– Спасибо. Вы сказали, что много лет знали Чалмаева. Как бы вы его могли охарактеризовать?
– Компетентный, – сказал Кремей, чуть подумав, – опытный, дела сдавал вовремя, умел добиваться нужного результата.
– Вы ничего не сказали о его личных качествах, – проговорил Дронго.
– Действительно, не сказал, – согласился Кремей, – он был замкнутым человеком. Не самым общительным. Даже несколько мрачноватым. Не самым добрым. Не умел прощать. Когда выходил на пенсию, чувствовал себя обиженным. Ему было уже за пятьдесят, но он мог еще работать. Хотя меня уволили в сорок девять, и я понимал, что нужно уступать дорогу молодым. Это еще зависит от должности и звания. Но вы, наверно, сами понимаете. Он был следователем по особо важным делам и вполне мог проработать еще несколько лет. И даже уйти на пенсию генералом. Должность позволяла. Но у нас не любят плодить генералов. Их и так слишком много. Поэтому увольняют еще в звании полковников, хотя мы оба работали на этих должностях не один год. Иногда получается смешно. В информационных управлениях сидят генералы, задачи которых только озвучивать громкие дела своих ведомств, оркестрами руководят тоже генералы, а следователи-важняки, которые даже в советские времена получали государственных советников третьего класса, то есть были генерал-майорами, если по армейской квалификации, отправляются на пенсию только полковниками. Обидно, конечно. Я знаю, что и Чалмаев был обижен – он тогда получил выговор, буквально перед самым уходом. Оформил пенсию и ушел, ни с кем не попрощавшись.
– Когда он погиб, на его похороны многие не пришли, – напомнил Дронго.
– Знаю. Меня тоже не было. Я находился по делам в Волгограде. Ну это понятно. Он был человеком необщительным.
– Он ничего не говорил про компанию «Орфей»? Может, предлагал вашим специалистам поработать и с этой компанией? Или с вами говорил об «Орфее»?
– Никогда не слышал этого названия, – признался Кремей. – Нет. При мне это название не произносилось, в этом я уверен.
– А вы знали, почему он попросил вас о помощи?
– Сначала не знал. Он не обязан был нам объяснять. Они имеют право сделать заявку на проверку, возможно, установленной у них подслушивающей аппаратуры, а мы должны проверить. Потом, уже после смерти Чалмаева, я узнал из газет, что там были какие-то накладки с итогами тендера, когда информация из компании Чалмаева стала известна их конкурентам. Тогда я понял, почему они проверяли свои кабинеты. Но сам Чалмаев мне ничего не говорил, а я ничего не спрашивал. В наших делах обычно не задают лишних вопросов. Они ни к чему.
– Ясно, – кивнул Дронго. – Спасибо за вашу откровенность. И за то, что нашли время меня принять. Если разрешите, я вернусь к пяти часам вечера.
– Конечно. Можете даже немного раньше. К половине пятого. Я попрошу ребят подъехать, чтобы вы могли с ними встретиться, – решил Кремей.
Они пожали друг другу руки, и Дронго пошел к выходу. Уже на первом этаже, в приемной, где сидела Иджиля, эксперт подошел к ней.
– Спасибо, – сказал он, обращаясь к женщине, – вы мне очень помогли. Если бы вы меня не узнали, то мне пришлось бы долго объяснять, зачем и для чего я хочу побеседовать с вашим вице-президентом и почему он должен отвечать на мои вопросы.
– Не за что, – улыбнулась Иджиля, – я сама не поверила, когда услышала ваше необычное имя. Решила, что меня разыгрывают коллеги. Они знают, как я к вам отношусь.
– Спасибо еще раз, – поблагодарил Дронго. Он хотел повернуться, чтобы уйти, но неожиданно остановился. Взглянул на часы. Потом снова повернулся к женщине.
