Кофе, надо сказать, получился просто превосходный. Это меня сразу как-то успокоило. Я налила себе чашечку и устроилась на кровати, захватив оба так бесславно добытых мною альбомчика.
Будем рассуждать логически. Раз Коготь подсунул мне эти фотографии, значит, он хотел познакомить меня с действующими лицами. А может быть, и еще какую-то информацию сообщить.
Только зачем все это делать так сложно? Почему он не хотел, чтобы я его видела, когда мы разговаривали вчера утром?
Настолько не хотел, что не только на меня надел тот вонючий мешок, но и сам вырядился в маску.
Психологическое давление? Глупо. Впрочем, может быть, только я так считаю, что глупо, а он придерживается другого мнения?
«Слишком много вопросов, на которые ты пока ответить не можешь», — остановила я себя и занялась альбомами.
Занялась я, собственно, лишь несколькими фотографиями, на которых Коготь и Сапер, каждый в отдельности, были сняты крупным планом и средним, во весь рост.
Как мне удалось установить путем сравнительного анализа, Коготь сантиметров на десять выше своего подчиненного и выглядит гораздо менее развитым физически. Вспомнив фигуру в проеме двери, увиденную мною, когда он толкнул меня в спину и я свалилась на пол, убедилась, что это был Коготь. Худой, с продолговатой головой на длинной шее, он производил впечатление неуверенного в себе человека.
Наверное, это впечатление было обманчивым и многих вводило в заблуждение, ведь он дважды сумел стать лидером бандитской группировки, ликвидировавшей двадцать семь человек, если верить криминальному справочнику. А неуверенному человеку вряд ли такое по силам. И неизвестно еще, сколько из них на личном счету Когтя, хоть ни в одном убийстве, судя по информации того же справочника, его обвинить так и не сумели.
Черты лица крупные, глаза выразительные и глубоко посаженные, губы чувственные, подбородок далеко выступает вперед, уши слегка оттопыренные, скрытые прической. Встретив его на улице, я приняла бы его за инженера-проектировщика, артиста театра на вторых ролях или журналиста районной газеты.
И уж точно бы никогда не подумала, что этот человек — криминальный авторитет и контролирует сегодня пятую часть Тарасова и финансовые средства в восемь миллионов долларов.
Сапер оказался гораздо массивнее своего шефа, хотя и несколько ниже ростом. Накачанная мускулистая фигура, короткая шея, круглая коротко стриженная голова. Глаза маленькие, настороженные и, судя по всему, быстрые. В жизни, вероятно, излучает ощущение опасности. Уши, кстати, тоже оттопыренные, что у него заметно гораздо сильнее, чем у Когтя.
Теперь я знаю, как выглядят те, с кем мне предстоит работать.
«Вот этого, — я положила перед собой фотографию Сапера, — я должна пристрелить».
«А этот, — рядом положила фотопортрет Когтя, — пристрелит меня. Причем независимо от того, выполню я его задание или нет».
«Заба-а-вно», — протянула я, хотя ничего забавного в этом не находила.
Что будем делать дальше? Ждать подсказок от Когтя?
Я невольно поморщилась. Его неуверенная физиономия показалась мне в этот момент самодовольной, но отнюдь не зловещей.
Я швырнула осточертевшие мне альбомы на пол.
На кровати осталось несколько фотографий. Одна из них привлекла мое внимание. На ней был сфотографирован выпускной класс. Улыбающиеся девичьи и юношеские лица, молоденькая учительница. Как говорится, все впереди — и радости и муки…
Подожди-ка! Вот Коготь. Это фотография из его альбома. Но вот — чуть впереди, слева — это же Сапер! Точно Сапер.
Я подняла второй альбом. В нем нашлась точно такая же фотография.
Коготь и Сапер были одноклассниками!
Не это ли хотел сообщить мне Коготь таким странным образом?
Глава 5
В четверг я проснулась с ощущением цейтнота. Времени катастрофически не хватало. Еще два дня — и Коготь потребует отчета.
А я даже еще не понимаю главной интриги ситуации.
Передо мной маячил призрак проигрыша.
Хватит играть по чужим козырям. Которых я, кстати, даже не знаю.
А вот это уже идея. Заявиться к Когтю и потребовать раскрыть карты.
Дома у него я уже была. Пустой дом, внутри которого мечется спившаяся женщина. Ясно, что там я Когтя не найду.
Значит, выбора нет. Еду к нему в офис.
Когда я подруливала к шестнадцатиэтажному зданию бывшего научно-исследовательского института с совершенно непонятным труднопроизносимым названием, все этажи которого были теперь сданы в аренду и заняты офисами мелких, средних, крупных и очень крупных фирм, у меня не было ни определенного плана разговора с Когтем, ни даже продуманного повода для встречи с ним. Мне нужно с ним встретиться, и я с ним встречусь, чего бы мне это ни стоило.
