— Всем доброго вечера!
В гостиную заходит супружеская пара, и Кристоф с Авророй поднимаются, чтобы поприветствовать их.
Бородатого лаэрда я узнаю сразу — это тот самый «дядя», что катался сегодня вместе с нами. Мужчина одет в черные штаны и бордовый пуловер, и кажется невероятно сосредоточенным и спокойным. Зато стоящая рядом женщина на его фоне выглядит чересчур легкомысленно и бодро.
— Это родители Кристофа, — наклоняясь к моему уху, поясняет Курт. — Радор и Шарлиз Дамиры.
От теплого шепота мужчины по телу бегут мурашки. Я инстинктивно передергиваю плечами и, вероятно, подаюсь назад, потому что в следующую секунду чувствую призрачно-легкое касание чужих губ к собственной кожи около уха.
Я вздрагиваю, отодвигаюсь от губ, рук и всего лаэрда целиком, благо, теперь на диване полно свободного места.
— Ева, иди сюда! — зовет меня подруга, и я с готовностью встаю.
Аврора знакомит меня с искрящейся позитивом мамой Кристофа, мы перекидываемся парой приятных фраз, она с какой-то странной улыбкой смотрит на укусы, оставленные Миком, потом оборачивается к Курту и…
— Шалунишка!
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть лицо «шалунишки», застаю Курта в состоянии ступора и опять, словно мантру, мысленно твержу: «Только не смейся, Яблокова! Да, рожа у лаэрда действительно забавная, но свою постарайся удержать от смеха».
Поспешно отведя взгляд от Курта, встречаюсь взглядом с Радором и вежливо улыбаюсь. Он поступает так же.
В гостиную входит хозяйка дома и официальным тоном приглашает всех за стол.
— Конрад, — придерживает она сына в дверях, — я подобрала несколько платьев в размер. Твоя гостья, — женщина дарит мне недружелюбный взгляд, — может переодеться в гостевой комнате. Проводи ее, пожалуйста.
Курт немного рассеянно благодарит маму и поворачивается ко мне.
— Идем, — кивает он в сторону неприметной двери, и я послушно следую за ним.
Дом Дамиров — все равно что музей. Всюду какие-то непонятные вазы, картины, скульптуры. У одной из таких я ненадолго торможу, пытаясь разглядеть силуэт какой-то гречанки.
В результате теряю мужчину из виду, и приходится догонять его торопливым шагом.
— Я думала, вас зовут Курт, — говорю я, стараясь не отставать от его уверенного шага лаэрда.
— Курт — это сокращение от Конрада, — поясняет он. — А как зовут тебя?
С удивлением смотрю в спину шагающего впереди мужчины.
— Ева, — с некоторой неуверенностью произношу я. — Ева Железнова.
— Хорошо, — кивает мужчина, останавливается и встает ко мне полубоком. — А кто такие Эвелина Яблокова и Эва Райт?
Челюсть отпадает сама собой, да так качественно, что любой желающий при должном рвении сумеет осмотреть мои гланды.
— Откуда? — хлопаю ресницами и тут же одергиваю саму себя.
Он же как-то узнал мой номер телефона, адрес, имена родственников и друзей. Следовательно, привлек специалистов для сбора информации. Почему-то чужое вмешательство так глубоко в мою жизнь раздражает меня.
— Эвелина Яблокова — это мой творческий псевдоним в редакции. Эва Райт — это имя, указанное в свидетельстве о моем рождении, — недовольно отвечаю я. — Меня удочерили.
Мне почему-то всегда неприятно говорить об этом. Наверное, потому что мама и папа были для меня самыми лучшими родителя. Мои братья любили меня, как родную, и я ни для кого не была приемной, чужой. Я была любимой сестренкой и доченькой, и не хотела думать о том, что где-то есть мои биологические родители. Лаэрды, которые бросили свою дочь.
— Теперь довольны? — обиженно бурчу себе под нос, так, словно Курт Дамир имеет прямое отношение к моей семейной истории.
— Не совсем, — качает головой мужчина и толкает одну из дверей. — Проходи…
Я захожу в комнату, бегло осматриваюсь и сразу иду к кровати, на которой разложено три платья. Надо сказать, что мама Мики предоставила мне выбор — черная классика, стильное бежевое платье-футляр и что-то очень длинное темно-красного цвета.
Все платья разные и в тоже время имеют общие черты — скромность и максимальную закрытость. Не задумываясь, выбираю черную классику, показавшуюся мне более удобной, и оборачиваюсь.
За то время, пока я выбирала, Курт успел занять небольшое кресло в углу и теперь сосредоточенно что-то набирал в телефоне.
Значит, выходить он не собирается?
