— Тайлер Макдональд вошел в мой дом. Он ухмыльнулся мне безобразной ухмылкой. Он выпятил вперед грудь, как будто снова стал молодым и сильным. Походка его тоже изменилась. Я улыбнулся ему, пригласил в дом, как делал обычно в те свои счастливые дни.
«Парень, — сказал он, — я рад тебя видеть в этот замечательный день».
Но он не подошел ко мне ближе, а улыбка его показалась мне странной и неискренней. — Теперь руки Шона лежали на столе, а голос зазвучал мягче. — Взгляд немного напоминал тот, каким он смотрел на меня, ребенка, перед тем как ударить кулаком по лицу. И все-таки я предпочел это не замечать. Я улыбнулся ему. Господи, я улыбался ему, даже когда он крикнул моей жене: «Мойра, милая моя, выходи, покажись».
И она вышла. Да, она вышла, и в мыслях я до сих пор ее вижу. Она одарила отца сияющей улыбкой, как никогда не улыбалась мне. Но разве я понял это? Разве понял? — Шон резко вскинул голову и глотнул воздух, словно не мог без этого продолжать. На этот раз Сасс увидела у него на лице слезы. Она по-прежнему молчала, не в силах обрести голос, чтобы ответить, когда он снова спросил: — Видел ли я взгляд, которым она его одарила? Нет, я видел, что она вся залита утренним солнцем, пробившимся сквозь туман и озарившим наш маленький дом. Я увидел ее платье, зеленое, словно весенняя трава, пробивающаяся из земли. В Ирландии столько оттенков зеленого цвета, но ее платье в тот день было цвета весенней зелени, моего любимого. Она надела мое любимое платье. Интересно, что бы она надела, если бы меня в тот день не было дома?
Он выпрямил спину, поднял голову, его глаза смотрели не мигая.
— Я видел только эти вещи, и мое сердце переполняла любовь ко всему: к этим людям, этому месту, моему дому, работе. Я ощущал свою молодость и силу. Я не знал, что именно за эти вещи Тайлер Макдональд ненавидел меня так, как никого на свете. И в этот момент отец решил сделать то, что он сделал. И он заговорил, стоя между мной и Мойрой.
«Я принес тебе первый экземпляр моей книги, парень. Хочу, чтобы ты ее прочел. Она короткая. Я написал ее на одном дыхании».
— И я поблагодарил его, мою грудь распирала гордость, что мне подарен первый экземпляр. Книга с красивой обложкой, позолоченным обрезом. Он заставил меня сесть у камина в моем собственном доме и прочесть. Я и прочел, в своей невинности и суетности, а после этого мне стало плохо. История оказалась простая. Молодая женщина выходит замуж за любимого человека, и все-таки отдает себя более старшему, более знающему жизнь мужчине, и любит его каждую минуту их плотской связи. Внезапно оказавшаяся бесстыдной, женщина разрывается между грехом и правильной жизнью. Эту женщину я знал, мужчину тоже. Я дочитал до конца.
Взглянув на отца, я увидел его улыбку и понял, что он нанес мне роковой удар.
Я услышал, как отец говорит ей «теперь ты бессмертна, моя красавица», и тогда я понял, что это правда. Моя жена была «Женщиной в конце тропы», а человек, спавший с ней, мой собственный отец. Моя жизнь кончилась. Он захотел получить мою жизнь; он забрал ее, переспав с женщиной, которую я любил больше всего на свете, и все-таки не был этим удовлетворен. Ему хотелось сделать свой жестокий поступок известным всему миру. Чтобы весь мир увидел, как он погубил мою жену, мою Мойру, женщину, которую он назвал Эйлин в этой проклятой книге.
Шон повернул голову. Он посмотрел на Сасс сквозь сгущающуюся темноту. Она надеялась, что он не видит слез, текущих по ее щекам. Что не видит жалости, а только сочувствие. Шон показался ей таким ранимым. Как нелегко ему было заканчивать свою историю, как ей хотелось, чтобы он этого не делал.