«Зона отдыха» занимала половину четырнадцатого этажа, что, по всей вероятности, соответствовало статусу средней фирмы. Крупные занимали этаж целиком, а одна — вероятно, очень крупная — даже два этажа.
Предъявив на входе в здание, охранявшемся нарядом из двух дюжих омоновцев, одну из своих очаровательных улыбок вместо пропуска, я с удовлетворением отметила, что о пропуске застоявшиеся омоновцы забыли.
Значит, я в хорошей форме. Это радует.
Подъем в лифте на четырнадцатый этаж оказался слишком долгим и даже утомительным. Вместительный лифт останавливался на каждом этаже, какие-то клерки входили и выходили, мы ползли вверх еле-еле. Я даже пожалела, что не воспользовалась обычной лестницей. Должна же тут быть, кроме лифта, еще и лестница.
На четырнадцатом я вышла одна.
Следуя по стрелочке указателя, я миновала шесть поворотов, пока не уперлась в сонного охранника, сидящего за высоким барьером и зевающего над кроссвордом.
— Куда? — буркнул он, не поднимая на меня глаз.
— Идиот, — произнесла я с более чем выразительной интонацией.
Не люблю, когда меня не замечают.
Он медленно поднялся и ссутулился, хотя и так был на голову ниже меня.
— Ты че сказала?
— Четырнадцать по вертикали. Роман Достоевского. Шесть букв, первая «и», вторая «д». «Идиот».
Под эту тираду я сделала пять шагов вперед и уже взялась за ручку двери. Он открыл рот, пытаясь меня остановить, но желание проверить, подходит ли в четырнадцатую строку по вертикали слово «идиот», оказалось сильнее. Он снова грузно опустился на застонавший под ним стул и уткнулся в свой журнал.
Но это был, так сказать, только передовой кордон. Главные силы находились за дверью.
Открывшийся передо мною небольшой холл наполовину был заполнен внушительными фигурами двух автоматчиков, напряженно на меня уставившихся, как только я показалась из-за двери. Это несколько сдержало мое стремление вперед. Столкновение с вооруженной охраной не входило в мои планы.
Две арки, справа и слева, вели из холла в соседние комнаты, в которых стояли столы, уставленные компьютерами.
В комнатах никого не было. Ни одного человека.
Прямо по курсу, за спиной охранников, перегородивших мне дорогу, виднелась дверь, явно — в кабинет Когтя.
Перед нею, загородив дорогу и оставив лишь узкий проход, стоял стол секретарши. Сама она, пригнувшись за монитором компьютера, как за пулеметом, устремила на меня встревоженный взгляд.
— Что вы хотели?
Ох уж этот традиционный вопрос затраханных, во всем смысловом объеме этого слова, секретарш «новых русских».
— Почему хотела? И сейчас хочу. Ивана Дмитриевича хочу.
Секретарша еще ниже пригнулась за своим компьютерным пулеметом.
— К Ивану Дмитриевичу нельзя. Он занят.
— А вы напомните ему, что мы с ним договаривались. Во вторник утром.
Она поднялась, как мне показалось, рефлекторно, сделала шаг в сторону двери кабинета, но потом вдруг вернулась, плюхнулась в свое кресло и вновь забаррикадировалась монитором.
— Иван Дмитриевич занят. К нему нельзя, — очень и очень неуверенно пробормотала она.
— Хорошо, я подожду.
В холле не было ни кресла, ни стульев, поэтому ждать я намеревалась, прислонившись плечиком к стеночке.
Охранникам явно что-то не нравилось во мне. Поскольку я не могу допустить, что их не удовлетворяла моя внешность (я о ней достаточно высокого мнения), значит, раздражало их мое поведение, точнее, моя настойчивость.
Тот, что помоложе, сделал шаг в мою сторону.
— Здесь нельзя ждать, — он кивнул мне на дверь.
На анализ ситуации у меня ушло две с половиной секунды.
Я могла бы без особого труда справиться с этими разъевшимися увальнями.
Делаю ложное угрожающее движение левой рукой, подныриваю под вскинутый автомат и, резко дернув ближнего ко мне охранника за локоть правой руки, палец которой лежит на спусковом крючке, заставляю его дать очередь и разворачиваю в сторону его напарника. Одновременно загораживаюсь его телом от выстрелов в мою сторону. Даю стопроцентную гарантию — они сами выведут друг друга из строя. А любителя кроссвордов, который ринется сюда на звук выстрелов, можно было бы просто пришибить дверью, как только он появится в дверном проеме.
