Я лег на кровать и стал читать «2000 год н. э.».
Но у меня не шли из головы те три девчонки. Девочки вообще и подружки в частности — пугающая тема. На уроках полового просвещения рассказывают только, откуда берутся дети и как сделать, чтоб их не было. А мне нужно знать, как превращать обычных девчонок вроде этой Салли из Блэкберна в подружек, с которыми можно лизаться и чтобы все нас видели. Не знаю, хочу ли я по правде иметь половое сношение, а детей уж точно не хочу. Они только ревут и какают. Но если у тебя нет подружки, это значит, что ты гомик, или полный лузер, или и то, и другое сразу.
Мелани Пикетт была в чем-то права. Эта тема для меня и вправду темный лес. И я даже не могу спросить кого-нибудь из ребят, потому что на первой же перемене это разнесется по всей школе. Значит — либо все все знают, но никто ничего не говорит, либо никто ничего не знает, а подружки вроде как… сами образуются.
Кто-то постучал в дверь.
* * *— Джейсон, верно? — это был молодой парень в костюме с металлическим блеском и галстуке с узором «огурцы».
— Верно.
Он утрированным комическим жестом указал на свой бейджик с надписью «Супермаркеты „Гринландия“» и изобразил Джеймса Бонда:
— Меня зовут Лоулор… Дэнни Лоулор. Майк, твой папа… мой начальник, я забыл об этом упомянуть? — послал меня к тебе, сказать, что он дико извиняется, но освободится не скоро. Император неожиданно удостоил нас своим присутствием.
— Император?
— Крэйг Солт, повелитель всея «Гринландии». Только никому не говори, что я его так назвал. Крэйг Солт — начальник твоего папы. Так что все менеджеры должны уделить ему внимание в той манере, к которой он привык. Поэтому Майк предложил, чтобы мы с тобой сходили поискать, где здесь продается самая лучшая рыба с жареной картошкой.
— Сейчас?
— Ну, если у тебя не назначено свидание с какой-нибудь красоткой.
— Нет…
— Отлично! Мы доставим тебя обратно вовремя к началу «Огненных колесниц». Видишь, у меня везде осведомители. Минуточку, я только отцеплю этот дурацкий бейджик… я человек, а не самоклеющаяся пластиковая полоска с выбитыми буквами…
* * *— Не высовывайся далеко! — Мы с Дэнни сидели, болтая ногами, на волнорезе и разглядывали плавающих внизу медуз. — Если сын и наследник Майкла Тейлора бухнется в соленую водичку, моя карьера утонет вместе с ним.
Солнечный свет на воде как сонная мишура.
— Если свалишься на сторону берега, то ничего, — я проделывал языком борозды в мягком мороженом. — Можно вскарабкаться на одну из рыбацких лодок. А вот если на сторону моря, то плохо. Затянет течением под воду.
— Лучше не будем проверять твою теорию на практике, — Дэнни закатал рукава рубашки.
— Мороженое очень вкусное, спасибо. Я еще никогда не видел, чтобы в нем были две шоколадные палочки сразу. Вы доплачивали?
— Нет. Мороженщик — мой земляк, из графства Корк. Земляк о земляке всегда позаботится. Вот это жизнь, а? Всегда бы так. Со стороны «Гринландии» просто садизм — проводить тренинги в таком месте.
— Что значит «садизм»?
— Беспричинная жестокость.
— Почему, — я заметил, что Дэнни нравится, когда я задаю вопросы, — почему этот волнорез называется «Кобб»? Это только в Лайм-Регисе так?
— Даже мои энциклопедические познания имеют предел, о юный Джейсон.
(Когда папе задают вопрос и он не знает ответа, он произносит десять предложений, чтобы убедить себя, что на самом деле — знает.)
На пляже хорошо воспитанные волны расстегивали и застегивали свои молнии. Мамы ополаскивали ноги детей из ведерок. Папы складывали шезлонги и выдавали указания.
— Дэнни, а вы кого-нибудь знаете в ИРА?
— Ты спрашиваешь, потому что я ирландец?
Я кивнул.
— Нет, Джейсон, не знаю. Прости, что разочаровал. Временная Ирландская республиканская армия базируется в основном в Северной Ирландии. Но у себя дома, в Корке, я живу в торфяной хижине, и за моим картофельным огородом присматривает лепрекон по имени Мик.
— Простите, я не хотел…
Дэнни поднял руку в знак мира.
— Познания в вопросах, связанных с Ирландией, — не слишком сильное место англичан. По правде сказать, мы дружелюбнейший народ. Просто иногда, бывает, постреляем друг в друга, вот и все.
Капли мороженого улитками ползли вниз по вафельному рожку.
Я даже не знаю, чего именно я не знаю.