— Он умер год спустя. Мойра умерла еще раньше, покончив с собой. Она была всего лишь деревенская девушка, настолько потрясенная позором, который навлекла на себя и на меня. Она больше не могла пройти по деревне с гордо поднятой головой и выбрала смерть. Она освободила свою душу и теперь летает над деревней, некоторые даже говорят, что она им являлась. Видите ли, ее нельзя было похоронить на кладбище, ведь церковь безжалостна к самоубийцам. И теперь ее бессмертная душа обречена на вечные страдания.
Шон замолк, слезы застыли в его глазах, готовые прожечь дорожки на щеках.
— А вот я не стал лишать себя жизни. Ее у меня забрали быстро и жестоко в то солнечное утро. Как мне хотелось, чтобы я умер в тот самый день. И теперь, прожив уже столько лет мертвым, я еще больше жалею об этом. Я правду говорю, Сасс… Правду.
С этими словами Шон Коллиер закончил свой рассказ.
Сасс спокойно встала и подошла к нему. Она обхватила ладонями его щеки и заглянула в глубину его глаз, где стояли так и не пролитые слезы. Наклонившись, Сасс обняла Шона Коллиера и стояла. Огонь вспыхнул и снова погас.
Все было позади.
6
Особняк Сасс точно соответствовал ее положению суперзвезды. Построенный на участке в шестьдесят акров, с запада он омывался океаном. На частный пляж, нужно было спускаться по шаткой лестнице, извивающейся вниз по крутому склону, заросшему кустарником. Владения Сасс граничили с особняком продюсера на севере и страхового магната на юге. На востоке шумело Тихоокеанское прибрежное скоростное шоссе, оживленная транспортная артерия, проходившая так или иначе вдоль всего штата. Впрочем, обитателей дома это почти не интересовало. От шоссе до дверей особняка Сасс вела длинная и извилистая дорога. Едва машина сворачивала со скоростного шоссе, как его шум и суета оставались позади.
Отдавая дань калифорнийскому стилю, особняк тем не менее отличался изысканным вкусом. Широко раскинувшийся дом был белым, как жемчуг, с рисунком ступеней, вызывающим в памяти холмы Монако, испещренные гипсовыми плитками. Два изящных окна по обе стороны от двери из грубо обработанного дерева. Над дверью — полукруглое оконце на высоте десяти футов. Вся дверь была обита гвоздями со шляпками размером с кулак. Сасс увидела эту дверь в Марокко во время съемок; это произведение прикладного искусства составляло предмет ее гордости. Сасс находила ее замечательной и, каким бы напряженным ни оказывался день, всегда радовалась при виде этой замечательной двери.
Впрочем, красота и элегантность фасада не шла ни в какое сравнение с задней частью дома, поистине потрясающей, поскольку она состояла из колоссальных стеклянных плоскостей, поднимающихся на высоту двух этажей. Окна первого этажа выходили в изумительный сад, смотрели на бассейн в форме ромба, беседку и гостевой флигель, в миниатюре повторяющий большой дом. Со второго этажа можно было любоваться небом и океаном, а ночью созерцать звезды, и это было поистине незабываемым впечатлением. Сасс чаще всего уединялась именно на втором этаже, когда хотела прочесть сценарий, обдумать характер своей героини, помечтать о будущем. Она даже Курта редко приглашала к себе в эту небесную комнату. Она любила смотреть отсюда на облака и небо. Единственное, что, на взгляд Сасс, портило вид, это высокая стена, увенчанная колючей проволокой, огораживающая ее владения.
И когда Сасс глядела в огромные окна, свернувшись на одном из бледно-голубых диванов, поставленных по обычаю в центре комнаты, то старалась не замечать стену. Она надеялась, что природа в скором времени закроет ее цветами и лианами, и тогда можно будет делать вид, что находишься в раю.
