На очереди был Генка, потом Наталья.
Тут нужно было действовать осторожно. Предельно осторожно, чтобы не вызвать подозрений у Натальи. И тогда он заронил ей в душу идею, что ее сына отправила на тот свет Генкина любовница. Что сделала это специально и что теперь подбирается и к ней, к Наталье, чтобы завладеть всем, включая мужа и жилплощадь.
Наталья осатанела просто. Идею мести вынашивала долго и постепенно – не без его помощи, конечно, – пришла-таки к мысли убить Генку так же, как его любовница убила их сына.
Начала приставать к нему с просьбой достать яд. Она, глупая, даже не подозревала, когда умоляла его на коленях сделать это, что саму идею отравить собственного мужа, пускай и бывшего, закинул ей в голову тоже он. Заронил, закрепил и заставил присвоить.
Так и умерла с мыслью, что только она одна виновата в смерти Генки. Умирать, правда, не хотела. Пыталась даже сопротивляться, хотя и записку писала под его диктовку. Хихикала, считая это шуткой, но писала. И Моховой звонила по его наводке. Все же это было частью его плана.
Умерла благополучно, он только-только хотел было отряхнуть руки с облегчением, что все, мол, дело сделано, как посыпались сюрпризы.
У его тихони Ирки появился любовник! И кто бы вы думали?! Тот самый малый, которого он должен был убрать по заказу его же отца.
Вернувшись из командировки в неурочное время, обнаружил ее отсутствие. Утром долго сидел в машине и наблюдал за подъездом. Высмотрел. Как его тихоня жена выходит из дома напротив. Навел справки. Получалось, что ни к кому, кроме Александра, его жена пойти не могла. Не тот контингент был. Не подходил ни по возрасту, ни по статусу, ни по семейному положению. Подходил только он!
И что же получалось?!
Он этого мудака пощадил, отправив вместо него в мир иной папашу-заказчика, сочтя, что так бесхлопотнее будет, а тот в благодарность пригрел его жену. Так получается?..
Ревновал ли он свою жену? Нет! Три сотни тысяч раз нет! Он не мог ревновать никого, потому что никого не любил. Но вместе с тем он не мог допустить, чтобы Ирка с кем-то начала встречаться. Она не должна была начинать никаких отношений, распыляться, потому что по истечении небольшого отрезка времени должна была так же, как и ее друзья, умереть!
И тогда бы он уже продал обе квартиры и отбыл бы за границу наконец. Пора!!!
То, что половина квартиры их друзей принадлежала по праву Моховой – Генка, идиот, когда-то успел подписать, – его вовсе не смущало. Мохова сядет в тюрьму, он позаботился об уликах, целый мешок собрал, отправляя на тот свет Степашку и Наташку.
Мохова сядет в тюрьму, Ирка помрет благополучно, а он все продаст и отбудет. Пока разберутся, что половина квартиры ему не принадлежит как Иркиному наследнику. Пока все сопоставят, он будет уже далеко.
Тут – бац, новый сюрприз!
Мохову отпускают из тюрьмы. Ирка тоже вернулась. Последнему он очень обрадовался. Как же он ее сможет отравить, если она будет от него далеко? Но вот что касается Моховой, совсем другое дело.
Стас занервничал. Ох, как он занервничал! Нужно было на ходу менять планы, перестраиваться, а он этого не любил.
Но тут Светочка, хвала всем чертям на свете, разжигающим огонь, позвонила Ирке и позвала ее в гости. Дураком надо было быть, чтобы не обыграть ситуацию под себя! Он прямо в прихожей напоил Ирку отравленным кофе. Напоил, строго рассчитав дозировку. Она должна была успеть вернуться домой, не сдохнув по дороге.
Все произошло именно так, как он и рассчитал на ходу.
Ирка пробыла в гостях какое-то время. Вернулась своим ходом и тут уже – возле порога – начала отключаться. И даже теряя сознание, она, сама того не подозревая, снова сыграла ему на руку, назвав виновницей своего состояния Мохову.
Он уложил ее в кровать, прикрыл пледом, оставил умирать благополучно, а сам поехал к Моховой. Там очень сноровисто выпачкал ядом тот бокал, из которого Ирка пила вино. Других там на полке просто не было. Стояли позади какие-то, но какая хозяйка станет лезть в задний ряд за бокалами, она, конечно же, возьмет те, что под рукой. Так он расценил…
Хотел было даже к ней в кровать залезть, но баба что-то заартачилась.
Вернулся домой в надежде, что обнаружит там бездыханное тело своей жены, но та была жива. Не умерла и наутро, черт побери! И еще несколько дней упорно цеплялась за жизнь на больничной койке. Он тихонько добавлял ей в сок миллиграммы своего снадобья, пытаясь нейтрализовать действия лекарственных препаратов, а Ирка все равно жила! И кажется…
Кажется, она начала о чем-то догадываться. Последние два дня упорно не хотела принимать из его рук ничего: ни еды, ни питья. Смотрела на него как-то странно и ничего не принимала, даже отпихивала.