Совершенно не готовая демонстрировать стриптиз перед малознакомым мужчиной, я оглядываюсь по сторонам. Приметив малозаметную дверку, ведущую в ванную, торопливо иду туда и закрываю за собой двери.
Поскорее скинув испорченное зубами и кровью платье, с горечью представляю, как на меня наорут в управлении за порчу выданного имущества.
Намочив одно из полотенец для рук, смываю с себя засохшие следы крови, оглядываю по-прежнему немного кровоточащие ранки растерянным взглядом и торопливо влезаю в предоставленное мне платье.
М-да… А вот под этот наряд прическа нужна.
С большого зеркала умывальника на меня неодобрительно смотрит растрепанная темноволосая девушка в черном приталенном платье чуть выше колена. Длинные рукава и закрытый верх идеально скрывают укусы, но только не мое замешательство.
Может, померить то бежевое?
— Ева, — вежливый стук в дверь. — Ты скоро?
Вот деловой! И десяти минут не прошло, а он уже дергает прихорашивающуюся девушку. Сразу понятно — жены или постоянной подружки у лаэрда нет.
— Ева? — еще одно деликатное постукивание.
— Секунду! — рычу я в ответ, влезая в красные туфельки, которые в сочетании с этим платьем смотрятся совершенно неуместно.
Бросив на себя еще один взгляд, негромко чертыхаюсь и решительно толкаю дверь. Красивой я уже была, и ни к чему хорошему это не привело. Посмотрим, что будет теперь, когда я вся такая скромная и деловая.
В дверях я, естественно, сталкиваюсь с Куртом, который оглядывает меня с ног до головы и морщит породистое лицо.
— Не твое, — честно говорит лаэрд, скрещивая руки на груди. — Переодеваться будешь?
— Думаю, положения это не исправит, — с сомнением кошусь в сторону кровати и двух оставшихся платьев. — Да и какая, собственно, разница, как я одета? — пытаюсь поддержать саму себя.
Курт смотрит на меня так, будто я неправильно сложила в столбик два трехзначных числа, и неожиданно спрашивает:
— Голодная? — киваю. — Тогда пошли.
Мы выходим из комнаты и идем по коридору обратно в сторону гостиной.
— Будь вежливее за ужином, — советует Курт и поясняет: — Моя мама почему-то к тебе недружелюбно настроена…
Пользуясь тем, что мужчина, как всегда, идет немного впереди и не видит моего лица, красноречиво закатываю глаза. Ну, это вполне себе нормально! Все мамы недовольны, когда их сыновья кидаются кусать посторонних девушек.
— Курт, а как ее зовут?
— Франциска, — отзывается мужчина. — Кстати, позже приедут мой отец и кузина. И они тоже будут относиться к тебе… настороженно.
Задумчиво осматриваю широкую спину мужчины в сером свитере и тихонько вздыхаю. М-да, семья в сборе… Вот только я на этом празднике явно лишняя.
— Курт! — равняюсь с ним. — А Кристоф сказал Авроре, что он лаэрд?
Мужчина, не останавливаясь, кивает головой, отчего одна прядь падает на его высокий лоб. Он механическим движением поправляет ее и смотрит вперед, где сквозь неплотно запертые двери слышатся голоса.
— Аврора знала об этом, еще, когда устраивалась к Крису на работу, — говорит он и останавливается. — А почему ты спрашиваешь?
Не ответив, я стремительно кидаюсь вперед по коридору, дергаю дверь в столовую и залетаю в просторную комнату. Веселый разговор тут же смолкает, все поворачивают головы в мою сторону.
М-да… И впрямь, вся семья в сборе.
Во главах длинного обеденного стола уселись двое мужчин — Радор и отец Курта. Мажор с недовольным видом человека, которого оторвали от PS4, нервно стучит пальцами по белоснежной скатерти стола. Рядом с ним, по правую руку от мужа замерла Франциска.
Наконец, я нахожу глазами подругу — она сидит за дальним концом столом в компании Кристофа и Шарлиз.
— Аврорка, а ты знала, кто я?
Девушка поднимает на меня испуганные голубые глаза, краснеет и резко отводит их в сторону.
А это еще что такое?
Внезапно я припоминаю, как встретила в одном из коридоров управления ее сестру-близняшку Азалию и с удивлением узнала, что та уже много лет служит в УНЗД.
— Ты знала, — потерянно шепчу я.
В столовую входит Курт, обменивается взглядами с Кристофом, и кладет мне руку на здоровое плечо.
— Эва…
— Ты знала! — обвинительно кричу я, глядя исключительно в глаза подруги. — Знала и молчала!
Аврора как-то неловко поднимается со своего места, и тут же вздрагивает от слишком громкого удара опрокинутого ею стула.
