– Я??? – Вячеслав попятился, споткнулся о тот диск, с которым прежде игрался, и едва не упал, тут же начав возмущаться: – С чего это вы взяли, что это был я?! Да с ней только ленивый не был! Она же всех подряд собирала! При чем тут я???
– Если не вы, то кто же? – глумливо пропел Сева, начав раздражаться из-за того, что снова ничего не может узнать. Тут же посерьезнел и строго спросил: – Вы утверждали, что она с вами делилась всем, чем только можно. И тут же утверждаете, что не знаете. Она же вам все рассказывала! И к тому же… Я не поверю, чтобы вы стали разменивать себя на падшую женщину, коей пытаетесь выставить Наталью. Я вам не верю, Вячеслав. Вы врете. Вопрос – почему? Вы чего-то боитесь? Или кого-то?
– А может, и боюсь, что с того? – огрызнулся тот.
– С таким-то телом, Слава! – поддел его Сева. – С такими-то натренированными мышцами и кого-то бояться. Что-то тут не то. Чего-то вы мне не договариваете. А? Что скажете?
С силами и ответом Вячеслав собирался очень долго. Томился, корчился, хмурился, потом все же сказал:
– Не я один его боюсь, понимаете?
– Нет. – Сева настырно тряхнул головой. – Поясните.
– Наташка его тоже боялась. Любила и боялась.
– Опа! Как это любила?!
– До дрожи в коленках, как-как!
– А с вами – это что? Это не любовь?
– Со мной? Скажете тоже! – фыркнул Вячеслав, поглядев на Севу, как на ископаемое. – Со мной был только секс. Она в этом мастерстве преуспела, поверьте. Со мной секс и душевная отдушина, если хотите. Придет, разноется. Жаловаться начнет. И на этого своего тоже жаловалась.
– Поконкретнее, пожалуйста. Что конкретно она говорила?
– Ну… Всякое говорила. Что гад, говорила. Что опасный человек и что она его боится. И давно бы, говорит, завязала с ним, да тянет к нему как магнитом. Как наркотик эта любовь для нее была.
– И вам не обидно было слушать подобные излияния от женщины, с которой вы спите?
Нет, Сева действительно ничего не мог понять в подобных отношениях. Что-то то ли с его, то ли с их извилинами не так.
– Легко было делить ее с ним?
– А я и не делил. Я просто брал то, что мне предлагали, не заморачиваясь особо на морали, и все, – совершенно искренне изумился Вячеслав. – Я же на ней жениться не собирался.
– А тот, другой, собирался?
– Может, и собирался, он мне об этом не говорил, – развеселился непонятно с чего хозяин холостяцкой квартиры.
– Вы с ним были знакомы?
– Нет, – ответил твердо Слава и очень спокойно выдержал его взгляд. Он вообще как-то успокоился и не боялся теперь, во всяком случае, Севе так показалось.
– Нет? – Снова перед ним возникла невидимая преграда, до каких же это пор будет продолжаться, кружит и кружит по одному месту. – И даже не видели его никогда?
И вот тут наконец Вячеслав сумел его порадовать:
– Почему не видел? Видел, конечно. Издалека. Как зовут, где живет – не знаю. Наташка не говорила, я не расспрашивал. Но видеть их вместе видел. Потом спросил: он? Она подтвердила. Видный мужик, вроде меня. – И он посмотрел на прокурорского работника с явным превосходством.
– Хорошо. – Сева поднялся. – Значит, узнать его сумеете?
– Узнаю, а чего нет? А у вас что же, и его фотография имеется? – Он дернул подбородком в сторону фотографии Натальи, которую Сева все еще держал в руке.
– Фотографии нет, но, если потребуется, придется составить фоторобот.
– А это может потребоваться? – Вячеслав снова забеспокоился. – С чего это вдруг?
