– Как вернется, так и передай, черт возьми! – заорал Гришин ни с того ни с сего. Выдернул у нее из рук отсортированные бумаги и снова уложил их на стол. – И не трогай тут пока ничего! Нужно будет, сам отдам!
Губы у нее подрагивали от обиды, когда она выходила из его кабинета.
Нет, ну чего орать?! Чего бумаги хватать?! Сам же просил, чтобы подписанные документы на его столе не залеживались, а теперь из рук выдергивает. Психопат ненормальный! И чего так разнервничался, что помощника на месте нет? Так найдет она его по мобильному, господи ты боже мой!
– Сева? Сева, привет, – секретарша шмыгнула носиком. – Наш тут беснуется, тебя ищет. Ты скоро?
– А по поводу? – сразу насторожился Сева.
Он сегодня не успел положить на стол Гришину полный отчет по одному из дел и тут же струсил.
– Все по тому же! Сначала подозреваемая у него была. Подписку с нее взяли вроде. Потом сразу и начал орать. Ты уж давай там быстрее. А то я просто не могу больше!..
Сева зашел к ней в приемную почти через час. Он давно уже вернулся с происшествия, но незаметно прокрался в свой кабинет и корпел над отчетом минут сорок. Примется Гришин метать громы и молнии и требовать этот самый отчет, а он ему распечатку – раз и на стол под самый нос.
– У себя?
Сева привычно положил ей на коврик для мышки шоколадную конфету. Так вот повелось: как заходит в приемную, так секретарше конфетку. Девчонка была с понятием, всегда прикрывала. Даже если он и дома в тяжелом похмелье валялся.
– У себя. Иди уже.
Гришин корпел над грудой документов. Внимательно изучал, что-то подписывал, что-то откладывал в сторону. Явившемуся пред его очи помощнику очень обрадовался. Несколько минут обсуждал с ним освобождение из-под стражи обеих подозреваемых. Одну выпустили под подписку. Второй пришлось вносить залог.
– Ты вот что, Сева, сделай, мил-дружок, – задумчиво обронил Гришин. – Поспрашивай там у соседей погибшей, по близ лежащим кафешкам пройдись, по барам. Поищи, словом, места ее дислокации. Где-то же она квасила. И не одна, по слухам. И в день убийства у нее дома мужик отирался. Надо бы выяснить: что за хахаль. Вообще, требуется расширить круг поисков, где и с кем она проводила свое время. А то начальство теребит меня, понимаешь. Новых версий подавай. Узкая направленность руководству не понравилась. Кстати, ты отчет подготовил?
Ну вот! Так и знал, что Гришин непременно про отчет вспомнит. И хитрец все же какой. Узкая направленность начальству не нравится! И не Гришина самого, а их общая. Так Сева с первого дня после происшествия талдычил ему, что мужика нужно того постараться установить, что погибшую с балкона за шиворот вытащил. А Гришин что? А Гришин поспешил отмахнуться и рявкнул тогда еще на него:
– У нас на эту Мохову столько улик, что на три дела хватит. Мужик-то тут при чем? Ему какой интерес убивать свою подругу? Ему от ее гибели нет никакого прока. Да и как его установишь…
Гришин вот тогда сразу определил, что установить личность любовника погибшей будет сложно. Практически невозможно! А ему – Севе – теперь устанавливай. Эта же такая кропотливая, такая изнурительная работа. Придется таскаться по соседям, опрашивать, напоминать, заставлять их напрягать свою память. Придется обходить все близлежащие бары, кафе и рестораны, а их в том районе немерено. И там снова опрашивать, снова заставлять вспоминать. И хорошо, если немерено повезет и кто-то когда-то видел погибшую Наталью с кем-то. И даже знает этого человека. А если нет? Если не повезет и ее никто не вспомнит, что тогда? Тогда вся его недельная изнурительная работа полетит ко всем чертям…
Район новостроек чем был плох: там не тусовались возле подъездов старушки – божьи одуванчики. Все они остались по своим старым квартиркам, в старых, давно обжитых микрорайонах. Здесь жили в основном люди среднего, молодого и очень молодого возраста. Наблюдательностью, как правило, не отличались. Любопытством редко кто страдал. Возле подъездов сиживать часами им было некогда.
Нет, Ирину – близкую подругу погибшей – они, конечно, видели. Она всегда здоровалась с ними при встрече, вежливо отвечала, если возникали вопросы. А вот ухажеров Натальи…
Нет, не видели. Под парами та частенько возвращалась, да. И кого-то даже водила к себе, после того как ее муж ушел к молодой врачихе в соседний дом. И гремели в квартире, и вечеринки устраивали, но вот в лицо…
Нет, не помнят. Да и много у нее их было, кто на машинах подкатывал затемно, кто на мотоциклах. Разве всех упомнишь. По кабакам надо поискать, там она обычно проводила одинокие вечера. В каком именно? Кто же знает!..