Дом был прекрасен днем, но ночью он выглядел просто фантастически. Искусно размещенная подсветка бросала тени на чудесный сад, создавала яркие пятна в бассейне и на извилистых дорожках, разбегающихся по всему участку. Если добавить к этому звуки музыки и смеха, то дом Сасс Брандт мог показаться поистине сказочным. Как раз таким он и был в этот вечер.
— Принесите креветки, — распорядилась Лизабет, и три официанта бросились с подносами к гостям. — Какая неудачная ледяная фигура. Она получилась слишком маленькая, — заявила она, и поставщик забормотал извинения, не зная, как оправдаться.
— Лизабет?
Курт сунул голову в дверь громадной кухни и улыбнулся необычайно красивой девушке, что шла навстречу ему с подносом. Он шире распахнул дверь. Она прошла мимо, слегка задев его бедром. Он чуть отстранился, улыбнулся еще ласковей и лишь тут заметил, что на него неодобрительно уставилась Лизабет.
Он проскользнул на кухню, а мимо него шли официантки, и каждая улыбалась ему, в надежде быть замеченной. Актрисы, подумал он, хотят, чтобы их открыли. Слишком часто их таланты проверяются в спальне, а не на подмостках, и это прискорбно. Лишь когда вышла последняя девица, Курт вспомнил, что ему нужно.
— Лизабет, я не уверен, что хватит белого вина. Нам нужно, по крайней мере, пара ящиков совиньон, да и красного не мешает подкинуть. Ты не могла бы тотчас же позвонить, чтобы привезли?
— Нет необходимости. Я все заказала заранее. Ящики в винном погребке.
— Ты просто чудо. — Курт улыбнулся, комплимент прозвучал совершенно искренне, поэтому он удивился, когда Лизабет закатила глаза, давая понять, что не одобряет его шутливого тона. Он засмеялся, защищаясь. — Я серьезно. Вечеринка просто потрясающая, да еще и устроена в мгновение ока. Без тебя ничего бы не получилось. Сасс от души веселится. — Курт нетерпеливо повернулся к двери, словно хотел посмотреть сквозь нее, как маленькому мальчику не терпится узнать, нравится ли его матери подарок, сделанный им ко дню ее рождения. Он тут же отказался от этой невозможной задачи и снова посмотрел на Лизабет. — Как ты думаешь, ей нравится вечер?
— Нет необходимости. Я все заказала заранее. Ящики в винном погребке.
— Ты просто чудо. — Курт улыбнулся, комплимент прозвучал совершенно искренне, поэтому он удивился, когда Лизабет закатила глаза, давая понять, что не одобряет его шутливого тона. Он засмеялся, защищаясь. — Я серьезно. Вечеринка просто потрясающая, да еще и устроена в мгновение ока. Без тебя ничего бы не получилось. Сасс от души веселится. — Курт нетерпеливо повернулся к двери, словно хотел посмотреть сквозь нее, как маленькому мальчику не терпится узнать, нравится ли его матери подарок, сделанный им ко дню ее рождения. Он тут же отказался от этой невозможной задачи и снова посмотрел на Лизабет. — Как ты думаешь, ей нравится вечер?
Лизабет пожала плечами, взяла полотенце и промокнула лужицу воды на столе возле раковины.
— Да ладно, Лизабет. Не скромничай. Мне правда интересно узнать твое мнение. После вашего маленького приключения Сасс как-то изменилась.
Лизабет остановила взгляд на любовнике Сасс. В этот вечер Курт выглядел особенно привлекательно, похудевший и загоревший после съемок на Карибском море. Ничего не скажешь, красавец. Во вкусе Сасс. Она любит красивых мужчин. Но Лизабет ни секунды не верит, что у них это серьезно.
Смех Курта прервал размышления Лизабет. Она быстро посмотрела на него. Опустив глаза, он провел ладонью по густым волосам.
— Мне до сих пор не верится, что вы это сделали. Вот так внезапно приняли решение и даже не поставили в известность Ричарда. И мне ни слова не сказали. Если бы я не знал всю историю до мельчайших подробностей, то решил бы, что Сасс пыталась от нас избавиться.