– А так. На всякий случай…
Глава 15
Она плескалась в ванной час, наверное. Намыливалась, смывала с себя мохнатую пену и снова намыливалась. И все-то ей казалось, что кожа хранит еще запах тюремных стен и тюремной баланды. Вещи, в которых ее увезли, она даже стирать не стала. Бросила в пакет и поставила возле входной двери на выброс. Пока купалась, Стас все отнес на помойку. Вскипятил чайник. Нарезал колбасы, сыра, хлеба. Усадил за стол и, ни о чем не спрашивая, уселся напротив. Смотрел на нее глазами побитой собаки, без конца нервно дергая кадыком.
– Как ты тут без меня? – нарушила молчание Ирина, стягивая с волос полотенце на плечи. – Не голодал?
– Я не ел почти ничего, малыш, – пожаловался муж. – Какой аппетит, когда ты в такой беде!
– Как работа?
Меньше всего ее сейчас интересовала его работа, но спрашивать о чем-то надо было, чтобы не начал спрашивать он. Одно дело – сверлить друг друга глазами в тюремных застенках под бдительным оком надзирателя. Другое дело – поднимать скользкую тему дома.
– Работа? – Ее вопрос Стаса удивил. – А что работа? Все по-прежнему. Заказы, заказы, клиенты. Все, как и было. Ты-то как, Ир? Отпустили насовсем?
– Кто ж его знает, – ее передернуло, стоило вспомнить мышиную возню по ночам в углах камеры. – Для начала под подписку о невыезде. А что дальше…
– А с чего они вдруг к тебе прицепились, дорогая? С чего это вдруг на тебя набросились? Ладно, приехала ты…
– Наташка оставила завещание на мое имя, – перебила его Ирина, опасаясь, что воспоминание о ее неурочном возвращении снова подвигнет Стаса на ревностный допрос.
– Что?! – Стас неестественно вытаращил глаза, сделавшись похожим на огромного филина. – Завещание?! Она что же… В самом деле собиралась умирать?!
– Не знаю, собиралась или нет. – Ирина поморщилась. – Но в завещании упомянула именно меня. Это, собственно, и сыграло со мной злую шутку. Следователи углядели в этом мотив для совершения преступления. Кстати, как прошли похороны?
Стас сообщил ей, как только она вошла, что Наташу вчера похоронили.
– Похороны? Да так… Скудно было с народишком. Человек пять с Генкиной работы. Кое-кто из соседей. Представляешь, поминки на кухне уместились.
– Да ты что?!
Ирина расплакалась. Слезы брызнули сами собой, и она уже на могла остановиться.
Как все чудовищно! Как несправедливо! Ее любимую подругу Наташку, которая запуталась в своих бедах, обезумела от ненависти и горя, похоронили как… как хоронят бездомных. Маленькая горстка народа. И даже поминки не смогли справить по-человечески. Сказать о ней хоть что-то хорошее. Пожалеть ее, погоревать.
– Кому было горевать, кому говорить, Ириш? – Стас перетащил ее к себе на колени, гладил по спине, мокрым волосам, вытирал слезы. – Все уже знают, что Наташка Генку спровадила на тот свет. Какие чувства у людей, как ты думаешь?! В дом никто не пошел. За столом всего и народу было: я да две соседки. Не в гостиной же было стол на троих накрывать. Сели по-домашнему на кухне. Съели по блину с медом. Выпили по рюмке и разошлись. Я все убрал. Запер квартиру. Ключи у нас теперь.
– Зачем они мне, Стас?! Зачем?! Неужели ты и правда думаешь, что я стану вступать в права наследования? Мне оно не нужно! Ничего не хочу!
– Как хочешь, Ириша. Как хочешь, успокойся только, не плачь, прошу тебя. Идем, я тебя в кровать уложу.
– Не хочу я спать! – взбрыкнула она, соскочила с его коленок и ушла на балкон.
Стас вымыл посуду. Хлопал дверцей холодильника, убирая тарелки с колбасой и сыром. Потом вышел к ней. Встал рядом, облокотился на перила. С жалостью посмотрел на нее и сказал:
– Знаешь, у кого хватило ума притащиться на кладбище?
– У кого? – Она вытерла слезы полотенцем, которое все еще болталось на плечах, и со всхлипом повторила: – У кого хватило ума?