К концу недели Сева вымотался так, что, обнаглев, не являлся даже к утреннему совещанию в четверг и пятницу. Гришин пару раз грозился его уволить, о чем шептала Севе в трубку напуганная секретарша. Потом отошел и потребовал, чтобы без результатов помошник не смел появляться в прокуратуре.
А результат у Севы был отвратительным. Его вовсе не было – этого результата. Он обошел уже все кафе, что работали до двенадцати ночи. Там Наталья не появлялась. Пошел в рестораны, ошибочно сочтя, что ранг у погибшей был повыше. Там тоже пусто. Ни бармены, ни официанты ее не помнили. Начал с достаточно приличных баров и докатился до настоящих забегаловок – ноль! Оставался еще один бар, где собирались, по слухам, отпетые наркоманы и люди без определенных занятий. Туда в вечернее время Сева не рискнул пойти, оставил посещение на субботнее утро. В свой, между прочим, законный выходной.
Непонятно, с какой стати у данного бара с незамысловатым названием «Надежда» сложилась вдруг такая репутация? Приличные же все люди, ну! И те, кто проводил его долгими взглядами, покуривая на улице. И те, кто столкнулся с ним на лестнице. И возле стойки все тихо, чинно, мирно.
– Пива, пожалуйста. – Он влез на высокий табурет, улыбнулся молодой девушке слева, дождался заказа, пригубил и тут же опомнился, обратившись к девице: – Могу я вас пивом угостить?
– Можешь, – кивнула девушка и вздохнула. – Можешь не только пива, я бы и пожрала чего-нибудь.
– Не вопрос, – обрадовался Сева.
Он заказал порцию салата, картошки фри с отбивной, подумав, взял себе пару бутербродов с семгой и пригласил девушку за столик в углу.
– Не за стойкой же кушать, – пояснил Сева, когда она вроде будто бы заколебалась: идти или нет ей с ним в угол. – Поболтаем, пока станут готовить.
К тому времени как принесли заказ, а прошло минут пятнадцать, не меньше и не больше, Сева уже знал, что девушку зовут Таней. В баре она завсегдатай. Иногда за жратву выполняет мелкие поручения. Может пыль протереть, с запиской куда-нибудь домчаться или проводить кого-нибудь до дома, если тот сильно пьян. О клиентах здесь заботились, оказывается.
– Я ведь почему за жратву подпрягаюсь, – рассказывала Таня, очень живо жестикулируя. – В деньгах-то знаешь какое зло! У меня ведь как. Стоит копейке ржавой появиться, так я ее сразу на дурь сгоняю. Потом ругаю себя, желудком голодным страдаю… А так вот, за харч, чего не послужить.
Сева взял на заметку, решив разговорить девицу на сытый желудок. Чтобы она что-нибудь рассказала ему уже в благодарность, а не авансом. Таня тарелку опустошила в рекордно-короткие сроки, с сожалением глянула на хлебную корку с остатками соуса, положила ее в рот и пожаловалась:
– Редко, кто вот так, как ты, за спасибо меня кормит. Очень редко. Хотя тебе ведь на мое спасибо положить, так ведь?
– Ну почему сразу так? – Смущенный Сева тут же спрятал лицо за огромной пивной кружкой. – Спасибо – оно многого порой стоит.
– Ага, как же. Знаю я, рассказывай, – фыркнула Таня, потом перегнулась к нему через стол и прошептала: – Ты же ведь мент, так? Да не пугайся ты так, не красней. Просто ты тут целую неделю по микрорайону шаришься. Я пару раз тебя видела, как ты по соседним кабакам таскался. Ищешь, что ли, кого?
Спорить с ней было бессмысленно, да и незачем. Он же действительно ищет. И еще как ищет.
Осторожно, чтобы не заметил бармен, подозрительно косившийся в их сторону, Сева достал из кармана фотографию Натальи. Положил ее на стол в тени пивной кружки и спросил:
– Знаешь ее?
– Знаю, – кивнула Таня, глянув на фото очень быстро, тоже, видимо, в целях конспирации. – Она часто здесь зависала.
– Одна? – Сева, боясь показать свою неожиданную радость, впился зубами в бутерброд.
– Да как же! – фыркнула Таня, накрыла его руку ладонью и попросила: – Слушай, давай повторим заказ с картошкой, а? Порции такие мизерные, прямо-таки детские. Ну че, пожрем, а?
Сева заказал еще картошки с мясом и салат, мысленно послав Гришина к черту. Тот сейчас небось на даче шашлыками балуется, а он вот последние деньги в забегаловке спускает. Нет, как хочет. Пускай начальничек к премии еще пару сотен прибавляет.