— Не от всех, Курт, — напомнила ему Лизабет. — Она взяла меня с собой.
Когда он взглянул на нее, улыбка оставалась на его лице, но уже слегка утратила свое обаяние.
— Да, взяла тебя, как доверенное лицо, как секретаршу. Полагаю, что это создает прецедент насчет любовника Курта и советника Ричарда. Может, мне тоже заняться делопроизводством? И тогда она будет брать с собой меня, а ты останешься лежать в пыли.
— Я ни на что не намекаю, Курт, — сухо возразила Лизабет. — Извини, если я тебя обидела. Сасс не пытается ни от кого отделаться. Она просто отправилась на Аляску, поскольку это было ей необходимо. А теперь все в прошлом.
Лизабет подняла поднос с бокалами и поглядела их на свет. Найдя их приемлемыми, она стала переставлять бокалы на другой поднос, сделав вид, что поглощена этим занятием, чтобы не продолжать разговор с Куртом. Но от него не так-то просто было отделаться.
— Правда? — спросил он более мягким тоном, и озабоченность перевесила его неприязнь к Лизабет. Он покачал головой, стараясь говорить убедительно. — Я так не считаю. После возвращения она как-то отдалилась. Она старается это не показывать, но когда расслабится, я это вижу. — Курт бросил в рот маслину. — Ты знаешь, что она встает среди ночи и сидит на втором этаже, глядя в окно? Ты это знаешь? Бессонница. Прежде она не страдала ею.
Лизабет кивнула. Ее радары были чувствительными, и Лизабет знала, когда у Сасс Брандт дела шли не так, как нужно. Она тоже не раз видела, как Сасс сидит и смотрит в темноту, а потом либо засыпает, либо бредет назад в комнаты, которые делит с Куртом. Часто Лизабет казалось, что она что-то чувствует в Сасс, какую-то дыру вместо бурлящей прежде энергии.
И тогда Лизабет хотелось проскользнуть в темноте, сесть возле Сасс, по-матерински обнять или взять за руки и спросить, что же случилось тогда в хижине? Лизабет знала, что Шон забрал часть души Сасс, проделал зияющую дыру в ее сердце. Лизабет даже не была уверена, сознает ли сама Сасс, что произошло, и Курту никогда этого не постичь, как не понимал он полночных блужданий Сасс. Так что Лизабет просто сказала:
— Да, я знаю.
— Ну? — наступал на нее Курт. — Не думаешь ли ты, что это немного странно? Эти проблемы со сном.
— Она просто расстроена. — Лизабет начала складывать тарелки, но поставщик забрал их у нее, а его косой взгляд сказал ей, что на кухне она нежеланная персона. Почему ей так трудно найти место, где она была бы желанной? Лизабет неохотно отошла в сторону и позволила ему делать свою работу, хотя сама она конечно же сделала бы это лучше. Обычно подобные вечеринки устраивались на деньги Сасс. Не на деньги Курта. На этот раз все оплачивал он, и это, само по себе, позабавило Лизабет. Видимо, он даже решил потратиться, лишь бы ее развеселить.
— Не понимаю, почему она так разочарована. Ведь у нее и прежде бывали осечки. Помнишь, когда ей не дали роль в «Песне ветра»? А ведь ей очень хотелось получить ее. Но в тот раз она не захандрила. Это ей не свойственно. — Курт взмахнул руками. — Она ведь не отступает и не сдается. Просто берется за следующую вещь, какая значится у нее в плане.
— В этом-то и проблема. Та смешная книженция стояла у нее в плане. Она была у нее первой, на какую Сасс решилась, и у нее не получилось ничего. Я знаю, Курт, это нелегко понять, но некоторым людям важно самим контролировать собственную жизнь, — протянула Лизабет.
Курт лениво поднял брови. Он не глуп и не позволит Лизабет уйти так просто.
— Большинство из нас контролирует собственную жизнь. Только такие, как ты, упиваются тем, что забираются с руками и ногами на другого человека ради собственного возвышения.
