– Пожалуйста, обеспечьте прибытие иностранного профессора. Американский истребитель не сбивать и передозаправить.
Палубная команда была поднята по тревоге и стояла на раскаленной под южным солнцем стальной палубе в тревожном ожидании. Ни один локатор, ни одно устройство средств обнаружения не показывали ничего. Вдруг, распоров небо воплем двигателя, прямо на палубу выпал истребитель со знакомым по учебникам профилем. Как неожиданная куча, он шлепнулся на палубу, ловко зацепившись за тормозные фалы. Спасгруппа извлекла из кабины дурно пахнущего пилота и потащила его, согласно инструкциям, к вертолету палубного базирования. Вертолет, зависнув на мгновение, понес бедного Люкка к открытой сцене недалеко от Мариинки. Впрочем, Люкку было хорошо. В бреду он все еще сжимал штурвал, совершенно не реагирующий на его усилия, однако упорно прокладывающий путь сквозь северное сияние и гренландские айсберги.
Двое сержантов вывалили расслабленного Люкка на трибуну летнего театра. Сергей, придя в себя, устроился на сцене по-турецки и обиделся в очередной раз. Его можно было понять. В итоге смертельных перипетий, почти получивший признание мировой общественности, козу и прощение Мальчикова, он увидел перед собой все те же гнусные рожи! Ехидно усмехающийся Александр Тимофеенко и подлый, вечно старающийся обидеть Люкка Михаил Рублев. Мало того – среди встречающих лиц особо выделялась коза в ошейнике на золотой цепочке. Плюнув в их сторону, он окончательно пришел в себя и потребовал холодного пива.
К тому времени, как закончилась настоящая «Оболонь», Люкк трижды заявлял, что мы все сволочи, и пять раз уходил навсегда. В итоге он стал совсем мирный и даже похвалил пиво. Потом пошли воспоминания о последней рыбалке, о старике Выхухолевиче, о том, какие все кругом сволочи, только настоящие друзья – настоящие, и как было круто на физтехе. Я на этом отпал... Мы люди простые, на физтехах не учились. Потом Люкк долго слушал историю о том, что случилось со мной, восхищался спровоцированной антикитайской акцией и в конце концов простил нас и вызвался метнуться за пивом. За пивом пошли все вместе. Обратно ехали на купленном по дороге мотоцикле «Honda Black Widow», причем вести пришлось мне как единственно еще способному держать руль. К заднему сиденью был приторочен ящик «Оболони Магнат». Держась за стремя, рядом шествовали Люкк в новеньком фраке от Версаче и Миша с широко развернутым знаменем Таманской дивизии, на котором красовались два алюминиевых ордена «Победа». Охраняли нас четыре уже совершенно пьяных милиционера. Карманы их форменных курток топырились от денег. По нашей просьбе милиционеры дружно и нескладно выдували ламбаду на свистках и в такт музыке исполняли танец. Потом, с трудом от них избавившись, мы быстро скрылись в одном из тайных лазов. Даже мотоцикл затолкали.
Вновь полюбивший нас Люкк вдруг заявил:
– Если вы такие умные, почему вы не позвали сюда Володю Важенова? Вот такие вы друзья, только о себе и думаете!
Надо сказать, что, несмотря на все, он был прав... Наш верный друг, умница и светлая голова, Володя Важенов исчез четыре года назад в Чечне, куда был отправлен в командировку тестем, замдиректора института, для выполнения какой-то денежной хозтемы. Володя исчез, никто так и не смог объяснить, где и как. Да, несмотря ни на что, Люкк был прав.
Задание для мейнфрейма составляли уже вместе. С большим трудом удалось найти адрес, по которому был отправлен Володя. Потом дроны с энтрудерами долго откапывали документы расследования по факту пропажи троих граждан Украины (остальных мы даже и не знали). Потом сложился план действий.
Глава четырнадцатая
Отдельный батальон спецназа, засекреченный даже от высших органов страны, проходил обычный тренировочный цикл. Уже давно отошли в прошлое смелые операции в Афгане, а потом и в Чечне, а на такие дела, как освобождение Севастополя или, к примеру, подавление пьяного бунта в Кантемировской дивизии, привлекали не столь элитные части. Но в этот день нечто неожиданное нарушило привычный ритм. Факс командира, подполковника Крикуненко, выплюнул сначала кучу фотографий, а потом и их подробную расшифровку. На фотографиях простого чеченского аула было хорошо видно, что люди, ремонтирующие крышу одного из добротных каменных домов, закованы в цепи. В другом кадре с очень большим увеличением (Крикуненко никогда еще не видел такой качественной космической съемки) можно было различить, что один из двух работников, сидящих на коньке, одет в изношенную форму, и черты его лица до боли знакомы. Второй выглядел странно – длинноволосый и совершенно не военной выправки. В десантнике сразу узнали капитана Коротеева, пропавшего два года назад в последней операции батальона – задержании одноногого Базаева.