— Ты погляди, какие классные змеи! Когда я был маленький, у нас таких не было! — Дэнни глазел на парящих в небе управляемых змеев со змеистыми ленточными хвостами. — Крутые, правда?
Нам пришлось щуриться, из-за солнца.
Хвосты рисовали красные закаляки на синем фоне и сами стирали их в полете.
— Ага, — согласился я. — Просто эпические.
* * *— Каково работать с моим папой?
Мы сидели в «Капитане Шалопае», и официантка только что принесла нам рыбу с жареной картошкой. Дэнни откинулся назад, чтобы поднос уместился на столе.
— Майкл Тейлор. Дай подумать… У него хорошая репутация… Он справедливый, дотошный… не терпит дураков… Он замолвил за меня пару слов в нужные моменты, за что я ему буду вечно благодарен… Я ответил на твой вопрос?
— Угу, — я залил свою рыбу кетчупом из специальной кетчупницы в форме помидора. Странно слышать, как папу называют Майклом Тейлором. Вдоль набережной зажглись гирлянды прозрачных карамелек.
— Похоже, тебе нравится.
— Я обожаю рыбу с жареной картошкой. Спасибо.
— Платит твой папа, — себе Дэнни заказал креветки, хлеб и отдельно салат, чтобы построить сэндвич. — Не забудь его поблагодарить.
Он подозвал другую официантку и попросил банку «Севен-ап». Официантка тут же принесла ее и спросила, все ли нам нравится.
— О, все замечательно, — сказал Дэнни.
Она склонилась над Дэнни — так жмутся к горящему камину.
— А ваш брат что будет пить?
Дэнни подмигнул мне.
— «Танго», пожалуйста, — удовольствие, что меня приняли за брата Дэнни, не уменьшилось даже от того, что Висельник зажал слово «севен».
«Танго» мне принесла первая официантка.
— Отдыхать приехали, да?
— Бизнес, — Дэнни вдохнул в это скучное слово привкус тайны, — бизнес.
Вошли еще несколько посетителей, и официантки побежали их обслуживать.
Дэнни скорчил смешную рожу.
— Мы с тобой можем в цирке выступать — «два брата-акробата».
Из кухни «Капитана Шалопая» доносилось радостное шкворчание.
Заиграла песня «One Step Beyond» группы «Madness».
— А у вас есть, — я хотел сказать «девушка», но струсил, — братья и сестры?
— Это смотря каким методом подсчитывать, — Дэнни всегда старательно прожевывает, прежде чем ответить. — Я вырос в сиротском приюте.
Господи.
— Вроде приютов доктора Барнардо?
— Да, но мой был католический — нас гораздо активней кормили Иисусом. Впрочем, не настолько, чтобы травмировать на всю жизнь.
Я прожевал еду.
— Извините, пожалуйста.
— Не надо извинений, — Дэнни такие разговоры были явно не впервой. — Я же не стыжусь, с чего тогда тебе стыдиться?
— Значит, — мама или Джулия на этом месте переменили бы тему, — с вашими мамой и папой случилось что-то ужасное?
— Ничего с ними не случилось, кроме друг друга. Передай, пожалуйста, кетчуп. Они живут и здравствуют, насколько мне известно, только по отдельности. Меня отдавали в несколько семей под опеку, но эти эксперименты каждый раз плохо кончались. Я был, что называется, «чрезмерно живым ребенком». В конце концов государство согласилось, что мне лучше всего будет у братьев-иезуитов.
— Кто это такие?
— Иезуиты? Почтенный религиозный орден. Монахи.
— Монахи?!
— Настоящие живые монахи. Они управляли приютом. Конечно, мрачные ханжи без чувства юмора среди них тоже попадались, не без этого, но немало было и отличных учителей, ревностно преданных своему делу. Многие из нас потом поступили в университет и благополучно отучились на стипендию. Нас кормили, одевали и вообще заботились о нас. На Рождество приходил Санта-Клаус. В дни рождения нам устраивали праздники. Просто рай, если сравнивать с детством в трущобах Лимы, Бангладеша, Момбасы, любого из пятисот городов, которые я мог бы назвать. Мы научились соображать на ходу, заботиться о себе и знать, что определенные вещи нельзя принимать как должное. Все это очень полезные навыки для бизнеса. А какой смысл тащиться по жизни, стеная «О, я несчастный!»?
— А вам никогда не хотелось познакомиться со своими настоящими родителями?
— А ты, однако, не из тех, кто ходит вокруг да около, — Дэнни закинул руки за голову. — Родители. Ирландские законы на этот счет несколько туманны, но родня моей биологической матери живет в Слайго. Владеют шикарным отелем или чем-то вроде. Как-то раз, примерно в твоем теперешнем возрасте, я вбил себе в голову, что должен убежать и повидаться с матерью. Я добрался ровно до автовокзала в Лимерике.