– У Генкиной любовницы, представь себе! – Он неприлично выругался. – Нахалка все же, скажу тебе! Приперлась с букетом роз. Да не с одним! Целых три приволокла, на каждую могилу по букету. Благодетельница тоже!
– Ее что же, освободили?! – удивленно воскликнула Ирина. – Она же главная подозреваемая была!
– Вот именно, милая! Именно! – Стас замотал головой, скрипнув зубами. – Кто-то за нее очень сильно хлопочет. Оттого, болтают, и тебя загребли, чтобы ее постараться отмазать.
– Откуда такая информация?
– Откуда! Из тюрьмы. – Он осторожно привлек ее к себе, прижался и забормотал ей на ухо: – Пришлось раскошелиться. Приплатил кое-кому, мне и рассказали. Сами удивляются. Говорят, мол, все на этой врачихе сходится. Все против нее. Тебя так, за компанию арестовали.
– Как это за компанию?! Чтобы не скучно было, что ли?!
– Да нет… Мол, несколько версий отрабатывают. Ищут заинтересованных в Наташкиной смерти. Я тогда еще не знал, что Наташка на тебя все подписала. Все никак не мог понять, в чем твоя корысть. Теперь вот понял: вас же двое наследников – ты и она. Ей Генка – полквартиры. Тебе Наташка что-то оставила. Вот и…
– Все, Стас! Все, хватит!!! – Она снова отпрянула от него, скидывая с себя его руки. – Не могу больше!!! Кто так думает, сам дурак! Все!..
Она ушла в комнату. Улеглась на диван, свернулась клубочком, включила телевизор и попыталась задремать под неторопливую монотонную речь ведущего дневной программы. Не получилось. Мысли, одна крамольнее другой, бередили душу. Стас еще как нарочно метался из комнаты в комнату. Хлопал дверьми, что-то напевать даже принимался. Нашел тоже время для песен! Убрался бы на работу, что ли. Она бы смогла тогда позвонить Саше. Рассказала бы о своих злоключениях. Да и вообще, увидеться не помешало бы. Не то чтобы она соскучилась, не до того было. Просто с ним Ирина могла говорить совершенно без утайки. Со Стасом так не получалось.
Не хотелось, да колола все же мысль, что у мужа есть женщина на стороне. Больно колола, между прочим. В тюрьме даже пыталась представить, какая та из себя. В чем ее преимущество? Моложе, красивее, умнее?..
– Ириша, тебя к телефону.
Стас присел к ней на диван. Трогал за плечо и совал в руки телефонную трубку. Надо же, а она и не заметила, как он вошел. Уснуть успела, наверное.
– Как ты, дорогая? – звонила ее начальница. – Я тут такое узнала, прости господи! Так ты уже дома?!
– Да, все в порядке… наверное. Пока дома, – проговорила она с трудом.
Меньше всего теперь хотелось отвечать на вопросы начальницы. Меньше всего! Кто знает, как та восприняла новость о том, что ее сотрудница была заключена под стражу как подозреваемая в убийстве? Возьмет вот и уволит ее, чтобы не бросать тень на свою фирму. Все же о престиже пекутся, почему ее начальница должна стать исключением?
– Что значит пока, черт возьми?! – заорала та привычно. – Что ты несешь, дорогуша?! Ты что, в самом деле убила свою подругу?! Из-за каких-то сраных метров?
– Да нет. Никого я не убивала. И метров мне хватает вроде.
Ирина зажмурилась, представив, как та гневно стучит теперь кулаком по своему столу, пугая секретаршу в приемной, та боялась ее, ужас просто как.
– Вот и я говорю, что нет! И этому мудаку с мудрыми глазами так и сказала: не там ищете, господин хороший. Ирка – бродячую тварь с ладони накормит…
– Так у вас был кто-то?! – ахнула Ирина.
Ох, как ей стало стыдно! Как стыдно! Там теперь весь офис гудит, как улей пчелиный наверняка. Бухгалтерские девчонки сбились с ног, раскрашивая во все цвета и пробуя на вкус разномастные истории ее ареста. Они мастера придумывать. Чего только не насочиняли за это время. Можно себе представить!