Крикуненко разговаривал с главкомом примерно полчаса, клялся в безупречной подготовке состава, в том, что все пройдет так, что комар носа не подточит. Главком обещал подумать, но перезвонил почти моментально. Дал добро, сказав, что ему лично по сотовому позвонил император и сам настоял на этой операции, более того, велел найти среди пленных человека с особыми приметами (данные пришлют по факсу) и доставить без комментариев в Киев.
К тому моменту, когда Крикуненко вызвал десять самых надежных человек, на его стол из факса уже ползла бесконечная лента фотографий. Подполковник уже два раза загонял новую пачку бумаги в факс, а фото шли и шли. На них было все – от подробных картинок отхожих мест аула до изображения каждого замка, каждого автомата в тайных кладовках. Кроме того, были получены портреты всех жителей, причем примерно на половину героев репортажа прислали подробные досье, так как они были в федеральном, а многие и в международном розыске. Утром, когда вся операция была почти разработана, у ворот части надрывно загудел клаксон – DHL-почта привезла пятнадцать комплектов очков-дисплеев с проекцией на сетчатку. Вся группа приняла подарок с восторгом. Подобные очки видели в Штатах на стажировке, но более громоздкие, с многокилограммовыми шлемами. Надо отдать должное Крикуненко – он сразу понял, что это за игрушка, и первый водрузил очки на широкое лицо. Двадцатиминутного развлечения хватило, чтобы понять – теперь операция будет иметь еще большие шансы на успех.
* * *Ранним утром аул Шамдино спал мирным сном. Чингиз Раджабов, толстый аварец, давно основавшийся в этих местах, безмятежно похрапывал на широкой кровати. Что ни говори, жизнь удалась. Никому не нужный экономфак в Харькове, десантное училище в Рязани, потом стремительное продвижение по службе, которое привело его за десять неполных лет к генеральским погонам. И был бы он простым генералом до самой пенсии, но тут открылось такое поле деятельности! Только за один вагон с гранатометами Черный Араб отвалил ему два миллиона. Когда же дело было поставлено на поток, когда нашлась и крыша в Кремле, и его счета в Швейцарии уже засветились восьмизначными числами, наступили тяжелые времена – войну стали заканчивать.
И не то чтобы клиенты пропали, правоверных в Чечне не поубавилось, только новые власти стали слишком часто проверять, где и что лежит на складах. И надо было бы Чингизу уехать и жить на своей вилле на Лазурном берегу, да не хотелось. Не будет там такого уважения к нему, никто не поймет его пяти жен и надежной охраны. Да и живут там не по шариату. Вот и сидел Чингиз в родном ауле, благо знал – никто его не тронет, пока власть в Москве стоит, пока плавно текут через его аул караваны с героином, пока есть на него покупатели...
Спецназ шел спасать своего. Пусть его портрет висит на аллее славы в черной рамке. Пусть и войны нет давно. Спецназ шел спасать своего, искренне веря, что чем больше своих они спасут сегодня, тем меньше их надо будет спасать в будущем.
Утренний туман спускался с темных вершин. Когда он накрыл последние невзрачные заборы, неприметная тень поднырнула под язык плотного тумана. С высоты следящего спутника можно было рассмотреть еще девять силуэтов, рассредоточенных вокруг аула. Это сброшенный далеко отсюда с парапланов небольшой отряд вышел на рубеж.
Майор Сидельников, старший и самый опытный в группе, бесшумно двигался вдоль заборов. Он прекрасно ориентировался на местности, видя перед собой не только добротные чеченские дома, но и карту, и всех своих товарищей. Вот он, нужный двор. Лениво вякнул пес и сразу же ушел в глубокий собачий сон, нюхнув сладковатого аэрозоля. Собаки не должны гибнуть при разборках хозяев. В одно движение сбит замок, откинуты железные ставни. Дальше люк подвала, а там – зиндан или каземат, трудно дать ему определение. На дисплее вдруг замигал красный огонек тревоги. Кто-то подходил снаружи к двери.
– Тэбэ, сволач, что нада в маем домэ? Падными руки. – В распахнутую ударом дверь просунулся Чингиз с автоматом в руках.
– Тэбэ, сволач, что нада в маем домэ? Падными руки. – В распахнутую ударом дверь просунулся Чингиз с автоматом в руках.