– Понимаю, что это невероятная наглость с моей стороны, – сказал он, – но у меня есть примерно полтора часа. Я вижу, что вы на работе. Но, может, вас кто-то сможет заменить. И я бы пригласил вас на обед. Если, конечно, вы мне не откажете.
Эту женщину, которая работала в одном из самых сложных отделов полиции, получила три ранения и выжила, была награждена орденом Мужества, казалось, невозможно смутить. Однако она покраснела как девчонка от неожиданного приглашения и пролепетала:
– Я не совсем одета для ресторана.
– Какие глупости, – добродушно произнес Дронго, – вы прекрасно одеты. Соглашайтесь. Обещаю привезти вас обратно в целости и сохранности. Если, конечно, вы можете выйти.
Она умоляюще посмотрела на своего молодого коллегу. Тот кивнул.
– Идите, Иджиля, – разрешил он, – я все равно дежурю до вечера. Идите и ни о чем не думайте.
– Спасибо. – Она поднялась со своего места и, стараясь не прихрамывать, быстро вышла из комнаты.
– Вы молодец, – неожиданно произнес молодой человек. Он сказал это негромко, даже не поднимая головы.
Иджиля вернулась в комнату запыхавшаяся, словно боялась, что гость передумает. Она взглянула на Дронго и неожиданно спросила:
– Вы действительно приглашаете меня в ресторан? Или вы пошутили?
– Я еще никогда так не шутил с женщинами, – он протянул ей руку, – идемте, госпожа Батаева. По-моему, вы уже кокетничаете.
Она взяла свою сумку и двинулась вслед за Дронго. У входа их ждала его машина с водителем. Эксперт попросил отвезти их в один из ближайших ресторанов. Водитель развернул машину. Всю дорогу женщина молчала, словно не решаясь заговорить. Наконец они остановились у здания, и Дронго помог ей выйти.
– Мне так стыдно перед вами, – мрачно призналась Иджиля, – получается, что я вынудила вас меня пригласить. Наверно, Кремей сказал вам какие-то сплетни. Меня обычно дразнят, называя «фанатом Дронго».
– Мы приехали обедать, и я пригласил женщину, которая мне понравилась, – терпеливо пояснил эксперт.
За столиком он сделал заказ, попросив официанта открыть бутылку красного вина. И выпил первый бокал за нее.
– Я даже не могла мечтать, что когда-нибудь буду сидеть с вами в ресторане, – призналась Иджиля. – Это так невероятно. Просто я думала, что вы гораздо старше. У вас на счету столько расследований. Хотя нет, неправильно. Вы неплохо внешне выглядите, но вас выдают глаза. У вас глаза столетнего мудреца. Вам никто об этом не говорил?
– Несколько дней назад я встречался с Анодиной, – вспомнил Дронго, – председателем Межавиационного комитета. Татьяна Григорьевна просто потрясающая женщина. Она намного старше меня. И Анодина тоже сказала мне, что считала меня гораздо старше. Наверно, это большой комплимент, учитывая специфику моего труда.
А потом она рассказала мне про своих экспертов, которые обычно расследуют авиационные катастрофы, аварии и разные происшествия с человеческими жертвами. Она сказала мне страшные вещи. Практически ничья психика не выдерживает больше тридцати-сорока расследований. Хотя у них есть один эксперт, который расследовал больше двухсот авиационных происшествий. Но он один. Видимо, я похож на этих экспертов. И скорее всего моя психика уже давно нарушена всеми этими преступлениями, которые я расследовал, просто я этого пока не замечаю.
– Не нужно так говорить, – попросила Иджиля.