– Был, был, дорогуша, – чертыхнулась начальница. – Виктором Ивановичем назвался. Приперся ко мне в кабинет. Сказал, что визит его частного характера. Что он хочет во всем разобраться, и все такое. Только, Ир, слышишь меня?
– Слышу, конечно.
– Только не верю я ему! И никому из них не верю. Ты осторожнее со словами. Слушай, у меня адвокат есть знакомый. Классный мужик, грамотный. Я к тебе его подошлю завтра.
– Да зачем, не надо, наверное?!
Такая забота трогала до глубины души, и Ирина снова прослезилась. Вон оно как повернулось, а она про престиж какой-то, про тень на фирму. Тень на плетень, за которым…
Господи, куда ее несет!
– Цыц у меня! – прикрикнула начальница на нее. – Не надо ей! Много законов, что ли, знаешь из УК РФ? Нет? Вот молчи и слушай, что тетя старшая говорит. Завтра будет у тебя. Все ему расскажешь, как есть. Ничего не скрывай! Мужик проверенный. Скрывать есть что?
– Если и есть, оно никакого отношения к этому делу не имеет, – неожиданно призналась Ирина, вспомнив о Саше.
– Все равно ему расскажи. Он решит – имеет или нет. Все поняла?
– Все. Спасибо вам… – Ирина снова уткнулась лицом в полотенце.
– Ревешь, что ли? Дуреха. Все будет хорошо, поверь. Да, и еще кое-что у меня есть для тебя…
Ее кто-то отвлек, и она минут пять разносила кого-то невидимого Ирине в пух и прах. Орала, материлась, грозилась отдать под суд. Потом было слышно, как выпроваживает из кабинета. Захлопывает дверь и снова:
– Ир, я понимаю, тебе сейчас не до чего. Но у меня к тебе имеется разговор. Разговор частного характера, как тот мудрый скажет. Сейчас не стану тебя грузить, а как все свои дела утрясешь, мы с тобой в баньку, там и поболтаем. Идет?
– Идет.
– Вот и отлично. В общем, запомни: завтра адвокат будет у тебя дома. Созвонимся с тобой, и я сразу его к тебе присылаю после звонка. Жди. Отличный мужик. Всю жизнь в прокурорах отходил. Решил вот на старости лет частной практикой заняться. Грехи, говорит, замаливать стану за невинно осужденных. О деньгах не беспокойся, оплачу. Все, давай, пока! И не реви мне там, слышишь!..
Стас ее новых слез перепугался. Забегал с валокордином, со стаканами. Все что-то приговаривал, уговаривал, просил не беспокоиться, на чем свет стоит ругал покойное семейство друзей, их любовниц и любовников, по милости которых его жена теперь в такой беде.
Ирина послушно приняла из его рук лекарство. Позволила себя перенести в спальню на кровать. И даже не стала роптать, когда муж прилег рядом. И ласки его ей показались не в тягость. Даже благодарность теплилась в душе за то, что не оставляет ее, а рядом все время, нежен и внимателен. Не в пример обычному.
– Кто звонил, малышка? – спросил он минут через сорок, вернувшись из душа.
– Начальница звонила. Сказала, что завтра пришлет мне адвоката. Знакомый ее хороший, говорит, знатный специалист.
– Адвоката?! – неожиданно он так перепугался, что побледнел до синевы. – Зачем адвоката, Ир?! Что, все так серьезно, да?! Они что, могут тебя снова туда, да?! И суд может быть??? Адвокат ведь подразумевает… О господи!!! Что же такое творится…
Он снова влез к ней под одеяло. Прижал ее к себе и без остановки говорил и говорил. И как любит ее, и как не может совсем без нее жить. И что, если с ней что-нибудь произойдет, он, наверное, следом уйдет. Она же все для него в этой жизни! Все, чем он живет и дышит!
Ирина слушала внимательно и ловила себя на мысли, что совершенно не знает, как к этим откровениям относиться.