— А вам никогда не хотелось познакомиться со своими настоящими родителями?
— А ты, однако, не из тех, кто ходит вокруг да около, — Дэнни закинул руки за голову. — Родители. Ирландские законы на этот счет несколько туманны, но родня моей биологической матери живет в Слайго. Владеют шикарным отелем или чем-то вроде. Как-то раз, примерно в твоем теперешнем возрасте, я вбил себе в голову, что должен убежать и повидаться с матерью. Я добрался ровно до автовокзала в Лимерике.
— А там что случилось?
— Гром, молния, град, огонь с неба. Самая сильная буря за много лет. Автобус, на который я должен был пересесть, задержался, потому что рухнул мост. Когда солнце снова вышло на небо, ко мне вернулось чувство реальности. И я дунул обратно к иезуитам.
— Они вас наказали?
— Это был приют для сирот, а не концлагерь.
— И вы больше не пытались?..
— Ну… пока нет, — Дэнни поставил свою вилку на подушечку большого пальца и принялся ею балансировать. — Чего нам — сиротам, то есть — не хватает, так это фотографий людей, похожих на нас. И это чувство не проходит. Так что в один прекрасный день я доберусь до Слайго и попробую там пощелкать. С телеобъективом, если кишка окажется тонка подойти близко. Но эти большие жизненные… «вопросы»… они не терпят спешки. Дать вопросу правильно созреть — это самое важное, юный Джейсон. Хочешь бутерброд с креветками?
— Нет, спасибо, — пока он говорил, у меня созрело решение. — Вы поможете мне купить такой управляемый змей?
* * *Стажеры «Гринландии» заполонили фойе гостиницы «Эскалибур». Они все сменили костюмы на брюки с рисунком-«елочкой» и мешковатые рубашки. Когда мы с Дэнни вошли, стажеры заухмылялись. Я знал, почему. Присматривать за сыном босса — работа для подлиз. Один стажер выкрикнул: «Даниель-спаниель!» и ухмыльнулся — у Росса Уилкокса точно такая ухмылка.
— Что, идете поглядеть на ночных птичек Дорсета?
— Уиггси, — парировал Дэнни, — ты пьяный идиот и аморальная личность, и еще ты плутуешь при игре в сквош. С тобой и на улице-то никто не рискнет показаться.
Парень явно пришел в восторг.
Дэнни посмотрел на меня:
— Хочешь поздороваться с молодыми «гринландцами»?
Вот это будет ад.
— Можно я лучше пойду наверх и подожду папу у нас в номере?
— Я тебя прекрасно понимаю. Я скажу ему, где ты, — Дэнни пожал мне руку, словно я был его коллегой. — Спасибо за компанию. Увидимся утром?
— Ага.
— Желаю приятно сходить в кино.
Я взял ключ и не стал ждать лифта, а помчался наверх по лестнице. В голове я прокручивал музыку Вангелиса к «Огненным колесницам», чтобы смыть Уиггси и «гринландцев». Кроме Дэнни. Дэнни классный.
* * *На будильнике было 7.15, но папа все не шел. Согласно афише, «Огненные колесницы» начинались в 7.30. Я выучил наизусть дорогу в кинотеатр, чтобы произвести впечатление на папу. 7.25. Он придет. Он не забывает о назначенных встречах. Мы пропустим киножурнал и трейлеры новых фильмов, но контролерша с фонариком проводит нас на места. 7.28. Может, сходить вниз и напомнить ему? Я решил, что лучше не надо — вдруг мы разминемся. Тогда виноват буду исключительно я — тем, что нарушил установленный заранее план. 7.30. Придется поломать голову над тем, кто из персонажей кто, но все-таки фильм еще можно будет смотреть. В 7.35 папины шаги загрохотали по коридору. Сейчас он ворвется и воскликнет: «Так! Пошли!»
Шаги протопали мимо нашего номера. И не вернулись.
* * *День постепенно гас, и яичные нарциссы на обоях превращались в окаменелости, приобретая шлаково-серый цвет. Я сидел в потемках. Ведьминский смех просачивался в комнату, и музыка, усиливаясь, лилась изо всех пабов Лайм-Региса. Сейчас вечер субботы — по телевизору наверняка идет что-нибудь интересное, но папа будет чувствовать себя более виноватым, если обнаружит меня в тишине. Интересно, что сейчас делает Салли из зала игровых автоматов. Ее кто-нибудь целует. Какой-нибудь парень гладит мягкую полоску голой кожи между джинсами и кофточкой. Парень, похожий на Гэри Дрейка, Нила Броза или Данкена Приста. Я плохо ее запомнил, так что начал составлять фоторобот. Я решил, что грудь у нее должна быть, как у Дебби Кромби. Волосы, шелковисто вьющиеся вокруг обнаженной шеи, — как у Кейт Элфрик. Лицо я пересадил от Дон Мэдден, не забыв про садистские глаза. Чуточку вздернутый нос мадам Кроммелинк. Губы цвета малины со сливками, как у Дебби Харри.