– Да нет. Все правильно. Каждому свое. Ведь есть такая нужная профессия, как патологоанатомы. Никогда не мог понять, как можно относиться к еще теплым телам как к обычным муляжам, спокойно их разрезать, кромсать, исследовать внутренности, осматривать их раны и при этом спокойно спать, есть, пить. Но это тоже нужная профессия. Как и любая профессия врача. Знаете, с чего начинают студенты медицинских вузов? Их в семнадцать лет сразу везут в морг, где многие фотографируются с трупами. Не улыбайтесь, это действительно так. Их приучают не бояться человеческого тела. Словно делают им особую прививку. И ведь действительно врачи не боятся человеческого тела, как его обычно боятся другие люди. Они делают нам уколы, зашивают наши раны, обрабатывают их, копаются в наших внутренностях, сейчас даже меняют некоторые из них. И не боятся ни крови, ни нагромождения мышц и костей, которые есть внутри каждого из нас.
– Это правда, – улыбнулась Иджиля, – у меня сестра врач.
Официант расставил заказанные блюда на столике. Он снова поднял бокал.
– В этой жизни иногда случаются невероятные вещи, – убежденно произнес Дронго, – я говорю сейчас не о нашей встрече, а о вас, Иджиля. Про вас нужно снимать фильм. Вы умная, красивая, смелая женщина. И я могу только гордиться тем, что вы приняли мое предложение, согласившись со мной пообедать.
Бокалы неслышно соприкоснулись. Дронго увидел, как глаза женщины увлажнились.
– И еще я увел вас с работы, – добавил он, – боюсь, что вас могут за это наказать.
Она рассмеялась и поставила бокал на столик.
– Мне было приятно, – улыбнулась Иджиля. – Если я скажу, что за последние несколько лет я столько не улыбалась, вы мне поверите?
– У вас есть семья? – вместо ответа спросил Дронго.
Она покачала головой.
– При моей бывшей профессии позволить себе такую роскошь было немыслимо, – призналась она, – не получалось. И потом… я не очень доверяла мужчинам. Во время своей работы я сталкивалась с таким количеством мужчин, которые охотно пользовались услугами моих подопечных, что становилось просто страшно. Известные политики, популярные актеры, знаменитые спортсмены, богатые бизнесмены – никто не брезговал моими «клиентками». Не знаю сама, почему я вам об этом рассказываю.
– Мы все немного скоты, – глухим голосом произнес Дронго.
– Не нужно так говорить, – попросила она, – вы другой.
– Абсолютно такой же, – признался он, – и мало чем отличаюсь от других самцов моего вида. Над мужчинами часто довлеет их биологическая сущность. Еще сильнее, чем над женщинами.
– Зато вы принесли много больше пользы, чем другие, – убежденно сказала Иджиля, – ведь вы помогли стольким людям. А сколько мерзавцев вы наказали. Разве это мало на одну человеческую жизнь?
– Может, я, как Дон Кихот, всего лишь воюю с мельницами, считая их злыми великанами? – задумчиво спросил Дронго. – В последнее время мне кажется, что ничего не меняется. Количество зла не уменьшается, а, наоборот, увеличивается в геометрической прогрессии.
– И поэтому с ним не нужно бороться? – спросила Иджиля.
Он молчал, словно размышляя.
– И все-таки нужно, – убежденно произнес он, – иначе будет еще хуже. Помните, как у Кэрролла: «Если не бежать изо всех сил, то невозможно устоять на месте». Чтобы сохранить хотя бы подобие равновесия зла и добра, нужно сражаться изо всех сил. И возможно, тогда это равновесие хотя бы не будет нарушено.
– Давайте выпьем за вас, – предложила женщина, – вы сделали мне сегодня необычный подарок. Спасибо. Я этого никогда не забуду. Никогда в своей жизни. Даже если вы сделали его из элементарной жалости или своей порядочности. Я все равно очень счастлива. Спасибо вам за эту встречу.
Бокалы снова почти неслышно коснулись друг друга.
Глава 7
Ровно через полтора часа они вернулись в «Исток». Дронго поцеловал руку женщины на прощание и поднялся к Дмитрию Кремею, уже понимая, что в молдавской транскрипции хозяина кабинета наверняка звали Думитру. Тот уже ждал гостя, сообщив, что Мурадян и Богданов вернулись и теперь ждут в соседней комнате.