А теперь и вовсе пропала!
Когда он обнаружил ее палату пустой, то еле совладал со своим бешенством. Он готов был убить любого, кто подвернется ему под руку. Сдержался. Нельзя было давать волю своим чувствам, не доделав того, к чему так стремился все эти годы.
Ирку он найдет. Он, кажется, знает, кто ее может прятать. А вопрос – где, это вопрос времени. Он просто проследит за ним незаметно. И этот неудачник Саша сам приведет его к Ирке. А там уже дело трех минут – влить Ирке в пасть такую дозу яда, что она уже никогда не оклемается и не встанет на ноги.
Поразмышляв, Стас даже пришел в шикарное расположение духа.
Это ведь даже хорошо, что она умрет на руках у своего любовника, а не в его присутствии. Так меньше подозрений. И даже более того, если задумают отрыть старика, как отрыли Генку и его сына, и обнаружат, что тот сдох от яда, заподозрят кого? Правильно! Заподозрят Сашеньку, а не Стаса. Потому что кто на момент смерти был рядом с Ириной? Правильно! Сашенька…
Теперь бы вот только за ним проследить.
Стас погладил пачку тысячных купюр, вырученных им за смерть старика.
Вернее, предназначались они изначально для того, чтобы оплатить заказ за смерть сына, но потом…
Потом старик неосторожно проговорился, когда они выпивали. Он сболтнул, что когда-то работал в снабжении и возил химикаты в тот самый институт в Москве, где работал дед Стаса. И вроде бы даже с его дедом общался. И долго горевал, когда узнал, что тот умер. А потом, приехав в последний раз, потому как ушел на пенсию и работать больше не собирался, выслушал сплетни по поводу его скоропостижной кончины. Сплетни были грязными, с намеком на то, что к смерти деда приложил руку внук. И что будто бы потом этот внук помог умереть и родителям.
Лаборантки болтали с кладовщицами, принимая у него товар, а Степан Александрович слушал. Не для нужды какой особой, а от пустого любопытства и безделья. Верил и не верил. Внука он у деда на кафедре встречал неоднократно, в лицо знал неплохо и считал, что малый вполне нормальный, не то что его сынок-неудачник.
И забыл об этом вовсе, не повстречайся ему однажды этот самый внук в их дворе.
Конечно, Стас не узнал снабженца в хромом старике. И очень удивился, когда тот обратился к нему с неожиданным заказом. Спорить не стал, приняв заказ к исполнению, но удивлению и страхам его не было предела.
Как тот узнал о его страшном ремесле?! Когда? Откуда?!
Старик сам рассказал, охмелев. И еще рассказал, что несколько раз наблюдал за Стасом и видел, как тот закупает странный товар в аптеках, в магазине химикатов и толкается на рынках среди старушек с травками. Решил попробовать удачу, лупанув напрямую при встрече. Выгорит – хорошо, не выгорит – прикинется дурачком, и дело с концом. Все выгорело! Стас заказ принял, старик деньги в банке получил, теперь надлежало обговорить детали: как и когда удобнее Александру сдохнуть.
Старик так ведь и говорил – сдохнуть, и еще добавлял кое-что гадкое, не особо церемонясь в выражениях, – настолько ненавидел собственное чадо. Рассказал, что уже ищет варианты по обмену квартиры на меньшую, чтобы разницей в стоимости погасить кредит. Он, мол, не дурак, все продумал. Он в долговой яме сидеть не станет. А такая квартира зачем ему одному?..
Стас слушал его, кивал, хотя про себя сразу решил, что старика нейтрализует.
Тот знал о его прошлом, стало быть, не жилец. Он подробно отчитался заказчику, что нашел Александра в деревне в доме тещи его друга Евгения. Что нечаянно нарвался там на его соседку, но она не смогла его рассмотреть, так что опознать не сможет.
Зачем он рассказывал старику о своих промахах? Да так просто, для поддержания разговора. Он же знал, что тот к утру помрет, чего языком не поболтать, тем более что больше откровенничать подобным образом он ни с кем не мог в этой жизни. Только с самим собой да еще с клиентом, который уже обречен…
Стас снова спрятал пластиковый кейс в тайник, который оборудовал на своем рабочем месте. Там, в тайнике, и зелье хранилось, которое помогало ему продвигаться на пути к мечте. Уже готовое зелье в старом пузырьке из-под химикатов. В нем когда-то хранил его дед, впервые приготовив эту дрянь, в нем хранил его и Стас, решив не изменять традиции. На удачу, так сказать. Подливал только время от времени новую дозу.