Кристоф поднимается, кладет свою руку ей на плечо, стараясь приободрить. Курт остается за моей спиной, чтобы перехватить в случае трансформации. Остальные изображают деликатное молчание, и только Мажор довольно улыбается, с жадностью следя за развитием ситуации.
Аврора виновато смотрит на меня.
— Ева, все не так…
Но я не хочу слушать оправдания. Если она знала о существовании в нашем мире демонов, то узнать могла об этом только из одного источника. Аврора, как и ее сестра, работала в управлении. И, если это так, то ни о какой дружбе между нами не могло быть и речи…
— Это был приказ? — мой голос звенит.
Аврора отшатывается назад, по ее щекам катятся крупные слезы. О да! В этом она мастак — чуть что, сразу в слезы.
— Это был приказ? — кричу я, отшвыривая руку Курта, попытавшегося придержать меня за талию.
Та, кого я считала своей подругой, закусывает подрагивающую нижнюю губу и молча кивает.
— Да как же так! — возмущенно рычу я, выпуская когти. — Как же так, Аврора? Я хочу сказать, что это ведь я всегда была Горгоной… Это от меня можно ожидать чего угодно! — бесхитростно смотрю в сине-зеленые глаза Кристофа Дамира. — И да, я крысятничаю против лаэрдов, но, блин! — мой голос срывается. — Аврора, ты же всегда была такой человечной, доброй, честной! Ты была для меня примером, а теперь…
Я задыхаюсь от возмущения и обиды. Мне хочется крушить все вокруг себя, ломать мебель. Жаль, что Микаэль сидит слишком далеко — сейчас я бы с таким удовольствием почесала об него коготки.
Рыкнув, вырываюсь и бегу к выходу. Хочу уйти! Хочу домой! Хочу не видеть всех этих… Короче, этих!
— Эва!
Черт! Ну что ему еще от меня надо? Показалось мало шантажа, мало сводничества, мало предательства подруги, которая была лучшей и единственной в моей жизни?
На ходу сбросив туфли, я пробегаю гостиную, затем холл, благо, без каблуков это значительно проще и безопаснее. Оглядываюсь в надежде найти свой рюкзак, сапоги и куртку, но поблизости ничего, кроме омерзительно претенциозной роскоши и богатства.
Торопливые шаги сзади придает мне решимости, поэтому я, не раздумывая больше ни секунды, толкаю входную дверь и выбегаю на крыльца. Босые ноги, защищенные только тонким нейлоном чулок, обжигает морозом, в лицо бьет порыв ледяного воздуха, но гнев притупляет чувство холода.
Сбежав по ступенькам вниз, делаю шаг по расчищенной белой дорожке и неожиданно взлетаю. Вот только в этот раз крылья не при чем.
— Пусти меня! — верещу я, как ненормальная, пытаясь вырваться, но Курт крепко прижимает меня к своей груди, не давая ни малейшего шанса на побег. — Пусти! Я хочу домой!
— Хорошо, — его голос неожиданно мягок и спокоен, поэтому я слегка теряюсь.
В такой ситуации я бы поняла, если бы лаэрд наорал на меня, ударил, попытался вернуть в дом, но он крепко держит меня на руках, так, чтобы я не касалась босыми ногами земли и в то же время не могла ударить его когтями.
— Машина в гараже, — очень тихо, так, что мне приходится поднапрячь слух, произносит лаэрд и в том же тоне спрашивает: — Хочешь подождать в доме или пойдешь со мной?
Я машу головой. Нет, в этот дом я теперь точно не вернусь!
— Хочу с тобой, — тоном обиженного ребенка говорю я.
Мужчина перехватывает меня и сходит с дорожки, двигаясь к боковым дверям дома. Чисто машинально обхватываю его шею руками и шмыгаю носом. Курт опускает голову вниз и кидает на меня неодобрительный взгляд.
Он прав, Яблокова! Ведешь себя на редкость тупо. Вылетела зимой на мороз без куртки, без рюкзака с деньгами и телефоном. Да что там — босая! И куда бы ты так добежала? До воспаления легких?
Становится стыдно, а еще холодно и как-то грустно…
Курт быстро вносит меня в гараж на четыре машины, подходит к небольшому ящику. Набрав код замка, открывает металлическую дверцу и берет один из брелков.
— Ты же любишь скорость… — с загадочной улыбкой заявляет мужчина.
В принципе, ничего против того, чтобы оказаться дома побыстрее, я не имела, да и если время, проведенное в компании с Куртом, сократится до минимума, я не расстроюсь.
— Аха, — тихо отзываюсь я, почему-то чувствуя постепенно накатывающую слабость. Словно недавняя вспышка отняла все мои силы.