– Вы хотите беседовать с ними наедине или в моем присутствии? – спросил Кремей.
– Желательно наедине, – сказал Дронго.
– По нашим правилам, я обязан присутствовать при ваших разговорах, – предупредил хозяин кабинета, – но ради такого гостя, как вы, сделаю исключение.
– Где мы можем с ними поговорить?
– Пройдемте в соседнюю комнату, – предложил Кремей, – я пришлю их к вам по одному.
– Спасибо. – В сопровождении вице-президента он прошел в соседнюю свободную комнату. Достаточно было одного взгляда на темную стену слева, чтобы понять – комната была специально оборудована таким образом, чтобы находящийся за темным стеклом человек мог видеть и слышать все, что здесь происходит. Очевидно, Кремей и руководство «Истока» все-таки решили подстраховаться, так как не до конца доверяли неизвестному эксперту. Дронго усмехнулся, но не стал возражать. Ему было важно, чтобы им не мешали, а если их даже будут подслушивать, то в этом нет ничего опасного. Он расположился за столом, когда Кремей вышел и в комнату ступил коренастый мужчина. У него были большие глаза, крупный нос, мясистые щеки. Это был Арменак Мурадян, бывший сотрудник вневедомственной охраны. Ему было уже сорок четыре года. Он вежливо поздоровался, глядя на Дронго.
– Садитесь, – пригласил эксперт, и, когда Мурадян сел, он спросил: – Это вы проверяли компанию «Инсеко» по просьбе господина Чалмаева?
– Да, все служебные кабинеты на восьмом этаже. И еще он попросил проверить кабинеты начальников отделов на седьмом, – вспомнил Мурадян.
– Что-нибудь нашли?
– Нет. Подслушивающих устройств не было, – уверенно ответил Мурадян, – у одного начальника за книгами нашли металлический портсигар с сигаретами. Он сам туда его засунул и забыл про него. У господина Рахимова в его комнате отдыха под шкафом лежал сувенирный нож. Видимо, свалился туда со шкафа, а потом его невозможно было достать, но сигнал на металл был четкий, и мы смогли его оттуда вытащить. Больше ничего не нашли.
– Вы так хорошо помните все, что там случилось, – не удержался Дронго.
– Это было несколько дней назад, – пояснил Мурадян, – а я обычно помню все, что с нами происходит во время наших проверок.
– Дачу Трегубова вы тоже осматривали?
– Да. Только я внешнюю сторону, а мой напарник – внутри дома. Но там тоже практически ничего не нашли.
– Что значит практически? Все же что-то нашли?
– Игорь нашел какие-то металлические предметы в кабинете хозяина и в гостиной. Но это были не подслушивающие устройства.
– Игорь – это ваш напарник Богданов?
– Да, это он. Больше мы ничего не нашли и сразу оттуда уехали.
– Акт вы составили на следующий день?
– Да, все правильно. Составили и подписали. Потом передали его нашему руководству, – Мурадян говорил с характерным армянским акцентом.
– Вас часто привлекают к делам подобного рода?
Арменак посмотрел на темное стекло слева от них. Видимо, он тоже знал, что их могут слушать.
– Нам запрещено рассказывать о своих расследованиях, – пояснил он, – мы даем расписку о неразглашении тайны следствия.
– Не сомневаюсь. Вы хороший специалист, – громко сказал Дронго, – спасибо за сотрудничество.
Мурадян поднялся и вышел. Вместо него в комнату вошел второй проверяющий. Это был мужчина ниже среднего роста, с большой головой, почти без шеи. Крупные черты лица и длинные руки при таком очевидно небольшом росте. Это был Игорь Богданов. У него были кустистые брови и тяжелый подбородок. Он недоверчиво посмотрел на гостя.
– Садитесь, господин Богданов, – пригласил Дронго. – Я хочу задать вам несколько вопросов.