Со второй порцией его новая неожиданная помощница справилась также быстро. Запросила потом еще и мороженого с кофе. Когда наконец насытилась, пробормотала сыто и довольно:
– Ну вот видишь, как все замечательно. А то бы я давно уже кайф сомнительный ловила, а завтра бы проклинала себя на твои бабки. А так и пузо сыто, и здоровью вреда никакого… А девка эта шальная какая-то была, скажу честно. Подбирала всех, кому не лень было ее трахать. Сначала с Сереней сальным возилась.
– Почему сальным?
– Да потому что он по натуре сальный и противный. – Татьяна хихикнула. – Будто не в квартире живет, а на помойке и помыться ему негде. Но с ним она раза два и снялась. Потом с байкерами терлась. Но они ее быстро отшили. Один – не знаю его по имени – все у виска пальцем крутил и говорил, что баба точно чокнутая.
– А как мне их разыскать, Танюша? – ласково так начал приставать сразу Сева, поскольку Татьяна вдруг беспокойно заерзала на своем стуле и принялась посматривать на дешевые часики на левом запястье.
– А на кой они тебе, парень? Байкеры на какой-то слет укатили, да и давно они уже у нее были. А Сереня сальный вторую неделю в ломке, к нему лучше не соваться. И зачем он тебе? Какой с него прок?
– Это уж, милая, мне решать, с кого мне какой прок, – деловито так перебил ее Сева.
– Не умеешь ты слушать, мент, – обиделась Таня. – Все перебиваешь, все перебиваешь. А я ведь главного не сказала.
– Ну и?
Сева проследил за ее встревоженным взглядом и понял, что к ним собирается подойти бармен в компании какого-то низкорослого лица с явными признаками кавказской национальности.
– Короче, я пошла, – она вскочила со стула. – Через полчаса возле «Лебедя», говорить с тобой больше здесь не могу. Иначе мне Марат башку снимет, что треплюсь непонятно с кем. Бывай, парень. И за харч спасибо!
Она ушла, а Сева остался. Он был жутко недоволен собой. По всему выходило, что собственные деньги он потратил зря. Девчонка ничего путного не сообщила и сорвалась с места, как только поняла, что он ее буквально допрашивает, но к «Лебедю» сходить все же собирался.
Чтобы не раздражать разнервничавшегося Марата, он взял еще кофе с куском яблочного пирога. И еще минут двадцать наслаждался ароматной сдобой. Невзирая на репутацию, готовили здесь отменно. И на порциях не скупились, хотя Татьяна и утверждала обратное. Потом Сева неторопливо рассчитался. Обескураженно улыбнулся, когда бармен посоветовал ему впредь не связываться с такими девками, как Танька. Пожрать, мол, пожрала на халяву и обломала парня. Вышел из бара и еще минут пять кружил по округе, пытаясь вычислить возможную слежку.
Нет, за ним точно не следили. Видимо, и впрямь поняли ситуацию так, как трактовал ее бармен. Успокоился и только тогда пошел к «Лебедю» – небольшому магазину бытовой химии неподалеку от дома, где проживала погибшая Наталья.
Если честно, он очень удивился, обнаружив возле магазина Таню. Думал, и в самом деле плакали его денежки.
– Короче, парень, – начала она без лишних предисловий, – вон в том доме видишь?
Сева кивнул, поймав направление ее перста.
– Короче, там на первом этаже в среднем подъезде живет один мужик.
– Что за мужик?
– Да умей ты слушать в самом деле! – возмутилась она. – Мужик, с которым твоя тетка в последнее время трахалась. Как зовут его – не знаю. Номер квартиры тоже. Но как войдешь в подъезд, его хата прямо напротив дверей. Все, давай, а то попаду с тобой…
Она нырнула за угол магазина в заросли жасмина, а Сева пошел в направлении того дома, где, по ее словам, и проживал тот самый мужчина, с которым погибшая крутила любовь в последнее время.
Все оказалось точно, без обмана. Дверь нужной квартиры была строго напротив подъездных дверей. Сева позвонил. Ждал долго, уже почти отчаялся. Наконец любовник погибшей ему открыл.
Ну что можно сказать о ее выборе? Нормально. Почти на пять баллов! Мужик был высоким, лет сорока, с развитой мускулатурой, высокими скулами и взглядом, от которого обычно бабы стелются штабелями. Такие обычно играют героев-любовников в кино.
– Чем могу служить? – достаточно вежливо спросил его хозяин квартиры.
– Мне нужно с вами очень серьезно поговорить. – Сева достал из кармана удостоверение, распахнул его и приблизил к лицу мужчины.
– А что за проблемы, начальник? – Мужик кривовато ухмыльнулся, но по глазам видно было, что перепугался. – Чего домой пришел, вызвал бы к себе?