Стас снова спрятал пластиковый кейс в тайник, который оборудовал на своем рабочем месте. Там, в тайнике, и зелье хранилось, которое помогало ему продвигаться на пути к мечте. Уже готовое зелье в старом пузырьке из-под химикатов. В нем когда-то хранил его дед, впервые приготовив эту дрянь, в нем хранил его и Стас, решив не изменять традиции. На удачу, так сказать. Подливал только время от времени новую дозу.
Сейчас он сдаст мастерскую вахте. Сядет в свою машину и поедет домой. Правильнее, не домой, а к дому. Там он встанет на стоянке и будет ждать. Когда-то же соперник попрется к его жене. Тогда он за ним и проследит.
Он едва не упустил этого придурка. Правильнее – не пропустил! Стас только во двор въезжал, а соперник, которого он по великодушию своему глупому решил оставить в живых, уже со двора выходил.
И не особенно он прячется, подумал тогда еще Стас. Может, задумался, бегом отправляясь к автобусной остановке. Может, просто не ожидал, что они столкнутся так вот, на ходу. Ну да бог с ним, решил про себя Стас, что им там движет. Главное – он сейчас за ним осторожно проследит и точно узнает, где тот спрятал от него Ирку.
Александр вел его, словно по заказу. Не оглядывался, не жался к стенам домов, не пытался быть незаметным. Вышел на центральной площади перед областной больницей, кстати, там у Ирки излечиться точно был шанс. Слава о здешних врачах ходила хорошая. Вошел через центральный вход, оставил свои вещи на вахте. Переоделся в белый халат и тапочки и, подхватив пакеты, что принес, пошел к лифту.
Стасу пришлось бежать по лестнице вверх, надрываясь что есть сил. На каждом этаже тихонько выглядывать из-за шахты лифта и смотреть, не выходит ли Александр с другими людьми.
Вышел тот на пятом этаже девятиэтажного корпуса. Реши он проехать еще пару этажей, Стас бы за ним точно не успел, аж взмок весь, прыгая через две ступеньки.
На пятом этаже больничного отделения было пустынно. По коридору не сновали больные. Нигде не было видно дежурного медперсонала. Даже настольная лампа над столом в центре коридора не горела. И стол был пуст без привычных взгляду больничных журналов и регистрационных карт.
Будто вымерли все в этом отделении, подумал он, тихонько пробираясь следом за соперником к Иркиной палате. Будто вымерли или собирались! Подумав так, он про себя рассмеялся, беззвучно вздымая грудью. За остальных он ответ держать не может, а вот что его жена сегодня отдаст богу душу, это стопроцентно. В том, что Александр идет навещать Ирину, Стас не сомневался ни мгновения.
Палата номер четыре! Вот где притаилась коварная изменщица. Туда оттащил пакеты с больничной передачкой Александр. Там пробыл двадцать пять минут и оттуда вышел с блуждающей на губах тревожной улыбкой. Переживает, стало быть, за любимую! Ну-ну…
– Улыбайся пока, голубок! – прошептал Стас, решив вдруг, что зря он оставил парня в живых. – Улыбайся… До утра…
Утром, по его подсчетам, должны были обнаружить Ирину мертвой в больничной койке. Сначала она уснет, а потом – уже во сне – ее сердце остановится.
Кто последним ее навещал? Правильно! Саша!..
Все отлично. Все снова мимо него – все подозрения и улики.
Он вошел в палату и почти тут же его остановил ее испуганный возглас:
– Стас! Ты?! – Ирина приподнялась на локтях на подушке и замотала головой из стороны в сторону. – Уходи! Уходи немедленно! Что ты здесь делаешь?! Зачем пришел?!
– Я пришел к своей жене. Разве мне это запрещается? А ты неплохо выглядишь, кстати. – Он подошел к кровати, на которой она продолжала метаться и, ломая ее сопротивление, с силой обнял и поцеловал в рот, укусив. Отдышался и сказал: – И я пришел сюда исправить то, что не успел доделать.
– Что именно?! – Ирина закрыла рот ладонью, почувствовав солоноватый привкус крови: муж поцеловал ее очень больно, прокусив губу.
– Я должен, малышка, сделать так, чтобы ты уснула и не проснулась уже больше никогда. Сделал бы это и раньше, не исчезни ты из-под самого моего носа. Ай-ай-ай! Разве так можно? Ну показывай, где тут у тебя сок, милая. – Поглумившись с паскудной ухмылкой, Стас принялся ворочать в ее тумбочке.
– Уходи, чудовище! Уходи или я позову охрану! – достаточно громко для заболевшей проговорила Ирина и попыталась встать, но не смогла, ноги не слушались.