Все с той же улыбкой Курт зачем-то сажает меня на капот одной из машин и быстро срывает чехол с машинки по соседству. Это темно-красная спортивная модель двухдверной «Мазды».
Я, конечно, не слишком разбираюсь, но машина оставляет меня совершенно равнодушной. Ну, не понимаю я машины для двоих.
Распахнув пассажирскую дверь, Курт возвращается за мной.
И все это молча, уверенно, четко. Надо сунуть нос в личное дело Дамиров, может, у них в роду немцы?
— Я могу сама, — пытаюсь соскользнуть с капота на землю и попадаю в руки мужчины.
— Можешь, — согласно кивает он, относя меня к машине. — Вопрос только, нужно ли проявлять самостоятельность, если взрослый мужчина может позаботиться о тебе?
Пока я обдумываю сказанное, меня быстро устраивают на сидении и помогают пристегнуться. Быстро обойдя машины, Курт прыгает на место водителя.
В ожидании, пока откроются ворота гаража, лаэрд поворачивает ко мне голову.
— Хочешь рассказать мне? — в темноте салона, освещаемого только тусклым красноватым цветом подсветки, его лицо кажется загадочным.
— Эва, — опять эти интонации, полушепот, который непонятным образом успокаивает меня и делает более мягкой. — Аврора все расскажет Крису, тот мне… Я в любом случае узнаю, что между вами произошло, и чем спровоцирована твоя вспышка. Ты же понимаешь это?
Понимаю, но, тем не менее, решаю не поддаваться на провокацию и молчу, хотя, надо признаться, выплеснуть обиду в слова хочется со страшной силой.
Он вздыхает и отворачивается, делая вид, что сконцентрирован на дороге.
Скорость
Все в том же молчании мы медленно выезжаем из гаража и останавливаемся у входа. Один из охранников выносит мои вещи, после чего мы с Куртом покидаем коттеджный поселок, проезжаем шоссе и сворачиваем на кольцо.
Я подтягиваю босые ноги на сиденье и непроизвольно кривлюсь от боли, задев ремнем безопасности ранки на плече.
— Больно? — тут же реагирует Курт, за доли секунды разгоняя машину до сумасшедшей скорости.
Мы несемся вперед, обгоняя, перестраиваясь из полосы в полосу, безбожно нарушая правила. Будь на месте водителя обычный человек, я бы забеспокоилась о своей безопасности, но в реакциях взрослого лаэрда сомневаться было глупо.
Молчание затягивается, и мне почему-то становится неловко от окружающей нас двоих тишины. Радио хоть бы включил!
— Почему вы все так странно отреагировали на то, что Микаэль меня покусал? — спрашиваю первое пришедшее на ум, лишь бы не сидеть молча.
Мужчина кидает в мою сторону быстрый взгляд и резко крутит руль вправо, легко обходя легковушку на повороте.
— Ева, а как много ты знаешь о лаэрдах?
Я задумчиво смотрю в даль автомагистрали.
Что он имеет в виду, говоря «как много», если я сама узнала о том, что лаэра, не больше полугода назад!
Большую часть информации я получила в управлении. В основном, это были краткие выжимки знаний, скопившихся на протяжении многих поколений людей. Я знала обо всех организованных демонами конфликтах, знала подробности спровоцированных военных действий, знала о спекуляциях на финансовых рынках, знала о развязанных ими войнах…
Короче, знала я много, вот только стоит ли говорить об этом лаэрду, ведущему машину? Не стану, иначе он сразу догадается о моей причастности к определенным структурам. А я еще очень хорошо помню пункт третий алгоритма действий на сегодня…
— Курт, а давай, ты ответишь сначала на мой вопрос, а потом уже я на твой? — невероятно ловко ухожу я от ответа.
Мужчина едва заметно улыбается и кивает.
— Мика предлагал тебе интимную близость, — говорит он с такой интонацией, словно зачитывает правило орфографии. — Ты бы знала это, если бы занималась сексом с лаэрдами.
От неожиданности я давлюсь застрявшим в горле воздухом и захожусь в судорожном кашле. Курт участливо поглядывает в мою сторону, и становится совсем плохо.
— Лучше? — заботливо уточняет он. — Так вот, — едва дождавшись моего кивка, продолжает мужчина, — секс — это один из самых сильных наших инстинктов. Мы можем заниматься им в теле людей, демонов и в пограничной трансформации…
— Извините, Курт! — в панике перебиваю мужчину. — Если честно, я как-то не готова обсуждать с вами такое.
Он оборачивается ко мне и смотрит с явным удивлением.
— Какое такое?
— Личное! — возмущенно пищу я и вновь решительно меняю тему. — Вы хотели что-то у меня спросить?
Курт довольно улыбается, так, словно ему понравилось заставлять меня чувствовать смущение и неловкость.