– Кто вы такой? – поинтересовался Игорь.
– Эксперт по вопросам преступности. Господин Кремей разрешил нам побеседовать.
– О чем?
– О вашей проверке компании «Инсеко», – пояснил Дронго.
– Обычная проверка, – пожал плечами Богданов, – ничего особенного. Мы там ничего не нашли в их кабинетах.
– А на даче? – поинтересовался Дронго.
– Что на даче? – смутился Богданов и даже встревожился, метнув взгляд на темное стекло, откуда за ними могли наблюдать.
– Вы работали внутри дома, а ваш напарник Мурадян вокруг дома, – напомнил Дронго, – и вы ничего не нашли.
– Н-нет, – с запинкой ответил Богданов, – ничего.
– Мурадян вспомнил, что вы обнаружили какие-то металлические детали?
– Ничего особенного, – ответил Богданов. – Мы доложили Чалмаеву, что все чисто.
– Он был с вами на даче?
– Да. Все время ходил рядом.
– И вы вместе уехали?
– Нет, не вместе. Мы закончили проверку и уехали. А он еще оставался.
– Господин Трегубов присутствовал на даче в момент проверки?
– Нет, он был в городе. В доме находились его жена и, кажется, дочь. Но я не уверен. Мы сразу уехали и на следующий день подписали протоколы.
– А Чалмаев с вами не вернулся?
– Нет. Он и приехал туда на своей машине. Видимо, вернулся тоже на ней. Нас это не касалось, – пояснил Богданов, снова осторожно посмотрев на темное стекло.
«Они все знают, что оттуда наверняка за нами следят», – подумал Дронго, но не стал ничего уточнять.
– Спасибо, – кивнул он на прощание, – вы мне очень помогли.
Почти сразу в кабинет вошел Кремей. Можно было уже не сомневаться, что он находился за стеклом и слышал оба разговора. Дронго поднялся.
– Спасибо за помощь, – сказал он.
Попрощавшись с вице-президентом, он спустился на первый этаж, где сидели двое сотрудников «Истока». Иджиля уже заняла свое привычное место. Дронго подошел к ней.
– У вас все в порядке? – спросила она.
– Да, все нормально. Я поговорил с Мурадяном и с Богдановым. Они проверяли кабинеты и дачу Трегубовых. Говорят, что ничего не нашли.
– У нас прекрасная аппаратура, – сообщила Иджиля, – если бы они что-то обнаружили, то сразу бы смогли зафиксировать.
– Спасибо вам за все. Благодаря вам я сумел закончить все дела за такой короткий срок.
– Это вам спасибо, – возразила она, – я буду долго помнить сегодняшний обед.
Эксперт вышел из здания, сел в свою машину и попросил отвезти его домой. Взглянул на часы. Шестой час вечера. Скоро к нему должен приехать Вейдеманис.
– Вечером мы едем за город, – сообщил Дронго своему водителю, – примерно через два часа.
Водитель молча кивнул.
Когда они приехали домой, Дронго отправился принимать горячий душ. Он успел выйти из ванной, когда в дверь позвонили. Вытирая тело, приблизился к дверям. Пришел Эдгар.
– Извини, сейчас оденусь, – сказал Дронго, впуская в квартиру своего напарника.
– Ничего, – ответил Вейдеманис, – подожду тебя на кухне. Заодно включу чайник, чтобы согреть воду.
Одевшись, Дронго прошел на кухню, где уже удобно расположился его друг. Вода вскипела, и эксперт приготовил себе чай, а другу – кофе. И только затем уселся напротив него.
– У меня потрясающие новости, – сообщил Вейдеманис. – Но давай сначала ты. Как прошла поездка в «Исток»?
– Прекрасно. Встретил там свою поклонницу. Бывший сотрудник полиции, работала в отделе по борьбе с проституцией. Получила три ранения и чудом выжила. Награждена орденом Мужества, – сообщил Дронго, – в общем, невероятная женщина.