– Ну, поднял, поднял, – улыбнулся майор, – я что, я так, на огонек зашел.
– Сными аружие. Брос тут. Вперед, – поведя стволом в сторону выхода, приказал бандит.
Он вывел Сидельникова сначала во двор, потом по ступенькам высокого крыльца в дом, в маленькую комнатку.
– Ти что, думаешь, я вас, русалак, нухам нэ чую? Кто тэбе пра мой дом сказал, сволач?
– Да никто не сказал, я просто пришел, – не терял присутствия духа майор. Да и чего терять? Все происходящее транслировалось не только на дисплеи его товарищей, но и самому Крикуненко. Видно было, как зашевелились зеленые точки-свои на карте местности, сжимая кольцо.
– Из-за таких свалачэй маэму народу жизни нет! Но падажди, я тваей мамэ тваю башку почтой пришлу!
– Адреса не знаешь, – тянул время Сидельников.
Зеленые на дисплее прошли линию, обозначенную красными точками, – охрана дома. Красные погасли.
– Ти сичас нэ только адрес мнэ напишешь, ты сичас сам будэш мама свой рэзат! – взбесившись, заорал горец.
– Слушай, джигит сраный, посмотрись в зеркало, – резко, уже не улыбаясь, сказал спецназовец.
Не опуская автомата, Чингиз скосил глаза в большое зеркало – на лбу плясало три пятнышка лазерных прицелов.
– Ах ти гад! – Чингиз попытался левой рукой взвести затвор автомата, но не успел, и его мозги кровавой пеной осели на стены.
– Спасибо, ребята, – тихо сказал майор.
Пленных нашли в том же подвале, прикованных к водопроводным трубам.
По пути из Борисполя Володя безучастно молчал. Был он худ, немыт и время от времени производил жевательные движения, своего рода нервный тик. От его зубов мало что осталось, зато волосы отросли ниже плеч. Но ничего, мы еще повоюем.
Спокойно войдя в галерею, почти не удивившись машинному залу, он произнес:
– Я чувствовал, что-то такое должно было произойти. Иначе человечество уже давно бы вымерло.
Проспав три дня, выпив и съев все в пределах видимости, Важенов приступил к делу. Сначала он долго изучал ресурсы компьютера, потом осваивал очки-дисплей, выслушал все, что я мог ему рассказать, потом, нажав «энтер», сказал:
– Я только что те дисплеи у спецназа сжег, лучше пусть никто про них не знает.
После этого он надолго засел за клавиатуру.
– Во! – сказал он наконец. – Надо было немного усилить систему безопасности, а то вдруг как возьмут за задницу!
Глава пятнадцатая
Нужную информацию мы собирали с помощью всех имеющихся средств – дронов, энтрудеров и сателлитов. Через пару дней мы уже знали все о спутниках связи и спутниках-шпионах, предназначенных к запуску в ближайшее время. Оказалось, что их с учетом американских, российских, китайских и индийских – примерно двести пятьдесят штук. И это железо постоянно висело над Землей, и не было ни кусочка земной поверхности, закрытой от их зоркого глаза. Следующая решенная нами задача – сбор данных, как правило, под грифом «совершенно секретно», о разработках оружейных лазеров. Это оказалось не так сложно, и что особенно радовало – прогресс в этой области был налицо.
Далее предстояла операция довольно деликатная. Одновременно в банках «Кариверона», «Банко ди Лаворо» и «Банко ди Рома» появились счета, открытые на некую фирму «Ринашименто СПА». Никто не заметил, да и не мог заметить, как в файлах этих банков появилась новая запись, а потом машина завертелась автоматически. Кредитные карточки были вовремя изготовлены и отосланы на абонентский ящик, открытый в Анконе, доступ к которому имела только моя жена. О чем она, конечно, была предупреждена своевременно, приняв это известие спокойно и особенно не сопротивляясь. Общак, за который отвечал Рыло, явился первым взносом на эти счета и был переведен из многочисленных банков в оффшорных зонах. Естественно, все следы трансфертов мы уничтожили немедленно. Заодно я слегка потрусил Пекинскую академию. Так, за моральный ущерб. Денег хватило для оплаты сотни лазеров.
Надо сказать, что вся процедура заказа и пересылки оборудования на большой склад в Гренландии, арендованный для некоего доктора И. Джонса, прошла гладко. Уже давно сидевшие на мели лазерные фирмы ближнего Подмосковья не интересовались тем, куда шла их продукция. Интересовались только возможностью ее продать. А тут случился такой большой заказ.