Нет, он говорил совершенно искренне. И не заученными фразами, нет. Сбивался, чертыхался через слово, не умея сказать красиво, чтобы было не напыщенно и чтобы доходило до нее. Он давно-давно не говорил с ней так. Она же всегда ждала от него таких слов. А сказал он их только теперь. Почему же она слушает его с абсолютным спокойствием? Почему? Все дело в несвоевременности сказанного, что ли? Может быть, может быть…
– Ир, чего ты молчишь, а?! – Он повернул ее на спину, навис над ней и принялся целовать так, как целовал в прежней их несемейной жизни. – Я так люблю тебя! Я просто задыхаюсь от того, как люблю… А ты? Ты любишь меня, Ир?
Как же она была благодарна этому телефонному звонку, что прозвучал так неожиданно. Своевременность сегодня была соблюдена хоть в чем-то. Как благодарна была тому, кто вспомнил о ней вдруг и избавил от необходимости мучиться над ответом. Она же не знала, что ему сказать!
Любит или нет?! Любила – да. Когда-то любила до такой степени, что забывала о себе. Прощала ему грубость, невнимание. Старалась не обращать внимания на то, что самой приходится носиться с мусором, по магазинам, часто засыпать посередине кровати и просыпаться так же. На все как-то закрывала глаза, утешая себя тем, что таких, как она, – миллионы. Так же бегают, хлопочут, ждут нужных слов и нежности годами. И ничего, живут. Живут и чувствуют себя вполне счастливыми. А потом случилось…
Потом в ее жизни появился Саша. Следом случилось прозрение: а у мужа-то, оказывается, есть любовница. Отвратительное чувство гадливости тихонечко кололо каждый день, и кто знает, если бы не свалившиеся на голову страшные беды, жила бы она до сих пор со Стасом или уже направлялась бы в ЗАГС с заявлением о разводе.
– Да? – Стас метнулся за трубкой, не позволив ей даже подняться с подушек. – Да, она дома, а кто ее спрашивает?.. Ей скажете? Ну-ну… На, Ир, тебя. Не пожелали представиться.
– Алло, – проговорила Ирина и тут же обеспокоенно повторила, потому что на другом конце провода отчетливо слышался женский плач. – Кто это?
– Это Светлана, – выдавили с трудом, через громкие всхлипы. – Светлана Мохова. Помните меня?
– Еще бы мне вас не помнить, – хмыкнула Ирина, свешивая ноги с кровати и делая знак рукой Стасу, чтобы не лез подслушивать. – Слушаю вас. И прекратите рыдать. Жалеть вам некого особенно.
– Вы?.. Вы так думаете?! Что мне некого жалеть?! Они лежат там… Все трое рядом!!! Кому они могли помешать, кому, Ирина??? – принялась та орать срывающимся голосом.
– Я не знаю.
– И я не знаю! А узнать очень хочется, очень!!! Знаете, как умер Степан?! – вдруг спросила Мохова, прекратив плакать.
– Ну… Я слышала, что был кашель, что он задохнулся и…
– Нет!!! – та взвизгнула, перебивая ее на полуслове. – Он умер от остановки сердца! Это сначала его привезли с кашлем, да. Состояние ухудшалось. Дыхание, давление – все нестабильно. Боже, я до сих пор не могу вспоминать этот ужас! Он умер от остановки сердца, Ира!!!
– Вы что хотите этим сказать? – Руки, ноги, живот, плечи вдруг принялись мелко содрогаться, будто ток через нее пустили, будто она вдруг разом превратилась в отвратительный ледяной кисель. – Светлана! Что?!
– Приезжайте ко мне, Ирина. Нам с вами есть что обсудить, – произнесла через минуту Мохова совершенно другим, совершенно спокойным голосом, будто это не она только что бесновалась и рыдала в трубку. – Приезжайте! Нам нужно вместе все разложить по полочкам и найти наконец виновного. Иначе… Иначе нас с вами посадят как соучастниц, а виновный продолжит творить зло. Приедете?