– Разговор частного характера.
Это пока, про себя добавил Сева.
– Да? Ага, знаю я, как вы частным порядком разговариваете, – недоверчиво закрутил тот головой. – Ладно, входи, раз пришел.
Сева вошел и сразу с порога начал осматриваться.
Обычное холостяцкое жилище. В меру чисто, в меру накурено. Обстановка не бог весть какая, но и не хлам. В единственной комнате у одной из стен гора металла для занятий физкультурой. Следил за фигурой последний Наташин любовник, очень следил, такую страсть переворочать – сил и выдержки требуется немало. У Севы вот все руки не доходят, чтобы в форме себя держать.
Удержишь тут, как же, обозлился он снова на Гришина. В законный выходной – и то приходится таскаться по работе. Мало этого, еще и деньги собственные тратить.
– Перейду сразу к делу. Вы, Вячеслав, – назвал он его по имени, которое услышал в ответ на свое, – что делали в ночь на…
Он назвал дату смерти погибшей. И долго наблюдал за тем, как Вячеслав пытается вспомнить. Он даже к настенному календарю подходил, чтобы свериться со своими воспоминаниями.
– Меня, впрочем, не только ночь, но и день интересует, – поправился Сева, вспомнив, что с балкона Наталью извлекал мужчина еще засветло.
– Ага! Вспомнил! – обрадовался Вячеслав. – И день, и ночь этого числа, предыдущего и следующие три я выезжал за город.
– Выезжали? Как выезжали? С кем?
Он не мог скрыть своего разочарования. Казалось бы, вот оно – нащупал, а тут вдруг какие-то отъезды. Так ведь не должно быть? Кто тогда был у Натальи накануне гибели?
– Выезжал с командой в летний лагерь, попросили гиревиков посудить. Вот там и парился почти неделю. Я ведь силовым троеборьем занимаюсь, раньше профессионально, теперь так – для души и тела.
– Вы знакомы с этой гражданкой?
Сева показал хозяину фотографию Натальи, ничуть не сомневаясь в том, что тот говорит ему правду. Если был в лагере, то его алиби может подтвердить десятка три человек. А если еще и судил там, то все время был на виду. Проверять даже не стоило, хотя и придется.
– Наташка? Конечно, знаком. У нас с ней одно время роман был.
На лице Вячеслава снова появилось напряжение, когда он возвращал фотографию Севе. Чего-то он все-таки побаивался, только чего?
– Как давно?
– Да до последнего дня, можно даже сказать, – ответил тот нехотя. – Недели полторы-две назад у меня ночевала.
– А где вы встречались обычно? Как происходили ваши встречи?
– Спонтанно, знаете, – он пожал шикарными плечами. – Она звонила обычно. Приходила. Редко когда в баре пересекались. Нет, познакомились-то мы с ней именно в «Надежде», это потом уже созванивались. Она почти всегда звонила.
Станет он себя ронять звонками всяким теткам, читалось на его лице. Цену себе знает, спрос имеется. Кому нужно, позвонят сами.
– Когда последний раз она вам звонила?
– Ну говорю же – недели полторы-две назад. Числа не помню, ни к чему мне было заморачиваться. – Вячеслав подошел к груде железа, выкатил оттуда какой-то диск и начал поигрывать с ним ногой. – А почему вдруг такой интерес к нашим встречам?
– А вы что не знаете, что она умерла?
Вячеслав заметно вздрогнул. Оставил в покое металлический диск и ответил со вздохом:
– Да знаю. Чудная все-таки баба. Взять во цвете лет и удавиться! Понятно, конечно, все на нее свалилось.
– Она рассказывала вам о своих бедах? – удивился Сева.
Он почему-то думал, что такие красавцы слушать не умеют. Они, по его мнению, все больше самолюбованием занимаются. Да хвастовством еще. Но чтобы слушать!
– Часами рассказывала. Все планы мести своему муженьку вынашивала. То хотела его без штанов оставить. Разорить, одним словом. Потом и вовсе свихнулась. Захотела всем, и ему тоже, доказать, что это его любовница их сына того… Убила, короче. Даже собиралась труп эксгумировать. Я ей не советовал, если честно. Говорю, тебе мужиков, что ли, мало, чего ты до него докопалась? У него всего одна женщина, а ты нас меняешь как перчатки. Из мести, говорит… Странная она была, если честно. А вы чего про тот день и ночь спросили?
– По словам очевидцев, в тот день вы были у нее. И ушли за полночь, – соврал Сева.
– Я??? – Вячеслав попятился, споткнулся о тот диск, с которым прежде игрался, и едва не упал, тут же начав возмущаться: – С чего это вы взяли, что это был я?! Да с ней только ленивый не был! Она же всех подряд собирала! При чем тут я???