— Очень хорошо, Курт. С меня два доллара.
Лизабет распахнула двойные двери. Пора отправляться на вечеринку и там потихоньку совать нос во все дела. Достаточно ли закусок? Хватает ли спиртного? Говорят ли о Сасс — в ущерб ей или нет, — чтобы Лизабет могла рассказать ей об этом утром? Разумеется, она подаст все это в виде сплетни, которую нашла смешной. Сасс должна знать такие вещи. Сасс должна знать, кто ее верные друзья.
Курт преградил рукой проход и придержал ногой дверь. После чего сверкнул глазами на Лизабет и прошептал:
— Ты поразительная особа, Лизабет. Почти всегда ты мне кажешься забавной и обычно ничуть меня не раздражаешь. Но когда вдруг начинаешь строить из себя невесть что, я этого не выдерживаю. Ты что, считаешь себя единственной, кому дорога Сасс? Или ты одна знаешь, что для нее хорошо? Ну, так я сообщу тебе новость. Ты знаешь не так много, как тебе кажется. Я сплю с этой женщиной, я разговариваю с ней среди ночи. Я знаю, что творится в ее голове, а когда не знаю, то беспокоюсь.
— Это весьма благородно с твоей стороны, Курт. Уверена, что Сасс это ценит. Я пыталась убедить тебя, что у меня такие же заботы, но ты, по-моему, не захотел это услышать. Ты задал мне вопрос, и я ответила. Ты предпочел не заметить этого и начал со мной спорить. Не понимаю, почему я должна улыбаться и пытаться тебя убедить, что мое мнение имеет право на существование. Это пустая трата времени. Извини, но мне пора браться за свою работу. Я должна позаботиться, чтобы эта вечеринка прошла успешно. Не ради тебя, а ради Сасс. Единственное, в чем мы с тобой сходимся, — это в желании снова увидеть ее улыбающейся.
Лизабет двинулась вперед, с негодованием оттолкнув его руку. Он только покачал головой, глядя ей вслед. Лизабет самая высокомерная особа, каких он только встречал в жизни. Ему попадались красивые и надменные женщины, и это он еще мог простить. У тех и впрямь имелись основания задирать нос. Но Лизабет?
И все-таки Сасс она нравится — трудолюбива, старательна, легко проникает в толпу гостей, роящихся вокруг дома, ходит среди них почти невидимая. Видимо, в таких случаях выгодно обладать незаметной внешностью. Да и в конце концов, кто бы стал делать всю работу без Лизабет?
— Я говорил ей десять раз, что этот проект как раз для нее, — горячо говорил Ричард, бросая взгляды на Сасс, хотя разговаривал с Марком Эвереттом, главой студии «Сони». — Однако Сасс все еще никак не может опомниться. Ты ведь знаешь, какой напряженной была работа над «Перекрестным огнем». Думаю, что ей потребуется еще некоторое время. И уж тогда мы будем готовы к разговору. Верно, Сасс?
Сасс вздрогнула и подняла голову, внезапно осознав, что разглядывает кнопки на рубашке Марка Эверетта. Вечеринка их не предполагала наличие черных бабочек, но ведь он приехал откуда-то еще. Сасс нравились мужчины в смокингах, но у мужчины во фланелевой рубашке такой земной, успокаивающий вид. В нем что-то есть. В мужчине, живущем далеко в горах на…
— Извини, Ричард. Боюсь, что я отвлеклась.
Марк рассмеялся, и Сасс отвела взгляд от Ричарда, глядевшего на нее со смесью едва скрытого разочарования и озабоченности.
— Сасс, и не слушай этого старого козла, — посоветовал Марк. — Если бы я мог устраивать себе после каждого фильма отдых месяца на два, клянусь Богом, я бы это делал. Не беспокойся. Если ты серьезно думаешь поработать с нами над «Островом», то так и скажи. Мы немного подождем и займемся второстепенными съемками. Курт уже намечается на вторую главную роль.