– Охрана? Какая охрана, Ириш? Тут медсестры нет, а ты про охрану. На твоем этаже все будто вымерли. И ты вымрешь к утру, – он рассмеялся почти счастливо. – Саша твой придет, а тебя уже нет. А я все унаследую, потом продам и уеду отсюда далеко-далеко. Скорее бы уж! Я так устал ждать… А вы все никак не передохните, черт бы вас побрал! Я стараюсь, стараюсь…
– Так это ты всех?.. Ты всех убил?!
– Я, я, не сомневайся. Только доказать никто ничего не сможет, улик против меня нет и быть не может. Я же умный, дурочка ты моя! Твоим старикам я тоже помог отправиться к праотцам. Чтобы под ногами не путались…
Округлив глаза от ужаса, Ирина наблюдала за тем, как Стас наливает в высокий тонкостенный стакан яблочный сок. Потом капает что-то туда из старинного пузырька мутного стекла, который достал из кармана куртки, размешивает градусником. А потом медленно приближается к ее кровати, и глаза у него при этом такие… Ну просто безумные у ее мужа сделались глаза.
– Ты сумасшедший! – охнула она и попыталась прикрыться одеялом. – Тебе лечиться надо, Стас! Не трогай меня!!!
Он тянул с нее одеяло, она как могла сопротивлялась. Уворачивалась от его руки, что пыталась ухватить ее за волосы и запрокинуть голову. Пыталась пихать ногами, но движения были очень вялыми, безжизненными.
Стас победил. Наступив коленом ей на грудь, он прижал за волосы ее голову к подушке и приблизил стакан с отравленным соком к ее лицу.
– Сейчас ты выпьешь все до капли, Ириша, – прошипел он, отдуваясь.
Борьба хоть и не была особенно яростной, учитывая слабость Ирины, но, боясь расплескать содержимое стакана, он напрягался, и это выматывало.
– Не буду! – закричала она как можно громче. – Я не буду пить твой яд!
– Будешь, милая. У тебя просто нет выбора!..
– Выбор всегда есть, Станислав, – неожиданно раздалось у него за спиной и странно, что не со стороны двери, а откуда-то из угла. – Отпустите женщину и поднимите руки!
Он резко дернулся, поворачиваясь на голос, и попятился.
В углу, оказывается, прикрытая незаметной глазу дверью, была очень просторная ниша. И из нее сейчас, как двое из ларца, выбрались два омоновца при полной экипировке. А третьим был тот, говоривший. И в руках он держал крохотный блестящий диктофон, откуда теперь неслась запись их с Иркой разговора.
– Понимаете теперь, насколько важным был ваш визит сюда, Станислав? – выключив диктофон, спросил Виктор Иванович, когда того уже упаковали в наручники. – Вы ведь никогда бы не признались? Нет. Нам и пришлось подсунуть вам Александра, хотя он и не соглашался поначалу, боясь за Ирину. Вы нас не разочаровали.
Стас молчал, глядя на милиционеров налитыми кровью глазами. Нужно было что-то придумать срочно! До того, как ему предъявят обвинения. До того, как за ним захлопнется тяжелая железная дверь камеры. Что придумать, что придумать…
– Я болен, понятно! – взвизгнул он вдруг, вспомнив слова Ирины. – Мне нужен врач!
– Будет тебе и врач. Все будет…
– Мне нужен адвокат и врач! Мне нужно вообще уехать, понятно! У меня есть деньги, меня ждут за границей!!!
Когда его увели, в палату влетел бледный до синевы Александр. Подскочил к кровати и, схватив ее лицо в ладони, принялся внимательно осматривать.
– Все хорошо, Саша. – Виктор Иванович тронул его за плечо. – Все теперь будет хорошо. Главный виновник пойман. И хвала небесам, что Ирине удалось спрятать от него свою записку. Иначе…
– Не видать бы мне ее живой, – закончил за него Саша едва слышно. – Чудовище. Такое чудовище! Страшно просто представить, сколько на нем смертей!
– Страшно, – согласился Виктор Иванович. – Все доказать не удастся. Но часть из них, думаю, докажем.
И снимем наконец подозрения с Моховой, закончил Виктор Иванович уже про себя. И Ирину перестанут подозревать в преступных мотивах. И самого Александра никто не упрекнет в неожиданной смерти его отца. Работы будет много, конечно, но цель уж больно благородная, он постарается.
Глава 24
Женька осторожно наступил на прибитую морозом траву сначала одной ногой, послушал тонкий хруст, улыбнулся. Потом наступил второй ногой, первую поднял, поглядел на оттиск своего ботинка и снова улыбнулся.
– Хорошо! – выдохнул он удовлетворенно, втянув ноздрями запах тлеющих углей и жарящегося мяса.
– Хорошо! – поддакнул Саша, ворочая шампуром угли. – А ты чего траву топчешь? Жалко же, она такая вся… Как в паутине…