Наиболее тонким моментом было внесение изменений в чертежи спутников связи. Но в итоге места для крепления лазеров были предусмотрены. Спасала сообразительность большого компьютера и то, что вся документация уже давно велась в электронном виде. Одновременно на различные заводы пришли одинаковые блоки, именуемые как «спецподсветка». Ловкие техники привинтили их на заранее подготовленные места, благо, что лазеры наши были легки и компактны. Все спутники вышли на свои орбиты штатно, и никто на Земле не догадался, что высоко в небе развернута боевая лазерная сеть, подвластная единой воле.
Теперь наступил второй этап нашей кропотливой работы. Вы хотели отнять у меня систему суммирования лазерного излучения, но я использую ее сам! В харьковском НИИ монокристаллов обрадовались запросу на приобретение десятка никому не нужных нелинейных кристаллов. Заказ пришел обычной почтой «до востребования» на киевский почтамт, где я и забрал пакет – буднично и незаметно.
После нескольких десятков неудачных попыток наконец удалось вмонтировать кристаллы в сферы. Отныне я стал гордо называть их боевыми. Как выяснилось, перемещались они довольно шустро, скорее всего, за счет использования земного магнетизма. Когда работы были закончены, настало время полевых испытаний.
Давно, по-моему, в начале семидесятых годов, в Киеве сотворили самый невероятный проект времен советской власти. Построили отдельное метро для партийных шишек. Соединили дом Щербицкого, тогдашний Верховный Совет и жутковатое здание ЦК секретными транспортными линиями. Вот и разъезжали несколько престарелых бонз на личном метро. После коллапса страны, как мне кажется, пользовать его перестали, предпочитая наводить дешевый страх на подданных жуткими кортежами, сметавшими все на своем пути. Но в моменты разных политических кризисов подземные туннели иногда использовали для внезапных перемещений.
Почти каждый день в девять часов утра Левашовская улица застывала в оцепенении. Суетливые гаишники выключали светофоры, подпрыгивая возле релейных ящиков, тыча полосатыми палками в высоко установленные тумблеры. После этого летели на всех парах в центр перекрестков и уставно замирали там. Особисты мчались в многочисленные подворотни и выискивали вредителей. Как всегда, малоэффективно. Прохожие замирали на месте – знали, сейчас с воплями и мигалками, с чиновничьей истерикой, сквозящей в каждом телодвижении этого убогого действа, пронесется кавалькада «мерседесов» без номеров, и в одном из них – сам президент.
Ничем не отличался и сегодняшний день. Почти ничем. Уже минуя дом, в котором когда-то жил кинорежиссер Довженко, майор первой машины эскорта увидел, как вдруг загорелся красный свет и на перекресток выполз самосвал. Попытка увести эскорт в Липский переулок не увенчалась успехом – было поздно, да и переулок был забит ожидавшими проезда какими-то гражданскими джипами. В общем, пришлось тормозить и сворачивать к черному ходу резиденции. Позорно, но безопасно. И тут, прямо в подворотне, заглох мотор лидирующего «БМВ» охраны. Заглох намертво. Эскорт оказался зажат среди чужих домов. Охрана растерялась, но президент взял ситуацию в свои руки. Смело распахнув дверь своего автомобиля, он шагнул на плитки тротуара.
– Я пешком пройду, – милостиво сообщил он. И засмотрелся, как какой-то генерал хлестал по щекам милицейского лейтенантика, допустившего включение светофора.
– Здравствуйте, господин президент, – вежливо поздоровался я, стоя у своего подъезда и наблюдая за всей кутерьмой. – Рад видеть вас у себя дома.
Президент даже не улыбнулся, однако мельком глянул на меня.
– Зря вы не хотите со мной говорить. У вас вон за спиной что творится, посмотрите! – Я не унимался.
Оглянуться президента вынудил странный звук за спиной. На капоте его невероятного «членовоза» с шипением возникала простая надпись – ДУРАК. Края рваных букв были раскалены. Глаза водителя выпучились до неприличных размеров, а один из охранников полез в багажник за огнетушителем...
Когда президент совладал с собой, меня уже рядом не было. А глубоко под землей стоял громкий хохот. Работает!
В выходные на итальянских пляжах полно развлечений. Можно было купить плохое серебро у вечных индо-пакистанских продавцов, поддельные африканские диковинки у иссиня-черных негров, покататься на бананах, парашютах, прокатных лодках и многое другое. Маню это не интересовало. Главное – бегать по берегу, шлепать по воде и ждать, когда брат выловит какую-нибудь живность из адриатических глубин. Сейчас она сопела над маской, заполненной водой и служившей аквариумом для краба-отшельника и микроскопического осьминога. Но вдруг Маня запищала: