу больше, сегодня я увидел, какой бывает дом, где человек может быть действительно счастлив.
– Почему же тогда ты вдруг стал грустным?
– Потому, что мне придется вернуться туда, где человек счастлив быть не может.
Татьяна, ничего не сказав на последние слова Александра, вышла на кухню. Тимохин прошелся по комнате, посмотрел на книги, стоявшие в книжном шкафу. Книги, которые стоят не ради украшения. Было заметно, что каждая из них была прочитана. Значит, Таня много читает. А что ей еще делать долгими вечерами? Или, может, у нее все-таки есть мужчина? Но тогда зачем она привела к себе его, Тимохина? Или Татьяна встречается с мужчиной на его территории или вообще на какой-нибудь съемной хате? Эта мысль неприятно кольнула сердце. Старший лейтенант уже ненавидел этого, возможно, и не существующего любовника. Он также прошел на кухню.
Татьяна колдовала над дощечкой, на которой были разложены всякие травы, готовя заварку к особому чаю. Спросил:
– Тань, где можно покурить? В коридор выйти?
– Да кури здесь, вот только под пепельницу надо что-нибудь приспособить! Кроме мужа, здесь никогда не было мужчин.
Эти слова пришлись по душе офицеру:
– Даже мужей или друзей твоих подруг?
– Даже их! Сегодняшний выход в люди скорее исключение, чем правило. Я, Саша, веду замкнутый образ жизни. И гостей не принимаю, и сама к ним не хожу. Только иногда к подруге, она раньше со мной работала, потом перевелась в школу. Так, вот – блюдце подойдет?
Она протянула старшему лейтенанту блюдце.
– Подойдет, конечно.
Александр взглянул на часы – 0-20!
– Тань! Ты в курсе, сколько сейчас времени?
– Да. Часы над дверью.
– А ты утром на работу не проспишь?
– Нет, не просплю, потому что завтра, вернее, уже сегодня у меня отгул. А вот тебе, действительно, пора. Попьем чаю, как раз рубашка подсохнет, поглажу и... поедешь. Только выспаться не удастся.
Настроение Тимохина испортилось. Он втайне ожидал другого предложения, и в то же время не хотел, чтобы оно прозвучало. Сейчас, сегодня. Это разрушило бы нечто такое, что неожиданно родилось внутри Тимохина и чего он до конца понять не мог. Ему было ясно одно, он встретил ту, которая может стать единственной. Но станет ли? И это зависело от того, как Таня поведет себя. Александру не хотелось, чтобы Татьяна поступила, как все те женщины, с которыми он был знаком ранее. Но и желал ее до головокружения. В таком состоянии боевой офицер находился впервые и боялся сломать это хрупкое нечто!
Ему помогла Таня, доказав, насколько она тонкий и чуткий человек, понявший его смятение.
Она подошла к нему, положила ладони на голую грудь офицера, вновь вызвав легкую дрожь во всем теле старшего лейтенанта:
– Знаешь, Саша, скажу честно, я очень хочу, чтобы ты остался. Впервые за многие годы я почувствовала, что смогу полюбить, что встретила того, кому готова отдать всю себя. Но я не хочу, чтобы это чувство, еще не окрепшее, угасло в порыве необузданной страсти, превратившись в обычную, пусть и сладостную близость. Чтобы это произошло сегодня, сейчас. Возможно, я совершаю роковую ошибку, отталкивая тебя, но... сейчас – боюсь, я не смогу быть раскованной, боюсь разочаровать тебя, не дать того, что хотела бы дать. Пойми меня, если сможешь.
Александр обнял женщину:
– Ты права! Сегодня мы должны расстаться. Так будет лучше и для тебя, и для меня. А выспаться я успею. Мне хватит и двух-трех часов для восстановления. Вечером же, если ты не против, я приеду!