Но я не стала поднимать шум. Неадекватное поведение секретарши родило у меня подозрение, что Когтя нет в кабинете.
Но нервы напоследок я им все же потреплю.
— Передайте своему Иванушке, что приходила Ведьма.
Секретарша резко выпрямилась.
Руки охранников легли на стволы.
— И скажите, что я удваиваю стоимость своих услуг: теперь он мне должен по четыреста долларов в сутки.
С удовлетворением отметив выражение тревоги на лицах всех присутствующих, я выскользнула за дверь.
«Кроссвордист» с надеждой поднял на меня глаза.
Я ободряюще улыбнулась.
— Слушай, объясни, че эт такое? Вот, пять по горизонтали: шесть букв, первая «к» — «синоним к семантической основе пункта 14 по вертикали»?
Дружок, да ты тут вообще заскучал… Я кокетливо сощурилась.
— Услуга за услугу. Шеф ваш когда вернется? Стоит мне его ждать или нет?
Он секунду подумал, что-то прикидывая. Наконец решился:
— Не жди. Сегодня не будет. В субботу появится. Утром.
— А ему на сотовый нельзя позвонить? Ты не знаешь номер?
Явно совершив только что одно нарушение каких-то своих инструкций, на второе он решился уже гораздо легче, без поощрения с моей стороны.
— Слушай, я тебе объясню, только ты меня Дмитричу не сдавай. Я хоть третий день у него работаю, слышал, кто он такой.
Вместо ответа я улыбнулась обещающе. Пожалуй, слишком много обещающе. Он даже встал со своего скрипучего кресла.
— Я номер не знаю. Но на хрена тебе этот номер? У нас тут цирк, блин… Его сотка там лежит, у него на столе в кабинете, он его вместо себя оставил. Сам уже дня три не появляется… Коза бегает, вроде бы спрашивает у него самого, а на самом деле звонит ему — не знает, что отвечать, если ее сильно подопрут. Он нам тут в понедельник инструктаж устроил: выстроил вот там, в холле, и давай объяснять с самого начала. Нас же тут всего четверо, и все в понедельник первый день работаем у него.
Я бросила на него недоверчивый взгляд.
— В натуре! Всех своих разогнал.
— За что?
— Ой, он нам лепил тут! Они его вроде бы и подставили, и «лажанулись», кого-то у них там похитили — короче, хрен те че! На нас страху нагонял: если, мол, че — ну… не так, мол, не по его… — скажите спасибо, если просто на улицу выгонит, а то и под землю упрячет.
— Кое-кто, видно, все же испугался, — я кивнула головой в сторону охранников за дверью. — Они меня чуть ли не обыскивать собрались.
— Тебя-то обыскать и я бы не отказался, — он как-то поерзал внутри своих брюк.
Я изобразила на лице непонимание. Не спеши, мол, дорогой, я еще ничего не решила. Он протянул руку и одним пальцем слегка отогнул верхний вырез моего платья.
Я щелкнула его по носу. Выражение такого удовольствия я давно на лицах людей не видела. Так иногда смотрят собаки на ласкающих их хозяев.
— Это они чеченцев ловят, — с иронией и раздражением сказал он о своих напарниках, словно сообщая, что у них белая горячка и «чеченцы» — это такие чертики. — Хозяин нам тут навешал на уши: его, мол, пасут чеченцы за какие-то старые дела; сюда, на контору, возможен налет, смотреть в оба; сам он ныряет на дно, но никому ни слова, чтобы все думали, что он здесь, на месте. Это он чеченцев на живца ловить собрался!
Странно, но этот туповатый и не особенно накачанный парень, похоже, совершенно не боялся легендарного убийцу Когтя.
Может быть, я чего-то не понимаю, но в этих мальчишеских сиротских играх, чтобы не испытывать страха перед угрожающим тебе расправой профессионалом, надо иметь хоть какие-то основания или быть «синонимом к семантической основе пункта 14 по вертикали». Но, поскольку паренек умел делать умозаключения, и притом довольно убедительные, я не могла понять основы его довольно глупой на первый взгляд самоуверенности.
Теперь следовало поддержать его иронию, а заодно выяснить еще один момент интересующей меня обстановки в конторе Когтя.
— И много уже наловил?
— Не, — он засмеялся, — клюет хреново! Им же в каждом, кто приходит, Шамиль мерещится. Только к нам сейчас не ходит никто.
Последнюю фразу он произнес с интонацией, свидетельствующей о том, что ситуация вызывает у него приступ буйного веселья.
Появившийся из-за поворота коридора молодой человек о-о-чень приличной наружности неожиданно помог мне выяснить ответ на последний пункт моего «опросника». Несмотря на тридцатиградусную жару, на посетителе был пиджак, правда светлый, и галстук.