Салли, моя потерянная девочка-ассорти.
* * *Если папа догадается, что я нарочно пытаюсь вызвать у него чувство вины, то не поведется на это. Так что после девяти я включил свет и принялся читать «Великое путешествие кроликов».[45] Я дошел до того места, где Лохмача приводят к генералу Зверобою. В окно бились ночные мотыльки. Насекомые ползли по стеклу, как конькобежцы по льду. В замке повернулся ключ, и в комнату ввалился папа.
— А, Джейсон, вот ты где.
Интересно, где мне еще быть? Я рискнул промолчать.
Он не заметил, что я дуюсь.
— «Огненные колесницы» придется отложить, — папа разговаривал слишком громко для небольшой комнаты. — Посреди моего семинара заявился Крэйг Солт.
— Дэнни Лоулор мне сказал.
— У Крэйга Солта яхта стоит в Пуле, так что он подъехал сюда, чтобы обратиться с речью к войскам. Боюсь, я не мог просто так взять и упорхнуть с тобой в кино.
— Понятно, — сказал я самым невыразительным голосом, позаимствованным у мамы.
— Вы с Дэнни поели, верно?
— Да.
— В мире бизнеса приходится приносить такие жертвы. Крэйг Солт везет нас, менеджеров, куда-то в район Чармута, так что, когда я вернусь, ты, скорее всего, уже будешь…
Тут его взгляд упал на мое приобретение, прислоненное к батарее.
— На что это ты потратился?
Папа всегда придирается к моим покупкам. Либо это оказывается дерьмо из Тайваня, либо я переплатил за вещь, которой попользуюсь только два раза. Даже если нет никакой проблемы, он ее придумает, как в тот раз, когда я купил наклейки «BMX» для велосипеда и папа устроил целый спектакль из заполнения бумаг для страховой компании — он, оказывается, теперь вынужден поменять графу «Описание транспортного средства». Это чудовищно нечестно. Я же не критикую то, как он тратит свои деньги.
— Это змей.
— Вижу… — папа уже вытащил змея из обертки. — Какой красавец! Это Дэнни тебе помогал выбирать?
— Да, — я не хотел радоваться тому, что папа доволен. — Немножко помог.
— Подумать только, ты купил себе змея! — папа принялся разглядывать каркас. — Слушай, давай завтра встанем на рассвете. И попробуем запустить его на пляже! Ты и я, и больше никого. Пока не выползут все эти отдыхающие и не займут каждый квадратный дюйм, а?
— Да, папа.
— На рассвете!
* * *Я изо всех сил чистил зубы.
Папа и мама могут на меня злиться, язвить, пилить меня как хотят, но стоит мне показать хоть тень обиды, папа с мамой негодуют, как будто я пожираю младенцев. Я их за это ненавижу. Но я и себя ненавижу за то, что, в отличие от Джулии, не могу за себя постоять. Поэтому я ненавижу своих родителей за то, что из-за них ненавижу себя. Детям запрещают жаловаться на несправедливость, потому что все знают: дети постоянно на это жалуются. «Жизнь несправедлива, Джейсон, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше». Вот так. И вопрос решен. Значит, это ничего, если мама или папа нарушают свои обещания мне и все наши договоренности летят в унитаз? А почему?
Потому что жизнь несправедлива, Джейсон.
Тут я заметил папину электробритву в футляре.
Я ее вытащил — просто так. Она лежала в футляре плотно, как невключенный световой меч.
«Воткни ее в розетку, — шепнул Нерожденный Близнец из угла ванной комнаты. — Слабо тебе».
Бритва ожила, пронизав вибрацией весь мой скелет.
Папа меня убьет. Мне нельзя трогать его бритву — это настолько очевидно, что он никогда не говорил об этом. Но он даже не побеспокоился передать мне, чтобы я пошел на «Огненные колесницы» один. Бритва подползла поближе к пушку на моей верхней губе… ближе…
И укусила меня!
Я выдернул бритву из розетки.
О боже. Теперь у меня на верхней губе дурацкая пролысина.
«Что ты натворил?» — взвизгнул Глист.
Утром папа все увидит и, конечно, обо всем догадается. Единственный выход — сбрить весь пушок. Но ведь это папа тоже заметит?
Мне было нечего терять. Бритва щекоталась. На тройку по шкале от 1 до 10.
Было и немножко больно тоже. 1/4 по шкале от 1 до 10.
Я со страхом осмотрел результат. Лицо выглядело по-другому, но трудно было бы сказать, что именно изменилось.
Я провел указательным пальцем по верхней губе, где раньше был пушок.
Поразительная гладкость, как у сливок только что из холодильника.