Лицо его мне было совершенно незнакомо, но меня не оставляло странное чувство, что где-то я его уже видела. Вообще-то я встречалась со многими бизнесменами, если всех пересчитать, получится, наверное, что-нибудь порядка тысячи. Ведь люди бизнеса — одни из наиболее частых у меня заказчиков. Я порылась в памяти, но его лицо мне по-прежнему ничего не говорило.
Я, видимо, тоже не вызвала у него никаких подозрений по поводу того, что мы с ним знакомы.
Не сказав ни слова, он вопросительно взглянул на моего выпрямившегося и ставшего серьезным собеседника. Тот молча кивнул головой на дверь.
Я тоже задала вопрос глазами.
— Вот только он один и ходит каждый день. Внучек.
Почему-то этот термин не вызвал у меня недоумения. Речь, конечно, шла не о родственных связях, а о какой-то коммерческой организации, зависящей от фирмы, которая, в свою очередь, зависит от «Зоны отдыха».
— Но ему сам не нужен. Только документы какие-то Когтю, — ударение он сделал на последнем слоге, — таскает. Фирма «Хаус», — разродился наконец-то он, исчерпав тем самым мой к себе интерес.
И опять он меня удивил. Я еще не сделала ни одного движения в сторону лифта, ничем не выдала своего намерения удалиться, но он сразу же уловил, что «близок час разлуки», и ринулся в последнюю атаку.
— Слушай, ты приходи сегодня вечером, когда коза с ребятами уйдут. Кофейку попьем, поболтаем. Я сегодня дежурить остаюсь. Такая скука, блин…
Я слегка к нему склонилась, чтобы расширить ему обзор моего бюста, и мазнула челкой по его носу. Его идея мне определенно нравилась.
Он упал в кресло.
Уже поворачивая к лифту, я услышала его голос:
— А как же с синонимом к пункту четырнадцать по вертикали?
— Кретин, — ответила я и пропала за поворотом.
Выяснить, чем занимается фирма «Хаус», особого труда не составило. Помог все тот же Алексеевский.
Фирма была, оказывается, достаточно известным в Тарасове российским представителем крупной немецкой компании, занимающейся продажей недвижимости. «Хаус» вел дела немцев со всем Поволжьем и Уральским регионом, кроме того, уже, вероятно, самостоятельно, открывал оффшорные счета на Мальте и в Калмыкии, а также предлагал организацию контактов с любым европейским банком.
О связях «Хауса» с «Зоной отдыха» Лешка слышал впервые и чрезвычайно этим заинтересовался. Он сам был не особенно удовлетворен тем, как ему удалось в жизни реализовать свои незаурядные журналистские способности, и постоянно подыскивал какой-нибудь сенсационный материал, который позволил бы ему блеснуть на тусклом тарасовском информационном небосклоне.
Меня «Хаус» тоже интересовал, но только с той позиции, что проливал свет на главные сегодняшние интересы «Зоны отдыха». Не знаю, честно говоря, зачем мне это было нужно, но это была информация, и над ней можно было думать.
Значит, Когтя интересовали недвижимость в Европе и контакты с европейскими банками. Оффшорные зоны на Мальте или в Элисте вряд ли могли вызвать его интерес, по крайней мере, моего внимания они не привлекли. Разве что с точки зрения «ухода» от налогов?
Во всяком случае, связь «Хауса» с «Зоной отдыха» — это уже кое-что. И, главное, добыто не с подсказки Когтя.
Продолжим в том же духе. Какие у меня есть идеи?
До вечера еще далеко. До свидания с любителем кроссвордов, на которое я обязательно пойду, хотя бы только потому, что оно организовано не Когтем, было еще полдня, и надо было употребить его с максимальной эффективностью.
Попробую что-нибудь выяснить о Сапере.
Прежде всего — кто мне может дать о нем информацию?
До рядовых членов группировки Когтя мне не добраться. Менеджеров своего офиса Коготь уволил, охрану и секретаршу поменял. То есть со стороны тех людей, которые сталкивались с Сапером «на работе», возможности получения информации — ноль.
Есть еще «Хаус», с которым Сапер наверняка контактировал, раз уж «все дела вел», как выразился Коготь при нашей первой и единственной пока встрече.
Однако проникнуть в суть отношений когтевского «внучка» со своим «дедушкой» кавалерийским наскоком не удастся. Только нарисуюсь и распугаю всех карасей в луже. Здесь нужна серьезная информационная подготовка, времени на которую у меня нет.
Существует также факт учебы Когтя и Сапера в одной школе и одном классе. Факт любопытный, но не больше.